Ретроспектива
— Ремус, — на пороге комнаты появился Драко. Люпин с некоторым удивлением посмотрел на блондина, затем жестом пригласил замявшегося в дверях парня пройти внутрь.
— В чем дело? — Ремус внимательно изучал выражение лица юноши, но тот всегда умел держать свои эмоции в узде. На самом деле, только Гарри мог прорвать железный контроль Малфоя. В этом Драко признался через пару месяцев после побега из дворца принца.
— Могу я с тобой поговорить? — усаживаясь на шкуру у ног мужчины, спросил юноша.
— Ты же знаешь, что я всегда готов тебя выслушать. — Ремус легонько провел по волосам Драко. Малфой кивнул. Его взгляд был направлен в никуда, словно он собирался с мыслями, словно тема, на которую он хотел поговорить, была для него не очень приятной.
— Меня воспитывали как наследника очень богатого рода, настоящего слизеринца, — тихо заговорил юноша. — Со всеми отсюда вытекающими последствиями. Если взглянуть на меня того, до похищения, то радоваться, собственно, нечему. Гарри стал для меня врагом только потому, что отказался принять мою дружбу, не пожал мою протянутую к нему руку. Сейчас это кажется таким ничтожным, эгоистичным. Я был маленьким напыщенным болваном, не умевшим понять, что и как я говорю. Я пять лет нашей жизни превратил почти в настоящую войну. — Драко резко вскинул голову и посмотрел на Ремуса. — Знаешь, что я понял здесь, на Востоке? Взрослые все-таки в своей ненависти и в своих действиях знают меру и могут остановится. Дети намного, намного более жестокие. Мы в своей обиде можем сделать так больно, что человек и не оправится от этого никогда. Почему так? — Люпин не стал на это отвечать, прекрасно понимая, что юноше и не нужен ответ на этот вопрос. Он и сам иногда задумывался над этим, но в более зрелом возрасте, чем его юный собеседник. — Мы готовы сказать и сделать что-то такое, что заставит нашего врага плакать, умолять. Но, даже выиграв, мы продолжаем его добивать. Я никогда на это не обращал внимание. Глупость... Я так глупо себя вел. Я хвалился тем, что наша семья имеет отношение к Волдеморту. И ни разу не задумался, сколько моя показная бравада может принести моему отцу и всей нашей семье проблем. Я радовался, что Гарри мучается после гибели крестного, бил его по самым больным местам... — Драко замолчал. Ремус лениво перебирал шелковистые светлые пряди, не мешая ему собираться с мыслями, чтобы продолжить свою неожиданную и в то же время столь ожидаемую исповедь. — Все изменилось после похищения. Нет, ни Махкал, ни Шакур меня не сломали тогда. Я продолжал быть все тем же глупым, напыщенным слизеринцем, который так в свои шестнадцать лет и не понял, что именно в него вдалбливали отец и крестный. Я ведь не понял, чему меня учили. Тогда не понимал. В какой-то степени я благодарен этим двум арабам. Они заставили меня взглянуть на себя с другой стороны. Но я их и ненавижу. Ремус, они ведь на самом деле нас сломали. Те Гарри Поттер и Драко Малфой, которые были до похищения... их больше нет. Они умерли в роскошных палатах дворца бен Даира. С нас сняли розовые очки, так, кажется, об этом говорят. Нашу наивность, спесь, благородство, не знаю, что еще, просто выт... Они остались на шелковых, льняных, и, Мерлин знает, каких еще простынях. Нам с Гарри никогда уже не стать теми, кем мы когда-то были. Мне кажется, что Гарри цепляется за что-то, что позволяет ему не уйти в... Я не знаю, как это сказать, но, думаю, он создал себе в голове врага в лице Дамблдора и держится за этот образ, чтобы не сойти с ума. Мне страшно. Не за себя, за него. Гарри рассказал мне о пророчестве. Тебе тоже... Но... Гарри никогда не хотел убивать, но он это делает. И... Это не его... Я боюсь, что однажды он просто исчезнет. Останется только тело, а души не будет...
