Я не спешил покидать свое убежище. Тело еще отказывалось подчиняться, да и чудовище могло вернуться назад.
Наконец, меня отпустило. Остаточная вялость в расчет не принималась. Я осторожно выбрался из-под ели, на ватных ногах приблизился к костру, едва тлевшему черно-бурыми углями. Снова разводить огонь, а уж тем более оставаться на Ледяной поляне мне не хотелось. Уж лучше провести остаток ночи в лесу, чем здесь. Я кое-как добрался до своего мешка. Проходя мимо места, где совсем недавно истекал кровью Зубок, я заметил, как что-то сверкнуло в неверном лунном свете. Уже наклоняясь, я подумал, что это могла быть обыкновенная ледышка. Но нет. На земле лежал диск размером чуть меньше ладони. Его центр украшал какой-то полупрозрачный камень. Какой именно — в сумраке не разглядеть.
Я поднял занятную вещицу. Она была холодная, тяжелая. Наверняка ее выронил Зубок, когда существо поволокло его обратно в пещеру. Неужели она ОТТУДА? И ради этого стоило рисковать своей жизнью?
Из пещеры раздался протяжный вой, полный негодования и злобы. По нервам словно бритвой полоснуло. А тело опять начал сковывать страх.
ОНО ВОЗВРАЩАЕТСЯ!!!
Я сунул диск в мешок и, насколько это было возможно, поспешил покинуть Ледяную поляну. Неуклюже торопливо шагая к лесу, я то и дело оборачивался и посматривал на пещеру, пока она не скрылась в темноте.
Глава 2
Вернувшись на заимку, я запер дверь на засов, извлек из закромов бутыль самогона, наполнил деревянную кружку и залпом осушил ядовитое зелье.
До Затмения в Найроване не было крепких спиртных напитков. Их изготовлением занялись увязшие в вирте Игроки. И солидный доход, и удовольствие — сомнительное на мой непритязательный вкус.
Я вообще-то не любитель крепкого спиртного и достал по случаю бутылочку исключительно в целебных целях. Но после прогулки на Ледяную поляну мне впервые за долгие годы захотелось надраться в стельку. Уже после первой порции в голове зашумело. Но я решил не останавливаться на достигнутом и плеснул в кружку еще грамм сто пятьдесят.
Только сейчас я осознал, что совсем не приспособлен для этого мира. Вся моя жизнь прошла в тепличных условиях. Даже минувшие три года, разве что в режиме хард. Я и мне подобные жаждали приключений, готовы были к трудностям, зная, если станет совсем уж невмоготу, мы в любой момент можем выйти из игры. Когда эта возможность исчезла, мы поняли, в какое г.... мы вляпались. Кто-то раньше, кто-то опосля. Но в любом случае слишком поздно.
Как же мерзко было на душе! Я наивно рассчитывал, что алкоголь поможет, но с каждым глотком становилось только хуже. Я совершенно раскис, жалел себя и завидовал тем, кто нашел в себе мужество покончить с этим кошмаром, полоснув по венам ножом. Может быть, прав был полоумный проповедник, обещая избавление тем, кто отважится наложить на себя руки...
Не знаю, к чему привели бы меня мои рассуждения, если бы очередная порция самогона не отправила меня в глубокий нокаут.
Пробуждение было тяжелым, что и не удивительно, если учесть, что я почти залпом выпил полбутыли самогона без закуски и на голодный желудок. Я заснул прямо за столом, отчего болела шея и спина. Меня мутило так, что все остальные проблемы отошли на второй план. Сил хватило только на то, чтобы добраться до кадки с водой и осушить ковш живительной влаги. После чего меня снова развезло, и я решил опять прилечь, но на этот раз на кровать. Остатки самогона я прихватил с собой.
Там я и провалялся два дня, то проваливаясь в небытие, то возвращаясь в мир, ставший мне противным до рвотных позывов.
