Танго с призраком - 4. Танго Нуэво

Дуэнья смотрела на нее почти со священным ужасом.

— Ритана Феола, откуда вы взяли эту гадость?

— Которую? Эту? — палец с коротко остриженным ноготком уперся прямо в Анхеля. — Это братец привез, я тут не при чем.

— Феола, я тебе сейчас уши оборву! — уже с угрозой рыкнул Лоуренсио.

Феола только фыркнула, не сомневаясь в своей безнаказанности. А вот Лоуренсио едва удержался от гневного вопля.

Ему на голову прицельно нагадила мимопролетающая чайка... хм, судя по размеру 'неприятности' она терпела неделю и питалась одними помоями. Пришлось срочно отвернуться и оттираться. И платок выбросить. Между прочим, шелковый, дорогой! Сволочь, а не птица!

— Ритана Феола, вы ведете себя недопустимо вульгарно. Извольте переплести волосы, снять эту ужасную тряпку и принять вид, достойный юной ританы.

— И лопнуть. Ритана Долорес, вы нас до братика сопроводили? Вот и чудесно, а теперь пусть он меня попробует воспитать!

— Я и пытаться не буду. Но если скажешь хоть слово, я ритану найму лично для тебя. Как гувернантку.

Ужас был написан и на лице ританы, и на лице Феолы. Взаимообразно.

Девушка демонстративно зажала рот обеими руками, хотя какое-то подозрительное бульканье все равно доносилось. Дуэнья возвела глаза к небу, и кажется, поблагодарила его за свое спасение.

— Алисия, — тем временем занялся второй сестрой Лоуренсио. — Я счастлив тебя видеть.

— Братик... — Алисия приподнялась на цыпочки и вежливо поцеловала брата в щеку.

— Позволь представить тебе моего друга, тана Анхеля Хуана Толедо. Милейший человек, без которого я бы и половины необходимого комфорта не смог вам обеспечить.

— И который не брезгует процентом за услугу, — все же прорвалось у Феолы. Но кто там ее слушал?

Анхель раскланивался перед Алисией со всем возможным почтением, стараясь не обращать внимания на младшую мерзавку. Да, такая невеста ему подойдет. Мила, глупа, воспитуема... и с приданым! Самое главное — с хоро-ошим приданым!

Кто сказал, что деньги не главное в жизни? Ну так попробуйте обойтись без них! Анхель с удовольствием на это посмотрит! Жаль, недолго, но на похороны смельчаков он цветы принесет. Обязательно...

Ритана Долорес тоже поглядела на него одобрительно. А что?

Одет по последней моде, вежлив, умеет держать себя в обществе. Мужчине что-то еще нужно?

Нет!

Определенно, нет.

А что Феола ведет себя ужасно — тоже не новость. Она себя иначе никогда и не вела. И не ведет.

Мало кто знал, что больше всего из-за этой ситуации переживает как раз Феола. Но...

Иногда это было просто выше ее сил. И язык словно сам ляпал, и ляпал... наваждение какое-то. Или проклятье. Вот...

* * *

Амадо расположился в кресле, вдохнул аромат кофе — и на пару секунд позволил себе прикрыть глаза.

Счастье.

Такое хрупкое, такое тихое... вот эти несколько минут, когда его нельзя беспокоить.

Когда он уселся в свое рабочее кресло, вытянул ноги — и в абсолютной тишине сделал глоток кофе. Крепкого, черного, с сахаром и сливками.

Дома почему-то так не получается. Или Альба приходит и начинает разговаривать, или сын, или еще что-то случается...

А ему так нужны эти несколько секунд тишины.

Глоток, второй — и вот чашка отставлена в сторону, и можно открыть дверь кабинета. Взять сводки, прочитать о последних происшествиях в столице.

На столе лязгнул звонок. Амадо посмотрел на него грустным взглядом, но — ничего не поделаешь. Надо отправляться к начальству, раз уж вызывает.

Серхио Вальдес, тан Вальдес, сидел в кресле, чуточку лениво, развалясь... возраст уже почтенный, солидный. А лет пять назад он сменил на этом месте Пабло Матео Лопеса, который в силу возраста ушел на заслуженный покой.

