Тем не менее, один из стражников что-то шепнул проходящему мимо человеку в одежде слуги — во всяком случае, я заметил несколько разных людей, одетых подобным образом — тот кивнул, забрал мои верительные документы и ушел, а через некоторое время явился другой, одетый более роскошно, но в том же духе и, уточнив у стражи обо мне, сообщил, что канцлер ожидает меня.
Канцлер Окато решил принять меня в своем кабинете. Чтобы до него добраться, пришлось подняться на несколько этажей. Я насчитал шесть длинных лестничных маршей и сбился при подсчете еще более длинных дезориентирующих переходов по кругу на каждом этаже — почему-то у меня получалось, что лестниц больше, чем этажей. Смотреть было особо не на то, кроме как на спину моего провожатого, поскольку закрытые от посетителей коридоры были безлюдны. Так что появление странного человека в коричневой монашеской рясе и с акавирской дайкатаной в ножнах за спиной стало для меня неожиданностью. Еще большей неожиданностью стало то, что неизвестный, несмотря на слепоту — об этом недвусмысленно сообщала плотная тканевая повязка на глазах — двигался уверенно и почти бесшумно, лишь слегка повернув голову, когда мы проходили мимо.
— Уважаемый, — осторожно обратился я к провожатому, как только мы отошли, на мой взгляд, достаточно далеко, — позволите ли вы узнать, кто был этот человек?
Гордость настоятельно требовала промолчать, намекая, что у меня есть и другие источники информации, но любопытство оказалось намного сильнее. А терпение я истратил еще в разговоре с провонявшим чесноком стражником у входа.
Имперец, приостановившись, недоуменно посмотрел на меня, но все же ответил:
— Один из жрецов Мотылька-Предка. Они занимаются изучением Древних Свитков... читают и... переводят, — последнее прозвучало несколько неуверенно.
— Читает? — ошарашенно переспросил я. — Слепой?
На меня посмотрели чуть ли не с жалостью, и я с раздражением подумал, что то же самое мог бы спросить, к примеру, у Джоффри. Старый грандмастер, если у него было свободное время, никогда не отказывался ответить на мои вопросы. И никогда не попрекал меня моим невежеством. Даже вот так, безмолвно, выражая неодобрение одним лицом. М-да, я уже забыл, каково это — попасть в неловкое положение из-за незнания. Расслабился, решив, что уже — и года не прошло — знаю все и обо всем. Неприятно, однако. Зато отрезвляет.
— Они не слепы, — подчеркнуто мягко и с нотками укора, как ребенку, сообщил мой провожатый, остановившись посреди коридора. — Жрецы Мотылька дают обет использовать зрение только для работы со Свитками. По их убеждению, — в голосе имперца снова зазвучала некоторая неуверенность, — только это имеет значение. Все остальное время они носят на глазах повязку.
Я кивнул, удивляясь про себя. Только для чтения, надо же... А как же красота остального мира вокруг? Как жизнь вообще? Должно быть что-то еще. Что-то, что оправдывает такой подход. О самих Древних Свитках я слышал — если память мне не изменяет, это древние пророчества о событиях мира от начала времен. И если я правильно помню, с ними не все так просто. А вот что именно не просто... не то, что не помню, даже не представляю — это всегда было объектом всевозможнейших домыслов и спекуляций, так что отделить правду от вымысла невозможно. Все про них знали всё и в тоже время, никто и ничего. По крайней мере, доподлинно. Но равнодушно пройти мимо тайны, не попытавшись подглядеть скрытое хотя бы одним глазом? Такие попытки я оставил еще в детстве, когда понял, что кабинет отца таит их великое множество. Правда, теперь я выговором и тасканием за ухо не отделаюсь... Нет, надо все же спросить у Джоффри. Даже если он откажется отвечать, то хотя бы объяснит, почему. А я, по крайней мере, не буду чувствовать себя полным дураком, не знающим простейших вещей, как сейчас.
Убедившись, что все вопросы заданы, имперец повел меня дальше.