Сначала закончился самогон, потом прошел алкогольный интоксикоз. На третий день захотелось кушать, а значит, нужно было вставать и идти на охоту, потому что в доме было шаром покати. Я забросил за спину мешок, взял топор, лук, стрелы и покинул заимку.
Лесной воздух был поистине целебным. Да и день выдался на славу: чистое небо, яркое солнце, птички поют... Снова захотелось жить. Прогулявшись по чаще, я уже не был так категорично настроен в отношении Альтиндора. Почему-то пришла уверенность в том, что рано или поздно добро победит зло (поставит его на колени и жестоко убьет :))
Мне удалось подстрелить зайца. С обедом я не стал затягивать. Развел на полянке огонь, освежевал тушку, водрузил ее над костром и стал давиться слюной, наслаждаясь поплывшим над лесом ароматом. Когда мясо было почти готово, я сунул руку в мешок за солью, а вытащил зажатый в ладони диск.
На меня нахлынули воспоминания пятидневной давности, но я прогнал их прочь и принялся разглядывать находку.
Диск был изготовлен, если говорить официально, из серебристого металла. Гладкий с одной стороны и довольно рельефный — с другой. Гладкую сторону украшал округлый прозрачный слегка голубоватый кристалл. Я бы сказал, что это аквамарин, хотя не стал бы утверждать со стопроцентной уверенностью. Обратная сторона представляла собой хаотичный набор выпукло-ребристых геометрических фигур.
Даже не знаю, что это могло быть. Ничего подобного я раньше не встречал. Артефакт? Но для чего и как им пользоваться? Я понятия не имел. Но ни на миг не сомневался, что вещь эта ценная. Не думаю, что трое проходимцев полезли бы в пещеру за грошовой безделушкой.
И что с ней теперь делать?
Продать?
Или оставить себе?
Но какой мне от него прок, если я даже не знаю, что это такое? Да и знает ли кто другой? После затмения многие артефакты изменили свои свойства или вообще утратили их как таковые. А носить его в кармане и гордиться тем, что он у меня есть, было бы глупо и расточительно. К тому же он невольно навевал неприятные воспоминания...
Решено, я его продам, а на вырученные деньги куплю... Уж что-нибудь куплю.
Я так увлекся диском, что едва не остался без обеда. Заячья тушка подгорела с одного бока, но я не привередливый, особенно, когда голодный.
Пока я давился подгоревшей зайчатиной, мне в голову пришла замечательная идея. А что, если прямо сейчас заняться сбытом диска. Благо, Хост находился неподалеку. А там жил знакомый еще по вирту торговец, с которым у меня была прокачана репутация. Так что за раритетные вещички он платил, не скупясь.
Затоптав костер, я отправился в Хост.
Город находился по местным меркам недалеко. Я добрался до него к следующему полудню, питаясь в дороге черемшой и птичьими яйцами.
Хост стоял в предгорье, там, где бурная река Удро низвергалась живописным водопадом в долину и устремлялась по проточенному за условные тысячелетия в скальном грунте ложу на юго-запад. Местные гордо называли Хост городом, в то время как бывшие игроки считали обыкновенной большой деревней. И те, и другие были по-своему правы.
Население Хоста едва достигало пяти тысяч. Его можно было условно разбить на три неравнозначные группы. Большинство жителей было задействовано в добыче и переработке полезных ископаемых: рядом с городом располагались шесть богатых рудников, в его окрестностях пережигали уголь, в отдаленном квартале плавили руду и ковали металл. Изделия из Хоста ценились не только в Фавере, но и за его пределами. Четверть населения Хоста кормила и поила тех, кто приносил городу львиную долю прибыли. Самой малочисленной группой были воины, охранявшие город и его богатства. Три сотни бойцов, закаленных в схватках с дикими горными племенами и разбойниками. Вполне достаточно, если учесть, что фаверцы, как мужчины, так и женщины, были сызмальства привычны к оружию, и в случае угрозы многие готовы были встать на защиту города рядом с бывалыми воинами. За всю свою историю Хост пытались захватить всего шесть раз. Пытались, но так и не захватили. Город имел выгодное в фортификационном плане расположение. Отвесные скалы, высокая крепостная стена и неминуемая поддержка со стороны соседних кланов заставляли потенциальных агрессоров лишний раз подумать, прежде чем ринуться на штурм. Так что в мирное время размещенный в Хосте гарнизон выполнял в основном полицейские функции и охранял рудники.
