Тысячелетия прошли, а ничего не изменилось.
Изменился лишь я сам.
И теперь отчетливо вижу хрупкую пряжу реальности. Вижу и знаю что стоит лишь пожелать, надавить волей и реальность расплывется в аморфное ничто, готовое стать чем-то иным. Достаточно лишь пожелать, и само мироздание прогнется стремясь угодить, подстроиться под мельчайший каприз.
Или исчезнуть, навсегда оставляя каверну в сущем.
— Юто? Ты в порядке?
Неуверенность, беспокойство, волнение, тревога, и в самой глубине — страх.
Прежде чем ответить, я несколько мгновений смотрел на нее. Маленькая, испуганная и старающаяся не показать своего страха, она, ежась от холода и в тоже время вопросительно заглядывая мне в глаза, выглядела абсолютно неуместно на фоне мрачной атмосферы этого мира в одном лишь легком платьице без грамма защитных заклинаний. Самая обычная маленькая девочка, — самое необычное зрелище в этих местах, ведь маленькие девочки не бродят в мирах Смерти.
Хотя бы потому что живы.
Криво улыбнувшись я спрыгнул с валуна. Доспехи ставшие уже частью души привычно звякнули, а призрачные лоскуты мрака, столь же привычно обвили плащом Тьмы. Не столь полюбившийся мне плащ Звездного Дитя, но тоже неплохо. Не такая приметная вещь.
— Все в порядке дитя. И я не Юто. Можешь считать меня безымянным духом что на время занял его тело.
— А... с ним все будет хорошо?
— Абсолютно. Его разум и душа будут гореть ярче чем пламень Ада в глубинах Цитадели... А теперь умолкни, дитя!
Гнев, раздражение... Девчонка явно вздумала оскалить клычки, но дух притянув ее к себе, сжала плечо показывая что стоит подчиниться, а затем у нее и вовсе пропало желание своеволия, ибо я улыбнулся. Не той фальшивой, тренированной для общения с низкоэнергетическими существами улыбкой, а настоящей, выпестованной выжегшим все человеческое адом — той, что Мира, называла "Оскалом замерзшей Смерти" и требовала чтобы я прекратил пугать ею Ли. Такой улыбкой я встречал приходивших ко мне за знаниями.
Убрав улыбку я повторил:
— Довольно вопросов. Моя очередь говорить, а вы, слушайте внимательно и не говорите что не слышали. Наш путь лежит в самое сердце Королевства, в тронный зал. Король что правит сейчас, однажды очень крупно задолжал мне и мы пришли дабы вернуть этот долг, и отдать его тебе, дитя... Дабы встретиться с королем, каждый должен пройти череду испытаний, но поскольку я имею право приходить сюда в любой момент по любому поводу, то проходить их не надо. Остаются лишь стражи, но ими займусь я. Ваше дело — держаться поближе ко мне, и не мешать. Понятно?
— Да, — ответила кицунэ. — Мы поняли.
— Хорошо... Дитя, иди ко мне — я протянул ей руку. Взяв несмело протянутою ладошку притянул поближе, укутал складками плаща. — Не отходи ни на шаг. Кицунэ, тебя это тоже касается.
Фамильяра такое обращение покоробило, но она все же кивнула.
— Почему ты не называешь ее по имени?
— Когда-то мне платили за ответы душой... — я полюбовался выражением лица девочки. — Имена — сила. А здесь враждебная территория. Не стоит давать врагам даже намека на мир откуда мы пришли. Идем!
Статуи лязгнули челюстями, но пути не преградили, и мы погрузились в море белого тумана. Звуки отрезало, дыхание сперло, на грудь будто положили тяжелую гранитную плиту... миг и все прошло, а мы очутились на мощенном тракте. Повернув голову вправо, я убедился что лиса держится за плечом и мерно пошел вперед.
Туман чуть рассеялся позволяя увидеть то что хранил в своих глубинах.
