Впрочем, ни я, ни молчаливой усмешкой поддержавший моё пожелание бретон старались не смотреть на трон и бушующую вокруг него магическую грозу, сквозь грохот которой по-прежнему прорывались слова и обывки фраз на альдмерском. Зрение было дорого обоим.

К счастью, длилось это не так уж долго. Умбакано выкрикнул последнее слово, а через мгновение все стихло.

— Как думаешь, нам повезло? — тихо поинтересовался Марик.

Я пожал плечами и огляделся — разряженные камни варла снова потемнели, отдав всю накопленную энергию и снова напоминали грубо обработанные куски обсидиана. Сияние тоже исчезло, погрузив зал в сумрак, кое-как разгоняемый светом потускневших велкиндов в висящих высоко под потолком айлейдских светильниках. Впрочем, ссутулившегося на троне альтмера с бессильно опущенной головой в древней короне было видно довольно хорошо. Этого оказалось достаточно, чтобы я сумел уловить некоторые изменения в его облике и присмотрелся. А разглядев, в чем дело, судорожно вздохнул и инстинктивно вжался в стену. В следующее мгновение рядом охнул наемник, когда сидящий на каменном троне пошевелился и резко выпрямился.

Умбакано переменился. Нет, на первый взгляд это вроде бы был все тот же холёный альтмер в имперском наряде, расшитом золотой канителью и с пропитанным засохшей кровью рукавом, который на всем пути сюда изводил нас просьбами и требованиями поторопиться... Но при внимательном рассмотрении было заметно, как провалились глазницы, а сами глаза затянула белизна, как высохла и истончилась кожа на превратившемся в костлявую маску лице.

Не было больше коллекционера. Был король Неналаты. Король-маг, сжимающий в иссохших руках неведомо откуда появившийся второй символ своей власти — магический посох.

— Какого дэйдра... — прошептал так же, как и я, прилипший к стене Марик. — Он вообще живой?

— Условно живой, — таким же шёпотом ответил я, до рези в глазах пытаясь определить, так ли это.

Заклинание не различало живых и не-живых, когда дело касалось людей. Как не различало людей и дэйдра. Сидящего на троне по-прежнему окружала розоватая аура, присущая живым... но вот лицо его принадлежало скорее мертвецу. Особенно глаза.

— В каком смысле?

— Я не уверен, что это по-прежнему наш с тобой наниматель, — признался я.

Умбакано медленно огляделся. Когда жуткие белые глаза остановились на нас с Мариком, он встал с трона, проскрипев ничуть не похожим на звучный тенор альтмера голосом:

— Пеллани?! Пеллани ва Неналата? Ва сель аран?!(5)

Смысл восклицания был ясен без перевода — высохшее лицо исказилось такой лютой ненавистью, что у меня по спине поползли мурашки.

Потому что на меня этот... король Неналаты... уставился не менее ненавидящим взглядом, чем на замершего справа от меня бретона, шипя уже знакомое по Мискарканду:

— Морич?!(6)

— Знаешь, — напряжённо заметил Марик, — я уверен, что это не наш наниматель.

— Не поверишь, но я уже тоже, — я шарахнулся влево, спасаясь от заклинания, выпущенного в меня Умбакано.

И едва не свалился под ноги подскочившему сзади зомби — Умбакано, или кем там он собирался теперь себя называть, как-то открыл проходы в потайные камеры. Один из проходов оказался как раз у меня за спиной.

Марик с яростным воплем бросился на то, что прежде было нашим нанимателем. Вот только тот на клинок меча, вонзившийся ему в грудную клетку, обратил внимания не больше, чем на сильный толчок. А еще, похоже, "хамелеон" ему не помеха. Во всяком случае заклинание в бретона, отлетевшего в сторону после ответного удара посохом, полетело вполне прицельно.

