Пока-что у нас сведения только об участившихся набегах малыми силами, что здорово смахивает на разведку и прощупывание обстановки, а вообщё-то как раз в этом году нумидийский царь должен осуществить крупнейший из своих захватов карфагенской территории — Великие равнины в долине Баграды, включая около семидесяти городов. Ну, я говорил, помнится, как нас агитировали вложиться в те земли, когда их только начинали осваивать, и они были ещё дешёвыми. Хвала богам и нашему послезнанию, мы и сами так не облажались, и тестю я отсоветовал, а в позапрошлом году мы вовсе свою африканскую недвижимость продали — хоть и не попадала она по нашим прикидкам в зону, что отойдёт к Нумидии, близость к новой границе и постоянный риск разорения от всё новых и новых нумидийских набегов должны по идее резко обвалить её ценность, так что оставаться её владельцами было явно не в наших интересах. Дурачьё же карфагенское, не зная расклада, вбухало огроменные деньжищи в "перспективные" земли Великих равнин, а затем в разы больше — в их обустройство. Вот интересно мне, новые нумидийские хозяева той земли им хотя бы спасибо за это скажут?
Теперь-то, конечно, до многих в Карфагене уже дошло, к чему дело клонится, а утопающий, как известно, хватается за соломинку. В основном, конечно, римский сенат теребят со слёзными мольбами унять злодеев, но там им отвечают в духе наших ментов — типа, вот когда ограбят или убьют, тогда и приходите жаловаться. Не исключено, что как раз в Риме-то и подзуживают Масиниссу на захват земель — уж больно разорителен для римских крестьян резко возросший хлебный экспорт Карфагена, с которым даже виллам с рабскими трудовыми ресурсами конкурировать нелегко, потому как африканские цены на зерно для Италии — демпинговые. В карфагенском Совете Ста Четырёх, впрочем, тоже не дураки сидят, и все эти моменты там тоже понимают, так что к Риму апеллируют больше для видимости, а реально — ищут другие способы решить наметившуюся проблему. Одни с самим Масиниссой переговоры ведут на предмет откупиться от него официально, другие — с подвластными ему вождями на предмет дать им втихаря на лапу, чтобы те коллективно урезонили своего царя, третьи — ищут, кого бы им натравить на Нумидию извне, дабы её царю стало резко не до Карфагена. И к гарамантам обращаются за этим, и в Киренаику, и в Мавританию. В этой связи, кстати, и к нам в конце зимы подкатывались — не найдётся ли у нас наёмничков численностью эдак с легиончик для Бохуда Мавританского, а то его мавры с новым войском Масиниссы, которое по римскому образцу, воевать побаиваются. Вот мля буду, в натуре, именно в такой формулировке! Ни в коем разе не Карфагену наши наёмники нужны, а именно Бохуду Мавританскому, а Карфаген — только посредничает в найме и гарантирует предложенную оплату вплоть до своего прямого поручительства за означенного Бохуда! У нас им, конечно, дали от ворот поворот, хоть и в дипломатически безупречной форме, потому как ясно же, что к испанским наёмникам в Африке римский сенат отнесётся едва ли спокойнее, чем к африканским слонам в Испании. Наверняка же включится ощущение дежавю — ага, со всеми сопутствующими ассоциациями. Ну и вот нахрена нам это нужно, спрашивается?
