-А почему этого не делают сами родители? Я так понимаю, сейчас речь идет исключительно о потомственных хранителях, — набитым ртом проговорила я. Мне удалось отобрать у него вторую половинку булочки и его же рукой запихать ее всю разом себе в рот.
-Прожуй, иначе подавишься, — улыбался он. — Так проще, потому как своего собственного ребенка зачастую жалеешь и оберегаешь именно тогда, когда этого делать категорически нельзя. Обучение под час довольно жестоко, потому хороший наставник, с которым ты проходишь все круги ада, порой становится ближе и роднее твоей семьи, — сероглазый глубоко вдохнул и задержал дыхание в ответ на мои манипуляции с его ладонью, которую я в благодарность за подношение решила облизать, не пропустив ни единого пальчика.
-Ты поэтому безоговорочно веришь Радомиру? — заглянула я ему в глаза.
-Да, — просто ответил он. — Он практически заменил мне семью в последние годы.
-Владь, — неожиданно посерьезнев, заметила я, — ты мне ничего не хочешь рассказать?
-Прости, родная, — прикрыл он глаза на мгновение, — я... я не могу. Не сейчас. Может чуть позже. Пойми, пожалуйста.
-Ладно, проехали, — заметила я и, стараясь скрыть свою обиду, извернулась и выловила очередную булочку из корзинки.
-На чем мы остановились? Ах, да. На наставниках. А кто был твоим вторым наставником?
-Его нет, — все так же глухо произнес Влад и я поняла, что и эта тема имеет пометку "табу". Черт, куда не сунься сплошная завеса тайны. И я собираюсь жить с этим человеком всю свою оставшуюся жизнь?! Ладно, лет триста у меня в запасе есть. Осталось усмирить свой темперамент и набраться терпения.
-Том, это грустная история, не надо ее ворошить, — попытался заглянуть он мне в глаза, но я упорно смотрела ему в район солнечного сплетения. — Это все в прошлом. Давай лучше поговорим о будущем. На какую дату назначим свадьбу?
Я вздрогнула всем телом. Слово "свадьба" моментально вернуло меня с моих внутренних просторов необъятной вселенной обратно в реальный мир.
-Черт, я не знаю. Надо с Машкой посоветоваться. Уж она то от этого процесса получит максимальное удовольствие, — хмуро произнесла я.
-А ты? — приподнял он мое лицо за подбородок и я немедленно утонула в его глазах.
-Не знаю, — протянула я. — С одной стороны хочется сказки, а с другой...
-Чтобы об этой сказке никто кроме тебя не узнал, — закончил он.
-Что-то вроде того, — криво ухмыльнулась я.
-Ладно, я подумаю, как это организовать, — заметил он, откусывая от моего позабытого круассана. — Поговорю с Алеком, что он думает по этому поводу.
-Ладь, — начала я, — ты снова уходишь от заданной темы. Чем же все же вы занимаетесь, когда не гоняете своих вампиров.
-У меня есть идея, — улыбнулся он и в его глазах зажегся знакомый мне огонек, от которого у меня вновь заныл низ живота. — Ты поела?
-Почти, — потянулась я к своей чашке кофе.
-Он уже остыл. Идем, я тебе потом свежий сварю, — и он в наглую, обхватив мою ладонь губами и вытянул у меня из пальцев последний кусочек моей булочки. Я огорченно посмотрела на свою пустую руку, но он, не давая мне опомниться, подхватив меня за пятую точку, поднялся на ноги и унес обратно в спальню.
-Раздевайся, — коротко произнес он, уложив меня на кровать.
-Ого, супружеский произвол в действии, — ухмыльнулась я, перекатываясь на бок и подпирая рукой голову. Мне всегда нравилось наблюдать за тем, как грациозно он избавляется от своей одежды. Тем более это зрелище было сродни пиршеству для моих глаз, когда его гардероб составляли всего лишь легкие спортивные штаны, как сейчас. Рубашки всегда были для меня наибольшей проблемой, когда дело касалось динамики событий. Разглядывая его грудь я подумала, что все же предпочитаю видеть на нем кашемировый свитер тонкой вязки, а не безусловно идущие ему рубашки, но имеющие такое количество маленьких пуговок, что я пару раз просто выдирала их с корнем. Беззастенчиво разглядывая его тело, я пыталась мысленно найти хоть что-то, что не подошло бы его изящной фигуре, но потерпела неудачу. Определенно чувство вкуса было у него врожденным, впрочем, с таким телом...
