Александр. Продолжение похода 4

— Пустое, государь, — смиренно произнес жрец. — У каждого предмета связанного с гаданием своя судьба и свое время существования. Видимо, предназначенное ему время полностью вышло и твои мастера не смогут помочь в этом деле.

— Тогда позволь мне возместить принесенные тебе убытки. Я прикажу казначею прислать тебе десять талантов золота.

— Благодарю, тебя. Грешно отказываться от твоей царской милости, но и ты исполни мою просьбу.

— Говори, я все сделаю, что только в моих силах — пообещал Александры.

— Я хочу отдать подаренные тобой деньги на нужды эскадры Неарха. Я знаю, что ему предстоит открыть много новых земель и хочу, чтобы его мореходы ни в чем не нуждались.

— Ты благородный человек, Нефтех. Решение замыслов царя для тебя важнее, чем собственная выгода и интересы. Я выполню твою просьбу и буду о ней всегда помнить. Можешь в этом не сомневаться — заверил египтянина монарх.

— Я только преданный тебе слуга, государь — Нефтех скромно склонил перед Александром голову и, собрав искореженный царем артефакт, покинул дворец.

Стоит ли говорить, какая была реакция Антигоны, когда Нефтех предстал перед ней в разодранной одежде и разбитым лицом.

— Вот она истинная царская благодарность в отношении такого человека как ты, — со злостью говорила фиванка, слушая рассказ мужа о его неожиданных злоключениях в царском дворце. Выгнав вон всех слуг и служанок, поставив у дверей верного Аргуса, она принялась обрабатывать раны мужа целебными настоями. — Вот, что ты заслужил от царя за свою верность — побои и недоверие. И ты еще сомневался в моих словах относительно Клеопатры?

Недовольно морщась, когда целебные примочки касались его ссадин, Нефтех молча, слушал упреки своей дражайшей половины. И хотя он вновь не сказал Антигоне ни да, ни нет в отношении её предложения, фиванка точно знала, что в душе мужа появились первые трещины и очень скоро он согласиться с ней.

Когда через день он был приглашен к царю для передачи окончательной прокладки курса и лоций наварху Неарху, египтянин уже не был ярым сторонником воплощения планов Александра в жизнь, хотя и не стал его ярым противником. Отныне его мысли занимала не служба у царя, а обустройство своей мирной жизни.

После положительного вердикта Мойр об успешном исходе похода, Александр с удвоенной энергией стал к нему готовиться. По царскому приказу оба наместника Запада и Востока в спешном порядке покинули Александрию и отправились к местам своего нового наместничества. Птоломей отбыл в Пеллу, а Эвмен в Вавилон, сменив находившегося там стратега Антигона.

По совету Нефтеха имевшего серьезные опасения в отношении старого циклопа, Александр не стал оставлять его помощником Эвмена, как это планировалось ранее. Он вернул Антигону управление Фригией, поручив ему, набор нового войска во Фригии и полководец покорно отправился в Гордии.

Однако и самого египтянина коснулись изменения проводимые царем. Александр категорически настаивал на его участи в его новом походе на восток и назначил вместо него правителя Египта грека Калистрата, до этого находившегося в Кириене. Услышав это, Нефтех поздравил царя с очередным мудрым решением и отправился во дворец готовить передачу дел новому правителю.

Закончив с кадровыми перестановками и приготовлениями, Александр недолго оставался в столице. Проводив в дальнее плавание корабли Неарха, он на следующий день отправился в Вавилон вслед за Эвменом охваченной новой идеей в отношении устройства своего войска.

Если ранее количественное соотношение пехоты и кавалерии в македонской армии было в пользу пехоты то, готовясь к войне с синами, Александр решил коренным образом изменить эти пропорции в пользу конницы. По твердому убеждению полководца в предстоящей кампании подобная эволюция должна была значительно повысить скорость продвижения его войска по территории врага и одновременно увеличить силу его удара. Это, по замыслу царя должно было произойти за счет легкой кавалерии, которую он намеривался вооружить мощными луками.

Главным местом сбора нового войска царь назначен Вавилон. Там вобрав в себя все основные формирования своего нового войска, Александр намеривался двинуться в Согдиану. Там должен был состояться последний смотр царского войска, там должны были быть принято окончательное решение кого, царь возьмет с собой в поход.

Нефтех тоже готовился отбыть с Александром, но по независящим от него обстоятельствам был вынужден задержаться в столице. Составление кроков для похода армии Лисимаха по Ливийской пустыни оказалось, куда трудным делом, чем предполагалось ранее. Для полного завершения работ по их составлению требовалось дополнительное время, и царь разрешил Нефтеху задержаться в Александрии на две недели. К этому времени в столицу должен был приехать новый сатрап Египта, у которого возникли проблемы с отплытием из Кириены из-за шторма.

Александрия бурно провожала своего любимого царя и отца основателя. Все только и говорили о его новом походе, но фиванка Антигона была занята решением своих проблем. Угроза благополучию её семьи и ограниченность во времени заставила её перейти к активным действиям, первый раз в жизни, отодвинув своего мужа на второй план.

