Постскриптум.
Бездуховный сибиро(!!!) преркасный привратник и местоблюститель, он скрасит твои будни. Прости и прощай...
Глава 27. Соуруф
— Приказывайте, Хозяин.
Допрыгался. Вляпался по самое небалуйся, и не отмазаться!.. И этот, это... стоит и пялит на меня свои буркала. Брр! И я таким был!? О, Ужос...
Едва мне стоило войти в Аштарак, как смазанной тенью возник дворецкий, и, явив мне прежнее тело, передал послание. Всем посланиям послание, йейль!
Я — Божество. Четко и одназначно. И культ мой — феи. Хех, но даже Вратариус не ожидал, что Лейо станет Спутником, Обителью и Стражем, а Культ угнездится непосредственно в Обители. Вот и объяснение встретившейся препоны, когда Лейо устремился в космос. Благо, хе-хе, победила установка пропускать Спутников — все же ее и проходил он. А в нем — я. Разница очевидна.
— Ты сам сделал меня обителью, засияв внутри, и стражем, помогая преобразовываться.
— Ох, Лейо, и ты молчал!?
— Полагаю, дэвы не только сотрудничают с божествами, но и обучают или присматривают хотя бы, а мы оказались в самой клоаке, куда добрвольно никто не полезет и знаниями не поделится.
— Да, мой спутник, мы вместе шагаем по жизни, я понял намек. Что ж, я рад нарушенным канонам.
— Аналогично.
— Полагаю, Спутник-Страж — Хранитель. Лев, Вол, Орел. Всех трех и будем вскорости освобождать. А Зефир — Страж, я его создал, и мне его дали, сейчас с потомством фениксов. А на счет оставшейся точки лишь гипотезы — Интеграл или Йомиэль.
— Они стали неразлучны друг с другом.
— Слились в одну, ясно.
— Ты создал Скайдекса, Ламбаду, и не ощутил. А раэкапу все лишь измененный.
— Расскажи кратко...
— Он грезит Ларом. Алик настоял на твоих поисках, и в тот день они были в Фосливе. Не отказались поселиться в Ламбаде. В день твоей смерти его перестали мучить кошмары, с новой силой возобновившиеся на новом месте, несмотря на элексир Лара, посоветовавшего не копошиться в прошлом. А последующие ночи он почти все проводил на Нордрассиле. При мощной поддержке ускоренным темпом за девять лет, забросив ювелирное дело и артефакторику, обучился на Мастера Жизни, сварив в день прошлого зимнего солнцестояния первую партию древесного напитка. Он вел целомудренный образ жизни, в отличие от разгульного Алика, не чурающегося никого, пока не совратил опьяневшего новоявленного Мастера. Наутро, протрезвев после напитка, Йомиэль сам изнасиловал совратителя, а потом напрочь лишил того мужественности. После этого случая он внял ухаживаниям ассистентки, молодой исторгнутой сольфке, жившей недалеко от Чиуэна. Несмотря ни на чьи слова, Йомиэль всегда и везде позволял мне быть рядом, держать свечку... Арьяна с Нимусом три года гостили здесь под присмотром фей, потом отбыли в неизвестном направлении. Зеф и Фиф обратились в белый пепел, а Чако стал отшельником, поселившись Там. Самоустранившийся от дел Та-Вастин был на гране отречения от Семьи, организовал себе на Ражене ясли с детским садом, с женой расстался, Арьяну искать не пробовал. Отжиг, оказавший в дубняке поддержку Интегралу и Зефиру, вошел вчетвером в штат ремптусских рейнджеров, отколовшийся Викзар стал графом со станицей в Таппельцах. Ноцуц пропал в Бразхаоне. Хоббиты успешно обжились в своем лесу Раледо, как и феи королевы Эасо, оказывающей половинчикам посильную помощь. Соуруф почти сразу подвергся атакам и оказался блокирован непрервыно атакующими с трех сторон армиями, сузившись до мэллорновского кольца с Соуруфградом, Бафово и отдельной территорией — Оак-Дюдьярд — с проходом через Ремпту. Порт Диус-Эжзасза процветает, как и урский проект в Тюврифе. Груздевское имущество Дома конфисковано, сам Груздь в состоянии перманентной войны с Эжзасза и царством Дрегдагр.