-Ладно, сам раздену, — донеслось до меня. Пока я мысленно рассуждала о его достоинствах, сероглазый покончил со своим гардеробом и принялся за мой. — Не скажу, что мне это неприятно слышать, но давай о вкусах поговорим попозже, — сдернул он с меня футболку и мои спортивные брючки.
-Что ты задумал? — улыбалась я в его губы, в то время как он навис надо мной всем своим телом.
-Увидишь, — лизнул он меня в шею и начал постепенно разогревать меня своими поцелуями. Я завелась с пол-оборота, еще когда просто наблюдала за его действиями, потому в ответ на его проверку моей готовности лишь выдохнула:
-Я уже умираю... о, Великие Магистры... от любопытства.
-Закрой глаза, — прошептал он мне в ухо и я послушно последовала его совету. Все равно переубедит.
И когда мне это надоест?! Неужели возможно, чтобы ощущения и чувства, стали чуть менее яркими и такими полными, не такими всепоглощающими, острыми, захватывающими, не такими цельными и необходимыми, как воздух, лишающими сил и дарующими небывалую свободу и чувство полета одновременно. Неужели, такое возможно забыть, притупив, стерев, спрятав, украв часть этого эмоционального пиршества, всего лишь наполнив это временем и приправив опытом. Невозможно. Нереально. Немыслимо. Я хочу иметь это всегда. Оно будет со мною всегда, потому что иначе я просто не выживу. Это то, что живет во мне, то что живет в нем и это просто нужно сохранить, потому что это... невообразимо прекрасно.
"Солнышко, что ты чувствуешь?" — донеслось до меня.
"О, боже", — выдохнула я, открыв глаза. — "Это стало еще красивее и... необычнее. И почему у меня такое чувство, что я как пылинка запутавшаяся в нитях ковра?! Причем пылинка наэлектролизованная."
"Видимо потому, что это изнанка большого города. В Москве энергетика еще круче. "
"Вот черт, да тут вздохнуть нельзя, что бы кому-нибудь на хвост не наступить."
"Не бойся, они тебя сами боятся не меньше, потому скорее уступят свое место, чем ты решишь их подвинуть."
"Ой, и правда", — потянулась я к одной из нитей, но она как однополярный магнит отодвинулась от моей руки. — "А почему я раньше так не могла?"
"Потому что раньше на тебе был антизнак", — ухмыльнулся он.
"А сейчас что?" - нахмурилась я.
"А сейчас у тебя его нет", — просто ответил он.
"Не понимаю", — протянула я. — "Бабуля его сняла? Когда?"
"Пару дней назад", — ухмылялся он.
"А почему я тогда не слышу мыслей всех и вся", — недоуменно смотрела на него я.
"Потому что я вернул его на место", — как ни в чем не бывало произнес он.
"Таааак", — протянула я. — "Владь, ты опять нарываешься?"
"Я бы "нарывался", по твоим же словам, не скажи я тебе об этом сейчас и узнай ты об этом от своей многоуважаемой бабушки. Это кстати было одним из ее условий — выложить тебе все как на духу, при первой же возможности. Посему — выкладываю", — отсалютовав мне как бравый вояка и улыбаясь так, что у меня начали болеть глаза, — "теперь хранителем твоей тайны являюсь я."
Судя по его сияющему взгляду, он был безмерно рад этому факту.
"Ах, ты...", — начала я.
"Кто?" — по-прежнему улыбаясь, спросил сероглазый.
"Жулик", — надулась я. — "Почему опять молчал?"
"Я не молчал, я же говорю. Я твой муж и, приглядывать за тобой, моя прямая обязанность."