Глава III. Интриги в Александрии.

В одном из кварталов быстро разрастающейся Александрии были возведены небольшие дома с видом на морские просторы. Предприимчивые финикийцы на основе царских льгот выстроили их для сдачи в наем для состоятельных людей. Чаще всего в домах селились прибывшие в Александрию богатые купцы и чиновники, стремящиеся во время своего визита в столицу быть поближе к царскому двору. Дома были, как говориться на любой вкус и кошелек, но среди них были и такие дома, которые посетители снимали для своих ночных свиданий. По тем или иным причинам они не хотели афишировать свою связь с женщинами и им любезно шли навстречу. Почему не оказать любезность уважаемому человеку, если он за это платит хорошие деньги.

Поэтому когда неизвестное лицо через своего слугу изъявило желанием снять один из таких дома на ночь, оно не вызвал у смотрителя этих домов особого интереса. Получив от слуги заявленную сумму, он с радостью вручил ему ключи от дома, учтиво уточнив время, когда следующим утром должна прийти служанка, чтобы не создать лишнего неудобства для господина.

Смотритель был бы очень удивлен, узнай он, что этот дом сняла жена сатрапа Египта Антигона для тайной встречи с персиянкой Атоссой. Вот уже две недели как фиванка возобновила свои контакты со старой знакомой, каждый раз выказывая ей свое почтение и уважение.

Это, естественно, вызвало удивление со стороны Атоссы. Она терялась в догадках стремясь понять причины подобного поведения своей "заклятой подруги" и тут Антигона ей ловко подыграла. Одна из служанок фиванки под "большим секретом" человеку Атоссы, что её хозяйка в панике. Скоро должен приехать новый сатрап Египта, у которого в свое время были плохие отношения с Нефтехом. Самого египтянина Александр забирает с собой в поход и Антигона очень боится, что новый сатрап выместит на ней всю горечь недовольства Нефтехом. Поэтому она хочет получить покровительство у царской сестры, царевны Клеопатры.

Едва эта смесь правды и лжи достигла ушей Атоссы, как та возликовала от радости. Наконец-то великие боги отдают в её руки женщину, причинившую ей, столько, горя и унижения. Теперь она сведет с ней все свои счеты, и быстрая смерть будет для неё счастьем.

Когда женщины встретились вновь, то Атосса держалась с фиванкой откровенно надменно, а Антигона ловко подыгрывала ей. Что-что, а как это делать высокородным персиянкам она хорошо знала. Общение их завершилось тем, что Атосса полностью поверила в бедственное положение Антигоны и как великую милость дала согласие встретиться в уединенном месте для тайной беседы.

Просьба фиванки взять на эту встречу Статиру, персидскую жену Александра окончательно убедил персиянку в своей правоте и она согласилась. Нет ничего слаще, чем вытереть ноги о валяющегося перед тобой старого обидчика, в присутствии принцессы крови.

Как было условленно, в назначенный час и в назначенное время, обе персиянки тайны прибыли к домику на берегу, где их уже ждала Антигона. Едва гости переступили порог, как увидали прекрасно сервированный стол на три персоны. Антигона с почтением приветствовала их у порога, а затем торжественно проводила к почетным местам стола.

В доме не было ни единой служанки и рыжеволосая фиванка, сама поливала воду им на руки и подавала полотенце. Все это способствовало тому, чтобы у обеих персиянок мгновенно проснулось чувство превосходства над Антигоной, и они надулись гордостью и спесью.

— Зачем ты звала нас, дитя греха — надменно спросила Статира, всем своим видом показывая свое высокое положение; дочери царя Дария и жены Александра.

— Я хотела поговорить с вами по одному важному для нас всех вопросу, но сначала прошу вас преломить со мной хлеб и испить со мной воду.

Прекрасно зная этикет персидского дворца не торопиться говорить о деле, фиванка четко следовала ему, чем ещё больше раззадоривала души своих гостей. От подобного обращения ноздри у Статиры хищно раздулись, и она важно уселась во главе стола. Чуть помедлив, Атосса уселась по правую руку царицы, с насмешкой посмотрев на фиванку, которая незамедлительно стала подавать им угощения.

Дорогие гости охотно попробовали поданные им медовые лепешки, запили их прохладным шербетом и, остались, вполне довольны угощением. Едва они отодвинули чаши, как Антигона незамедлительно наполнила их снова, а на стол поставила орехи, гранаты, виноград и пастилу на большом серебряном блюде.

Вошедшая во вкус Статира стала с явной брезгливостью принимать подношения от фиванки, демонстрируя ей, что тем самым оказывает ей огромное одолжение. Атосса также не отстала от неё, громко посетовав на то, что на столе нет яблок и груш.

Воркующая над ними Антигона терпеливо сносила подобное унижение, стараясь во всем угодить своим дорогим гостям. Перебрасываясь малозначительными словами, тем продолжали насыщаться, не торопясь позволить Антигоне перейдет к делу, ради которого она их сюда пригласила.