Дальнейший ход их схватки я не видел — на меня насели сразу два лича вместе с призванными ими низшими дэйдра, принявшими облик зомби. Как я определил, что они призванные? Да очень просто — обычные зомби, несмотря на остановленный магией процесс разложения, воняют, как и положено несвежим мертвецам. И выглядят по-разному. Не бывает двух одинаковых зомби, как не бывает двух одинаковых людей. А призванные, во-первых, принимают один и тот же облик, а во-вторых, не обладают запахом — дух, даже воплощённый, остаётся духом. То же относится и к другим видам призванной нежити. Кроме духа предка. Хотя теперь я в этом не уверен.

Справившись с первой парой неупокойников, я ринулся на помощь бретону, на которого насели сразу четверо, загнав его в угол и непрерывно поливая заклятиями. Еще один раскинув костлявые руки, распластался перед троном. Разрубленный надвое посох валялся в локте от сухой кисти, а шлем сполз с отрубленной головы, частично прикрыв желтое пергаментное лицо, по-прежнему искаженное в гримасе ненависти — король Неналаты был мертв. Окончательно и бесповоротно.

А вот Марику приходилось совсем туго. От части заклинаний он уворачивался, остальные действовали едва ли не вполсилы, но и этого хватало с лихвой. Долго он не продержится, в отличие от окруживших его личей, способных колдовать практически бесконечно, пока тело сохраняет достаточную целостность, чтобы впитывать и накапливать магию из пространства.

К счастью, занятые попытками обезвредить бретона, на меня они не обращали внимания. И это было хорошо. Примерившись, я точным движением снёс голову самому неповреждённому из мертвецов, надёжно выводя из его из строя. И тут же, пока они не осознали появления ещё одного противника, развалил второго, вытянувшего в сторону измученного и покрытого ожогами наёмника костлявую руку, светящуюся от формируемого заклинания.

Оставшиеся двое развернулись ко мне, но тут уже не сплоховал Марик. Голова одного развалилась вместе со шлемом от мощного удара мечом, а следом за ней и все остальное. А второго я сильным толчком насадил на ближайший камень варла. Чёрный кристалл доделал остальное, мгновенно вытянув из лича всю магию. Ничем не скрепленные кости с тихим стуком рассыпались по каменному полу.

Марик обессилено осел на пол, выронив меч — в последний удар он, по-видимому, вложил все имевшиеся силы. Счастье, что всю нежить мы уже перебили. Выглядел он страшно и чувствовал себя явно не лучшим образом. Кожа на лице и руках полопалась и была покрыта ожогами и запёкшейся кровью, от левого виска к затылку тянулась длинная пролысина, а брови и волосы на голове были изрядно опалены. Торс расчертили полузажившие порезы и раскрасили синяки и ожоги — зачарованная кираса превратилась в груду стеклянных осколков на полу, без малейших признаков волшебства, так что бретона я мог рассмотреть во всех подробностях. На левой щеке красовалась длинная резаная рана. Но взгляд был по-прежнему ясным и цепким.

— М-да... Красавчик, — выдохнул я, осторожно опускаясь рядом.

Почти рядом — место я выбрал такое, чтобы до меня было невозможно дотянуться даже в рывке — теперь, когда общий враг был мертв, старые разногласия готовы были в любой момент напомнить о себе. Бретон был явно обессилен, но расслабляться не стоило — я давно уяснил, что излишняя доверчивость наказуема. Особенно, когда имеешь дело с такими, как он. Ощупав пояс, разочарованно ругнулся — во время драки один из огнешаров попал как раз в него. Звон взорвавшихся от жара фиалов я расслышал сразу, но до сих пор надеялся, что лопнули не все. А от осколков меня защитил доспех. Вот только надежда оказалась напрасной — весь мой запас зелий, взятый с собой, полетел скампу под хвост. С другой стороны, может, оно и к лучшему — не придётся объяснять Марику, почему в этот раз я не делюсь с ним лекарствами. А лечить его магией я не обязан. В конце концов сам он тоже кое-что умеет, вот пусть и займётся.

— Должен признать — ты лучше меня, — вздохнул бретон. — Я даже... как бы это поточнее сказать... в общем, я не в обиде на тебя за это — я умею признавать свои промахи, — он невесело усмехнулся. — Напротив, я рад, что ты оказался здесь.