Кабинет Окато поражал воображение — огромное помещение в виде половины круга с расставленными вдоль длинной стены стеклянными витринами и массивным письменным столом напротив входа, заваленным книгами, свитками, перьями и даже алхимическими ингредиентами вроде нерастолчённых зубов огра и целого рога минотавра. Зачем они понадобились канцлеру на рабочем столе — непонятно. Для алхимических изысканий, учитывая, что ингредиенты имеют гнусное свойство рассыпаться, а сосуды с настоями — опрокидываться, должно быть выделено отдельное место. Которого я, рискнув коротко оглядеться вокруг, в кабинете не увидел. Более внимательно рассматривать убранство я не рискнул, чтобы не вызвать недовольство хозяина кабинета, так что желание пройтись вдоль витрин, любопытствуя, что же в них выставлено, пришлось жестко подавить. Наверное, кабинет и вещи в нем многое могли бы рассказать о своем владельце и его характере... жаль, что я не обладаю проницательностью Джоффри, чтобы это узнать.
Сам Окато тоже заслуживал того, чтобы отнестись к нему с особым вниманием: боевой маг — это всё же не только красивое название. Едва мы вошли, канцлер встал из-за стола и сделал навстречу несколько шагов. В исполнении кого-то другого это можно было бы счесть проявлением вежливости, но мне показалось, что Окато преследовал несколько иную цель. Учитывая, что он значительно выше меня ростом, а на желтой физиономии застыло высокомерное выражение, несколько смягченное вежливым интересом, несложно было догадаться, какую. Он до меня снисходил. До меня и моей просьбы о личной встрече. А посох мага в правой руке служил отличным предупреждением. Притом, что канцлер, уверен, мог с легкостью обойтись без него. Но посох еще и подчеркивал статус.
Наверное, будь Окато кем-то другим, я бы обозлился. Но он был альтмером, а к их манере себя держать я как-то... притерпелся. Точнее, составил свое мнение — не слишком лестное — и не особо огорчался, когда очередной заносчивый ублюдок с Саммерсета его подтверждал. А общение с Умбакано отучило их недооценивать. Так что эту демонстрацию превосходства я встретил полным, причем абсолютно искренним равнодушием. Нехарактерно для данмеров, которые — по себе знаю — отличаются не меньшим самолюбием и высокомерием, чем альтмеры, но события последних месяцев здорово меня изменили. И хочется надеяться, что всё-таки в лучшую сторону. Хотя... мелькнула мысль немного встряхнуть альтмера. Все равно Джоффри уверен, что идея обратиться к нему за помощью заведомо провальная. Так почему бы нет? Хотя бы развлекусь, а то очень уж много неприятных сюрпризов преподнес мне сегодня императорский дворец.
Проигнорировав снисходительность канцлера, я плавно обошел имперца-провожатого и сделал несколько текучих шагов вперед, сокращая расстояние. Одновременно я потянулся к карману, где лежал пакет с письмом для Окато. Шел я подчеркнуто неторопливо, но движения, заученные во время многолетних тренировок и отточенные почти до совершенства в блужданиях по айлейдским подземельям охотой на некромантов, по моей задумке, говорили сами за себя. Во всяком случае канцлер неуловимо переменился в лице и мгновенно подобрался, почти незаметно переступив с ноги на ногу и протягивая левую руку вперед. И лишь в последний момент почти естественным движением повернул её, принимая протянутый мной пакет, вместо того, чтобы наградить меня атакующим заклятием в лоб. Я передавая письмо, изобразил вежливый полупоклон. Окато смерил меня нечитаемым взглядом, потом плотно сжатые губы дрогнули в почти незаметной улыбке, а сам он жестом пригласил меня к стоящему в стороне небольшому столику. Обмен любезностями завершился.