Я показала ему язык.
"Ребенок, у меня такое чувство, что тебе просто нравится со мной ссориться, иначе ну какая тебе разница кто именно владеет твоей тайной."
В ответ я хитро улыбнулась.
"Не сориться, а мириться, но что я поделаю, если одно без другого невозможно", — в ответ на это Влад лишь закатил глаза. — "И потом, мне не все равно. Ты будешь мною манипулировать."
"Да не буду я ничего делать без твоего ведома. Себе же дороже. Ладно, вернемся к нашим баранам. Можешь заставить их сместиться?" — махнул он рукой в сторону тесного переплетения нитей передо мной.
"А как?" — я сделала шаг вперед.
"Нет, стой на месте. Постарайся сместить их мысленно."
Я начала сверлить их взглядом, но как я не старалась у меня ничего не вышло.
"Видимо тут нужна какая-то особая техника. Жаль, мне это знание тоже не доступно", — рассуждал он. — "А попробуй довериться интуиции", — пытливо посмотрел он на меня.
"Я тебе не Лея Органа[4]", — сердито подумала я. — "Ты уверен, что я вообще на это способна?"
"Уверен!" — убежденность прозвучавшая в его голосе сдвинула бы и скалу.
"Ладно", — нехотя протянула я. — "Сейчас попробую еще раз."
"Не получается", — расстроено выдала я после очередной попытки скрутить линии в красивый такой канатик и в довершение топнула ногой. В голову больше ничего не шло, а с бантиком я побоялась связываться, а вдруг не развяжу потом в случае удачи.
"Солнышко, не огорчайся", — спокойно произнес Влад. — "Я бы удивился, получись у тебя сейчас это сделать, но попытаться стоило."
Я насупилась.
"Опять испытываешь?"
"Нет, всего лишь проверяю свои предположения."
"А разве это не одно и то же?!"
" Нет", — издевательская усмешка просто не покидала его губ. — "Жаль, что не получилось, я надеялся показать тебе то, ради чего собственно эволюция и породила наш с тобой род."
"И для чего же?" — тут же с любопытством глянула я на него.
"Помнишь, я давно рассказывал тебе легенду возникновения хранителей?"
Задумавшись на мгновение, я тут же кивнула в ответ в знак согласия.
"Так вот, это можно сказать и не легенда вовсе, а эпизод из жизни одного из основателей нашего рода. Желания людей и вправду способны влиять на окружающий мир. Но вся проблема в том, что будь мы идеальны и миролюбивы, как того хочется в глубине души каждому из нас, наш мир бы погиб. Жестокость людей, их злоба, ненависть, страх, как все наиболее сильные чувства есть обратная сторона медали столь же сильных эмоций как любовь, сострадание и забота о наших близких. Это как невозможно оценить всю прелесть майского ветерка, без контраста с иссушающей, продувающей до костей январской метелью."
"Красиво, но я пока не понимаю, к чему ты клонишь", — начала я, но он прервал меня, махнув рукой в направлении ничем не примечательного клубочка нитей.
"Вот посмотри, как тесно их судьбы переплетены друг с другом. Рискну предположить, что это одна семья, довольно продолжительное время живущая вместе. Деды с внуками и даже правнуками. Они знают все и вся друг о друге и это не показное, а самое что ни наесть настоящее, судя по тому, как они влияют друг на друга. Порви одну нить, это окажет влияние на всех в целом. И вот представь себе, что это не отдельная группа, а целое сообщество, город, мир. Это только кажется, что мы живем каждый сам по себе, для себя и никто кроме нас не повинен в наших взлетах и падениях. Порой желания или нежелания людей, которых мы даже не знаем способны повлиять на нашу жизнь, хотим мы того или нет", — коротко глянув на мое явно скептическое в тот момент лицо, он продолжил. — "Возьмем опять же простой пример. Полеты на самолетах. Многие откровенно боятся летать и их страх, страх их близких способен повлиять на ситуацию, таким образом, что их опасения оправдаются и это приведет к вполне закономерному финалу — самолет разобьется. Но не это самое страшное. Самое интересное, если можно так выразиться начнется потом, когда страх станет почти осязаем, и передастся уже как вполне физическая величина энергии другим людям, хоть они и не ощутят этого в полной мере и к очевидному развитию событий кроме разве что новостей их ничего не может привести. Но страх, как энергия, довольно силен и вот им как болезнью заражена уже какая-то часть судеб, скажем так. И в итоге мы имеем очередную катастрофу. Никогда не обращала внимание, что большинство крупных трагедий имеют определенную синусоидообразную составляющую. Затишье перемежающееся с практически обвальной полосой катастроф и что не маловажно, однотипных катастроф. Либо падают самолеты, либо взрывается газ, пожары, землятресения и прочее и прочее. Мысль материальна. Она обладает энергией, а все обладающее энергией способно к обмену и взаимозамещению."
