Единственной? Было несколько глав?
Три. Из разных ветвей. Вместе думали, вместе бились. Фирьял пожелала стать главной. Она выдала это за мою волю. Моя истинная Хранительница умерла. А новая уже не могла со мной говорить.
Когда это было?
Восемь сотен лет. Так давно... Так горько...Я вижу вас младенцами, вдыхаю свою частицу, я вижу ваше посвящение — только тогда и могу ощутить, какие вы, мои птенцы, мои фениксы.. А потом — ничего.
Поверь, мы это изменим.
Теплый свет, золотистые блики.
Спасибо. Подожди... в Пламени вдруг замерцали тревожные алые искры. Что-то происходит. Смотри...
О нет... Лёша!
Лёш в сотый раз прошел по мозаичному полу. Вернее, пронесся. Что так долго? Конечно, Дим истощен до отката, конечно, ему восстановиться — не твои энергопотери восполнить, ты вообще, считай, при своих остался, так, голова поболит и кошмары снова навещать будут... и все-таки — многовато времени его там держат.
Черт! На этот раз память Алекса скорей мешала, чем помогала.
Она упорно подсовывала то, о чем ее вовсе не просили: черные тени в черном дыму — горящий Нью-Йорк... черное небо средь бела дня... черную рубашку Дима.. лагерь в Овидиополе... выжженную базу "Ключи"...
И постепенно звереющие морды портретов в подземном убежище на мертвом Дайомосе.
Дайи, дайи... вирус зла.
Снова...
— Лёш! — в комнату врывается золотистый жар, — Лёша..
— Лина! Как ты меня нашла?
И что случилось? Столько тревоги...
— Нашла... — кое-как улыбаются побелевшие губы. Потемневшие глаза всматриваются в лицо, будто убеждаясь, что ошибки нет, что Лёш — вот он, целый.
— Лина...
— Подожди, — смуглые руки торопливо ложатся на его плечи, но не обнимая, а так, словно Лина что-то ищет. Скользят по груди... ложатся на лоб... и тело бросает в жар, и кружится голова.
— Эй!
— Ш-ш-ш...
Он замолкает, потому что понимает — это отнюдь не объятия любимой. Это — феникс. Подаренное судьбой пламя. И сейчас оно горит... Что-то еле слышно шелестит — легко-легко, на грани, по коже бегут незримые иголки, и температура воздуха подскакивает градусов на десять. В крови бродит ее жар... Но становится легче. Будто усталость и тревога взяли да и сгорели на невидимом огне. И он даже знает, каком.
Ее феникс... Проверяет или жжет чужую примесь? В любом случае — спасибо, жар-птица.
На миг, на полсекунды, жар становится нестерпимым. Потом гаснет. И можно выдохнуть. Можно перехватить ее ладонь и тронуть губами. Можно схлопотать плюху по затылку и сердитый взгляд.
— Ух ты! Это за что?
— За все! — сверкает глазами огненная девушка. — За... За все! За то что без меня сунулся в этот чертов город!
— Но ведь тебя-то не было, — логично возражает он.
Но где вы видели логику у влюбленной девушки? И тем более, у перенервничавшей и рассерженной?
— Больше никуда без меня, слышишь? — шипит его разгневанная жар-птица. — Когда Пламя показало... думала, с ума сойду. Рванулась сразу, не подумала даже, куда вламываюсь, сразу...
Она вдруг замолкает, не договорив, и, приникнув, прячет лицо. Грозный и бесстрашный феникс. Ведьмочка. Жар-птица моя...
— Я весь контроль упустила в преисподнюю...
— Туда ему и дорога, — выдыхает Лёш, гладя черные волосы...
— Вы погибнуть могли...
— Все обошлось.
— Врун.
— Ну, почти...
— Ангел несчастный! — бормочет феникс. — Лёш... женись на мне, а?
— Что?
— Женись. У Пламени. Я хоть буду знать, что у тебя теперь на две жизни больше.
Какие жизни? При чем здесь Пламя? Заткнись, Алекс, сейчас не лезь, это — мое. Что она сейчас сказала? Черт, а почему — нет? Это...