Конец ретроспективы
Сейчас, гладя по волосам Гарри, Ремус отчетливо вспомнил тот разговор с Драко. Как бы ни был сбивчив рассказ Малфоя, он очень многое показал, многое объяснил. Люпин тогда согласился с выводами Драко. Проблема была еще и в том, что в отличие от своего возлюбленного, черноволосый подросток не спешил делиться тем, что лежит у него на сердце. Малфою было проще — он выговаривался. И это позволяло ему дышать и жить. А Гарри все хранил в себе. Нельзя столько боли, отчаяния, мыслей носить в себе, рано или поздно это может плохо кончиться. Ремус даже предполагал, что все выходки Гарри как раз и были теми самыми "приступами", когда негатив уже выплескивался через край. В какой-то степени это можно было приравнять к истерии. Было бы намного проще, если бы Гарри начал говорить.
— Почему сейчас? Зачем они приехали? — услышал он сдавленный шепот Гарри.
— Это может быть простой случайностью, — вздохнул Ремус. Он и сам не особенно-то верил в случайность приезда арабов в Англию, слишком неправдоподобно это звучало. Но надо было успокоить Гарри, а для этого придать голосу полную уверенность. — Принц богатый человек, у него бизнес по всему миру. Сюда его могли привести дела.
— С Махкалом, Аббасом и Алишером? — вскинулся юноша.
— Он и в прошлый раз прибыл вместе с ними, — пожал плечами Ремус, радуясь, что тревожные нотки не проявляются в его голосе. — Они тогда совсем не задумывали получить именно тебя или похитить Малфоя, не говоря уже обо мне. Все случилось уже после того, как ты оказался у них. Гарри, тебя подобрали на улице, не зная, кто ты есть на самом деле.
— Я знаю, — тихий шепот в ответ. — Но... Ремус, я не могу... Я не могу оказаться с ними в одном помещении. Мне страшно.
— Объясни, чего ты боишься? — Люпин притянул Гарри в свои объятия. Юноша положил голову ему на плечо и замер. Ремус ощутил, что парень явно не в лучшем состоянии. Дрожь передалась и ему. — Гарри, расскажи мне все, — попросил он юношу. — Расскажи с самого начала.
— С начала... — Ремусу даже показалось, что он ослышался, настолько тихо это было сказано. Но тут Гарри продолжил: — Ты помнишь, что было написано в твоем письме?
Люпин на секунду закрыл глаза, вспоминая текст послания Гарри.
"Ремус, ты единственное, что осталось в моей жизни дорогого. Но я не думаю, что директор позволит нам сблизиться больше, чем это уже есть сейчас. Он наоборот сделает все возможное, чтобы ты оказался как можно дальше от меня. Я понимаю, что сейчас ты недоверчиво смотришь на эти строки и думаешь, что я действительно сошел с ума. Наверное, так оно и есть, потому что я не знаю, как относится к тому, что происходит вокруг меня и со мной.
Ремус, сейчас я могу тебе сказать только одно, не верь директору, не отправляйся ни на какие задания, которые будут исходить от него или от его людей. Ремус, очень прошу, держись от него подальше. Это страшный человек. Ты умный, подумай, что не стыкуется во всей истории...
1. Кто проводил ритуал Хранителя для моих родителей?
2. Почему не было суда над Сириусом? Почему директор не выступил в его защиту?
3. Почему ты сразу же оказался на задворках жизни, как только "закончилась" первая война?
Очень прошу тебя, заставь себя подумать об этом... И, прости, Ремус, но это письмо пропитано зельем, которое снимает эффект воздействия на разум".
Ремус хорошо помнил, как он тогда разозлился. Письмо было пропитано такой безнадежностью и болью, что он нисколько не сомневался в том, что написать такое, чего-то не зная, было невозможно.
— Ты ведь тогда ответил на мои три вопроса, — вернул его к реальности тихий голос Гарри.