Выложенные камнем улочки в городе были узкими, извилистыми, карабкавшимися в гору. Пришлому ходить по ним было довольно сложно. Часто приходилось останавливаться переводить дух. А зимой прогулка по городу превращалась в настоящее испытание. Оставалось только с завистью поглядывать на местных, с непринужденной легкостью перемещавшихся что вверх, что вниз, не испытывая при этом заметных неудобств.
Дома в Хосте каменные, добротные, ухоженные, по преимуществу — двухэтажные. Ни в одном фаверском селении не увидишь лачуг, как ни ищи. Впрочем, то же касается и роскошных дворцов. Среди жителей нет ни излишне богатых, ни унизительно бедных. На улицах не встретишь нищих. Своих нет, а пришлых в город не пускают. Леность — самое презираемое качество. Человек при деле всегда сможет обеспечить себе безбедное существование. Стариков и немощных кормят родственники. Хочешь выделиться — стань мастером своего дела, докажи, что ты лучше своего учителя. Но и достигнув определенных высот, фаворец не окунается с головой в праздность. Ибо нет предела совершенству.
Власть — это бремя и ответственность. И время, отнятое от любимого занятия. Поэтому у руля стоят старейшины, которым больше нечем заняться, кроме как делиться жизненным опытом. К ним приходят люди в поисках совета, справедливости, защиты. Но важные вопросы решаются всенародно, на вече. А как иначе, если это всех касается?
Бездельников фаверцы недолюбливают. Но привечают тех, кто работает, не покладая рук. И совсем неважно, кто этот человек по профессии и по рождению. В городе достаточно чужаков: из баронств, из Найрована, из высокогорных селений. Есть и небольшая община Игроков. Несколько десятков из числа тех, кто в свое время взялся прокачивать кузнечное и горное дело. Здесь их застало Затмение. Здесь они и остались. Не самое плохое место для новой родины. И защита, и уважение, если сумел доказать свою полезность обществу. С некоторыми из них я был знаком, но дружбы как-то не завязалось.
Поэтому, прибыв в Хост, я первым делом направился к торговцу. Убеленный сединами НПС по имени Вадарис обитал неподалеку от городских ворот, что само по себе радовало. Не нужно было карабкаться вверх по улицам, тем более после утомительного марш-броска по пересеченной местности. Проходя мимо харчевен, над которыми витали ароматы фаверской кухни, я клятвенно пообещал самому себе потратить часть прибыли на нескромный обед по случаю заключения удачной сделки. И просто потому, что уже давно не ел по-человечески.
Вот и нужный дом. Первый этаж занимала лавка, второй — жилые помещения. Я распахнул дверь и вошел в помещение под аккомпанемент мелодичного перезвона колокольчика. Вошел и замер, решив, что не туда попал. Когда я был здесь в последний раз, лавка выглядела несколько иначе. У Вадариса была узкая специализация, он торговал исключительно артефактами. Их было немного, по крайней мере, тех, что торговец выставлял напоказ. Десяток в витрине, дюжина в шкафах у стены. Вот и все убранство лавки. Было. Сейчас же она оказалась забита до отказа. Полочки, шкафы без передних дверок, витрины, расставленные по всему периметру помещения, были переполнены всякой ерундой. Кое-какой товар стоял даже на полу. То, что не поместилось на горизонтальных плоскостях, было развешено на стенах. Меня не покидало чувство, будто я попал в лавку старьевщика. В ассортименте было старое, порой ржавое оружие, сельскохозяйственный инвентарь, ношеная одежда и обувь, дешевая бижутерия, галантерея и прочее. Создавалось такое впечатление, словно хозяин лавки тащил на продажу все, что имело хотя бы какую-нибудь стоимость. На Вадариса это было не похоже.
