Лейо и Зефир, я открыт перед вами! Мы вместе учимся владеть собой. Мы видели друг друга абсолютно голыми, какое же теперь стеснение!? Любите друг друга, как я вас, и тогда родится Венец без мук и страданий, отдайте их мне, позвольте Музыке ритм задавать, я все еще веду вас, а вы следуете за мной — укрепим же союз!
Да, мы на краю пропасти! Но мы умеем летать! Нас не поймать и не запереть бездушному механизму! Хранители! Лев! Вол! Орел! В стане ближних нет места соперничеству, уделу слабых. Я обещал вам часть себя. Лейо и Зефир стали частью меня. Меня много, да. Двоих зайцев поймать — пустяк! Трюк сработал раз — сработает и другой, директивы механизму никто не менял! Орел для меня, Вол для Лейо, Лев для Зефира, примите нас, Хранители, берегите как зеницу ока! Три сердца Единого, бьющиеся в унисон, запечатлены в трех ваших сердцах. У каждого теперь есть смысл, каждый равно осинен. Помните урок Нордрассила!
Феи, мои феи! Для вас женою стану, мужем, братом иль сестрой, я буду дочерью и сыном! Мы выше предрассудков, правил и канонов! Мы торную дорогу для других кладем, мы первые все сливки пожинаем, все горести и шишки подбираем. И ты, непослушный Эурт, последним взлетевший, услада моей души вровень со всеми. Я обниму и прикоснусь здесь, поглажу тут, поцелую там, лизну, войду и вберу, и ты первым вскричишь, трепеща в сладострастье, опыляя Бутон своим первым нектаром, с чрезвычайным наслаждением обоюдного экстаза благославленным и одухотворенным мною. Ты теперь знаешь как, ты испытал и познал, вливайся в танец ко всем, гармонии без тебя им не достичь, не стать корнями нового древа народа фэйри, а ты без них так и не узнаешь, как все они тебя любят. Танцуй, юный Эурт, научи новым приемам любви, ведь ваши тела изменились. К каждому заглянуть, каждому показать, каждому прошептать слова любви, ободрить, вознести, не роняя. Долгий вальс, плотный Бутон, тысячи оплодотворенных семян потомков, озаренных теплой звездой, облученных силой любви, зреющих в потоках Воздушной Стихии.
Пик действа пробил реку времени, перпендикулярно выстрельнув мной. Замер мир, остановилось время, Пантеон встречал претендента на Престол Силы.
Сознание свернуло образ до привычной мерности. Темнь вокруг листа о трех язычках. Вот больший, Глорас, средний сбоку Рухм, малый с другого — Бодо. Зал управления планетарным комплексом. Вижу кресла-платформы-узловые точки. Стабилизирую вариант с круглыми дисками на испещренном светящимися линиями полу из целого спектра предложений, подброшенных местной встречающей программой, завершившей аутентификацию и авторизацию вошедшего. Подчинившись регламенту, выбрал антропоморфную форму Гаера Моара Крон-Ра, лишенную украшений-амулетов, но в одежде, включая откинутый на спину черный узорчатый плащ до пола и с глубоким капюшоном, окантованный белым, инвертный с изнанки.
Территориальные центры перемежались с ментальными. Четыре кратонных кругляша на своих местах, один по рваной ране и толстой линией к соседнему языку прослеживается, на этом пути есть еще один круглый диск, выбитый из пола. Шесть континентально-литосферных плит. На соседнем три главных и пять меньшего размера и толщины. На меньшем нет ярко выраженных центров вообще, никаких дискововых платформ, в изобилии рассеянных особенно по Глорасу. Ветра, течения, горные массивы и цепи, суб-континенты, океаны, моря, расы и животные семейства, эгрегоры народностей и стран, и еще целое множество. Часть совпадает, часть объединена. Все зона ответственности поделена на участки со своими постами.
