В скольжении, дополненном информационной блокадой, в исполнении Лейо сквозила уверенность — на орбите он опробовал новые возможности по использованию доступных внешних источников маэны. Я же по-прежнему предпочитал свое, родное, хотя и возратил способность. Скинул Лейо мысль об организации всеобъемлющего тренажера, способного клепать качественные имитации: не использовать — не значит не уметь. В стычке со змееящером, не гнушающимся заимствованием, это бы точно не помешало.
Умнички феи сработали оперативно. Теплый свет излился из меня. Обращался ко Льву, Волу и Орлу, к Тиалпи и другим фениксам, вкладывая просьбу, признание вины, извинение, приглашение.
Операция началась без сучка и задоринки — смять пространство и пустить волны на три цели, применяя обратное притяжение, а так же подталкивая их, используя в качестве трамплина для прыжка. Будь это в реальности, расшибся бы наглый маг, оскользнувшись о шаткий клочок земли, по прихоти другого мага вознесшийся в небо, но прыгал-то фантом. Испульса хватило — качнувшись, три цели размазались в линию, собравшись точно под нужной точкой, куда скользнул Зефир, став неистовым пламенем, а Лейо ударил в астрале и "прикристаллился" на одну из граней.
Сияет цельное, лучатся части. Однако приглашение Хранителей не тот случай, когда разумно ограничиться частью, плюс извиняется не часть меня, а весь, так сказать. Это не принципиально, но этим жестом я хотел показать и оказать максимальное уважение и значимость.
Ох, как взъярился Лар в начале, и как взбурлил его эмоциональный котел, понявший суть происходящего. Похитили его Мастера — обидная оплеуха. Показали истинный свет яркой звезды — вскрыли язвенную мозоль. Йомиэль не должен услышать Песнь в моем исполнении.
Вороника на крыльце
В доме спит зверь, в доме ждет ангел;
В доме далеко до утра.
Вороника на крыльце, она по ту сторону стекла
И я бы открыл ей,
Если бы я знал, где здесь дверь...
— Ариэль, послушай!..
Список кораблей
Никто не прочтет до конца; кому это нужно —
Увидеть там свои имена...
Мы шли туда, где стена, туда, где должна быть стена,
Но там только утро
И тени твоего лица.
— Все не так, как ты думаешь!..
Оторвись от земли, Северный Цвет;
Ты знаешь, как должно быть в конце;
Отпои меня нежностью
Своей подвенечной земли,
Я не вижу причин, чтобы быть осторожным -
В доме зверь, Вороника на крыльце.
— Это было ради тебя!..
Если Ты хочешь, то земля станет мертвой;
Если Ты хочешь — камни воспоют Тебе славу;
Если Ты хочешь — сними
Эту накипь с моего сердца.
— Верниии!!! — иступленный крик, резанувший по всем — и нападающим, и защитникам, — сметая ментальные щиты. Еще и халявный канал оборвал — остановившиеся лопасти Криб никогда больше не будут передавать ему энергию, а десятиметровый слой вокруг подземной части превращен в магму.
Оторвись от земли, Северный Цвет;
Ты знаешь, как должно быть в конце;
Отпои меня нежностью
Своей подвенечной земли,
Я не вижу причин, чтобы быть осторожным -
В доме зверь, Вороника на крыльце.
— Изничтожу-у-у-у...
Ключ к северу лежит там, где никто не ищет
Ключ к северу ждет между биениями сердца
Я знаю, отчего ты не можешь заснуть ночью (* Аквариум — Северный Цвет)
— Взалкал, предав. Алчности вызрели плоды, Лар`соуруф-дьяар, — резким диссонансом.
— Ариэль...
— Его больше нет. Я — Гаер Моара Крон-Ра. И внемля просьбе Итола Ольт со`Шаэльхада, я помогу нашедшим здесь приют и дом.
Да, люфс, которому я когда-то помог, обнаружился здесь вместе с отцом. Проводящий элемент неизбежно при спонтанном опыте рассеял часть моего света — глубок оказался мой след, оставленный в душе рожденного мальчиком для утех, разгоревшейся от малой искры.