Выслуга и титул позволяли, да и специалистом Серхио был отличным, специфику дела знал.

— Амадо, проходи, располагайся. Кофе, сладости?

Амадо качнул головой.

— Может, потом...

— Хорошо. Есть разговор. Даже личная просьба.

Амадо навострил ушки на макушке. Личные просьбы? Да никогда такого не было!

— Слушаю?

Серхио потупился.

— Дело достаточно деликатное. И мне бы хотелось, чтобы ты проявил понимание.

— Обещаю.

Серхио мялся еще пару минут. Взял со стола массивное пресс-папье, повертел его в руках, вздохнул.

— Ты сводки читал?

— Да.

Бегло, но ведь успел проглядеть? Значит, читал.

— Сегодня ночью был убит Самуэль Гонсало Веласкес. Синьор Веласкес.

Амадо напряг память. Та легко подсказала результат.

— Да... было в сводках. Синьор Веласкес, убит женой.

— Виржиния Моника Веласкес. Синьора Вирджиния. Джинни.

И так Серхио это произнес, что Амадо стало ясно — их точно связывали неформальные отношения. Но какие?

Серхио понял немой вопрос, и принялся рассказывать.

— Это было около семнадцати лет назад, может, даже чуть больше. Джинни была подругой моей дочери, Моники. Часто бывала у нас в доме, гостила, я ей радовался. Хорошая девочка, очень правильная, спокойная, умненькая... я так думал. А вот когда ей исполнилось восемнадцать, она пришла ко мне.

— Пришла?

— Да. Между нами состоялся тяжелый разговор, Амадо. Оказалось, что она давно меня любит, чуть ли не с десяти лет. И хочет, чтобы я стал ее первым мужчиной.

— Вот как.

— Да, представь себе мое состояние. Я женат, счАстливо женат, у меня прекрасная семья... ты бы отказался?

— Нет, — честно ответил Амадо. И понял, что попал в точку. Серхио... да-да, представьте себе, он даже чуточку покраснел!

— У меня дочь — ее ровесница! И все же, все же... я не смог. Мы встречались где-то с полгода. Понятно, никто и ничего не узнал. А потом я предложил ей устроить жизнь.

— Устроить жизнь?

— Да. Понимаешь, расставаться с женщинами надо уметь. Серьезно уметь. Если ты ее бросишь, она может затаить зло и отомстить.

— А иные женщины помнить зло будут годами.

— Вот именно. Но когда уходит сама женщина, это совсем другое. Она будет даже довольна, что бывший любовник не создаст ей проблем. Я сумел потихоньку подвести к тому, что надо устраиваться в жизни, нужны семья, дети... свою игрушку она получила, цели добилась, теперь надо уже всерьез подумать о себе. Семья у нее была не из богатых и знатных, поняла она все правильно и быстро.

— И?

— Я лично приглядел для нее супруга. Именно Самуэля Веласкеса. Он тогда как раз пошел в гору, начал раскручиваться, и мне понравился. Парень неглупый, осторожный, в заведомо проигрышное дело не полезет, семья хорошая... надо брать!

Амадо понимающе кивнул. Он ничуть не сомневался, что Серхио приглядел для любовницы подходящий вариант. Позаботился.

— Она вышла замуж — и?

— У нас все закончилось месяца за два до ее свадьбы. Потом мы поддерживали ровные дружеские отношения. Моя дочь — ее подруга, я — вроде доброго дядюшки. Конечно, я приглядывал за ней, но в семье все было в порядке. Джинни родила двоих детей, была довольна и счастлива. Еще месяц назад я ее видел — все было хорошо.

— Могла она притворяться?

— Нет, — решительно качнул головой Серхио. — Годы прошли, у нее все прошло, все забыто, она сама мне сказала об этом недавно.

— когда именно?

— Может, с полгода назад. Мы случайно встретились, вспомнить старые времена, посидели в кафе. Нет-нет, ты не подумай. Мы просто встретились, ну и разговорились. Я ее в постель не тянул, вот еще не хватало!