Обилие съеденных угощений быстро сказалось на общем состоянии дорогих гостей. Приятная истома и лень стали разливаться по их телам, головы отяжелели, и глаза стали сами закрываться. Гостьи пожелали немного вздремнуть и вскоре уже мирно сопели, опустив свои головы на мягкие подушки богатой кровати, куда их препроводила заботливая хозяйка.

Антигона учтиво помогла им лечь, а сама тихо села на табуретку и стала разглядывать спящих красавиц. Так прошел час, за стеной дома стал затихать шум ночного города, с тем чтобы, отдохнув за ночь, с утра вновь прийти в движение. Убедившись, что её гости крепко спят, Антигона встала и подошла к ложе принялась их раздевать.

Своими крепкими и цепкими руками она быстро освободила обеих персиянок от всякой одежды, заботливо складывая её на скамью. Покончив с раздеванием, фиванка извлекла флакон с благовонным маслом и стала старательно натирать им тела обеих женщин. От прикосновения нежных рук Антигоны к ее телу Атосса стала постанывать во сне и перебирать красивыми ногами.

Как только тела были натерты, Антигона приступила к главной цели своего тайного плана. Положив податливое тело Статиры на высокие подушки, она подтащила к ней Атоссу и осторожно уложила свою "заклятую подругу" лицом на курчавый треугольник живота царевны. Увидев эту картину, сторонний наблюдатель обязательно бы решил, что перед ним любительницы однополой любви, застигнутые на самом пикантном моменте.

Закончив работу, Антигона отошла в сторону и, окинув взглядом свое творение, осталась, ею довольна. Обе персиянки спали крепким сном, изредка посапывая и слабо постанывая от своего вынужденного положения.

Распустив сколотые волосы Атоссы, и положив руки Статиры на её голову, фиванка стала заметать следы своего пребывания в доме свидания. Все предметы, говорящие о пребывании здесь третьего человека, она аккуратно складывала в холстяной мешок. Когда же эта работа была завершена, она поднесла к кровати две медные лампы с углями и быстро прикрыла их колпаками. Сейчас же сквозь щели колпаков поползли густые струи угарного газа, которые медленно, но неотвратимо стали подбираться к спящим женщинам.

Бросив последний взгляд на обреченных на смерть персиянок, Антигона накинула на себя хитон проститутки, покрыла голову темным египетским париком и, закрыв лицо вуалью, покинула дом через черный ход, заботливо закрыв парадный.

Исчезновение одной из царских жен было обнаружено рано утром, когда выяснилось, что вопреки своим намерениям персиянка Статира не ночевала у Атоссы. Сразу были подняты на ноги стражники и воины, которые усердно проверяли все повозки, суда и просто покидающих город людей, помня дерзкое похищение покойной жены Нефтеха Арсинои. Поиски продлились два дня, когда испуганный владелец одного из доходных домов донес властям об обнаружении им два мертвых женских тела, в одном из которых и была опознана пропавшая царица Статира.

Другая покойница оказалась содержанка царевны Клеопатры Атосса, об исчезновении которой царская сестра объявила только через день. Смерть обоих наступила в результате отравления угарным газом от углей ламп, которые женщины позабыли открыть, увлекшись любовными играми.

Едва была установлена причина смерти несчастных особ, как власти немедленно прекратили дело, что бы правда о случившемся инциденте стала мало кому, известна. По распоряжению главной царской жены Эвридики, тела обоих любовниц были спешно кремированы, а собранный в погребальную урну прах Статиры, был положен в специальную нишу до получения указания от Александра. Официально было объявлено о скоропостижной смерти царицы Статиры, которая произошла во время купания в море в районе доходных домов.

Для Клеопатры это известие было двойным ударом. Она вновь потеряла любимую, которая как, оказалось, активно изменяла ей с другой женщиной. На похоронах Атоссы она едва держалась на ногах и движимая состраданием, ее жена Нефтеха пригласила пожить на некоторое время во дворце правителя свою бывшую госпожу.

Клеопатра с радостью приняла приглашение, и сразу по завершения похорон она перебралась к Антигоне. Та поспешила окружить царскую сестру своим постоянным вниманием, что не замедлило сказаться. Клеопатра стала быстро отходить от своего горя и вскоре она стала улыбаться и даже принялась строить новые жизненные планы.

Однажды вечером, когда все домочадцы разошлись, две женщины уединились в одной из дальних комнат дворца, ведя непринужденную милую беседу. Клеопатра полностью позабыло о постигшем ее горе, и уже была полна желанием, получить новое любовное утешение.

— Скажи дорогая Антигона, — мягко мурлыкала царевна, вальяжно развалившись на одной из лежанок, — чем я могу отблагодарить тебя за твою доброту и внимание ко мне.

— О, госпожа, — скромно отвечала фиванка, устремив на свою собеседницу полностью безмятежный взгляд, — одно твое присутствие в моем скромном жилище уже для меня самая дорогая награда. Правда есть один пустяк, который я хотела бы получить от тебя на память, в знак твоего расположения к моей скромной персоне.