Так-то, если в порядке разговора в пользу бедных посентиментальничать чуток, то и жалко Карфагенщину. Хоть и сволочной характер у этих карфагенских гегемонов, как мы помним по собственной жизни среди них, но пострадает-то от дикарей не столько эта городская чернь, которая за стенами укрыта, сколько жители мелких городков и селений, которым некогда митинговать и склочничать, потому как работать надо. Там ведь даже и не финики чистопородные в основном живут, а ливофиникийцы так называемые, то бишь финикийско-берберские метисы вперемешку с просто офиникиевшими берберами, но в меру офиникиевшими, без этого фанатичного сдвига по фазе. И ведь на них-то как раз в особенности будут отрываться дорвавшиеся до возможности пограбить и покуролесить "правильные" берберы нумидийского разлива — типа, богато живёте, шибко умными себя считаете, а нас, значит, не уважаете?! Дикари — они ж обидчивые до усрачки. Масинисса, конечно, едва ли эти безобразия одобрит, но я ведь упоминал уже об аналогии Нумидии с Крымским ханством, мурзы которого не шибко и не во всём слушались своего хана? Так же примерно и тут будет. Царь может даже и прямо бесчинства запретить, да только разве ж за всеми ухарями многочисленного родоплеменного ополчения уследишь? А даже если за кем-то и уследит, так далеко ж ещё не факт, что примерно накажет. Социум-то родовой, и тронь одного, пускай даже и за дело, так один хрен весь его род за него вступится — не может не вступиться, потому как свой он для них, а прав он или не прав — вопрос для них уже второй и куда менее важный, чем первый. Так что куролесить эти лихие нумидийские разбойники будут, скорее всего, от всей души и не шибко оглядываясь на царский запрет — война всё спишет. Беженцев в Карфаген понабежит, конечно, множество, и "коренные" карфагеняне, естественно, рады им не будут — у самих и с работой проблемы, и с жильём, а тут ещё и эти припёрлись и не хотят понимать, что Карфаген — не резиновый. В общем, им там — не позавидуешь. Особенно смазливым девкам и молодым бабам, которых будут домогаться и за кусок хлеба, и за койко-место, и в самую прямую проституцию их будут втягивать, а уж как храм Астарты примется эксплуатировать благочестие этих набожных сельских прихожанок, нам и объяснять не нужно — сами там жили, как-никак, и всю эту богоугодную финикийскую млятскую кухню наблюдали собственными глазами...
— Надо бы наших вербовщиков туда заслать, когда начнётся, — озвучиваю мыслю Фабрицию, и тот кивает, даже не спрашивая, куда это — "туда", потому как самоочевидно.
— А Масинисса не завоюет Мавританию? — забеспокоился наш венценосец.
— Ему будет не до неё, — ответил ему босс.
— Это я понимаю. Я имею в виду — после того.
— Ну, к нам-то он не сунется — мы же не Карфаген, и нам договор с Римом вести войны не запрещает.
— Я и это понимаю, — хмыкнул царь, — Я имею в виду светлое будущее.
Мы переглянулись и рассмеялись — ну кто о чём, млять, а вшивый — о бане. Вот втемяшилась-то идея-фикс о заморских завоеваниях! Лузитания наша ещё далеко не вся, веттоны бесхозные, восточная граница наших территориальных притязаний не до конца ещё с Римом утрясена и с римской Дальней Испанией не размежевана, так что и немалая часть оретан с карпетанами у нас на очереди, а ему заморскую Мавританию подавай! И не то, чтобы мы так уж против, мы тоже в этом государстве живём и тоже в управлении им участвуем, и идея колоний именно этого государства нам тоже понятна и не чужда, так что поделить когда-нибудь в будущем Мавританию между Тарквиниями и Миликонидами — идея здравая, но всему же своё время! Что ж все воинственные-то такие стали? Весеннее обострение, что ли? У себя дома не всё ещё по уму налажено, и раз уж балует нас судьба спокойными мирными годами, так радоваться им надо и пользоваться халявой, пока её не отобрали, дабы не было потом обидно за упущенные возможности. Мы чего вот на этот довольно пустяковый лузитанский набег так тщательно свои меры прорабатываем? Чтобы он нас по возможности вообще никак не затронул, даже косвенно. Отразят его римляне со своими союзниками-вассалами сами, без нас — прекрасно. Перебздят дикари нападать на Бетику и вообще вернутся восвояси — ещё лучше. Дураки пускай воюют друг с другом без необходимости и как-нибудь без нас, а у нас поважнее дела найдутся. Пополнение землёй наделить, севооборот пошире распространить, на будущий год найти, где зерном на новый неурожай запастись, ну и ещё кое-какие планы есть, которым война дюже не полезна...
5. Атолл Рокас.
— Эх, бога-душу-мать! Промазал! — схохмил я, разглядывая в трубу низенький берег атолла Рокас и буруны на окружающих его отдельных рифах.