— Понимаю. Это была молодость, а ее вспомнить приятно.

— Именно! Джинни была счастлива в браке, хотя муж ей изменял, это было.

— Любовница? Обычно жена узнает последней?

— О неверности мужа Джинни давно уже знала. Собственно, это не неверность. Просто раз в пять — десять дней он ходит в бордель. Всегда один и тот же. 'Золотая роза'.

Амадо хмыкнул.

— А откуда денежка? Кто оплачивает веселье?

Серхио сдвинул брови.

— Доходы его я не проверял. Но ты прав, безусловно.

'Золотая роза', несмотря на безвкусное название, во всем остальном была весьма и весьма дорогим борделем. Изысканная обстановка, лучшие девочки в городе, услужливые и опытные... для клиентов с легкой чудинкой. И цены...

Такие цены, что жалования Амадо хватило бы как раз на два-три похода в этот бордельчик. Не больше.

Ты можешь заказать что угодно, ты можешь не бояться ни болезни, ни огласки, ты будешь обслужен по высшему разряду. Но!

Цены и еще раз цены. И заранее платить, и девушкам там принято дарить подарки, то есть дешево не отделаешься. Ленточку не подаришь — весь город смеяться будет.

Доходы купца? Сложно сказать, что именно они позволяют. Вот если взять антикварный магазинчик той же Антонии — Амадо был в курсе его дел, Тони не смогла бы себе позволить такие траты.

А этот Веласкес? Сколько зарабатывал он? Прибыль — это ведь не так просто. Ее надо в дело вкладывать, надо семью содержать, надо налоги платить, надо...

Много всего надо. Очень много.

Знают ли о таких интересных доходах в налоговой?

— Жена его убила — из ревности?

— Вот, возьми. Почитай подробно.

Серхио протянул подчиненному сводку для начальства. Это у Амадо было краткое перечисление событий. У Серхио было уже все по этому делу. Вплоть до протокола осмотра, допроса и прочего — что делают по горячим следам.

Амадо послушно закопался в бумаги, переводя канцелярит на нормальный язык.

Около полуночи, чуть позднее колоколов, служанка Мария Соледад Перальта проснулась. Колокол прозвонил, потом ей потребовалось в уборную...

После уборной она решила что-то скушать. Ну, дело житейское, хозяева держали для слуг специальный холодильник и не запрещали обедать и ужинать. Но по дороге в кухню она услышала какой-то шум.

Вроде как он доносился со стороны гостиной.

Мария Соледад заглянула туда — и чуть не лишилась чувств от ужаса. Все было забрызгано кровью — вплоть до потолка. Посреди комнаты лежал мертвый хозяин... так, предварительно — шестнадцать ран, из них одна смертельная. Остальные особой опасности не представляли, но это нужно заключение некроманта.

Рядом с трупом хозяина сидит хозяйка, в руках у нее нож, она раскачивается и повторяет одно и то же: 'Я его убила. Я его убила...'.

Словно марионетка. И глаза, как две пуговицы.

Служанка сделала самое лучшее, что можно было сделать в таких случаях. Она не заорала психушей. Она не перебудила весь дом. Она просто пробежала в прихожую, накинула пончо и выскочила на улицу. Чистый квартал, спокойное место... патруль появился очень быстро. Вот им она все и рассказала. Мужчины так же потихоньку прошли в дом, понятно, опечатали гостиную, увезли и труп и хозяйку...

Сделали совершенно правильно, кстати. Потом телефонировали родственникам хозяина, чтобы те забрали детей. Серхио лично проследил, чтобы все было выполнено.

— Почему родственникам мужа? — уточнил Амадо.

— Потому что у Джинни отца не было. А мать... там очень своеобразная мать.

— Стерва?

— Мягко сказано. Будешь разговаривать — сам увидишь.

— От меня что требуется? — напрямик спросил Амадо. — Замять дело?

— Нет, — качнул головой Серхио. — С таким я бы к тебе и не обратился. Его надо расследовать.

— Там есть что расследовать? Кроме вашей убежденности, что Джинни не могла?