— Кхм.. — многозначительно слышится из-за спины. Смущенная пара резко оборачивается, столкнувшись с понимающими взглядами.
Пабло! И Лаура. И.. и Дим.
— Вид у Вадима измотанный, но сейчас он уже не выглядит зомби, которого нечаянно забыли упокоить. Он даже улыбается... хотя лучше б не пытался. Кому другому такая улыбка, может, и сойдет, а вот если умеешь видеть изнутри, то это все равно что одуванчик, растущий на льдине. Ох, Дим...
— Мы тут кое-что слышали. Можно поздравлять?
— Будете жениться сейчас? — интересуется Пабло.
— Э-э...
— Ну, тогда не забудьте позвать. А сейчас — домой, домой. Отдыхать.
Но отдохнуть сразу не вышло.
Едва маленькая группка материализовалась в квартире, в их сторону сразу обернулись взволнованные лица:
— Дим...Лёш! Мальчики, ну наконец-то...
— Вы как, получше?
— Мы... волновались, — неловко улыбается первый подданный — Ян.
— Нормально все, — пытается прервать этот тайфун эмоций Дим. Но без толку. Все уже успели постоять на ушах и поэтому, само собой, были немного на взводе. Людмила держала себя в руках, Снежка просто слушала, не сводя с него громадных глаз... Лина вообще была само спокойствие — феникс фениксом! — зато Марго, Маринка и остальные эмоций не жалели. Осмотрели, наобнимали от и до, а от вопросов, замечаний и советов уже в ушах звенело.
— Вы целы? Мальчики...
— Круто вы их! Пусть не суются...
— И что за выражения? — ханжески вклиниваются рыбки. — Тем не менее, мы согласны. Это подвиг!
— И снова смылись втихую! А предупредить?
— Иринку хотя бы пожалел! Просыпается человек утром — ни парня, ни..
— Маргарита!
— А вас по телевизору показывают, — тихий голос Яна каким-то образом оказался услышан всеми.
Что? Взъерошенные головы синхронно обернулись к экрану.
...гедия потрясла сегодня жителей города Нерсебр, — ворвался в уши голос диктора. — Проснувшись утром, горожане обнаружили, что буквально атакованы войсками неизвестной национальной принадлежности. Ответственность за массовые жертвы среди мирного населения пока не взяла на себя ни одна из известных террористических организаций. По неофициальным данным, пострадало более трехсот человек. Нам удалось получить записи с камер наружного наблюдения на улицах... о боже! Вы видите то же, что вижу я?
Профессиональная бесстрастность диктора буквально рушится перед увиденным. Серые и красноглазые тесной стаей движутся по улице. Тенями скользят вдоль стен. Набрасываются на одинокого прохожего... на группку молодежи... на охранника, торопящегося на работу. Звуков не было, в студии их, наверное, отключили, но все и так ясно, к пророку не ходи...
Серые убийцы проголодались. И, наконец прорвавшись через какую-то прореху в барьере, набросились на первую попавшуюся еду, несмотря на все усилия ссои-ша их сдержать.
Что-то прошуршало — диктор вспомнил, где находится, и постарался взять себя в руки.
— По неофициальным данным пострадало более трехсот человек... — глухо повторил он, — В настоящий момент в город стянуты армейские части и развернут госпиталь для пострадавших. Оставайтесь с нами — после рекламы вы узнаете о новых фактах этой трагедии. Какова истинная цель этого нападения? Кто стал спасителем Нерсебра? А также вас ожидают эксклюзивное интервью от свидетелей происшествия и свидетельство эксперта...
Голос стих.
Купите вашему ребенку оригинальную игрушку фирмы "Сердеч-Ко"! — после паузы внезапно возопил телевизор. Но аппарат старался зря — всем было не до новых говорящих друзей "с настоящим интеллектом".
— Вот так так.. — нахмурилась Лина. — Быстро они.