По обочинам тракта тянулась густая чаща мертвых деревьев. Серые, кривые, тянущие голые мокрые ветви словно пальцы жадных мертвецов, утопающие в густом белесом тумане, они внушали подсознательный ужас всему живому самим своим видом. В глубинах чащи бродили тени, невнятно шептали глухими голосами, замирая на месте, провожали слепыми взглядами.
Одна из них подошла ближе, наполовину вынырнув из тумана, показала изъеденное разложением наполовину скрытое в тени лицо.
Почувствовав как задрожала под ладонью тонкое плечо, я прикрыл ей глаза ладонью.
— Не стоит смотреть. Это всего лишь тени проклятых.
Дитя дерганно кивнуло, испуганно дрожа как в лихорадке.
— Страшно...
— А вот бояться не надо. Страх для таких — изысканно лакомство. — Легонько прикоснулся к ее разуму, я чуть развеял пелену страха и ужаса окутавшего его. Рыкнул в сторону приблизившейся тени, метая клинок отточенной воли. — Пошел вон!
Тень взметнулась в немом крике, задрожала и рассеялась.
— Ты ведьма. Тебе придется сталкиваться с существами намного опаснее и страшнее, чем жалкие тени былого. Научись контролировать разум, справься со страхом. Бояться это нормально, но страх не должен затмевать твой разум. Попроси младшего научить тебя техникам контроля, и помни: не боятся лишь глупцы.
— А... А вы... боитесь?
— Я выжег свой страх ненавистью, — серьезно ответил я.
Звуки тонули в сплошной белоснежной пелене, погружая нас в среду безмолвия. Небыло слышно даже дыхания, и лишь эмоции пробивались сквозь мертвый туман. Голод жажда и ненависть рыскающих вокруг немертвых, страх ведьмочки, разочарование кицунэ...
— Что не так?
— Что?
— Твои эмоции. В них разочарование.
— Я думала здесь будет более... страшно. А все что вижу — туман и дорогу.
— Хочешь страшного? Посмотри под ноги.
Она послушно уставилась вниз.
— Камни. Странные белые камни.
— И все?
— Ну... они белые, круглые. Покрыты трещинами... Черепа?!
— Верно. Этот тракт носит название Тропы Погребенных, совершенно не случайно. Они стоят внизу, терзаемые голодом, сплетенные костями, не в силах пошевелиться, и ждут пока кто-нибудь, пройдет по ним... Не будь меня рядом вы бы уже оказались в их тесных объятьях. Сомневаюсь что вам бы это понравилось.
— Жуть, — выдохнула кицунэ глядя себе под ноги.
— Заслужили, — равнодушно отозвался я.
Мертвые грешники вдоволь прогрешившие при жизни, и в смерти не обретшие покой, своими поступками заслужившие участь страданий, пытку голодом и болью. Обреченные стоять кирпичами в тропе, пока и кости их не обратятся в прах... В прошлый раз, их было меньше.
Лес закончился внезапно. Вот мы идем по белоснежным черепам среди густой чащи... а следующий миг, идем по усеянному надгробьями, склепами и гробницами, погосту, поднимаясь по все тому же тракту в гору, — в самый центр некрополиса, к тянущему свои шпили далеко в небо Святилищу Двойников.
Циклопический храм на скале, был единственным путем от окраин Королевства Мертвых в центральные области, и был полуразрушен еще в тот отрезок вечности когда я, решив прогуляться по Мирам Смерти, очутился здесь и нашел Короля в изгнании. В те временна, Святилище было, действительно грозным стражем: создавало двойников-копий вошедших в него, запутывало разум, погружало в иллюзорные миры, путало и высасывало душу... Но грозная сила таившаяся в его стенах, была выжжена яростью и демонической магией. Сила покинула это место, и теперь, вместо чувства величия, страха и ощущения незыблемой монументальности, приходило лишь отвращение и жалость. Король даже не удосужился восстановить былое величие своих владений, удовольствовавшись возвращением на трон и бесконечными пытками врагов. Теперь лишь тени прошлого, да выставленная нынешним Королем стража, хранили эти стены.
Пройдя по широкому, зиявшему проломами мосту над бездной, я остановился у входа в Святилище и с толикой грусти посмотрел на выбитые створки. Выкованные из черного железа мертвыми кузнецами, в горнах подпитываемых углями из человеческих костей, они и по сей час хранили на себе следы ударов магией...