— Спасибо... Боялся потерять брата, действуй Вася как-то иначе.
— Внимание! Точка интереса подверглась массированной атаке, — сообщил Скайгекс.
Прошло четверо суток с момента побега, а по направлению последнего вектора в цепи перехода только вышли. Или согласовывали атаку? По Скайгексу как по маслу резануло острие реновации, а кардинальная реконструкция скоро отразиться и на остальных пяти это не так быстро. Вот и плоды — пробой защиты Лара, ранее сбор данных шел через Лейо, и решение проблемы стало не сложнее раздвигания штор в комнате с утра.
— Сибиро, нарекаю тебя именем Паст. Прими неантропоморфное обличье, охраняй все подступы в мою Обитель, никого без моего ведома не пропускать, обо всем информировать Лейо, по возможности согласовывать действия с Ульем. Исполнять.
— Есть.
— Скайгекс, отслеживать координаты Зефира, поиск та-Вастина и Арьяны с Нимусом. Лейо, режим невидимости и тормозни перед сферой Лара вблизи Йомиэля.
— Без Хранителей Нордрассил ослабнет, а поведение Йомиэля предсказать не берусь.
— Знаю. Теперь я обратил внимание на собственную... на стремление найти себя в этом Мире.
— Путь Божества?
— Мы сошли даже с обочины, Лейо. Торные дороги опасны не только предзнанием.
Величественность Соуруфа поразила еще с орбиты. Вставшее вровень с Бацем и Фтацем Дерево в кольце зонтично подобных и примерно впятеро меньших подобий. Пастораль портили черные пятна обугленных веток и коры, секущий ветер терзал листья и гнул стволы. Гиганский стелящийся Соуруфград радовал не исторгнутых своими чудесными садами с изысканными переплетениями живых домов и улиц, а нападающих дымными столбами и пятнами гари.
Выделенная мной на Скайдексе полоса для общей связи забилась воплями с требованием большей силовой поддержки с Раженя. Наступающие превратили кольцо мэллорнов в сплошной фронт — на каждый приходилось по дивизии груздевской комплектации, целый корпус наседал на Соуруфград, к Корням, бывшему Фосливу, просочилось несколько элитных рот, сдерживаемых двумя Хранителями, третий отбивался от Крыльев, соответствующих по численности и составу наземным взводам, на грифонах. Кое-где на окраинах воевало мертвое воинство, опасавшееся храма и освященного хатти-оружия.
В легких мифриловых кольчугах и с копьями наперевес, выстроившееся конусом белое Крыло мчалось в лобовую атаку на стоящих на ветвях вокруг уже пробитой воронки в кроне магов. Стрелы, заковыристые связки из колец, треугольников, обручи с нитями бус, волчьи и крокодильи пасти вкупе со змеиными. Три призванных реликтовых дракона не успели разделаться с красным Крылом — к нему подоспели желтые и синие, а в помощь драконам призвали опиниусов, схватывающихся с грифонами — многие всадники полетели вниз из-за поврежденных ремней.
А вокруг под защитными сферами и на паращютах летали, как полагаю, архимаги в связке с пилотом. От них непрерывным потоком летел ворох игл(*), перемежающийся заковыристыми писк-стрелами, бьющими наповал вражескую магическую поддержку, или взрывающиеся мириадами жгучих капель шарами, ранящих солдат. Зеленые, оранжевые и розовые крылатые всадники, выжившие остатки Крыльев, при попытке ударить единым строем архимага в старомодной мантии с лунными серпами, попали в гигантский смерч, переломавший мощные крылья грифонов ближайшим, выдравший перья дальним. Листопад ждал теплый прием в корнях — Лев и Вол справлялись, сжигая или замораживая целые участки.