— Азур!? Азур! Пожалуйста, помоги, чем можешь! Прошу, молю, услышь! Отец не переживет вторую потерю дома...
— Здравствуй, Итол. А где твой дом?
— Азур!.. Я искал тебя, чтобы спросить... Я все-все сделаю... И знал, что рядом с этрас Йомиэлем дождусь!.. Только помоги!.. — поскакали сумбурные мысли.
— Станешь другом?
— Да!
— Лейо, сколько кристалл выдержит? — высчитывая параметры инфэо.
— Действуй, я позабочусь об остальном.
Так и было сформировано поле остановки времени, простершееся над зоной боевых действий в радиуесе тридцати километров от Нордрассила. Однако возник побочный эффект — попавшие под действие асмы продолжали мыслить. Да и я еще не освоился с обретенным, поэтому при заполнении развернутого и привязанного к асталу Лейо инфэо энергией переборщил с ментальной составляющей, за растворением в песне поздно обратив внимание на лишние уши, помимо целевых ларовских.
Наперво показательно взорвал все, в чем ощутил частичку себя-пленника, направив силу на владельца-держателя, а потом выпустил стаю пауков, вешающих маркер, изменяющий для асма направление воздействия поля.
— Я выпустил стаю маркеров, они начнут освобождать знакомых Итола по цепному принципу. Думайте о своих ближних! У вас есть три часа, пока для всех прочих длятся три сотых секунды. Отсчет пошел, не поминайте лихом... — И, чтобы не дать шустрым магам освободиться, довесил стазис-поле, уходя.
Одновременно шел разговор с Хранителями.
— Прости нас, державный, за слепоту нашу.
— Очередной шорник!
— Остынь.
— Удоды!
— Скепсис ваш понятен. Дайте немного времени, и покажу вам чистую звезду.
— Все так говорят!
— Обещают-обещают...
— Слепцы!
— Укаркнись, очкарик.
— Довольно с нас льющих мед в уши.
— Докажи суть!
— Позвольте разрешить вопрос с фениксами, они не выдержат света.
— Эти дохлые?
— Тупой синяк! Из-за собратьев по силе я готов.
— Вот еще.
— Никого из вас не держу и ничего не требую, вы вольны в поступках.
— Замерзни, льдина!
— Ладно уж...
И с Тиалпи оказалось ожидаемо. Вожак и его гарем, не Зефиру тягаться с чистокровным.
— Назначь виру, Тиалпироаикльнейтекдр. Пожалуйста, давай разрешим конфликт. Я признаю вину, готов помочь возродиться без всякого ущерба для детей...
— Ты ответил злом на добро, какая теперь вера?
— Арас, свидетель, клянусь помочь возродиться всем павшим в тот час фениксам без всякого ущерба для их здравствующих детей и не потребую ни от кого ничего взамен.
— Принято. Дальше мы как-нибудь разберемся.
Как скальпелем, точно и аккуратно, разрезал нить связи, отделив грубое физическое тело от эфирного, заставив первое осесть пеплом. Вдохновленный Песнью, извлек по щепотке от каждого и по подобию клонировал, включая информационное наполнение, без которого от песчинок толку чуть. Детям, в промежуточном состоянии не могущим видеть родителей, от щепотки да после "раздувания" Живой Водой ничего не сделается, взрослым ее хватит. А с двумя погибшими детьми Тиалпи не так все просто, феникс по этой причине и артачился, не желая рисковать последним выжившим чадом. Сознание мелкого мягко погрузил в сон, погрузил огонь в Басик и располовинил тело поперек. Два моих потока по образу и подобию принялись из первоклассного стройматериала Живой Воды восстанавливать целостность. Через ограничительный фильтр мой поток одухотворял хвостовую часть. Потом еще раз ополовинил, задействовав еще два потока. И только потом сымитировал смерть для трех тел, песчинки одного из которых клонировал до нужного объема, дабы возрождающийся предстал в полном объеме. Мелкий остался живым. Для всех такую процедуру я не мог осуществить — время и ресурсы не безграничны.
