В историю входят годы великой войны — но сперва великая война происходит. Война состоящая из командования фронтами и определения ударов, продвижений и маневров — но сперва там происходят сражения, марши и осады. Сражения состоят из нападений, отступлений, тактических хитростей — но, каждый раз это но... Но сперва к сражении приводит производство доспехов, организация питания и привлечения солдат. А до того — к ним приводит организация производств, добыча руды и планирования расположения походной кухни в лагере. Но я был не тем, кто командовал добычей руды — чтобы в финале создать великую войну. Я был тем, кому приходилось искать рабов в шахты, чтобы наладить ее добычу.
Подходило ли такое занятие мне? Нет. Как монарх — я должен был командовать фронтами, подсылать убийц и приказывать пропагандистам начинать военно-патриотический подъем. Но я ковал мечи, лично устранял неугодных и ораторствовал на площади — потому, что у меня не было иного выхода. Все решают ресурсы — и величайший ресурс из них — человек, у меня отсутствовал.
О, безусловно у меня присутствовало некоторое число людей, на некоторую степень верных Короне — торговцы, рыцари, бароны. Но в организационном, стратегическом плане они были бесполезны. Мир вокруг меня был не корпоративной машиной, где младшие подчинялись старшему из-за самого факта его старшинства. Мир вокруг меня был феодальной раздробленностью, где в одном государстве уживалось несколько королей — и один принцесс.
Я мог даровать моим подчиненным полномочия, обеспеченные Короной — но это были полномочия, а не указания, а мои 'подчиненные' были вассалами, а не сотрудниками. Получи я выгоду сейчас, устроив себе несколько часов спокойного сна — всего через несколько месяцев я столкнулся бы с усилившейся раздробленностью, с недовольством остальных вассалов, с желанием недавних 'осчастливленных' получить больше, отдав меньше. Кнут, пряник? Их соотношение важно, но только после того, как вы подберете правильную привязь.
Ни ресурсов, ни армии, ни кадров, ничего моего. У меня не было ничего, кроме двух людей. Горничной и дикарки-мага.
Конечно, я мог обратиться к Джулиане, к Елене. Они всегда будут рады помочь. У них есть все — ресурсы, кадры, влияние, контакты, армия, деньги и народ. Я и обращался до того всегда к ним. Ведь все было просто — они с радостью делились со мной всем. Ведь именно я продвигал идеи церкви в своих речах и вводил солдат герцогини во властные структуры Столицы.
Забавно, но по сути все, что я делал до этого во благо себе — я делал в первую очередь ради них, получая лишь минимальную, 'побочную' выгоду для себя. Я отдал Мелиссу Елене — взамен получив право пользоваться ей. Я ввел подконтрольную Урсула армию в банды Столицы — и получил возможность пользоваться ими. По сути, я занимался обеспечением благополучия Елены и Джулианы, чтобы получить доступ к их ресурсам. Я давным-давно преступил ту черту 'контрольного пакета' и мои силы на девяносто пять процентов были заимствованными силами моих 'союзников'. В текущих условиях мне оставалось не больше пары месяцев до того момента, когда мне придется командовать то, что они делают — Елена и Джулиана уже начинали распределять меня и эту несчастную истерзанную тряпку, называемую Столицей между собой, в от время как я действительно служил их ширмой, самолично увеличивая их благосостояние за право урвать себе крошки от их выгоды. Хотя Резня и покушение смогли замедлить этот процесс — два, три месяца — и моя корона станет бессмысленной безделушкой, газетным образом для народа, в то время, как они приступят к поиску компромисса с Люцией. Мне повезет, если я останусь на старой должности — тогда мне предстоит жизнь мажордома до конца моих дней — но возможно, мое существование станет просто ненужно — или даже опасно.
Церковь крепко запускала свои щупальца в умы крестьян, армия маршировала по улицам с оружием наголо. Без этого этапа мне не было возможности выжить — но и он всего лишь отодвинул один вариант конца и приблизил другой. С другой стороны, моя гибель в течение месяца превратилась в мое подчинение в течение трех, так что это все еще является эффективным, но главное — единственным методом спасения.
