Она одарила меня пьяным кивком и откинулась назад, когда машина рванула от обочины.
— Ты сказал, что это был президент? — спросил Джош, когда я вернулся.
— Я никогда не говорю до конца, — ответил я. — Так более загадочно. Уверен, теперь она поверила, что ты заставил ждать самого президента, и все ради нее. Не рассказывай ей потом правду, это было бы жестоко.
Я сел, и Йен принял мое распоряжение относительно "Джека Дэниэлса" со льдом. Я никогда не смог бы доказать это, но мог поклясться, что он всегда неодобрительно усмехался, когда получал мой заказ. Джош уверяет, что все началось с того, как в момент раздражения я повторил Йену старую итальянскую шутку, что все проблемы Англии заключаются в том, что у нее существует шестнадцать религий и всего один соус. Возможно, дело в этом. Иногда острый язык бывает помехой.
— Надеюсь, ты расскажешь, в чем дело, вместо того, чтобы смотреть на меня с оскорбленным видом, — сказал Джош. — Ей-богу, весь уикэнд я работал как вол, и когда Невинс пригласил меня развлечься, просто подпрыгнул.
— Хорошая вечеринка?
— Скучная до черта! Все старались быть молодыми и занимательными. Ты встречался с председателем в Провиденсе?
— Я дважды был в Род-Айленде. Лидеры штата не в восторге от нашего парня, но обещали выступить "за". Я дал им слово, что денежные средства будут, как он и обещал.
— Наша главная проблема, это две остающиеся верфи, — произнес Джош, рисуя вилкой узоры на скатерти. — Я проверил. Одна верфь может быть спасена, а другая закрыта. Министерство обороны не допустит, чтобы закрылись обе. Они заявили, что после первых же воплей протеста объявят, что одна сохраняется. Наш парень заработает на этом. За субботу я написал ему речь...
Но я прервал Джоша:
— Есть кое-что важнее Род-Айленда.
— Какие-то проблемы?
— Нет. Предложение. Избрать губернатора штата Нью-Йорк, а потом президента.
Джош уставился на меня.
— Кто сделал такое предложение?
— Сенатор Шеннон. Для своего сына Келли. Он гарантирует 20 миллионов на кампанию в Нью-Йорке. Наш гонорар — миллион в год в течение всех лет, что мы будем работать на его сына, и 600 тысяч на расходы.
Приглушенный смех в баре и позвякиванье льда в стакане показались слишком громкими в наступившей тишине.
— Рассказывай, — велел Джош, и я начал.
* * *
Рассказ занял у меня час, и ни разу Джош не сделал глотка из стакана и не задал ни одного вопроса. Когда я закончил, он откинулся на спинку кресла и легонько свистнул.
— Интересная история, Финн. Как ты думаешь, почему старик стремиться усадить сынка в Олбани и Белый Дом?
— Гордость. Амбиции. Любовь к сыну. Кто знает? Не забывай, партия дважды отвергла его кандидатуру. Последнее время он был озлоблен. Но что говорить о его искренности! Этот человек намерен идти до конца.
— То, что ты говорил о 20 миллионах, это же мелочь для него, — задумчиво произнес Джош.
— Он признает это. Несколько нефтяных скважин. Несколько компаний. У этого человека финансовая империя.
— И что за материал у них имеется на Сондерса? Что-нибудь стоящее?
— Думаю, что да. Признаться, они лишь копнули на поверхности. Однако подкуп судей в Нью-Йорке не новость. Но...
— Но подкуп судей с помощью шурина мэра Нью-Йорка, который является вероятным кандидатом в президенты, уже кое-что, — произнес Джош.
— Давай подумаем, — сказал я. — Предположим, мы раскрутили крупнейший в Нью-Йорке скандал.
— Так.
— Скандалы среди высокопоставленных официальных лиц Нью-Йорка не редки. Мы даже сможем уничтожить Джентайла и порадовать старика, но как это поможет его парню стать губернатором?
Джош криво усмехнулся.