Следующий этап — стартовать естественный процесс у детей, провести через него в первый раз. А завершающий — это построить путь для взрослых. Здесь без Лейо и Зефира я бы не успел справиться до окончания Песни.
— Дети погружены в глубокий сон. Клятва исполнена.
— Паени... Шает... Хотати... Тилби... Каташ... Ваол... Уннат, Пиул, Вэшт...
Зефир был счастлив, грея мою грудь. Даже Вол умилился. А сколько писку поднялось!
— Мама, я хочу к звездочке! — заявила смелая Паени.
— Она пела не для нас, милая. Я так рада, что...
— А мне понравилось! Где она, мама?
— Я тоже слышал, красиво...
— Хочу увидеть Северный Цвет.
— А Вороника — это смерть, да?
Мамаши были не готовы к свалившемуся напору. Зефир намекнул, что беременность стала неожиданностью для всей шестерки валькирий. А повторно и не сразу, судя по возрастным различиям, решилось всего трое. Тиалпи заботился о чужих как о своих, Зефир часто навешал отпрысков, и ему радовались, принимая.
— Ангел... — произнес свое первое слово Уннат.
— Идите, — поспешил я открыть портал к их гнездовью средь барханов и скал.
— Расскажи им. Гаер.
— Тихо. Та теплая звезда — это я. Подлец и негодяй, недостойный восхищения. Ясно? А теперь слушайтесь родителей — марш домой.
— Т... Вы знаете о нежности больше мамы!
— Паени!.. — ахнула мамашка.
— Я вас простила и хочу быть с папой! — смотря мне в глаза и на Зефира, замершего от неожиданности.
— Мне жаль, но я не могу этого допустить, вы должны немедленно покинуть это место.
— Но почему? — бедняшка.
— Я еще не искупил вину перед вашей семьей, и потом ты сгоришь в моем свете. Навсегда умрешь, полностью исчезнешь с лица Мироздания.
— Но они ведь с тобой остаются! — указывая крылом на троицу.
— Они иные. Все, ступай, — остальные слушали, шепчась.
— Сделай меня иной! — твердо.
— Ты не ведаешь, о чем просишь. Иди к матери.
— Нет! Я останусь с отцом, и гори все синим пламенем!
— Хватит! Марш к матери, Пеани! Мы уходим, — Тиалпи она не посмела ослушаться, тем более такого!
Феи вскружились в танце — риска для них более нет. Хранители поверили, признав и поняв свою суть. А Зефир... неимоверно вырос, оставаясь бусиной. Он и Лейо встали вровень, окружив меня плотной завесой от всего внешнего, а Хранителей я не приблизил, оставив в ранге неокоров Обители — слишком тлетворным оказалось влияние Лара, сказавшись на психике.
Йомиэля Лейо разместил на ровном каменном полу в окружении светящейся дымной пелены, бугрящейся куполом вокруг него. В белом халате, с двумя пробирками в руках. Внешне он сильно изменился — правильно заостренные уши, темень золота струящихся до копчика волос, ничем не здерживаемых, но не далеко ралетающихся и не распушающихся при движении, по которым бежали циановые искорки, бежевая кожа, кажущаяся немного золоченой, пропорции лица приобрели чуть большую резкость, глаза раскосость, ресницы пушистость. Осанка прямая, твердая.
Мгновенное перемещение вызвало однозначную реакцию — аура закупорилась, покрывшись пленкой несмотря на полное отсутствие доступной внешней энергии. Руки швырнули под ноги склянки с изменившимся с мягкого зеленого на ядовито желтый и красный цвета — тут же взвесь окутала фигуру полупрозрачным туманом, от которого отделилось три облачка, обернувшиеся волшебной стрелой, паутиной и кляксой. Брошенные им инфэо бесследно всосались в окружающую дымку. Никто не нападал, долгое время ничего больше не происходило.
— Эй! Кто вы и что вам надо? — спокойный и уверенный в себе голос с изменившимся тембром и обволакивающим эффектом.