Пока канцлер знакомился с документами, я неторопливо лакомился любезно предложенной земляникой, игнорируя едва слышное хмыканье и короткие взгляды в мою сторону, когда он читал письмо от Джоффри. Не желая выглядеть прожорливым варваром, я ограничился тремя ягодами и теперь заинтересованно изучал обстановку кабинета — ту её часть, которую можно было рассмотреть, не вставая. Верительные документы уже снова лежали у меня в кармане — Окато вручил их, как только мы уселись. Читал он быстро, так что я, разглядывая высокий потолок, успел лишь прикинуть, что где-то выше должны находиться ныне пустующие апартаменты императорской семьи, когда канцлер отложил документы и уставился на меня.
— Нерадостные вести, должен признать, — вздохнул он.
Я вопросительно приподнял бровь. С содержанием пакета я был знаком только в самых общих чертах — предполагалось, что мне и так известно достаточно, чтобы ответить на большинство вопросов, могущих возникнуть у Окато.
— Этот человек... Мартин... он действительно сын Императора Уриэля? — неожиданно спросил он.
— Внешнее сходство очень велико, — осторожно ответил я. — К тому же сам Император указал на грандмастера Джоффри, как на доверенное лицо, осведомленное о местонахождении его сына. Сам грандмастер не менее заинтересован в... завершении вторжения Обливиона, ему незачем лгать. Но убедиться в этом мы сможем только после того, как Мартин зажжет Драконьи Огни в Храме Единого.
— Да... да, — задумчиво покивал канцлер. — Клинки всегда были преданы Императорам Тамриэля. Преданы Драконорожденным... Что ж, остается надеяться, что Джоффри не ошибается и человек, находящийся под опекой Клинков, действительно наследник.
Я промолчал. Пока мы не вернем Амулет Королей, можно сколько угодно впустую сотрясать воздух, доказывая свою правоту.
— А какого именно рода помощь требуется Бруме? — спросил Окато, не дождавшись моей реакции.
Грандмастер предупредил, что вести беседу с ним нужно осторожно, поэтому было довольно сложно обрисовать точную картину происходящего и не выболтать чего-нибудь... лишнего. Так что я весьма сжато рассказал о планах "Мифического Рассвета" уничтожить последнего носителя "крови королей", каковым они так же считают Мартина, и гораздо подробнее — о вратах под Брумой и о том, что силы и численность защитников не беспредельны, массированного штурма попросту не выдержат.
Окато покивал, задал несколько уточняющих вопросов — в частности, о том, обращались ли мы за помощью в соседние графства. Пришлось рассказать о ситуации в Корроле. И о предположениях касательно остальных городов — на момент моего отъезда из Повелителя новостей из них еще не было, так что пришлось ограничиться домыслами.
— Ужасные новости, что и говорить, — канцлер сокрушенно покачал головой.
Я отстраненно подумал, что все его реакции во время нашей беседы отличаются скупостью и однообразием — с того момента, как альтмер отложил на стол письмо от Джоффри, он почти не шевелился, сложив руки на коленях и лишь кивая в ответ на какие-то мои слова или же покачивая головой. Как позолоченный деревянный болванчик с Акавира. Вероятно, подумав о том же, Окато встал и принялся мерить шагами кабинет, сцепив руки за спиной и глядя куда-то в пол.
— При обычных обстоятельствах я бы немедленно направил в Бруму легион... или даже два, — резко остановившись передо мной, произнес он. — Но... обстоятельства сложно назвать обычными, верно?
Я кивнул, начиная понимать, к чему он ведет. Окато, используя свое искусство убеждения, вынуждал меня заранее согласиться с его доводами. Но понимать мало, нужно было как-то возразить. А для аргументированных возражений у меня не хватало ораторских способностей. Да и возвышающийся надо мной боевой маг — в отличие от альтмера, я не вскакивал с места — заметно подавлял. В такой ситуации захочется согласиться любыми его утверждениями, лишь бы он отошел и перестал нависать. Так что оставалось внимать и запоминать. Хотя бы для того, чтобы потом было что рассказать в Храме Повелителя Туч.
А канцлер, удовлетворившись эффектом, отошел ближе к рабочему столу, туда, где было свободное пространство, и теперь разыгрывал целое представление, демонстрируя жгучее желание и невозможность помочь.