— Думаю, мы и должны это решить за его миллионы. Ты знаешь Келли Шеннона?
— Нет. Как-то не встречались.
— Так, а я лишь мельком видел его. Красивый молодой парень. Когда он стал конгрессменом, я слышал, он не принадлежал ни к одной группировке, — Джош покачал головой. — Но губернатор и президент!...
— Мы можем отказаться.
— Давай подумаем. У тебя есть какие-нибудь мысли?
— Я всегда говорил, если ты смог избрать Альфа Лондона, ты сможешь избрать кого угодно. Но я бы хотел его увидеть.
— Ты знаешь состояние Шеннона. Старик все еще добивается своего.
— Не забывай, Джош, многие страстно ненавидят его. Он нанес ущерб многим людям, когда был в Сенате.
— Долго ты работал с ним, Финн?
— Четыре года. Четыре года, которые теперь в истории.
— Вроде, когда он охотился за Джентайлом, с ним произошел несчастный случай?
— Он поскользнулся на мраморных ступенях и упал. Повредил позвоночник. Вашингтон он покинул в инвалидном кресле, и вред ли когда-нибудь встанет.
— Он тогда расследовал положение в госдепартаменте?
— Мы три месяца работали над этим, когда он упал. Джентайл был тогда заместителем госсекретаря. Он противостоял Шеннону и использовал каждый шанс для защиты своих людей.
— Вы что-нибудь откопали на него?
— Не слишком много. Мы получили материалы от младшего чиновника, который наступил на чью-то мозоль и был послан в какую-то глушь. Обычные обвинения в мягкотелой политике и партийных симпатиях, но ничего конкретного. И лишь вчера Шеннон сказал, что перед своим падением он чуть не настиг Джентайла.
— Как?
— Оказывается, Джентайлу нравились китаянки.
— Интересно, но не настолько, чтоб вызывать его в комитет.
— Я сказал Шеннону то же самое. Но он успокоил меня. Некоторые девушки являлись на вечеринки Джентайла с подозрительным типом, вроде пекинского пропагандистского агента. В ФБР на него есть досье.
— Вот это интересно. Он что-нибудь сделал с этой информацией?
— Нет. Он получил ее от полицейского капитана Округа Колумбия и от кого-то из ФБР. Но после того как он свалился с лестницы, расследование свернули. Ты же понимаешь, ты только напрашиваешься на неприятностями, знакомясь с госдепартаментом или ЦРУ.
— У него тогда, вроде, были столкновения с Таком Ларсеном?
— Ларсен нападал на него, где только мог, в своей колонке или в телевизионных шоу. Они ненавидели друг друга. Думаю, это началось, когда мы занимались военным имуществом сразу после войны, и Шеннон не захотел быть снисходительным к одному из друзей Ларсена.
— Насколько я помню, Ларсен называл сенатора вторым Джо Маккарти.
— Он был тяжелым, безжалостным человеком, но он не был Джо Маккарти, — произнес я. — Он никогда не стремился подняться над партией, которая дважды отвергала его кандидатуру.
— А теперь он хочет избрать сына, держа в каждой руке по мешку денег.
— Деньги — смазочный материал политики, мой мальчик.
— Нужно все же еще кое-что, — ответил он. — Каков политический климат в Нью-Йорке?
— Джентайл — бесспорная кандидатура республиканцев. Они рассчитывают, что он превратит губернаторскую кампанию в легкую прогулку.
— Расовые волнения в школах ему сильно повредили. Четверо погибших детей трудно забыть, Финн.
— Верно, но время врачует все раны, даже политические.
Краем глаза я различал какие-то тени, направляющиеся к нам. Неожиданно, когда они остановились рядом с большим столом, аккуратно и изящно уставленным закуской, я разобрал сердитые голоса. Я стал поворачиваться, и вот тут раздался иной звук — звук тяжелого удара. Одна из теней перевернулась и перелетела через стол. Человек с шумом упал. Тарелки, стаканы полетели на мягкий красный ковер, оставляя след от приготовленных с пряностями яиц, аккуратных хлебных кусочков, мягкого сыра и еще чего-то. Я догадался, что это был скорее сильный шлепок ладони, чем удар кулаком, потому что парень на полу смог подняться на ноги, пьяным жестом отряхивая свой дорогой костюм, требующий теперь серьезной чистки. Он был сразу окружен другими тенями, пока человек, нанесший удар, стоял в стороне, явно готовый продолжать драку.