— Да, ответил, но не сразу, — кивнул Люпин. — Дело в том, что я в то время не контактировал с твоими родителями. Лишь иногда встречался с Сириусом и Питером. После прочтения твоего письма я разозлился, поскольку нашел ответ на другой вопрос.
— Какой? — Гарри пристально посмотрел на него.
— Я не мог понять, почему мои друзья вдруг так от меня отдалились, — произнес Ремус. — Это всегда было для меня загадкой.
— И ты нашел ответ? — юноша все еще не отрывал взгляда от мужчины.
— Да, после того, как проверил, пичкали ли меня каким-нибудь зельями, — ответил тот. — Оказалось, что меня действительно ими поили, начиная с твоего третьего курса.
— То есть с твоего прибытия в Хогвартс в качестве профессора ЗОТИ, — задумчиво произнес Гарри. — А меня с первого же появления в школе. Странно было другое: ничем не поили ни Рона, ни Гермиону.
— Откуда ты знаешь? — Ремус был удивлен.
— Мы с Драко проверили всех. На ребятах не были применены зелья, никакие, что странно. Знаешь, что меня удивило больше всего? На них даже легелименцию не применяли. — Ремус очень внимательно слушал юношу, и в то же время его радовало, что парень вышел из того состояния, в котором он заявился домой со своей прогулки.
— Возможно, у директора все же есть совесть и какие-то рамки, — попытался пошутить Ремус.
— Совесть?! Рамки?! — возмущенно воскликнул Гарри. — А то, что он выбрал меня героем этого долбанного пророчества сразу после произнесения? Не правда ли, интересная подробность...
— Гарри, откуда у тебя такие?.. — начал недоуменно Ремус.
— Такие сведения? — усмехнулся Гарри. — А крестный оказался не так прост, как нам всем казалось.
— Сириус?! — Люпин был поражен.
— Он написал мне письмо, где было очень много интересного, — юноша вздохнул, затем снова положил голову на плечо мужчине. Ремус молча ждал продолжения. И Гарри его не разочаровал. — Мы все считали, что Сириус остался прежним, что если и было что-то у него такое, то все списывалось на двенадцатилетнее заключение в Азкабане. Многие ведь решили, что бесследно оно не могло пройти, тем более куча его татуировок, чуть бешеные вид, какие-то странные заскоки, неуравновешенность. По нему сцена плакала горькими слезами.
Ремус задумался. Перед глазами проносились воспоминания: встреча с Сириусом, жизнь того в родовом доме, некоторые разговоры. Сейчас, в свете сказанного, многие слова и действия друга казались совершенно не такими, какими представлялись в тот момент, когда были только сказаны или совершены.
— Что было в письме, Гарри? — Люпин поднял за подбородок голову юноши и повернул в свою сторону, чтобы заглянуть в глаза парня.
— Сириус, хоть и был взбалмошным, идиотом никогда не был, — усмехнулся Гарри, а затем добавил: — В отличие от меня. Ему хватило двенадцати лет, чтобы разобраться в себе и в том, что происходило вокруг Мародеров. Да, сначала он клял себя за то, что виноват в гибели моих отца и матери. А вот когда угрызения совести и дурковатость прошли... Кстати, это его слова, не мои. Так вот, когда это все прошло, он начал думать и анализировать события. Ему хватило сил и ума понять, что же на самом деле случилось. Во-первых, успокоившись, Сириус вспомнил, что обряд хранителя проводил сам директор, а, значит, не мог не знать, что Хранителем является не Сириус Блек. Во-вторых, его заинтересовал факт ареста, а также то, что его посадили без суда и следствия. Просто быстро и без лишнего шума сунули в Азкабан к особо опасным преступникам. Первая мысль, которая у него появилась, была о том, что посадили его за убийство магглов. В принципе, он был виноват в этом, хоть и косвенно. Если бы он не ринулся за Питером, то те остались бы живы. Возможно. Но постепенно у него стала вырисовываться несколько иная версия событий, — Гарри замолчал. Ремус тоже не говорил, он внимательно слушал, переваривая то, что рассказывает юноша. А тот тяжко вздохнул и продолжил: — В общем, всего, что было написано в письме, я не буду говорить. Там было много рассуждений, которые подводили к концу, то есть к результату его размышления в Азкабане, а также наблюдения уже после побега. Кстати, Сириус прекрасно знал, что умрет.