— Вы представить себе не можете, юноша, каково это — быть ответственным за целую Империю и ощущать полную беспомощность в происходящем, — нервно стукнув по полу посохом, произнес он. — Поверьте, я несколько недель умолял военачальников выделить войска для защиты Сиродиила... но генералы уверяют меня, что Имперская армия уже полностью задействована в боях.
Я вдруг понял. Сейчас, ознакомившись с ситуацией в большем объеме, Окато готовил ответ правителям графств, которые, как и я от лица Ордена Клинков и Брумы, вот-вот попросят о помощи. Это не для меня сейчас произносилась пламенная речь, сопровождаемая спектаклем с заламыванием рук, а для Аррианы Валги, Мариуса Каро, Андела Индариса и остальных членов Совета Старейшин.
— Кроме того, — голос Окато посуровел, а сам альтмер выпрямился и вперился жестким взглядом в меня, — если бы я попытался вывести войска из провинций, то спровоцировал бы полномасштабный политический кризис.
Ну-ну. А куда девались те легионы, которые были отозваны из того же Морровинда шесть лет назад под предлогом беспорядков в столице, связанных с болезнью покойного Императора и вопросами престолонаследия? Распущены? Или тоже "задействованы в боях"? Хотелось бы знать, в каких боях — ни возле Хакдирта, ни у Эльсвелла я легионеров не заметил. Кроме разве что патрульных, а те к вратам старались не приближаться, уничтожая только выбравшихся к самой дороге дэйдра. Впрочем, спрашивать бесполезно. Так что я просто в очередной раз кивнул, с неудовольствием поймав себя на том, что тоже, как Окато перед этим, начал изображать акавирского болванчика.
— Так что, — завершил свою пылкую речь канцлер, — извини, но городам Сиродиила придется рассчитывать только на свои силы. Разве что, как в Кватче, найдется юный герой, который спасет всех, — с улыбкой добавил он.
Упоминание Кватча меня мгновенно взбесило. Умом я понимал, что стоит промолчать, но уязвленное самолюбие требовало отмщения. Изобразив понимающую улыбку в ответ и отчетливо понимая, что совершаю вопиющую глупость, я произнес:
— Что ж, грандмастер сразу предупредил меня, что вы откажетесь оказать помощь. Но попытаться стоило. Хотя, полагаю, у Его Величества после моего доклада возникнет несколько весьма неприятных вопросов...
Улыбка Окато резко увяла, а лицо закаменело. Резко подойдя к своему рабочему столу, канцлер позвонил в колокольчик. Дверь в коридор тут же открылась, впуская давешнего имперца, видимо, ожидавшего распоряжений.
— Проводите гостя, — резко приказал альтмер.
И уже мне:
— Прошу простить меня. Но меня ждут дела.
Напоследок вежливо кивнув канцлеру, я вышел. И всю обратную дорогу убеждал себя, что ничего особенного не натворил. Подумаешь, канцлеру нахамил... дважды. Когда вначале выпендрился, демонстрируя крутому боевому магу, какой я крутой ассасин. И в конце беседы, когда при упоминании моего "геройства" озверел и со злости наговорил-таки лишнего. И так понятно, что тот же Джоффри после моего доклада позаботится о том, чтобы у Мартина эти вопросы — и не только эти — возникли. Но злить Окато совсем не стоило...
М-да... кажется, веря в то, что я уже повзрослел, я себя сильно переоценивал...
После моего возвращения в Храм Повелителя Туч Джоффри "обрадовал" меня новостью, что за помощью в другие графства Сиродиила тоже придется ехать мне: как и предположил Мартин, врата Обливиона распахнулись у стен каждого города. А их правители не придумали ничего лучше, чем запереться за стенами и ждать неизвестно чего, поскольку Окато не тратил время даром, сообщив, что помощи от Легиона ждать не стоит. По-видимому, как выразился милейший канцлер, что "как в Кватче, найдется юный герой, который спасет всех". А кого тут еще с осени записали в герои? Правильно, одного на редкость невезучего данмера. И я с этим неудачником хорошо знаком — я его периодически в зеркале вижу.