А вот и сам хозяин, вышел из подсобки на звон колокольчика, еще больше вогнав меня в сомнения. Низкорослый мужичок лет сорока пяти, с изрядной плешью на маленькой голове и затравленно бегающими, слегка раскосыми глазками. При ходьбе он сильно хромал и опирался на прочную крюку. Это был кто угодно, только не Вадарис.
— Доброго вам дня, уважаемый,— радушно поприветствовал он редкого посетителя согласно канонам развитого маркетинга — с радушной улыбкой и легким поклоном. Говорил он с легким характерным акцентом. Фаверцы из предгорья, хоть и были айленами, как и найрованцы, но говорили на своем наречии. Тех же из них, кто обитал высоко в горах, понять было гораздо труднее.— Желаете что-нибудь купить?
— А где прежний хозяин этой лавки, уважаемый Вадарис?— я не стал скрывать своего разочарования.
— Отец покинул нас позапрошлой зимой, ушел в лучший мир, оставив своим детям лишь долги и проблемы.
Отец? Надо же! Я не знал, что Вадарис был женат, не говоря уже о детях. Впрочем, семейное положение НПС меня никогда не интересовало, так что все может быть. А Вадарис, значит, умер. Жаль, хороший был человек и торговец справедливый.
— Примите мои соболезнования,— слова были сказаны от всей души.
Он сдержанно кивнул.
Мы помолчали.
— Давно здесь не был,— сказал я, чтобы хоть как-то разбавить тишину.— Лавка сильно изменилась.
— Да,— вздохнул торговец.— Отец не успел рассчитаться с долгами. Пришлось отдать за бесценок весь прежний товар. А теперь, сами видите, торгую, чем придется, лишь бы свести концы с концами... Меня зовут Ойкес. Я сын Вадариса и его наследник. А вы? У вас было какое-то дело к отцу?
— Меня зовут Ильс, я охотник из Яровэна,— представился я.— Да, я хотел показать вашему отцу одну вещицу. Но, боюсь, напрасно проделал долгий путь.
— Что за вещица? Неужели артефакт?— прищурился Ойкес.
— Похоже на то,— неуверенно пожал я плечами.
— Я могу на него взглянуть?— И заметив мою нерешительность, поспешил добавить: — Отец многому меня научил. Так что я достаточно разбираюсь в артефактах, чтобы дать определение и назвать приблизительную цену.
Я задумался. Кажется, продать находку в этой лавке мне не удастся. Но я могу хотя бы узнать, что это за артефакт и сколько он стоит. Уже что-то.
Я достал из сумки диск и протянул его Ойкесу.
Наследник Вадариса бережно принял артефакт. Мне показалось или на короткое мгновение он удивленно вскинул брови. После чего его лицо тут же приобрело прежнее выражение. Он повертел диск в руках.
— Нет, этот артефакт мне не известен,— покачал он головой.— Я даже не уверен, что это артефакт. Кажется, простая безделушка. Дорогая, не спорю, но что толку? Если вы решите ее продать, я дам вам за нее...— он задумался, задрав глаза к потолку,— пять полновесных корон.
В прежние времена у монет разного достоинства не было своих названий. Но с некоторых пор найрованский золотой стали именовать короной, потому как, нетрудно догадаться, одну из ее сторон украшал этот атрибут королевской власти. Кроме него в хождении были и другие золотые монеты, которые чеканили некоторые бароны и кланы. Это не говоря уже о золоте разной пробы, веса и чеканки, теми или иными путями попадавшем на север из пустыни Уюм. Там каждый город, каждый мелкий князек имел свою собственную монету. И только в империи Йола была единая твердая валюта.
Найрованский серебряный за изображение волчьей пасти на аверсе прозвали волчком. И лишь медяки так и остались медяками. Впрочем, многие Игроки называли их семечками.