— Что это?! Куда вы нас завезли?! — почти тут же заголосила с перепугу одна из баб-колонисток, ей завторили остальные, а вслед за ними заволновались и мужики — ну не смахивала представшая перед их глазами земля на тот гораздо более крупный, высокий, а главное — зелёный остров, который им обещали при вербовке в лагере в качестве цели их путешествия.
Да и кто бы тут на их месте не заволновался при виде этой узкой полоски почти безжизненного кораллового песка, лишь местами поросшего пожухлой травой и редкими невзрачными кустиками? И не требовалось быть гением, чтобы сообразить, что такие же точно настроения и на двух других кораблях. Реальную ситуёвину следовало разъяснить паникующим незамедлительно, и я дал отмашку нашему навигатору дать сигнал коллегам, чтобы те приблизились, а слугу послал в каюту за матюгальником. А что мне, голосовые связки тут надрывать, что ли? Посланный на мачту матрос просигналил флажками приказ подойти, там спустили на воду вёсла — по три на борт — и приблизились к нам, после чего встали на якорь так, чтобы слышно всем было хорошо, но не было опасности столкнуться бортами. И судя по гвалту на тех палубах, я угадал настрой их пассажиров.
— Всем внимание! — жестяной рупор неплохо усиливал звук, так что орать мне не требовалось, — То, что вы видите — вовсе не тот остров, на который мы вас вербовали и везём. Никто никого из вас высаживать на нём не собирается, поэтому успокойтесь и не баламутьте друг друга — все ваши страхи напрасны. Просто на дальнем пути нас немного отклонило ветром и течениями к западу от курса и вынесло вот на эту кучу песка, которой вы сейчас испугались. Мы знаем о ней и знаем, что это за место, и уже то, что мы с вами сейчас видим его — на самом деле хороший признак.
— И что же в этом хорошего? — спросил один из переселенцев на нашей палубе, — Плыли в одно место, а попали в совсем другое.
— Ну, во-первых, хорошо уже то, что мы с вами увидели его издали днём, а не наткнулись на него ночью. Глубины здесь небольшие, и было бы неприятно сесть на мель. А во-вторых — это место уже недалеко от нужного нам, и это значит, что уже скоро ваши ноги ступят на ту землю, на которой вам предстоит жить, и я гарантирую вам, что уж по сравнению с этой она вам точно понравится, — послышались смешки оценивших юмор.
— А почему мы не попали сразу туда?
— Это обычное дело при долгом плавании в открытом море. Берегов не видно, и ориентироваться приходится по солнцу и звёздам, а навигационные инструменты не так совершенны, как хотелось бы нам с вами. Вам, пересёкшим с нами Море Мрака, теперь не нужно объяснять, насколько оно велико — вы уже убедились в этом сами. Почти никогда не бывает так, чтобы корабль вышел именно в то место, куда его вёл навигатор, и всегда приходится, разобравшись, куда попали, исправлять невольную ошибку.
— А НАШ остров точно близко отсюда?
— Из-за непопутных ветров придётся лавировать, так что за день туда не успеть, но не добраться до него за пару-тройку дней — это нам с вами должно крупно не повезти.
Галдёж, конечно, не прекратился, но тон его стал спокойнее — паника улеглась. Я ответил ещё на пару десятков вопросов, касающихся расстояния и направления как до нужного нам острова Фернанду-ди-Норонья, так и до ближайшего побережья материка, которого мы легко достигли бы, продолжая идти по ветру почти строго на юг, каковы они хотя бы в общих чертах, ну и от этом весьма малопривлекательном на вид атолле, конечно — можно ли на нём вообще жить. Понять людей тоже можно — месяц ведь наблюдали за бортом один только безбрежный океан, а тут — хоть и невзрачная, но всё-же твёрдая суша. По уму — делать нам на ней было абсолютно нечего, и лучше всего было бы сменить прямо сейчас прямые паруса на малые латины, сняться с якорей, да и галсировать себе на восток с небольшим уклонением к северу, дабы поскорее достичь нормальной земли, а не этой убогой пародии на неё. Но народ, уяснив наконец расклад, попросился размять ноги хотя бы уж на песке, дабы хоть немного отдохнуть от месяца непрерывной морской качки и тесноты на судах. Ну и вот как тут было отказать многочисленным просьбам трудящихся? Подошли к атоллу, насколько навигаторы посчитали безопасным, затем спустили на воду лодки для промера глубин и двинулись уже за ними, но уже в сотне примерно метров от берега, помня о разнице между приливом и отливом, решили зря не рисковать и встали на якоря. Первым делом половину матросов на лодках высадили, затем — и переселенцев за пару рейсов. Высадились вместе с ними и мы.