Пьедестал верховных в основании листа, оторванного от общей ветки, не видимой, но оттого не менее реальной. Как и предполагалось, на возвышении первой ступени четко выделялись четыре стихийных кругляша — массивных, изрисованных по стенкам мелкими рунами и с символами стихий сверху — триграммами. Над платформой с тремя параллельными черточками светился обруч, мелодично потрескивая и бугрясь, переливаясь оттенками белого в оплетке из нежно-желтого. Рядом полюсные тандемы — осевые и магнитные центры планеты, оружные Тенью Свет и Тьма, защищающие планету. Логична следующая ступень возвышения с центральными платформами — Глорас, Рухм, Бодо, и корневой, самый главный, Тронный. Вертикаль Глорас-Трон зияла раной — на месте планетарного диска выжженое пятно, тронный в копоти. В центре над верхней платформы висели глобулы Глораса и его спутников, отбрасывающая тени-язычки. Ясно переливалась пленка вокруг двух, соединенных вместе тонкой нитью, вокруг которой у Глораса висел гексагон едва различимых точек. Платформа Бодо не была никак повреждена, рухмская перекосилась.
И тишина пустоты. Мерно движутся силы и энергии, оживляющие пожелтевший, но не опавший, лист. Светятся платформы с лежащими на них причудливыми друзами кристаллов, многих нехватало — на их местах стояли прозрачные безликие лилипуты, замершие в нелепых позах, оказывающих явное воздействие на переплетение нитей под ними. Приглядевшись, после воспринятие картины целиком, к той, на которую должен встать, констатировал повышенную истонченность всех нитий, прижатых сверху каким-то кольцом с острыми краями, крепко соединенным с платформой. Встать на нее — значит провалиться вместе с ней. Несколько центров на нижнем ярусе ниже зияли провалами с платформами, болтающимися на честном слове. В мелких узловых точках заметил гармонично вписывающиеся в них фигуры, чем-то методично занимающимся, вовлеченные в какой-то сложный процесс. Вдруг на одной из пустых нижних платформ появилась фигурка матерого Волка. Принюхалась. Повернулась кругом. Села, почесала лапой за ухом, вильнула хвостом, сметнувшим пылинку с одной из линий, порвала когтем еле заметную, с волос, нить. Я стоял на тропинке, окаймляющей весь трилистник, меня волк не увидел, хотя долго держал морду в моем направлении, морщя нос и скалясь.
Как все это фунциклирует не понимал. Где здесь пресловутая воронка? Разница между тремя язычками очевидна, но какой именно признак ответственнен за буйство маэны? Мне идти по ярусам или попробовать телепортироваться, применять ли вообще инфэо? По крайней мере я чувствовал свою собственную внутреннюю энергию. Я переминулся с ноги на ногу. И обомлел. Пришло двенадцать разных мыслей, как проверить возникшую теорию — на маленьком пяточке свободно проникая через друг друга наклонились, отодвинулись, приподняли ноги или руки двенадцать одинаковых фигур, призрачных. Если бы Волк мог, он бы увидел, как все эти фигуры разом выпрямились, и одна единственная, без намека на двенадцатеричность и призрачность, сделала шаг вбок, сглотнула, расплылась в улыбке до ушей, по-разному взлохматила двадцатью четырмя руками двенадцать грив волос, а потом опять две нормальные руки стали круговыми движениями массировать виски.
— Вот это попал! — Разнеслось по листу. Волк навострил уши. На платформе рядом появился Ворон и каркнул, второй рыкнул, оба уставились в мою сторону. Видимо, обычные божества занимают обычные престолы силы, простые узловые центры. А из-за тьмы вокруг и своей слабости далеко видеть не способны. Сходят ли они или вечно сидят на платформах? Ответ пришел быстро — вокруг их голов проявились тонкие бледные венцы и один прыгнул, второй взлетел.
— Кто?
— Откуда?
Раздалось два вопроса на том же диалекте с самого края нижнего яруса, за пределы которого они и не пытались переместиться.
— Мы знакомы?
— Как вы попали на Глорас?
— Чей-то новый посланник?
— Нас уже не словить!
— Кар-р-р! Граув!