— Что? — Ремус от неожиданности поперхнулся.
— Понимаешь... — Гарри облизнул губы. — Наверное, будет лучше, если ты сам все увидишь.
— Что увижу? — поежился Люпин.
— Пойдем. — Гарри осторожно высвободился из объятий мужчины, поднялся на ноги и протянул руку. Ремус, не задумываясь, вложил свою ладонь в ладонь юноши. Они вместе вышли из спальни, прошли по коридорам. Молчание сейчас имело странное значение, словно от него зависело что-то такое, особенное.
В кабинете, куда они пришли, находились остальные жильцы дома, а также Северус и Драко, прибывшие полчаса назад. Последний явно нервничал. Ему уже успели поведать о странной встрече, сильно повлиявшей на его возлюбленного.
— Ты как? — юный блондин сразу же бросился к любимому.
— Нормально, и не из таких передряг выбирались, — устало улыбнулся Гарри, позволяя Драко себя обнять.
— Тебе уже сказали, — констатировал факт Ремус.
— Мне это не нравится, — нахмурился Драко в ответ.
— Мне тоже, но мы не за этим сюда пришли, — Гарри явно не хотел обсуждений на эту тему. — Может быть, и к лучшему, что все здесь. Ремус, я не хочу рассказывать то, что уже сказал тебе. Можешь ввести остальных в курс дела?
Драко вопросительно посмотрел на Люпина, как бы спрашивая, что еще успело приключиться с его неугомонным гриффиндорцем.
— Хорошо, — кивнул Ремус. Пока он посвящал всех в то, что Гарри уже успел рассказать ему, Драко усадил своего парня на диван, а сам устроился рядом. Брюнет опустил голову ему на плечо и уставился на огонь. Драко поежился, такой странный взгляд был у Поттера. Казалось, тот очень далеко отсюда.
Гарри не замечал, что после рассказа Ремуса, в кабинете начался спор-дискуссия. Снейп фыркал, бросался своими язвительными замечаниями, всем своим видом выражая полное несогласие с тем, что Блек мог хоть немного быть разумным человеком. Остальные же пытались просчитать, что и как делал Сириус, только вот толком ничего не выходило.
— Профессор, — позвал Гарри тихим голосом, после очередного уничижительного замечания зельевара. Хотя и сказано это было тихо, его услышали. Пять пар взрослых глаз уставились на юношу, который продолжал смотреть на огонь. — Думаю, пришло время сделать то, зачем я привел сюда Ремуса. Но сначала я хотел бы сказать вам всем то, что заставило меня уйти, почему я тогда так поступил. Когда-то убили моих родителей, — Гарри почувствовал, как руки Драко сомкнулись вокруг его талии, даря тепло и поддержку. — Я их совсем не помню и вообще ничего о них не знал, пока не поступил в школу. Только профессор не идеализировал их. Остальные же всегда говорили мне, какие они хорошие и замечательные. Просто идеальные люди. Только вот, — Гарри вздохнул, — идеальных людей не бывает. В чем я убедился на своем пятом курсе. Зачем я это говорю? Я не помню своих родителей. Единственное, что мне от них осталось в памяти, это момент смерти моей матери, альбом с фотографиями и отцовская мантия-невидимка. Все! Не перебивайте меня, пожалуйста, — Гарри, наконец-то, оторвался от созерцания огня и посмотрел на взрослых, останавливая их попытку вмешаться в его монолог. — Я понимаю, что месть за родителей их убийце, это неплохо. Только тут возникает один момент. Это ведь было не мое решение. Да, наивный ребенок, выросший в чулане под лестницей, мог в запальчивости заявить, что хочет отомстить, но нормальный взрослый, что бы сделал в этом случае? — Гарри обвел всех взглядом.