— Атолл, значит? — хмыкнул Володя, — Если это — атолл, то я — испанский лётчик.
— Ну, тогда не говори потом, будто это я заставил тебя осваивать дельтаплан, — прикололся Серёга, — Ты сам себя к нему приговорил.
— А что так?
— А то, что это в натуре атолл — единственный, кстати, в Южной Атлантике. Чем он тебе не атолл? Рифы видишь? Лагуну видишь? Коралловый песок под ногами видешь?
— Мало ли, чего я вижу? Я этот песок не только вижу, я ещё и топчусь по нему, а хрен ли толку? Пальмы где? На приличном атолле должны расти кокосовые пальмы! Кто их скоммуниздил? И хрен ли это за атолл такой без пальм?
— А вот такой атолл — без пальм, — подтвердил геолог, — В наше время, я где-то читал, несколько каких-то пальм на нём таки есть, но и их, скорее всего, посадили только когда маяк строили, а сейчас — откуда им здесь взяться? Кокосовая пальма — на востоке, Тихий океан и Индийский, даже за Мадагаскар пока ещё не поручусь, а на атлантических берегах её точно нигде ни хрена нет.
— А в Панаме те чашки из кокосовой скорлупы, которые мы у индюков сменяли?
— Так сменяли же не у местных, а у торгашей, что откуда-то из Гватемалы или там Гондураса возвращались, и хрен их знает, у кого они их сменяли сами. Может, близко, в самой Панаме, а может, и где-нибудь на юге Мексики или где там у них крайняя точка их маршрута. Это же спрашивать надо было, а как тут спросишь, когда и ты их собачьего языка не знаешь, и они по-человечески не говорят? И в любом случае — или эта скорлупа, или уже готовые изделия — с тихоокеанского побережья, и я даже не уверен на все сто, что и там уже пальмы местные растут, а не полинезийцы изделия из орехов привозят. Лучше бы, конечно, чтоб росли...
— Ага, раньше и ближе достанем, — согласился спецназер, — А то хрен ли это за атолл такой — без кокосовых пальм? Вот помню, книжку я как-то раз читал в детстве про нашего пацана, который был юнгой на корабле у капитана-фрица — в войну, кстати, дело было — так корабль булькнулся со всей командой, только они двое и спаслись, ну и попали оба на необитаемый атолл. Там — рассобачились вдрызг. У фрица была пистоль, у пацана — нож-выкидуха.
— Так, это и я тоже, кажется, читал, — припомнил я, — Он там ещё острогу себе из медного гвоздя сделал, а потом и зажигательную линзу из бутылочного донышка? Оно?
— Ага, именно!
— Судя по вашему описанию это "Поединок на атолле" Жемайтиса, — определил Серёга, — Пацан там в конце рванул с друзьями пиратский корабль магнитной миной.
— Было там такое, — подтвердил я, — Читал-то я в детстве до хрена всякого, но на авторов и названия у меня память хреновая.
— И у меня такая же хрень, — признался Володя, — Если интересная вещь, то автор похрен, название тоже похрен, главное — суть. Так там суть в чём? Как раз в пальмах. Без них они там и от жажды загнулись бы, и верёвку пацан не сплёл бы, и костра не разжёг бы — у него там кокосовое волокно на это дело пошло. Так это он на нормальный атолл попал, с пальмами, а вот прикиньте, какая была бы жопа, если бы он вот на такой попал, как этот!