— Как печально наблюдать за падением прошлого... А ведь это моя магия выжгла всю силу из этих стен...
— Тоскуешь о тех временах? — полюбопытствовала лиса, стараясь вести себя тихо.
Две тысячи лет назад за подобный вопрос в неподходящее время, я бы отправил ее в пыточную на неделю, — выжигать каленным железом неподчинение. Тысячелетие назад, похвалил-бы, потрепал по голове и объяснил абсолютно все. Сейчас же, я просто жалел что не встретил ее в самом начале своих странствий. Возможно тогда моя история пошла бы совсем по другому пути...
— Те времена недостойны памяти.
В центральном зале я остановил шаг и огляделся. Залы храма были выложены звенящим мрамором, — любой шаг на таком был слышен ясно и четко даже на расстоянии в сотни метров. Раньше, здесь высели чары запиравшие звук в одном зале, но они давно исчерпали себя, и теперь любой мог услышать где мы находимся. Зная Короля он оставил здесь...
Взметнувшееся мне навстречу из сгустившейся тьмы поджарое тело я перехватил в полете. Срезал уплотнившейся аурой передние лапы, схватил за шейные позвонки не позволяя ухватить себя пастью и, не обращая внимания на стекающий по рукам, растворяющий кожу и обнажающий исчерченные рунами мышцы мертвецкий яд, вздернул вверх тронутую разложением нежить, оберегая укрывшуюся в плаще девчонку от атак.
— Раджару... — сжал пальцы дробя позвонки в труху, отшвырнул обезглавленную нежить в сторону и толкнул ведьму в объятья лисы. — Иди к ней! Живо! Кицунэ, круг!
Кнут из тлена и праха лег в ладонь как влитой, семь острых иззубренных наконечников широким веером легли на мрамор. Шевельнув оружием я резко обернулся, и без замаха ударил, дробя приблизившейся твари ребра в труху, прочертил кнутом сияющую в воздухе линию, и метнул в отползавшую нежить "Стрелу Праха". Полыхнуло. На месте твари взметнулся столб серого мертвого пламени, и опал оставляя на испятнанном гарью полу еще одну отметину. Отвернувшись от опадающего пламени я огляделся и оскалился, наблюдая как из сгустившейся в углах тьмы, тянувшихся от колонн теней и из проломов в оплавленных стенах выскальзывают все новые и новые твари. Как сковывает разум лед, даруя мыслям привычную ясность и изгоняя прочь бесполезные эмоции.
Раджару, дети тьмы и Ада, мертвые, но вернувшиеся с того света по воле некроманта... В больших количествах они были угрозой даже для бессмертного. Даже для демона. Даже для полубога. А тут их было много, десятка три...
Отбросив кнут в сторону я прочертил линию в сознании — грань отделившую сознательное и подсознательное, тьму души от света, и шагнул на сторону света отделяя свое Альтер Эго. Плащ взметнулся ураганом тьмы, потек струями мрака сплетая из первозданной Тьмы коленопреклоненную фигуру. Миг, и фигура ожила, блеснула белоснежной личиной лица, тьмой одеяний и зеленью глаз, подняла клинок и исчезла, вонзаясь в бегущих тварей. Бегущий строй сломался, утратив нас из виду, нежить накинулась на единственного оставшегося на виду противника...
Отступив за сияющую белым линию барьера кицунэ я поднял руку...
"Аутодафе!"
...спуская на волю одно из Высших заклятий Тьмы.
Шторм угольного пламени бушевал лишь семь секунд, но за эти секунды все сущее исчезло, стертое огнем из глубин Тьмы. Стерильная пустота с грохотом схлопнулась, когда пустота затянула в себя материю из пространства — выгладив все углы и выступы, и все стихло. Ни нежить ни Альтер Эго не пережили удара, лишь груда тряпья шевелилась в самом углу зала. Она пряталась в тенях, наблюдая за своей сворой и попала под удар лишь опосредовано... Но ей это не поможет.
