Мирные годы

Если луки получше убогой грубятины современных бушменов окажутся вдруг и у тутошних лесных бушменоидов, то тогда кое-какие из наших прикидок насчёт дичи могут и ошибочными выйти. В этом случае в их охотничий интерес и крупные антилопы вроде тех же гну входят, и зёбры, и тогда по ним договориться с дикарями будет труднее. Буйволы — это вряд ли, потому как и наконечники стрел на охоте далеко не последнюю роль играют, а они у них каменные или костяные, да и сами стрелы у них не одинаковые, а каждая на свой манер летит, и с каждой своё особое прицеливание нужно, а зверь опасен без дураков. Но буйволов гораздо меньше, чем гну с зёбрами, и встречаются они не так часто. Впрочем, купили же в своё время голландцы у чингачгуков за смехотворную для них плату целый Манхеттен? Вряд ли и эти от блестяшек откажутся, а к ним можно ведь и немного топоров с ножами и наконечниками для стрел добавить — как раз чтоб хватило на покупку и Кейптауна, и постоянной охотничьей лицензии в его окрестностях. Допустим, в радиусе дня пути от него.

Об особенностях бушменоидных баб я уже сказал. Наши "африканеры", хвала богам, не голландского, а испанского разлива, да и шлюхи привезены в их вкусе, и на их фоне узкоглазые, жопастые сверх меры и морщинистые дикарки выглядеть будут, мягко говоря, непрезентабельно. Ну так оно и к лучшему — меньше будет у колонистов причин для конфликтов с дикарями, чреватых партизанщиной по-бушменски в виде летящих из-за каждого куста отравленных стрел. На хрен, на хрен! Только не сейчас и не в ближайшие годы, когда и самих наших людей здесь ещё с гулькин хрен, и нет у них ещё ни форта, ни флотилии, ни налаженного сообщения с другими колониями, ни местных союзников, ни даже знания окружающей местности. Позже, в светлом будущем, когда всё это уже будет, и колония окрепнет — там мы уже будем посмотреть, как говорится, и по обстоятельствам будет видно, дружить ли с дикарями на прежних условиях или немного с ними повоевать для корректировки условий в лучшую для наших сторону, а пока — на хрен, на хрен...

19. Капщина.

— Ахтунг! Фоер! — дурашливо скомандовал Володя, когда мы распределили меж собой цели, взяли их на мушку и обменялись сообщениями о готовности к стрельбе.

Наш залп из винтовок вверг павианов в ступор — подобного их жизненный опыт просто-напросто не предусматривал. Ошарашенные грохотом ружейных выстрелов, они и не заметили сразу убыли в своих рядах, что нам и требовалось. Пять арбалетчиков вслед за нами завалили свою порцию, а столько же лучников добавили вдогонку въехавшим уже в суть и начавшим ретираду, уполовинив первоначальный состав небольшого стада. А то привыкли тут, понимаешь, хозяйничать как у себя дома.

— Здесь типьерь будет новий поръядок! — разжевал Серёга специально для особо непонятливых, собственноручно добивая мечом верещащего подранка.

— Ты никак озверинчика передегустировал? — прикололся спецназер.

— Это им за Кейптаун нашего реала, — пояснил геолог, — Чтоб даже мыслей таких, млять, в их обезьяньих бестолковках не возникало!

— За Кейптаун, говоришь? — хмыкнул я, — Ну, тоже логично. Да и просто за это их упрямство — двух дней, млять, не прошло, как мы их из лагеря шуганули, а до них всё никак не дойдёт, что здесь им теперь — вообще не тут, и на выстрел им к нам и к нашему лагерю приближаться — грубейшее нарушение техники безопасности.

— Ну так а я о чём? Вот этот, например, которого ты ссадил — если бы ты его не выбрал первым, так я бы выбрал...

— Так чего ж ты мне не сказал? Мне же без разницы абсолютно.

— Да мне, собственно, тоже без разницы по большому счёту. Но прикинь, каков наглец — расселся на суку чуть ли не в позе царька и обозревает с высоты.