— Выговорились? — хмыкнув. Старые знакомцы.
— Пчхи!
— Так я прикрою вас, а вы меня, волки да вороны, чтобы кто-нибудь дошел до чистой звезды...(*)
— Так и что теперь с того, что тьма под куполом...
— Что теперь с того, что нихрена не видать...
В их исполнении был некий шарм, изюминка в голосах, искры в глазах.
— Мы дождались!
— Это ты сбежал!
— И воссиял!
— Хех, чувствуется недостаток общения.
— Кааар! Ррре!
— Какой престол выбрал?
— Ты ведь за этим здесь?
— Только вот силенок хватит сдивнуть крупные камни?
— Кукол лучше не трогать, начни с мелких.
— Постойте. Давайте лучше я буду задавать вопросы как старшим, ок?
— Кхе-ка. Задавай.
— Если я ступлю на ярус, на ком и чем это отразиться? Кто услышит мою поступь?
— Ты не обвенчан.
— И ты сильнее нас, раз сумел перейти реку времени.
— Будет неоформившееся знание.
— Недоступное манипуляторам.
— Ты — неизвестная воплощенная сила.
— Не смогут тебя описать, не видев в тварном мире.
— Все-все, примерно понял. Мде. Когда вы сюда приходите, то погружаетесь в сон или медитацию?
— Мы не воплощались.
— И здесь мы всегда.
— Растворенные.
— Скапливаем силы и проявляемся.
— Нам уже пора.
— Как мне вас позвать-то?
— Волк.
— Ворон.
— Тепрь мы услышим.
— До встречи.
Вот и пообщались. Чувствую, мне тоже лучше поторопиться.
Поверхность слегка прогнулась, когда я стал опираться на ногу, выставленную на край. Хм. Проба с самостоятельным ядром порадовала — почти невесомое касание, ничего не пружинит. Замечательный результат, во всех смыслах. Значит, и в энергетическом теле я теперь смогу не на две части, а на все двенадцать. К делу.
Мда. Хлипко и шатко. Лямбду платформа выдержала, но рука прошла сквозь Венец. Вдвоем уже ощущалось явное напряжение, к сожалению, и внизу тоже. Хм, я и сам стал истаивать, значит, здесь просто рукав реки Времени. Хм, проба концентрации только на одном ядре сделала остальные одиннадцать почти невидимыми, Венец ощущался руками, даже вокруг поворачивался, но вниз, на голову — ни-ни, зато платформа не шаталась, держала. Все верно. Я должен стоять в центре. Но обязательно ли на одном? Проверил, встав на соседний. Работает! Но я уже не могу распределять "вещественность". Каким встал — таким и действуй. Да, Лямбда смогла коснуться Венца, но и только. Мне надо наполниться. Черпнул горсть света Спутников — еле дотянул. Облом! Одиннадцать обрели "плотность", а Лямбда лишь чуть, хотя взял более чем нужно. Черпать больше от спутников нельзя — истают. Ял! Эврика! Ну, чокнутый! Мелодия если и поможет, то так ведь надо всем двенадцати распределиться по кругляшам! Да, небось, только в пределах яруса. А здесь всего по четыре стихиных и полюсных, а вставать двойным на Воздух нельзя — неустойчиво, глядишь, от одного неверного вздоха провалится к ялу.
Эх, наглость — второе счастье! Сомнения на счет верх-низ умерли, не родившись. Пусть Трон уничтожен, но центр силы-то остался. Искореженный, но ведь платформы — это инструмент. Вон, оттянутая платформа, а под ней центр-то остался. Линии оборваны лишь у висящих платформ, вот там дырки. Отсюда, стоя на верхнем ярусе, я четко вижу, что узловой центр на месте. Спутан, смешан, но работает. Была — не была! Рассортировался и:
— Волк. Ворон. Посвящаю исполнение вам.
Изливающаяся Песнь заставляла вибрировать душу. Здесь я еще не использовал этот инструмент. Там — да. Не рискую сгореть жаркой искрой. Там — да. