-Я знаю, Мелисса,— она улыбнулась, после чего Мелисса попыталась исправиться за неудачный комплимент.
-Они готовы убивать в ваше имя, моя Госпожа!— Мелисса вскинула кулак в воздух, демонстрируя серьезность ее слов,— И я готова! Я готова всегда — по одному вашему слову я...
-На час или около того,— прервала однако ее Госпожа.
-В смысле?— не поняла Ее Высочество Мелл,— Они прониклись вашим духом до самого последнего бедняка!
-Это эффект толпы,— ее госпожа, однако, лишь спокойно сделала шаг внутрь кареты, присев на место у окна, позволяя Мелл сесть напротив,— Интеллект толпы равен среднему интеллекту ее членов, поделенному на ее количество. Толпу легко зажечь, поскольку человек животное стайное — и легко направить в нужное русло, хотя и сложно управлять. Толпу легко убедить и дать цель — особенно, если предварительно озаботиться о некоторых отдельных ее представителях и ввести нужные контролирующие элементы. Но стоит толпе распасться — и эффект исчезнет, мандраж схлынет и человек останется один на один с собою.
-Госпожа, вы говорите!?— для Мелиссы даже представить подобное было сложно,— Что они просто отбросят ваши слова!? Эта неблагодарная чернь, которой вы решили подарить не одно свое слово — а саму идею!?
-Идеями можно забить головы,— лишь отмахнулась Госпожа,— А не желудки. Он проработает без перерывов сутки, уйдет на обед на вторые, а через неделю задаст себе вопрос, действительно ли так невероятны, правдивы и непоколебимы те идеи, что я дал ему сейчас? Через месяц он вернется обратно — и в этот раз он будет голоден, он будет готов, и он будет опытен — так что одних слов ему окажется мало.
-К счастью,— неожиданно лицо Ее Высочества осветила улыбка, от которой все естество Мелиссы застыло. Эта улыбка была не выражением радости, ни чертой превосходства. Ни оскалом хищника, ни унизительной попыткой скрыть стыд. Эта улыбка была похожа на взошедшее солнце, освещающее расцветающие ирисы — но ирисы, возросшие на крови тысячи погибших солдат. Светлая, могущественная и безумно жестокая, величественная и монструозная,— Я знаю, как раздуть из этой искры пожар.
В конце концов, он не мог принести все блага техногенного мира двадцать первого столетья на эти земли.
Но кое-что он все же мог.
* * *
Война в Италии во времена второй пунической войны, битва при Пуатье во времена покорения Европы маврами и чудо Мольтке во время серии прусских войн в Европе. Что общего между этими тремя событиями?
Первое — каждое из этих действий оказалось выиграно стороной, до этого казавшейся для всех участников неминуемо проигрывающей. Ганнибал Барка не зря заслуженно считался одним из величайших карфагенян во всей истории — его Каннская кампания чуть было не стоила Риму поражения, а мастерство в битве при Каннах вошло в притчи и учебники тактики, в момент его завоевания Капуи немногие сомневались в его скором разгроме Рима силами вторгшейся армии. В средневековье арабы обладали настолько обширной империей и неистощимой военной силой, что их продвижение по Европе являлось само собой разумеющимся фактом. Австрийская и Французская военная машина считались одними из сильнейших в Европе — и в мире, война Пруссии, сражающейся за укрепление собственного влияния в Европе против них считалась долгим и опасным мероприятием. И все же — Карфаген разрушен, Франция осталась христианской страной, а Пруссия вошла в число мировых лидеров, объединив вокруг себя малую Германию.
Второе — каждое из этих действий было проведено в условиях значительно превосходства побеждающих сил. Римская армия была зажата в ловушке за морем от Италии, общее число войск при Пуатье значительно уступало силе мусульманской армии, а Австрия и Франция имели не только большие резервы, но и огромное влияние в Европе.
И третье — каждое из этих сражений было выиграно каким-либо трюком. Не примитивным отвлекающим маневром, а настоящим использованием условий среды и собственных сильных сторон, эксплуатацией вражеских слабостей. Зима и мирная жизнь в Капуе расслабили недисциплинированную наемную армию Карфагена, последовавшие за тем битвы на периферии военного театра действий измотали его резервы, а последовательное истребление их союзников из числа мирных жителей сорвали возможность наступления Ганнибала на земли Рима. Тщательно спланированная диверсия разведчиков армии французов смогла внести разлад в ряды мусульман, вынудив часть солдат отправиться на защиту собственных трофеев и рабов, смешав боевые порядки и ослабив общий строй армии. Четкая и выверенная организация мобилизации и передислокации армий, модернизированные железные дороги, скоординированные Мольтке с армейскими нуждами обеспечили прусскую армию возможностью ведения молниеносной войны против австрийских медленно развертывающихся войск.