Ривер был моим единственным контактом — невозможно вечно держать его на крючке отсроченного наказания, не когда границы между его личной охраной и столичной стражей размазываются столь быстро. Но мне это и не требовалось — Ривер был моим наиболее близким к определению 'подчиненного' контактом. Он был готов действовать по приказу, он был готов выполнять работу и подчиняться — но потому, что я сейчас я обладал кредитом доверия, солидным. Ривер желал прибыли — и потому сейчас, когда его конвейер, организованный и созданный моими руками, буквально против воли набивал его золотом — он был готов подчиняться, он был готов даже пожертвовать часть своих ресурсов и перетерпеть проблемы. Ведь я уже доказал, что способен на то, чтобы дать ему прибыль — и не просто прибыль, а огромную прибыль. Он был похож на хорошего сотрудника — готовый работать за плату, подчиняться и исполнять, даже терпеть лишения из-за 'доверия работодателю'. Одна проблема — он был даже не на одну десятую так же могущественен, как Елена или Джулиана. И вторая — они так же видели Ривера. Они также желали его контакт — и потому Ривер, пусть и отдавал мне 'кредит доверия' был всего лишь контактом — и, если мне не удастся удержать его — временным.
Я смог организовать плацдарм и уберечь себя от наиболее быстрого сценария проигрыша — но это лишь дало мне возможность продержаться несколько дольше, чтобы придумать очередной план — и избежать следующей точки проигрыша. Елена и Джулиана должны быть уравновешены, как минимум противопоставлены силам. Подконтрольным мне силам. Моим собственным силам. Я должен остановить процесс не интеграции церкви и армии в государство — а государства в церковь и армию.
Иксионский посол прибудет всего через несколько дней — и тогда, возможно, у меня появится шанс остановить мое движение к проигрышу. Выиграть вновь, прожить еще пару месяцев, выдержать еще один виток гонки, поменять еще один неминуемый финал.
Поэтому — пока посол движется ко мне, пока Катагенеты собирают экипажи, пока план не приведен в исполнение...
Шарлотта должна оставаться в замке. Шарлотта должна получать письма от матери. Шарлотта должна быть в ссоре с матерью. Шарлотта должна отвечать ей. Не важно, какой ценой и каким образом. Покуда она мой шанс.
Я отвел свой взгляд от листьев и вернулся к бумагам. Три месяца. Четыре часа в сутки. Миллионы строк. Медленное движение к пропасти. Осознание собственной слабости и предопределенной судьбы.
Еще один лист сорвался с дерева — и медленно начал пикировать вниз, на землю.
Осень.
* * *
-Опасный момент!— я отпрыгнул спиной вперед, уклоняясь от выпада девчонки, не забывая шутливо комментировать ее действия,— Шарлотта пытается нанести удар — но какая неудача!
-Но нет!— Шарлотта с радостной улыбкой отзеркалила мою фразу,— Она переходит в нападение! Удар, еще удар, еще — ее нельзя остановить!
-Но этого очевидно не хватит ей для того, чтобы победить в этом бою!— я извернулся в последний момент, уходя от прикосновения, после чего упал на ноги, неожиданно сменив вектор собственного движения,— Ведь Элоди вырывается из, казалось бы, безвыходной западни!
-Но ей не удастся сбежать так просто!— в этот момент девчонка, явно ожидавшая подобного трюка смогла буквально на полушаге каким-то жутким финтом развернуться на сто восемьдесят градусов, после чего тут же прыгнула на мое многострадальное тело,— Коронный удар!
-НЕЕЕЕЕЕЕЕТ!— я издал максимально неправдоподобный вопль, после чего неожиданно засмеялся, когда девчонка, стоило ей только очухаться от прыжка — принялась меня щекотать,— Хватит, хватит, убьешь!