"Хорошо, допустим, мысль материальна", — начала я и поймала сердитый взгляд прищуренных серых глаз. — "Хорошо, она просто — материальна. Но ведь их каждую минуту рождается и умирает десятки миллионов, как возможно отследить все это и главное повлиять? "
"Отследить все", — начал он, задумчиво водя рукой вдоль серебристо-золотой линии, — "невозможно да и не нужно. Здесь уже действует правило как у врачей — не навреди. Лишнее вмешательство порой несет больше бед и неожиданностей, чем простое бездействие и наблюдение со стороны. А изменить мысль, можно посредством влияния на ее источник или точнее ее носителя, то есть человека. Мы вмешиваемся в случаях, так называемых лавинообразных обрушений, когда уровень влияния одного человека на все сообщество становится сродни вирусу. На мир в целом, так же как и на организм человека в частности, плохо влияет отдельно взятая утопия. "
"И эти лавинообразные обрушения..."
"Отслеживает Совет, точнее некоторые из его членов, называемые у нас смотрителями."
"А ты можешь их отследить?"
"Нет", — последовал немедленный ответ. — "У меня очень ограниченное видение общей картины в целом. К тому же тут вступает в силу непостоянство поля судьбы, его изменяемость и в какой-то мере масштабность. Поле не статично, оно изменяется практически каждый момент."
"Но...", — начала я.
"Как же мы умудряемся читать судьбы?", — я кивнула в ответ. — "Они тоже изменяемы. Не все и не слишком сильно, но изменяемы. В большинстве своем человек идет по накатанной, потому чаще всего мы можем со стопроцентной уверенностью сказать, что прочитанное нами сегодня ничем не будет отличаться от тоже го видения его судьбы, скажем через год. Но на судьбу человека влияет слишком много факторов, в число которых входит и наш с тобой мир. Вампиры вносят свои коррективы в хитросплетение линий и, как правило, их вмешательство остается мало замеченным, но, тем не менее, это все же вмешательство."
"А что вмешательство вампиров не всегда оканчиваются смертью?", — уточнила я.
"Изредка, но бывает, что жертва остается жива. К сожалению, как правило у нее изменена память. Вампиры более сильно воздействуют на простых людей в этом плане, потому как они влияют непосредственно на саму суть человека."
"А как вы поступаете с ними когда, ну, ловите их на горячем?"
"Скорее ты хочешь узнать как я ними поступаю я", — слегка нахмурился он и я медленно кивнула. — "Не волнуйся, чаще всего я просто отключаю его сознание и тепленького передаю в руки скажем так правосудия нашего Совета. Мало просто найти вампира, вычислить его в реальном мире и поймать. Чаще всего к такой глупости, как неумение маскироваться от нас, склонны совсем молодые и неразумные особи. Как правило, это чей-то вышедший из под контроля ученик, который и должен привести нас к своему учителю или точнее создателю. Потом если нарушитель не выказывает особого сопротивления, он порой получает шанс на скажем так переобучение, или точнее просто обучение или на худой конец, возможность вернуться к своим корням. Их учат обуздывать свою жажду и конечно держат под определенным контролем, чтоб не шалили больше. Второго шанса им могут и не предоставить, потому большинство старается соблюдать наши правила."