С самого начала мне был нужен подобный трюк — подобная возможность победы над превосходящим противником с использованием некоего ненейтрализуемого преимущества, будь то использование человеческого фактора, условий окружающей природы или организационных сетей, полученных 'по наследству' от прошлых монархов, если, конечно, они не были распроданы или полностью уничтожены матерью этого тела.
Однако, когда я обратился за помощью к людям, все что ждало меня — уничтоженная бюрократическая система, где четкая канцелярия и придворные посты были заменены на 'самоуправство' благородных господ и разорванная на части армия короны, едва ли на одну десятую подчиненная мне. Мать этого тела будто специально, по указке — впрочем, возможно и действительно — уничтожала любые зачатки настоящего королевского управления, отдав функции канцлера своей любимой сестренке, управляющим казной своей дорогой советнице-Люции и главнокомандующего — опытной в командовании Джулиане. Я пытался не верить в подобное, искренне открещиваться от правды, внутренне приговаривая про себя то, что человек не может быть настолько губителен для государства, чтобы превратить его из одной из главных держав центрального мира в распадающееся лоскутное одеяло, наполненное оппортунистами государственного уровня, чтобы всерьез предпочесть расширение штата сокольников и придворных конюшенных набору грамотных руководителей и профессионалов статистики.
Видимо, я ошибался.
Верных людей у королевского дворца осталось не более, чем несколько сотен человек на все государство, и те в основном — мелкие торговцы, безместные рыцари, быть может несколько баронов в далеких уголках Королевства. Безусловно, это не значило, что все мои ресурсы ограничивались этими единичными представителями — при определенной договоренности я мог воспользоваться воистину огромными ресурсами, даже не включая сюда Елену, Джулиану и Ривера, как трех моих главных союзников. Мало какой граф отказался бы заключить с самим королевским двором выгодную сделку и мало какая торговая семья упустила бы из своих собственных рук богатства королевской сокровищницы — но в этом и заключалась загвоздка ситуации: возможно решать проблемы, заключая сделки — но не руководить. Не пытайтесь управлять государством деньгами — ни один телохранитель не пойдет на смерть за вас, если вы просто купите себе его услуги. Он будет стоять за вами, может быть даст по лицу наглому журналисту, но когда киллер сделает свой выстрел — он вовсе не будет прыгать перед вами, заслоняя своим телом, как многие могли бы подумать. Он схватит вас, проверит вашу целостность, после чего 'организует вашу эвакуацию', и вам несказанно повезет, если он будет бежать хотя бы рядом с вами. Возможно же — он просто тихо раствориться в тумане, поскольку такие люди понимают, что жизнь ценнее любой суммы денег. Возможно, конечно всегда есть но — возможно телохранитель-идеалист и попытается заслонить вас своим телом, возможно он происходит из такой компании, где исполнение услуги гарантируется больше, чем денежным договором, возможно он разовьет к вам дружеские или любовные чувства — все может быть. Но умирать за вас по первому зову не бросится ни один человек, какой бы странной для вас эта мысль не казалась.
Итак — в конце концов, я пришел к одному простому выводу — у меня не существовало ни одной положительной характеристики, в которой я превосходил бы мои потенциальных противников — принимая во внимание Елену, Джулиану, Люцию, Отца, Императора или Истинную Королеву. Хотя, строго говоря, у меня все же существовало ровно два особых фактора на моей стороне в виде Мелл и Камня, проблема заключалась в том, что я не мог реализовать это преимущество в полной мере: формальная разрушительность и опасность Мелл четко ограничивала ее области применения, а яркие эффекты красочных вспышек и мельканий открыли бы глаза народу на природу 'Святой'. С другой же стороны, использование Мелл в качестве 'грязной бомбы', принимая во внимание возможность использовать ее магию для заражения посевов и скота на площади Люции было столь же рискованно, что и применение неотрепетированного биологического оружия — помимо возможности банально упустить контроль над ситуацией, я не мог даже спрогнозировать предел вмешательства Мелл в экосистему, без предварительных исследований, тестов и тренировок. Размах моих предположений заключался лишь в том, что последствия будут находиться в масштабе от локальной вспышки простудных заболеваний в одной отдельной деревне до мирового голода и фактического конца света ввиду невероятной эффективности и невозможности контроля Мелл над собственноручно порожденным ужасом микробиологии, способного поражать любой живой организм на свете, выживать в условиях абсолютного нуля десяти тысяч градусов в течении сотен лет. Относительно же камня — помимо самого факта его присутствия у меня, что могло бы спасти мне жизнь в случае покушения, однако возблагодарим Леди Урсула за ее своевременное вмешательство, максимум его преимуществ — это магический источник для моей собственной магии, стоящей быть может десятка солдата, но не миллионной поддержки Люции.
Таким образом, в итоге я пришел к выводу — что помимо моих собственных сил, фактически ничего более собственного я не имел.