— Спасители Нерсебра... — проговорил Лёш как бы про себя. — Кажется, хлопоты с дай-имонами — больше не единственная наша проблема.
Маринка округлила губы:
— Ты о...
— О людях, — подтвердил догадку Лёш. — И вот тут хлопот светит по горло.
Мягко сказано! Вадим прожег взглядом несчастный аппарат, и тот, видимо, не в силах вынести скопившееся напряжение, внезапно переключил канал.
И Лёш невольно сглотнул, увидев на экране кошмарно знакомый черно-фиолетовый купол...
— Вот какое зрелище увидели сегодня с воздуха пилоты и пассажиры туристского вертолета вместо болгарского городка Нерсебр. Неправильная сфера накрыла город целиком и, по свидетельству пилота, была совершенно непроницаемой! Уникальное зрелище засняли на видео. Сфера продержалась около двух часов, а затем бесследно исчезла. Очевидно, ее возникновение не прошло для жителей бесследно — как мы видим, на улицах наблюдаются волнения. По неофициальным данным, имеются даже человеческие жертвы..
Шелест, и снова переключается канал...
— Ох... — вырвалось у Яна.
— Обалдеть, — от потрясения рыбки забыли о высокомерии и невольно перешли на человеческий язык.
Лешка только прошипел сквозь зубы что-то невнятное, но эмоциональное. Ну да... есть с чего.
Во всю поверхность экрана красовалось чертовски знакомое лицо — то самое, которое Дим привык ежедневно видеть в зеркале. Дьявол, времени еще меньше, чем он думал...
По экрану побежали уже знакомые кадры: по улице хищным прайдом движутся дай-имоны, набрасываясь на каждую добычу. Потом всякое подобие строя пропадает, и начинается вакханалия кошмара — серые врываются в дома, в кафе, магазины. Хаос, крики, падающие тела. А потом свет меркнет... и вот уже по стилизованным под старину мостовым движутся два силуэта... и вовсю применяют телекинез, кстати. Не говоря уж про остальное. Очередной "серый", застигнутый у тела жертвы, получает огненный шар, горит... Кино для взрослых.
Интересно, площадь тоже покажут?
Д-демон вас забери, как же мы так засветились? Сначала было не до камер, потому что спешка, потом — не до них же, потому что слишком вымотался.
— Официальной версии событий пока нет, — обрадовал телевизор, — но это не объяснишь ни спецэффектами, ни подстановкой. Если не будет новых фактов, то нам придется согласиться с очевидным: на Земле действительно существует магия. Идет что-то вроде магических войн...и мы с вами — в эпицентре.
Маги семьи Соловьевых, которых в очередной раз обрадовали тем, что они существуют, обменялись безрадостными взглядами...
Мда. Влипли.
В зале было светло и солнечно. Правда, наспех, непреднамеренно установленный кем-то вид тихого лесного водопада выглядел странно — когда Координатор Лаура нервничала, она всегда "лепила" бабочек, так что сейчас многоцветные стайки выпархивала прямо из воды. Но девять фигур за столом выглядели так, словно не увидели бы в водопаде даже порхающих верблюдов.
— Все очень плохо.
— Да. Люди. Демоны. Дай-имоны... многовато.
— Слишком много для нас.
— А может, так и должно быть? — поднял голову Даихи.
— Должно?
— Нам все равно нужно было как-то привлечь внимание людей. Они теперь слишком мощная сила, которой не хватает лишь единства.. Теперь, когда они знают о магии — действительно знают, а не имеют смутные разноречивые догадки, у нас есть шанс все изменить...
— Выпустить джинна из бутылки? Чтобы опять запылали костры, на которых будут жечь "колдунов"? — Савел людям не верил. Очень давно не верил... с тех пор как исключительно мирное и безобидное поначалу христианское вероучение обернулось жутью инквизиции, крестовых походов и религиозных войн. Люди все обращают во зло. Взять таких в союзники? И потом ждать удара в спину... проще, наверное, договориться с демонами! От тех, по крайней мере, знаешь, чего ждать. — Стоит лишь раскрыться... и мы стольких потеряем!