На появившееся безликое кресло благородный сольф очей не скосил, продолжив планомерное исследование камеры. На второе приподнял бровь.
— Итол? — холодное удивление. Просто комар.
— И вы здесь... — с блаженной улыбкой выдал люфс, не выказавший признаков настороженности, невидяще скользнув по дымке. Наоборот, он расслабленно сел в ближайшее кресло и большими глотками стал пить с появившегося у правого подлокотника столика.
— Ты знаешь, где мы? — как бы между прочим, играя интонацией.
— У Азура, — покосившись.
— Опять ты про него. Не помню такого. Как на передовой? — властно.
— Азур уже помогает нашим, — невольно улыбнувшись.
— Чем?
— Не знаю, мне все равно чем, — и не хочется вести диалог, и не отвертеться.
— И зачем он... нас сюда... поместил? — подбирая слова.
— Я согласился стать его другом, — поделившись счастьем.
— Ясно, — скривив губки. — А я ему зачем? — озвучив риторический вопрос. — И как он смог так ловко меня поймать?.. — он все еще стоял, не унизившись до сервского кресла, на которое с привычной к слугам неряшливостью бросил лабораторный халат.
Итол предпочел уткнуться в бокал с явно фосливским вином дивного букета, иногда находимым в корнях Нордрассила. Стакан из-под выпитого сока исчез, оставив приятное послевкусие, усиленное алкоголем.
— Итол, — брезгливо, — у тебя есть фамильяр?
— Нет, только тотем, — нехотя. — Белки, — ощущая взгляд и легкое неудовольство.
— Вызови.
— Не хочу, — действительно, приглсасил сам Азур — он друга не даст обидеть.
— П... Просто попробуй. Мне надо выяснить одну деталь.
Итол не отреагировал, рассматривая бокал. Неспешная беседа, уходящая не туда, была мною прервана — со звуком рейнстика у стены рядом с Итолом проявилась широкая арочная дверь. Оба подняли на нее предвкушающие глаза. Ждали по-разному.
— Итол, оставь нас, — для него не составило труда сделать так, чтобы он видел памятный образ.
— Конечно, — радужно улыбнувшись, с радостью вышел. Проходя мимо не удержался — погладил плечо.
— Опять маскарад? — высокомерно, когда дверь закрылась.
Мда... Две точеные фигуры. Одна в свободных белых одеждах привычного покроя, но с более аккуратными и выделенными манжетами и в длиннополой накидке-безрукавке. По белому шел тонкий фрактальный рисунок с радужным отливом, которому сама фактура струящейся ткани придавала объем. Два браслета с десятью декаерактами на радужной основе по окружности на каждом четко выделялись на белизне манжет. На груди пылал огненный шарик Зефира на тонкой нити, над ним единственная пуговица — гиперкуб двенадцатого порядка, — застегивающая простой ворот рубашки. Во лбу лучилась гиперсфера двенадцатого порядка, два луча изгибались, образуя подобие венца. Волосы слегка светящиеся и волнистые, охватывающие весь цветовой спектр, отчего кажущиеся черными у основания и кончиков даже для эльфа. Такая же и радужка глаз с "Y" — образным зрачком, странно смотрящимся на точеном эльфийском лице со слегка загорелой кожей. Признаюсь, поддался смешаным чувствам.
Вторая тоже в белом с узором из золотых фракталов, бледнеющих в сравнении. В заостренных хрящиках переливались вживленные полуживые астральные камни, два висело витиеватыми серьгами, четыре в кольцах. Мечта-Ра на левой и правой, наборный пояс с кинжалом, вычурный фасон, изогнутые носики блестящих белых полусапожек с инкрустацией. Общее впечатление гламурности на фоне остальных украшений и элементов одежды, живых и не очень.
Вживленное когда-то в лоб все еще действовало. Заметил взвешенные попытки вмешательства, частью успешные. В пупке последняя модель ЖБ — Живой Брони собственной разработки, действующей на уровне околокожного покрова. В оценивающих глазах скрытое удивление, настороженность, опаска.
— В тебе сокрыта моя часть, ключ. Отдай.