— Вот как? — осторожно заметил я.

— Да. Я и не подозревал, что Умбакано мог задумать такое, — он замялся, подбирая слова, — скажем так, нехорошее дельце. Похоже, он был настолько же безумен, насколько богат.

— Похоже, — кивнул я, размышляя о том, куда девать корону и как объяснить бретону, почему она должна достаться именно мне.

— Что теперь? — после довольно продолжительного молчания спросил он.

— Теперь? Надо поискать выход наверх.

— Это и так ясно, — отмахнулся он, болезненно поморщившись при этом движении. — Что мы будем теперь делать?

Я сделал вид, что задумался. Потом, выждав некоторое время, поинтересовался:

— А что бы предложил ты?

— Я? — Марик задумался и помолчал. — Не знаю.

Взгляд его при этом был направлен на голову Умбакано с по-прежнему напяленной на неё короной Неналаты.

— О короне забудь, — предупредил я.

— Мы могли бы продать её и озолотиться! — возмутился бретон.

— Эту вещь заберу я. Во-первых, она, как ни крути, ворованная. Если я не ошибаюсь, настолько приметную вещь не возьмёт ни один скупщик краденого. А к обычным торговцам её нести бессмысленно — краденые вещи не покупает ни один.

Марик нахмурился, обдумывая мои доводы.

— Во-вторых, продать её какому-нибудь коллекционеру — значит, обеспечить себе жилье в северо-восточном бастионе Имперского города. Коллекционеры редкостей — это очень узкий круг людей, где все друг друга хорошо знают и знают, у кого что есть из редкостей. Уж это ты должен знать получше, чем я.

Он кивнул.

— Предъявить кому-то из них вещь, которой владела Герминия Цинна, — продолжал я, — не так давно убитая, и за которой охотился Умбакано — пропавший без вести, ведь сообщать, что с ним стало и кто, а также как и почему, его остановил, скажем так, не следует — как думаешь, какая реакция на это последует? Особенно, если учесть, что последний раз его видели в твоем обществе... — наемник помрачнел, неохотно кивая. — Я лично думаю, что вместо мешка с золотом мы увидим рожи легионеров. И будем видеть их ещё долгое время. Дай предки, чтобы не всю оставшуюся жизнь.

— Мы? — поднял брови бретон.

— Мы. Ты же предлагал продать корону вместе? Да и тот же Джолринг наверняка вспомнит, что перед отъездом Умбакано о чем-то беседовал со мной. Так что... сам понимаешь.

— Да-а... — безрадостно протянул Марик.

Я вздохнул и поднялся.

— Есть ещё и в-третьих.

— Что? — Марик шевельнулся было, но остался сидеть.

— Где гарантия, что следующий её обладатель — очередной собиратель редкостей — не окажется таким же ненормальным поклонником айлейдов и не притащится сюда, как Умбакано? Что-то мне подсказывает, что ты прикончил его раньше, чем он успел осознать свои новые возможности и как следует ими воспользоваться. А если того, следующего, окажется некому остановить? Рано или поздно камни варла вновь накопят потребную для... ритуала коронации, надо полагать... силу и что тогда? Умбакано, если ты помнишь, обмолвился, что собирался — не больше, не меньше — возродить цивилизацию айлейдов.

— Хорошо-хорошо, — он вскинул руки, словно защищаясь, — ты меня убедил. Забирай эту дэйдрову корону себе. Только что ты собираешься с ней делать?

— Спрячу. Там, где её не будут искать. И поверь — лучше, чем это место, защищен разве что императорский дворец. Хотя я бы с этим поспорил.

— Ясно, — кивнул Марик, тщательно скрывая недовольство.

Однако я все равно заметил.

Двигаясь так, чтобы не поворачиваться к бретону спиной — просто на всякий случай — я обошел залу, собирая уцелевшие посохи айлейдских колдунов. Обломки посоха Неналаты повертел в руках и с сожалением выбросил — посох восстановлению не подлежал. По крайней мере, обычными средствами.