— Ага, пахан паханом, пока настоящий пахан не видит — тренируется, млять, на светлое будущее заранее.

— Короче, не уважают, падлы, — резюмировал Володя, и мы рассмеялись, — Ещё не осознали до конца, млять, что винтовка рождает власть.

— Вот и надо, чтоб поскорее осознали и зарубили себе на носу.

— Они тут, кстати, какие-то другие, — заметил я, — Не те бабуины, что в Марокко.

— Да там, собственно, тоже не бабуины, строго говоря, а гвинейские павианы. Самый запад Северной Африки — это всё они. Дальше на восток вся полоса саванны аж до самого Нила — это анубисы, и вот только за ними уже к востоку и югу от экваториальных джунглей — настоящие бабуины.

— А гамадрилы разве не там?

— Эти на отшибе — Эфиопия, Сомали и юг Аравии. Граничат и с анубисами, и с бабуинами — как раз на их стыке.

— А тутошние чего за вид?

— Медвежий павиан, самый южный. У его самцов нет гривы, но вообще-то как раз он — самый крупный и самый опасный из всех.

— Разве? — усомнился Володя, — Вроде бы, не крупнее тех марокканских.

— Эти — да. Скорее всего, молодняк.

— Типа молодёжной банды низкоранговых самцов, которым настозвиздело, что их прессуют доминанты, ну и пустились в свободное плавание? — предположил я.

— Может и так. Самки были бы с мелюзгой, а эти все примерно одного размера. Так такие как раз и самые отмороженные, и их надо стрелять на хрен в первую очередь. А то догуманничались, млять, в Кейптауне на свою голову...

Я ведь упоминал уже как-то раз, чего окрестные павианы в Кейптауне творят? И в машины лезут, и в дома, а в конце концов, охренев от полной безнаказанности, начали и на прохожих на улицах нападать, особенно, на баб. Причём, ещё и царапаясь и кусаясь в случае сопротивления. И самое-то смешное, что гражданский короткоствол — настоящий, а не одни только ублюдочные резиноплюйки — в стране не запрещён, и лицензию на него получить в принципе можно, хоть и требуют обоснуя, зачем это он тебе нужен, и отказать могут запросто, особенно если тебя угораздило родиться белым, но в принципе могут и не отказать, так что получают эту бумажку и приобретают по ней пушку наверняка многие. Но хрен ли толку, если павианы в стране — охраняемый вид, а под самооборону тоже хрен прокатит, потому как напавший — не человек, да и убивать он не собирался, даже на твой кошелёк не посягал, а хотел только жратву отнять, а если ему и ещё что-то приглянулось заодно, так это — заодно, то бишь не в счёт. Ты, главное, не сопротивляйся и в глаза ему не смотри, и тогда угрозы жизни и здоровью нет — вот так прямо полиция и рекомендует тем, кто на павианов ей жалуется. Нет, какие-то меры, конечно, принимаются — команды там всякие специальные создаются с какими-то гуманными спецсредствами, а само население защищается от павианов перцовыми пшикалками, да пентбольными маркерами — курам на смех, короче говоря. А пристрелить на хрен обнаглевшего примата — и думать не моги, это браконьерство, и за него не только круто штрафануть и оружейной лицензии лишить, но и посадить могут вполне реально. Двадцать лет, как за носорога, конечно, не дадут, но ведь и пару-тройку лет сидеть за охреневшую обезьяну как-то в падлу. Вина с виноградников Капского полуострова на весь мир знамениты, да только вот разоряются фермеры, теряя до сорока процентов урожая, который не могут теперь защитить от павианов...