Серхио фыркнул. Выучили на свою голову. Сами! Своими руками! Ведь учили, воспитывали, наставляли... и он, и Шальвейн, и Риалон — и вырастили-таки!

Убежденность в том, что 'он/она не могли этого сделать!' самая глупая и часто распространенная ошибка любого следователя.

Не мог — не могла?

А обстоятельства не учитываем?

Человек не может украсть? Допустим. А если у него ситуация... к примеру, болен близкий человек и ему срочно нужна громадная по его меркам сумма денег на лечение? Маги нынче дОроги!

Человек не может убить? А если на его или ее глазах кто-то пытается убить его ребенка? Тут и самый беззлобный схватит что потяжелее, да и навернет убийцу. Желательно насмерть. А потом еще ногами дотопчет, что осталось.

Ситуации, всегда ситуации.

— Я тебя убеждать не буду, что Джинни совершенно беззлобная девочка. Вот еще не хватало. Хотя мой опыт тоже стоит принять в расчет.

Стоит.

Если бы ты с ней не спал. Но когда это мужчины здраво оценивали женщин, которых поваляли в кровати? Ну в очень редких случаях!

— Я тебе о другом скажу. Про бордель Джинни отлично знала. И моей Рите не раз говорила, и относится, в общем, спокойно. Если бы у мужа завелась ОДНА женщина — это опасно. А когда их вот так, много... это не страшно, это ерунда. Это вроде как в лавке сладостей, перепробовать побольше, пока в пузо лезет.

— С вашей дочерью мне тоже надо будет побеседовать.

— Я ей телефонирую. Разговаривай на здоровье. Джинни была спокойна в семейной жизни, довольна собой и мужем, тот хоть и ходил в бордель раз в пять дней, но жену тоже не забывал.

— У Вирджинии был любовник?

— Я не в курсе. Но мог и быть. А мог и не быть. Джинни достаточно аморфная девушка.

— Какая?

— Безынициативная. Не пнешь — не полетит. Если бы кто-то проявил серьезный интерес, приложил усилия, но это было бы заметно. А так — нет.

— А история с вами как сюда складывается?

Серхио пожал плечами.

— Очень даже логично. Это же не вспышка, не мгновенная любовь, и Джинни меня не преследовала. Подошла и призналась, вот и все. Откажи я ей — ушла бы. Даже не сомневаюсь. Расстались... сначала я побаивался ее действий, но уж сколько лет прошло, а она ни словом, ни взглядом, ни намеком, словно так и надо.

— Хм. Ладно... отец не говорил, когда вернется?

— Телефонировал. Я бы попросил Шальвейна, но тот не вернется в ближайший месяц, а то подольше.

— Что случилось? — напрягся Амадо.

— Твои братишки и сестренка случились. На мельнице... все спаслись, но Рей ногу сломал.

Амадо понимающе кивнул. Когда он попадал в семейство Лассара, у него появлялось желание купить большую клетку, залезть туда и запереться изнутри. И ключ проглотить.

Малолетние демоны?

Как-то так. Если не страшнее. Характеры, энергия, фантазия... нет, клетка — это ненадежно. Лучше всего бронированная камера. Тоже запертая изнутри.

— А отец? Хотя там все ясно, только после родов...

— Отпуск он взял честь по чести. И вызвать его... я могу, конечно. И — не могу. Сам понимаешь.

Амадо понимал. Четвертый ребенок, у двух некромантов... отец не отойдет от жены, пока не убедится, что все будет хорошо. А это еще три декады после рождения малыша. Ну и до рождения тоже. В столице он будет не раньше весны. Это понятно.

— А кто у нас сейчас дежурный некромант?

— Хавьер Маркос Карраско.

— КТО!? — почти стоном вырвалось у Амадо.

Серхио только руками развел.

— Знаю, вы друг друга не любите. Но прошу — потерпи. А Карраско я уже пистон вставил, по самые гланды. Придержит он характер.

Амадо сильно на это не рассчитывал.

Да, осколочки давней истории аукались семействам до сих пор.

Когда Освальдо Фаусто Карраско и Эрнесто Риалон соперничали за сердце любимой женщины. Последней из Лассара.