Но все же, когда отчаянье впервые за то время, что я проснулся от... Того времени, взяло меня своими острыми когтями за глотку и его голос уже стал звучать в моей голове, я понял... Что кое-чем я все же превосходил всех живущих в этом королевстве людей. Информацией.
Я не был инженером. Я не был даже механиком в своей жизни. Я не был химиком и не был изобретателем, не был даже столяром, едва сохраняя некоторые рудиментарные знания из этих далеких областей. Я был медиком. Да, возможно я смог бы продвинуть классификацию болезней, анатомию, зародить основы гистологии и создать наиболее примитивный микроскоп после десятка попыток из нескольких кривых линз — но проблема была в том, что исключая некоторые простейшие манипуляции, знания о необходимости стерилизации и предположительных средних значениях параметров человеческого организма я был связан по рукам и ногам — техническими приспособлениями, понятными и расфасованными по упаковкам препаратами, сетями специализированных специалистов и медицинскими справочниками. Я был специалистом, хорошим специалистом, возможно с хорошим будущем и почетной пенсией — но не всемогущим экстра-класс врачом из сознания массового потребителя. Я мог бы, вероятно, вылечить туберкулез, ведя пациента в диспансере — но не оживить мертвого с помощью шприца, карандаша и полотенца.
Но все же, кое-что я знал. Немного специфических знаний, немного редких фактов. Но моим главным оружием было то, что знает каждый человек на земле.
Что закончило эпоху рыцарства? Порох, вы скажете — но разве первые пистоли могли пробить тяжелые латы позднего средневековья? Порох стал последним гвоздем в крышку гроба рыцарства, но не его убийцей. Рыцарей уничтожили ландскнехты, швейцарские пики и строй терцией.
Что ознаменовало расцвет эпохи массовости, массового производства и массового развития? Конвейер, цех и завод.
Я не был инженером — но ведь достаточно было просто воссоздать не техническую сторону, оставив ее на умеющих людей — а принцип работы. Для этого необходимо было всего лишь привлечь людей. Большое количество незанятых, неквалифицированных рабочих без возможности их отказаться от тяжелого монотонного труда ввиду отсутствия альтернатив.
Одно из величайших изобретений за всю историю человечества — открытие, позволившее людям с момента его появления размножится больше, чем за тысячелетья предыдущего развития. Открытие, сделанное случайно — но изменившее взгляд человека на медицину в целом.
Я не знал, как необходимо было синтезировать антибиотики в правильных условиях, не был способен отличить цефалоспорин четвертого поколения от третьего — но никто не мог помешать мне открыть пенициллин заново. Достаточно было лишь привлечь в столицу торговцев — и никто не заметил проскакивающих фургонов, груженных едой.
Я не был конструктором — но зная результат, зная принцип действия, мне было нужно лишь несколько опытных мастеров и несколько попыток, прежде чем из-под моих рук вышел первый рабочий образец. Я знал, что контроль над сознанием человечества исходит из контроля над потоками доступной ему информации, потому я не пропустил символа эпохи просвещения мимо себя. Достаточно было лишь получить поддержку от наиболее грамотной части населения, церкви — и на первую страницу опустился печатный пресс.
В конце концов, пусть я никогда не был механиком — пресс, заготовки, стальные сверла и лезвия соединенные меду собой всего с одним-двумя подвижными элементами были достаточно просты, чтобы я смог их описать настоящим мастерам. Достаточно было лишь получить с помощью магии высокую температуру, качественный сплав — и одно из десяти величайших изобретений человечества было получено впервые на этой земле. Станок.
Я не был инженером, механиком или конструктором. Но я был человеком двадцать первого века.
И я собирался использовать этот факт на всю катушку.
КОНЕЦ АРКИ 1
АРКА 2 'Его дочь'
Интерлюдия 27: 'Два месяца спустя'
Феликс медленно поднял чашку к глазам, после чего безразлично взболтнул содержимое, безучастно наблюдая за тем, как несколько крупных капель, выплеснувшись из кружки поползли по его рукам под тяжестью собственного веса.
-Все хандришь? — Йен бесцеремонно пихнул своего товарища, после чего немедленно плюхнулся на свободное место рядом, — Или просто уже тошнит от алкоголя?
-Наблюдаю, — Фел отхлебнул из чашки неохотно, будто бы сам разговор был ему противен, после чего перевел взгляд на людей за окном, — Еще двоих задержали.
На глазах у наемника на улице, за стеклом несколько мужчин в добротных кольчугах и с приличным обмундированием увлеченно тащили под руки двух упирающихся молодых парней, кричавших что-то служителям власти, что именно было непонятно из-за естественной звукоизоляции каменных стен. Хотя, увидев интернациональный знак оскорбления, о контексте их возмущенных криков мог догадаться любой, кто решился бы посмотреть.
-Да уж, стража в последнее время просто зверствует, — Йен задумчиво несколько раз поскреб пальцами по подбородку, — С другой стороны, в кои то веки солдаты растрясли свой жирок и начали что-то делать.