Орел, подобно кончику волшебного меча, чертил в воздухе над кроной серпы и ленты, вгрызающиеся в стены летающих холмов с крепостями, выбрасывающими на Нордрассил шары из подожженных нефтепродуктов, напоенных магией, а так же трещащих черно-белыми молниями звездчатых болидов с сердцевиной из моего — моего! — оскверненного адамантита. Они били прицельно по Орлу, но, не попадая с первого раза, преспокойно потрясали величественного Лара, взлохмачивая золото пятнами копоти. Один из островов, слишком близко подлетевший к центральной части, уже поглотили ветви, оплетая донжон, пара ветвей уцепилась за накренившийся второй — по ним тек горящий фиолетовым алхимический огонь, скоро смогущий высвободить добычу, не желающую легко сдаваться. Однако закрученная спиралью золотая лента от пролетевшего через точку напряжения над кроной по центральной оси дерева Орла всверлилась в приподнятый край, раскрошив на булыжники покров магического остова, и десяток лиан цепко ухватились за доступные выступы. Многочисленные серые Крылья сбрасывали десант ушастых на кроны мэллорнов, легко вспарывающих защиту оружием с кромкой из моего — моего! — оскверненного адамантия. Два боковых от Соуруфграда древесных зонтика были почти полностью острижены — мечи прорубали ветви, толщиной с туловище среднего эльфа, встречая сопротивление лишь в коре веток полуметрового диаметра и выше.
Тяжелораненые защитники либо сами глотали содержимое витиевато оплетенных фляг, либо им помогали, если вовремя оттесняли нападающих. И те, и другие применяли алхимию, однако вытаскивать смертельно раненых, уже через пять минут возвращающихся в строй, могли только обороняющиеся, но их и было на порядок меньше. Изнуряюще долгий магический поединок, предшествовавший нападению, измотал волшебников Соуруфа, тогда как гранды нападавших отошли на отдых, чтобы в конце нанести решающий удар.
Вовсю крутились пропеллеры Ламбады, ведущей из трех точек заградительный огонь, не дающий вражескому десанту попасть в Соуруфград, а Крыльям атаковать с воздуха. Множественные фратрикры так и мелькали — никто не заботился о разрушениях, производимых ими далеко за территорией раженьского "форта". Стометровая зона вокруг образованного Крибами треугольника идеально простреливалась — ни один из элитных солдат не рисковал, а меченосцы — Фламэшен и Гласэнеш — почти прорубились с противоположной стороны, превратив два мэллорна в гигантские столбы, испещренные шрамами от их яростных ударов. Полки на той стороне уже готовились вступить в гигантские ворота, а двое примеривались к моим Хранителям, гонявшим просочившихся с других направлений.
Там, вдалеке, на месте когда строящейся башни появилась новая Плешь, вернее Кратер. Подобные, но меньше, украшали местность вокруг Соуруфа, заставив расквартировавшихся когда-то здесь солдат познать горе и смерть. Как хорошо, что не было доступа к новым партиям черной жижи, а имевшуюся всю извели.
— Это ты виноват!.. — захлебываясь крикнул самый крупненький.
— Зефир, идешь? — нетерпеливо. Разговор затягивался.
— Мы отомстим!.. — в иступленной злобе. Пара выпущенных хвостовых перьев двух других драчунов бесславно обратились в безвредный дымок.
— А у меня есть выбор? — горько.
— Есть. Ты можешь стать моим Стражем, или остаться няньчить детей.
— Ты... Гаер, подл! — выкрикнули с галерки.
Отец семейства молча кивнул. Пожав плечами, развернулся обратно в телепорт. Пламенный росчерк — холодный шарик на груди.
— Защитник не может бросить объект защиты.
— Отец!.. А мы? Вернииись... Папочка!.. — шарик стал ледяным.
— В этом нет чести, — опустив тяжелый взгляд на шестерых, не больше голубя, фениксов. — Вы идете?
— Не с убийцей!..
— Ложь. Я привел тех, кто их уничтожил, как привел того, кто освободил. И вы сами можете родить тела, что примут души погибших.
— А он?! — гневно указал большенький на седьмого, размером с воробушка, ничего не понимающего, но уже выплакавшего все слезы по родителям.
Возникла неприятная пауза...
— Иэру, Аэнли, появитесь, пожалуйста.
— Мы здесь, Сиятельный.