Протянув руку я привлек к себе пытавшуюся встать несчастную. Ухватил пальцами за шею, не давая встать.
— Сиодре... ты была хорошей Королевой. Даже жаль что могущественный вампир так низко пал. Дитя, ты знаешь что самое важное в бытие сильным?
— Ч-что?
— Воля. Она решает будешь ты сильным или нет. Если у тебя есть воля, даже боги могут склониться перед тобою, ибо ты пойдешь до конца, выдержишь любое испытание и добьешься цели. Если же у тебя нет воли — ты ничто. Бывший скучный слабый клерк, обретя силу бога, так и останется скучным слабым клерком, пусть и владеющим силой, но неспособным ею воспользоваться, готовым сломаться от любой трудности прогнуться под более сильного или устремленного, повинуясь своей безвольной сути... Воля может быть у человека с рождения, открыто или просто дремля где-то в глубине, волю можно воспитать путем преодоления трудностей и закалкой характера... Волю можно обрести сломавшись и пойдя через ад страданий и мук... Запомни дитя, воля, — это то что дает тебе сил двигаться дальше. — я вздернул в воздух вампиршу, открывая едва укрытое обрывками некогда роскошного платья, обезображенное пытками тело, пустые глазницы на изуродованном лице, обломанные клыки в лишенном губ рту. Ведьмочку ожидаемо вывернуло, да и кицунэ побледнела. — Трудно представить что это некогда была прекраснейшая Королева мертвых. Три тысячелетия пыток изуродовали ее, разрушили разум, но воля, ее воля еще осталась — вампирша захрипела, пытаясь изувеченными руками оторвать мои пальцы от горла. — Прекрасная, капризная и стервозная Сиодре... Она всегда мне нравилась намного больше чем Король. Высшая вампиресса правившая королевством, сместив прошлого, а сейчас — нынешнего, Короля. При всех ее недостатках у нее был один плюс — несгибаемая воля. При ее правлении королевство было великим и могучим. Мириады мертвых сторожили его покой, миллиарды душ приходили сюда на перерождение... а сейчас, здесь лишь пустота! В прошлый раз, мы годы штурмовали цитадели Королевства, сражались в битвах когда магия комкала само пространство и время, уничтожали бесчисленные армии мертвецов... никто и представить тогда не мог что живые смогут безнаказанно пройти до этого места, ни разу небыв атакованными... Даже жаль что я вернул на трон это ничтожество...
— Зачем же ты тогда это сделал? — тихо спросила кицунэ придерживая за плечи содрогающуюся в муках девочку.
— Это было выгодно.
Вонзив руку в грудь Сиодре я извлек небольшую сферу души, отбросил в сторону рассыпающееся прахом тело и присел рядом с ведьмочкой.
— Раджару, — это дети ведьм и демонов. Рожденные из нечестивого союза, в жизни лугару, умирающие и встающие вновь по приказу некромантов как раджару, они потомки тех ведьм что не смогли справиться с вызванными ими из Ада демонами. Если ты, дитя, однажды начнешь якшаться с демонами, но у тебя не будет воли противостоять и обуздать их, твое дитя однажды станет вот таким — я кивнул в сторону единственного уцелевшего трупа и резко сжал ладонь, отправляя душу вампирессы в закрома. — Запомни это. Крепко запомни.
Она несмело кивнула, глядя на меня как на посланника самой Смерти во плоти.
После Святилища нас никто не задержал и инцидентов более небыло. Ни Шепчущие деревья Гибельных Рощ, ни поле асфодели, ни Арена где сражались мертвые во славу Короля — ничто нас не задержало даже на миг. Никто не обратил на нас внимания словно нас вовсе не существовало. Словно живые среди мертвых были привычным делом. До самого Дворца мы дошли до препятствий, и лишь там, встретив и преодолев слабое сопротивление стражи, приблизились ко входу в тронный зал. Нас никто не встречал, никто не ожидал нашего прибытия, никто не вышел. Все внимание было направленно на пришедших ранее гостей — двух суккуб в нарядах далеко за гранью человеческих представлений о приличиях.