Собственно, с ферм-то тех сельскохозяйственных всё и началось, как я сильно подозреваю. Был такой павиан-грабитель Фред, кейптаунская знаменитость, так когда его отловили и усыпили за агрессивность, то при вскрытии хренову тучу дробин из его туши выковыряли. Видимо, первое время фермеры, уже не рискуя стрелять пулями и картечью, отстреливались от четвероруких разбойников дробью — не смертельно, но болезненно, а главное — временная потеря подстреленным боеспособности, чреватая для павиана в свою очередь снижением его ранга в стаде. Вот тогда они, наверное, и повадились уже в городе промышлять, где риск схлопотать порцию дроби на порядок меньше. Потом и фермеров прижали окончательно, да только павианы на безнаказанной халяве уже размножились и на ставшие беззащитными виноградники вернулись уже далеко не все. Но история с этим Фредом — просто нагляднейший показатель маразма. Один же хрен, когда он искусал трёх прохожих так, что тем понадобилась медицинская помощь, его отловили, и ясно же было, что отпускать его нельзя, а в клетке всю оставшуюся жизнь держать или усыпить, как это в конце концов и сделали — велика ли разница? Так не проще ли было бы пристрелить его на хрен сразу вместо геморроя с его отловом? Вся же глубина маразма даже не в этом, а в том, что всему виду южноафриканского павиана никакое вымирание не грозит, а грозит оно только очень небольшой популяции Капского полуострова, отрезанной разросшимся городом от остальной страны. Ну так и хрен бы с ней. Чем она от прочих-то по стране и по всему югу материка отличается, чтобы носиться с ней как с писаной торбой? Реально же напрягают, и перестреляй их на хрен даже целенаправленно — думаю, что мало кого из страдающих от их выходок горожан это так уж сильно огорчило бы.

Фокус тут в том, что в дикой природе жратва обычно не сконцентрирована так, чтобы до хрена на одном месте, и чтобы насытиться, павианам нередко приходится весь день рыскать по местности, а в населённом пункте или в сельскохозяйственных угодьях они при удачном набеге могут налопаться от пуза за полчаса, не особо утомившись и имея весь остаток дня в качестве досуга. Поэтому соблазн сесть людям на хвоста для павианов велик даже при вполне достаточной кормовой базе, а уж в засуху, когда людям их урожая и самим мало — тем более. Страсть к халяве естественна для любой живности, и отучить от неё по-хорошему невозможно, а можно лишь противопоставить ей столь же естественный страх перед высокой вероятностью гибели или тяжёлого увечья. И поскольку нам тут для наших колонистов проблемы современных кейптаунцев на хрен не нужны, да и Гринписа современного на нас здесь нет, надо пользоваться этим счастьем и с самого начала ставить этих червероруких халявщиков на место. Это раньше наших здесь не было, а теперь есть, и с белыми людьми пришёл новый порядок, при котором здесь им — не тут.

Я ведь упоминал уже, как к нам в Марокко прямо в лагерь тамошние павианы нагрянули? Вот и тутошние точно такими же оказались — во всех отношениях, так что нам и вразумлять их пришлось теми же методами. Но колонистам ведь здесь не только форт и посёлок строить, им ещё и поля обрабатывать, и огороды, и сады, а там уж и пастбища для скота понадобятся, и всё это должно стать свободной от павианов зоной. А для этого они сами должны чётко себе уяснить, что это теперь — территория белых людей, которые для них страшнее и опаснее и бушменов, и леопёрдов, и львов, так что и держаться им от неё следует подальше — целее будут. Кто поймёт — будет жить, а кто окажется непонятливым — за нашими премия Дарвина не заржавеет...

— Так это, говоришь, не бабуины? — переспросил спецназер, — А хрен ли тогда их эти южноафриканцы бабуинами называли? — в интернете, где мы читали про хулиганство тех кейптаунских павианов их в самом деле называли обычно бабуинами.

— Да это со времён англичан ещё пошло, — ответил Серёга, — В то время Кения была особенно знаменита своими сафари, а там — как раз бабуины, которые и оказались на слуху. И как наш малограмотный обыватель мог любой револьвер называть наганом, так и для английского, включая колонистов, любой павиан — бабуин. Тем более, что и разница не всегда заметна — в той же Южной Родезии, например, по границе их ареалов с южным медвежьим полно и смешанных стад, и природных гибридов, так что перетекание обоих видов друг в друга плавное, и где кончается один и начинается другой — чёткую границу хрен проведёшь. Но вот тут — уже только медвежий павиан.