-Ну уж нет, сейчас ты мне за все ответишь,— малявка сама заливалась смехом, но продолжала меня щекотать,— За каждый — хах — день!
— Ах так!— я мужественно подавил желание сдаться перед напором девчонки и кинулся в ответ,— Месть моя будет жестока!
-Ахах!— после нескольких секунд противоборства Шарлотта все же сдалась и перешла в глухую оборону, пытаясь закрыться уже от моей праведной мести,— Ахаха — прекра — ахаххаха!
Помучив девчонку еще несколько секунд, под незатихающий звонкий девичий смех я все же прекратил ее пытку щекоткой и отстранился от мелкой, отодвинувшись немного от радостного и раскрасневшегося тела, поерзав немного на теплом и густом ковре.
-Ах — ахах — аха,— постепенно успокаивалась Шарлотта, превращая свой бесконтрольный смех в сбитое дыхание.
Забавно,— проскочило неожиданно у меня мысль в то время, что я наблюдал за поправляющей свою съехавшую блузку девчонкой,— Она ведь ребенок.
Удивительно было встретится в это время с ребенком. Сколько лет ей — двенадцать? Плюс-минус один. Обыкновенная, в меру умная, в меру взрослая, в меру хитрая, непоседливая и любопытная девчонка-сорванец, со всеми присущими ей интересами — катанием на лошадях, рисованием, детскими играми в 'догоняшки'. Не могущественная владыка церкви с абсолтным влиянием на разум и идеологическую картину среднестатистического гражданина. Не сильная оппортунистка-маг со связями в половине государств этого мира. Не гениальная интриганка, маячащая громадными и скрытыми ресурсами на горизонте. Не завоеватель-император с целью повторить 'Александриаду' и силами римской империи времен расцвета. Не тайный культист, не член местного масонского сообщества и не замаскированный маг. Обычная девчонка.
Я улыбнулся и протянул руку, потрепав по спутавшимся синим волосам Шарлотту, после чего с интересом пронаблюдал ее радостную улыбку в ответ. Улыбку, однако, сопровождающуюся легким румянцем.
-Иногда нам просто необходим отдых,— я улыбнулся Шарлотте, после чего закрыл глаза и подставил их проникающим через большое, светлое окно солнечным лучам, наслаждаясь последними спокойными и свободными секундами перед последующей рутиной.
-Я рада, что ты это поняла,— Лотти приподнялась на локтях,— Наконец-то и ты смогла немного отдохнуть.
-Я?— я недоуменно заломил бровь,— Я говорила о тебе.
-Обо мне!?— в свою очередь не менее артистично заломила бровь маленькая наследница,— Да я только и делаю, что отдыхаю целыми днями! А ты с каждым днем все больше и больше похожа на дохлую клячу!
Я попытался было возразить ей, но та прервала мой ответ еще до его начала.
-Ты себя в зеркало давно видела!?— Шарлотта придвинулась ко мне, после чего положила руки на мои плечи и начала крутить моим телом перед собой как куклой,— На тебе места живого нет! Волосы посерели, глаза потухли, под глазами — мешки как с мукой! Да тебя саму хоронить такими темпами скоро придется!
-Я,— как то неубедительно начал оправдываться я, но Шарлотта приложила палец к моим губам, заставив меня проглотить контраргумент.
-Я тебя спящей не видела даже когда СПЕЦИАЛЬНО караулила под дверью целые сутки!— девчонка практически метала молнии из глаз,— Ты вышла дважды из комнаты — и то, оба раза в туалет! Тебе даже еду приносили прямиком к книгам — и уносили оттуда же. Алиса тебя даже с места не сдвинула!
Несколько секунд я помолчал, прежде чем все же ответить на этот упрек.
-Лотти, ты же сама понимаешь,— со вздохом откинулся я назад, после чего схватил наследную великую герцогиню в охапку. Та пикнула, но возмущаться особо не стала,— Иначе никак. Минута моего промедления может обернуться для всего Королевства катастрофой. Особенно сейчас.