Когда я вернулся к Марику, тот уже встал и теперь с грустью рассматривал осколки стекла.

— Кирасу жалко, — вздохнул он в ответ на мой молчаливый вопрос.

А себя ему, видимо, не жалко. Мне лично страшно представить, какими заклятьями нужно было садить, чтобы доспех из оружейного стекла превратился вот в это...

— Держи, — я, подумав, отдал ему четыре из шести посохов. — На новую кирасу должно хватить.

— Угу, — нерадостно согласился он, принимая свою долю добычи. — Хотя вторую такую я вряд ли найду. А просить зачаровать кого-то из университетских артефакторов — она обойдётся втрое дороже.

— Знаешь, — я помедлил... а потом отдал ему два оставшихся. — Эти тоже забирай.

Сам я вытряхнул из короны Неналаты голову Умбакано — при ближайшем рассмотрении выяснилось, что коллекционер превратился в лича. Во всяком случае, при сравнении с другой оттяпанной черепушкой различий было не так уж много. Вряд ли так было задумано изначально, скорее всего, с исчезновением айлейдов на Нирне, магия их стала постепенно угасать и для того, чтобы передать претенденту на трон знания и что там ещё подлежало передаче, Неналате пришлось использовать не только накопленные запасы магии, но и энергию самого Умбакано, включая его жизненные силы.

Именно об этом я думал, когда мы с Мариком шли по обнаруженному мной проходу, примеряя произошедшее так и этак на имеющиеся у меня обрывочные знания. Об отданных бретону трофеях я не жалел — магический посох, конечно, вещь достаточно недешёвая... но уж больно неудобно её везти, а я уже не настолько беден, чтобы хватать все, что имеет хоть какую-то ценность. К тому же у меня имелись трофеи, собранные с верхнего уровня подземелий. Немного, но все же. И несколько интересных вещей, снятых с трупов некромантов из часовни напротив. Ну, и сама корона Неналаты, разумеется. Нет, продавать я её не собирался, хотя и лукавил, объясняя Марику насчёт скупщиков краденого. Не знаю, что тому причиной, но тот айлейдский шлем, который лежал сейчас у меня в заплечной сумке, заметно отличался от того, который Умбакано демонстрировал мне в своем особняке и который потом напяливал на голову. Хотя в чем именно заключаются отличия, я так и не понял. Просто устав пытаться выявить конкретные изменения, плюнул и принял сам факт их наличия, как данность. И успокоился. Так что, если быть полностью честным, корону вполне можно было продать без неприятных последствий, которые я живописал собеседнику, но... в любом случае оставался вариант "в-третьих". В Храме Повелителя Туч, куда я собирался её отвезти, корона Неналаты будет в безопасности — альтмеров там нет, а люди вряд ли захотят вернуть ушедшие времена. А если вдруг, предки сохрани, что-то подобное и случится, к тому времени, думаю, айлейдская магия окончательно иссякнет. Корона Неналаты станет просто сильным артефактом, увеличивающим магические способности. И не более того.

Когда мы оказались на поверхности, уже начинало смеркаться — в подземельях Неналаты мы пробыли почти весь день. Я распрощался с Мариком, загрузил свои немногочисленные трофеи на обрадованную моим появлением Егозу и отправился к Желтой дороге. Да, я был вымотан, но оставаться рядом с бретоном не хотел — он, конечно, мне благодарен, но айлейдский шлем в моей сумке слишком соблазнительная добыча, и вообще, я просто хотел убраться подальше от развалин. К тому же, моя лошадка, в отличие от меня, неплохо отдохнула, а я несколько часов пути до столицы как-нибудь выдержу, не вывалившись из седла. А от опасности, если таковая встретится, можно просто ускакать, не вступая в схватку. В конце концов, вороные как раз и славятся своей резвостью. Ну и самое главное — я хотел повидаться с Лютером. Хотя бы для того, чтобы сообщить ему, что он хитрый старый козёл... и поблагодарить за советы.