— Ну, оно и правильно — как раз медвежью болезнь мы им тут и прививаем! — и мы рассмеялись все втроём.

— Дикари, досточтимый! — прервал наше зубоскальство боец из охранения.

— Осторожничают, но не прячутся, идут открыто, — заметил я, разглядев наконец указанных бойцом туземцев в трубу, — Не стрелять! — бойцы по привычке изготовились на всякий пожарный к бою, а у профессионалов ведь это дело поставлено на рефлекс, так что любое резкое движение чревато трупами со всеми нежелательными вытекающими...

— Их не больше десятка, в том числе две или три бабы, и одна из них, кажется, с мелким, — добавил Володя, отрываясь от своей трубы.

— Есть такое дело, — подтвердил геолог, — Похоже, что идут на контакт с нами — и показались издали, хотя кустами могли бы подкрасться гораздо ближе, и баб прихватили в качестве демонстрации мирных намерений.

— Гм... А ты уверен, что кустами не подкрадываются лучники? — хмыкнул я.

— Скорее всего, уже подкрались настолько, чтобы и этих подстраховать, и самим не спалиться, — предположил спецназер, — Я бы на их месте обязательно выдвинул бойцов вон туда и вон туда, — мы рассмеялись, когда в одном из указанных им мест шевельнулись ветви, подтверждая справедливость его догадки.

— Решили, что ты их спалил, — прокомментировал Серёга.

— Ага, как раз вот так и берут на понт.

— Так, всех павианов — на середину поляны, — распорядился я, — Этого добить и в общую кучу, а вот этого пока оставить и уложить отдельно, — два тяжёлых подранка были полезны для демонстрации мощи, раз уж за нами один хрен наблюдают...

Приближающаяся туземная делегация уже просматривалась и невооружённым глазом. Видно, что ни разу не негры — и "монголоидность" заметная, за которую их одно время на полном серьёзе считали потомками настоящих азиатских монголоидов, и кожа у них гораздо светлее. В тропиках, собственно, чёрная и не нужна, только лишний перегрев от неё, а вполне достаточно просто смуглой. Бушменоиды, эта исконно африканская раса — как раз наглядная иллюстрация этого принципа. Хоть и далеко не пигмеи, ростом всё-же заметно помельче наших, да и телосложением пощуплее. Подстрижены коротко, включая и баб, отчего хорошо заметно и кучкование волос пучками. Вот нахрена они так коротко стригутся, спрашивается? Чтобы каждая вошь на своём отдельном пучке обитала, что ли? Впрочем, это их дело и их проблемы.

— Оружие опустить, но держать наготове, — проинструктировал я наших бойцов, дабы их поведение не выглядело в глазах туземцев быкованием — раз они к нам с миром, то и мы тоже с пониманием.

Часть служивых занята демонстрацией означенного понимания на стрёме, в то время, как другая занята свежеванием и разделкой добычи, демонстрируя тем самым, что мы тут вообще-то по делу, которого не собираемся прерывать по пустякам. Ну а уж наше превосходство — ага, специально для особо тупых, кто ещё по нашему виду его не просёк — мы сейчас тоже продемонстрируем наглядно, но ненавязчиво...

Собственно, как раз для этого я и велел повременить с добиванием одного из подранков. Винтовка уже закинута за плечо на ремне, да и смешно было бы шмалять из длинноствола практически в упор, ну так револьвер на что? Как бы не замечая туземную делегацию, я подошёл к лежащему отдельно подранку, деловито достал из кобуры пушку, взвёл курок и добил его выстрелом в башку. Махнул стволом бойцу — типа, и этого в кучу, вернул револьвер в кобуру, оборачиваюсь, а наши едва сдерживаются от смеха.

— Видел бы ты, как они присели, когда ты бабахнул! — поделился Серёга.