-Да, я знаю,— Шарлотта вздохнула, как бы признавая правоту моих слов,— Но это тоже не дело. Ты с каждым днем только больше и больше становишься похожа на ту Элоди, что я встретила впервые после твоего пробуждения.
-Жуткая,— Лотти передернула плечами, стоило ей вспомнить меня в прошлом,— Как будто из тебя вытягивают все соки жизни. Страшное зрелище. И страшные последствия.
-Я знаю, Шарлотта,— я прикрыл глаза, после чего положил подбородок на плечо малявки. Та в свою очередь пикнула еще раз, но попыток стряхнуть мою голову не предприняла,— Но у меня нет иного выбора.
-П-просто,— заикнулась она раз, однако все же смогла в итоге перебороть себя,— Неужели нет никакой больше возможности? Воспользоваться помощью, скажем, или отложить на потом?
-Что отложить?— я насмешливо спросил в пустоту,— Назревающую войну с Иксионом? Или убийства мирных жителей? Быть может странное поведение тети, твоей матери, Анны? И как долго откладывать это — до тех пор, пока война не станет катастрофой, пока не перережут всех крестьян в Столице или пока не разразится бунт?
-Я не это имела ввиду!— Шарлотта тут же начала оправдываться,— Просто я говорю о том, что не может же все быть так плохо. Почему вообще ты так боишься всего этого? Иксион гораздо меньше и слабее нас, а убийства... Это крестьяне — они могут и потерпеть.
-Потому, что война с Иксионом опасна не самим Иксионом,— я вздохнул,— Ты знаешь, какая в Иксионе сейчас ситуация?
-Да, знаю,— Шарлотта тряхнула головой,— Мама говорила о том, что у Короля нет наследников и потому каждый род хочет забрать корону себе. Никто не уступает — и поэтому всех ждет война.
-Это верно,— я вздохнул,— Но подумай сама, как то возможно? Почему у Короля нет наследников — при его-то почтенном возрасте — а герцоги желают не договориться между собой мирно, а воевать? Почему именно война, а не интриги или обсуждения?
-Я...— Шарлотта задумалась на секунду,— Я... Не уверена.
-Подумай,— я потрепал ее по завившимся в жуткие колтуны вихрам,— У такого старого короля не могло не быть детей вовсе — хотя бы бастарды. Но неожиданно они исчезли — все до единого. Еще момент — герцоги собрались воевать. Власть имущий не должен решать насилием то, что возможно решить интригой или соглашением — война это не выгодно. Война с равным противником — это гибель людей, людей приносящих налог, с неясным исходом, нехватка рабочих рук в поле — а значит голод, это тысячи убитых — убитых, у которых были семьи, друзья, знакомые — те, кому не понравится их гибель. Война — это последняя линия обороны для герцогов. Но что-то гонит их именно к войне.
-Значит у них нет иного выбора,— Шарлотта пораженно кивнула,— Но каким образом? Что может толкать их и при чем здесь дети Короля?
-Герцоги могут воевать только по одной причине,— я пожал плечами,— Если цена окажется несущественна при сравнении с призом. Если в их расчетах умершие на войне люди умерли бы и так и так. Умерли бы по той же причине, по которой погибли и все дети Короля, половина его двора и тысячи мирных крестьян. Чума ходит по тем землям, Шарлотта.
-Но,— Лотти попыталась возразить мне, но теперь настало уже мое время прислонять ей палец к губам, вызывая новую вспышку покраснений.
-Что такое армия в своей сути?— я задал риторический вопрос в пустоту, после чего ответил на него тут же,— Это огромная куча собравшихся вместе немытых крестьян, перемещающихся из дома в други земли и обратно.
-Я не знаю, какая именно чума ходит по тем землям, но это не важно,— я вздохнул особенно тяжело,— Важно то, что она там есть. И чуме все равно кого заражать — местного ли крестьянина или пришлого захватчика. А учитывая то, что армия это БОЛЬШАЯ куча крестьян...