— Рады приветствовать!
— Я еще даже не высказал свою благодарность, а вынужден просить...
— Мы сделаем все...
— Что в наших силах!
— Пожалуйста, ведите себя как с равным. Просьба в следующем — отыщите родителей и погибших братьев меньшего. И передайте Тиалпи мои глубочайшие извинения с обещанием возрождения.
— Мы постараемся, Гаер...
Феи изменились — покрупнели, ярче засветились, стала радужнее рассыпаемая при полете пыльца, не вяжущаяся с легкими взмахами крыльев скорость, и понимали мы друг друга с полуслова, со звуками речи передавалась вкладываемая смысловая нагрузка, и они превратились для меня в открытые книги, со всеми страницами тоски, нежности, радости, мелкими обидами, мечтами. И болью от моего сосредоточения на ком-то определенном. Пока я о них не думал, то даже не подозревал об изменениях, а стоило конкретизировать и позвать — все и открылось. Возможно, так бывает с главными жрецами, или я перестарался, одаряя благодатью. Одно знаю наверняка — не поддержи я их, то сгорели бы, души не смогли бы удержать осиянные частицы. Это настолько страшно, что от одной мысли оторопь берет. Жесть, едва не заигрался!
— В каждом из вас есть частичка родителя. И они смогут возродиться из вашего пепла...
— Выродок Бездны!..
— Я не договорил. Безусловно, я помогу лишь Тиалпи, признавая перед ним свою вину. Ваши же родители даже не поблагодарили за избавление от плена, ночь вашего зачатия опять же не их заслуга. Вас я напою Живой Водой, но дальнейшее целиком будет в вашей воле. Согласны?
— Мы не пьем воду!
— Верни папочку...
— Тогда прощайте, — аккуратно подхватывая на руки горячего малыша. Провел пальцем по спинке, успокаивая.
— Я согласна попробовать, — неожиданно вышла вперед маленькая девочка, ярко горя решительностью. — Ради мамы, — смело добавила она. Старший пацан покраснел, за ним устыдились остальные. Бусина на груди одобрительно и благодарно полыхнула. Еще не прежние чувства, но близко.
— Я тоже... И я... Я тоже...
— Прекрасно, тогда вперед. Не бойтесь.
Портал вывел нас в приемную комнату с дымчатыми стенами и потолком.
— Пей, малыш, — открыв окошко непосредственно у поверхности Басика, заверившего, что это непременно поможет, а он все восстановит, потеря такого объема не критичена совершенно. Перед каждым из жавшихся появился такое же круглое отверстие.
— Дети, ну же! — не выдержал слетевший с груди Зефир, попросивший и для него создать, чтобы пример показать.
За прошедшие года он заматерел — превращение и полет стремительны и грациозны, и не без позерства. Помогло — каждый присосался так, что увеличился вдвое против прежнего.
— Погодь, Гаер.
— М?
— Я могу попытаться ретранслировать твое сияние через тот гигантский астральный камень над кроной, целенаправленно на Хранителей, с его помощью оказавшихся здесь. И через него...
— Угу, легче помочь фениксам, как через проводник. Зефир, слышал?
— Да.
— Сожги древесную оплетку. Лейо, а подобрать люфса сможешь?
— Получится... В тюрьму?..
— Пожалуй, и огради от моего влияния.
— Придется тогда сначала его брать.
— А Орел на меня не нападет?
— Хм, я искривлю пространство и вытолкну к центру три дальних острова — это отвлечет внимание.
— Но это же Дерево Жизни, — как-то неуверенно встрял в беседу старшой, вызвав у папика очередной приступ стыда за поведение и образование своей медленно врослеющей поросли. — Как можно так?..
— Во-первых, не принято так вклиниваться в разговор старших, во-вторых, в средоточии мощи они обречены, а в-третьих, я и ближних займу, чтобы не отвлекали.
Ну не говорить же ему всю поднаготную, а Зефир понимает в меру своей информированности, зная о неизбежном откровенном разговоре после — он не смог утаить облегчение и радость, испытанные при узнавании, а так же подозрительность и сожаление, не от меня текущего.