— Пусть их лучше сожрут дай-имоны? — Александр долгим, очень долгим взглядом посмотрел на Савела. Из его голоса исчезла всегдашняя мягкость. — У нас нет выбора. Мы подошли к критической черте. Если бы не вторжение дай-имонов, мы бы вскоре столкнулись нашествием демонов — они подкопили сил и рвутся на поверхность. Если не демоны, то нас прикончат дефицит магических ресурсов и изоляция от Граней. Так или иначе, мы должны сменить политику — то, что мы делали в течение последних полутора столетий, ведет только к вымиранию.
Координаторы молчат. Раньше все казалось очень простым. После катастрофы исчез целый континент, всемирный потоп уничтожил все, что не разрушило смещение Граней, нужно было все восстанавливать и возрождать, не было ни сил, ни возможностей удержать уцелевших людей от сползания в дикость. Координаторы спасали мир, планету, Источники, потому что все держалось не ниточке даже, а на призрачной паутинке... а потом, когда наконец смогли хотя бы вздохнуть и присмотреться к тому, что осталось, то было уже поздно. Демоны пошли своим путем, люди своим, и вернуть все к прежней гармонии оказалось невозможно. Координаторы надеялись, что смогут со временем все исправить. Набрать сил и исправить. Только за прошедшие пару тысяч лет... сил так и не набралось.
А теперь?
— Надежда есть.. — отвечая на невысказанные мысли, говорит Пабло. — Но будет трудно..
Дим знал, как отговорить самоубийцу от твердого решения уйти из жизни. Знал, как можно уничтожить демона или выгнать его. Знал, по крайней мере, сейчас, как разговаривать с Координаторами. Но он совершенно не понимал, как можно остановить собственную семью, во что бы то ни стало решившую заставить его отдыхать, когда на это совершенно нет времени.
Опыт альтер-эго в этом абсолютно не помогал. Прежнего Дима никто не запихивал за стол почти насильно (мама), не притаскивал свежую майку (сестрица), не стелил собственноручно постель (Игорек!) и не обещал, что подготовительные вопросы уладит сам, и кончай, демон тебя забери, беспокоиться на пустом месте! Не смотрел головокружительно теплыми глазами "Я с тобой" — это Снежка. Не обзывали суицидником — это, разумеется, дражайшая Маргарита. Даже рыбки что-то там проквакали насчет пагубности переутомления и необходимости отдыха.
Семья встала стеной, и все его "мне-нужно-уйти-важное-дело-нет-времени" разбивались об эту стену. Единственной особой, не принимающей участия в уговорах, была Лина — прислонившись к стене, феникс невозмутимо поигрывала тонким ножом и являла собой воплощение полного бесстрастия. Вот только глаза у нее... она смотрела так, словно видела, где в его груди угнездилась темная тварь — "холодок". А он теперь видел (чьими глазами?) ее "птицу". Обмен...
Ты мне поможешь... потом. Если доживем.
— Дим, клянусь, разбужу тебя через пять часов, — прижав руку к груди, Лёш изобразил что-то вроде присяги. За пять часов ничего не случится?
Вадим уже готов был сдаться.
Спасли его два человека. Ну как человека... Дрогнул воздух, и на огороженной площадке возникли две фигуры.
— Демоны! — по привычке взвыло рыбье трио.
— Март! — обрадовался Лёш.
Лёшев знакомец Март, в прежней реальности старший аналитик Март Венте-Оре, выглядел неважно. Словно больной или очень усталый... но Дим смотрел мимо него. Похоже, отдых все-таки откладывается.
— Дензил.
В глазах темно от усталости, и жаркий спор о формировании "общественного мнения" скользит мимо сознания...
— Дим, спишь?
Голос Лешки. Встряхнуться.
— Нет.
— Ясно. — Леш выскальзывает из-за стола и, на ходу споря с каким-то энерговампиром (когда это Дензил успел превратить их кухню в смесь вампирятника с демонятником и заполировать это магами?), копается в шкафчике. — Нет уж, про серых надо говорить правду!