Джош удивленно хмыкнул, потом двинулся из-за стола к одинокой фигуре. Я шел за ним, не зная, что тут происходит, но готовый принять участие в этой аристократической свалке.
Джош игнорировал парня, старавшегося стряхнуть с галстука и пиджака пищу; он направился прямиком к стоящему в тени мужчине. Двое других тоже направились к нему, но Джош оттер их в сторону.
— Позовите официанта, чтобы быстро все вычистил, — приказал он Йену, который прибежал с кухни. Протянув руку в сторону двух мужчин, он мягко сказал, что им лучше забрать своего друга, пока с ними не случилось новых неприятностей.
— Подай джентльмену пальто, Финн, — велел он мне. Между тем я понятия не имел, кто этот драчун. Однако раньше, чем я мог спросить об этом, у официанта появилось пальто, которое я забрал. Какой-либо головной убор отсутствовал.
— Господи, и надо же было бить его здесь? — расслышал я тихий голос Джоша, когда он помогал парню надеть пальто.
Ответ был негромкий, почти небрежный:
— Я просто не люблю, когда оскорбляют моего отца.
— По крайней мере дождались бы, пока он вышел, — заметил Джош. — Кто он?
— Не знаю. Я зашел сюда с сенатором Долбаром, но тут этот парень услышал мое имя и начал отпускать ядовитые шуточки. Я не замечал его, пока он не задел отца.
— Вы на машине?
— Она припаркована невдалеке.
— Хорошо. Позвольте мне разобраться с вашим другом. Спокойной ночи.
Мужчина уставился на Джоша.
— Ладно. Спасибо. Но разве мы знакомы?
— Еще нет, — ответил Джош. Потом взял его за руку и направил к двери.
— Может, мне лучше подойти и сказать что-нибудь?
— Я же сказал, что позабочусь обо всем, — твердо заявил Джош. — А теперь идите!
Молодой человек поколебался, слегка пожал плечами и вышел. Команда официантов Йена поставила стол и вычистила ковер. Большая часть пищи была очищена с пиджака пострадавшего, и Йен суетился вокруг него словно наседка. Я также заметил, что он выспрашивает имя пострадавшего и в каком отеле он остановился. Мужчина, в стельку пьяных, неловко дергал свой галстук. Два его друга, тоже порядком нагрузившиеся, монотонно бубнившие ругательства и держались за плечо пострадавшего.
— Я позабочусь о нем, — заявил Джош.
— Но я уверен... — начал было Йен.
Джош просто встал перед ним и взял пострадавшего за руку.
— Ребята, похоже, вы чужие в этом городе.
— Южная Каролина, — сказал один. — Какого беса этот парень взъелся?! Джек только сказал, что старый сенатор самый безжалостный сукин сын, с которым он только встречался. Ничего нового в этом нет.
— Слушайте, позвольте мне вас угостить, — произнес Джош. Потом Йену:
— Подайте им пальто.
Пальто появились как по волшебству, и Джош помог им одеться. Я знал, что у Джоша не было машины, поэтому велел официанту вызвать такси. Через минуту он вернулся и сказал, что такси ждет. К тому времени Джош уже заставил пьяниц улыбаться; казалось, они счастливы идти с ним куда угодно.
— Позаботься о Йене, — зашептал мне Джош, — пока он не позвонил и не рассказал все Таку Ларсену.
— Рассказал о чем? — спросил я. — Джош, кто этот молодой Джон Л. Салливан?
— Я думал, ты знаешь его, — ответил Джош. — Это твой Келли Шеннон. Надо торопиться. Я позабочусь об этих двух дураках. А ты позаботься о Йене.
Он коротко и жестко рассмеялся:
— И этого парня ты хочешь сделать губернатором Нью-Йорка! Не удивительно, что старик готов заплатить миллион.
Потом он вышел, завернувшись в пальто, негромко ругаясь и веселя всю компанию.
Мир и спокойствие быстро вернулись в "Золотой Ключ". По моему знаку подошел Йен.
— Думаю, это ваше, — сказал я.
"Это" было в моей ладони, и он бросился на это, как форель на приманку.
— Сотенная, мистер Маккул? — произнес он. Этот ублюдок видел даже в темноте.
— Мистер Майклз рассчитывает, что эта сумма поможет вам не делать телефонных звонков, — произнес я. — Например, Таку Ларсену, который любит печатать в своей колонке сообщения о подобных вещах.
— Я никогда не рассказываю о том, что происходит в клубе, сэр.
— Бросьте, Йен, — ответил я. — Мы знаем, кто информирует Ларсена и получает за это плату.
Я отмел его протест:
— Все это замечательно, пока не вредит нашим друзьям. Ясно?
Его белое лицо стало серым, когда он собирался идти.
— Ну, а если вы это забудете и попытаетесь изменить, — продолжал я, — просто помните, я знаю, что вы информировали Ларсена о некоем сенаторе, которого накрыла жена в мотеле после того, как он ушел отсюда. История наделала шуму, и сенатор, видимо, потерпит поражение следующей осенью.
Он ничего не ответил и пошел прочь, но я все же был уверен, что он не станет звонить Ларсену. Самое смешное заключалось в том, что я не был уверен, что именно Йен сообщил Ларсену о рейде, устроенном женой сенатора. Это было сказано наугад, но, черт возьми, попало в цель.
* * *
На следующее утро Джош рассказал мне, что произошло. Оба мужчины торговались в Вашингтоне с правительством, чтобы получить заказы от ВВС. Они получили гостевую карточку в "Ключ" от своего конгрессмена, которому, видимо, сунули взятку. Они пили с полудня и были уже порядком пьяны, когда добрались до бара. Каким-то образом один из них расслышал имя Шеннона. Он был в Вашингтоне, когда проходили слушания Шеннона, и поскольку был пьян, начал отпускать замечания на счет старого сенатора. Келли игнорировал его, пока он не выдал последнюю колкость.
— Они признали, что Келли игнорировал их, а сенатор Долбар дважды просил их замолчать, но ты же знаешь пьяных, особенно в Вашингтоне.
— Они знают, что именно Келли нанес удар? — спросил я.
— Нет. Ради этого я и убрал их отсюда. Они уверены, что это пьянчуга, вроде них. Я заявил, что клуб выгнал этого парня. Они довольны.
Джош посмотрел на меня.
— И этого парня ты хочешь сделать президентом?
— Он ударил пьяницу, оскорбившего его отца. Я знаю немало...
— Бог мой! Но он конгрессмен! — заорал Джош. — Конгрессмен не бьет пьяниц в таком месте, как "Ключ"! — Он сердито посмотрел на кофе. — Что ты о нем думаешь?
— Я не видел его при свете. В этом чертовом месте так темно, что только слепому понравится.
Джош встал и подошел к окну. День был очень красив. В чистом и холодном воздухе купол Капитолия казался вылепленным изо льда.
— Я думаю, это не для нас, Финн, — сказал он, помолчав, — Меня не волнует, даже если старик предложит миллиард. Эта пустая трата времени. — Он покачал головой. — Вот чертов дурак! — Он резко повернулся, как будто пораженный неожиданной мыслью. — Ты позаботился о Йене?
— Я дал ему сотню, — ответил я, — и заявил, что если он будет болтать, я сообщу некоему сенатору, кто вытащил наружу его неприятности.
Джош нахмурился.
— Что за сенатор?
— Это был выстрел во тьму. Просто нечистая совесть. Я уверен, он не позвонит Ларсену.
Я присоединился к Джошу у окна.
— Ты сам сказал, мы должны обдумать это.
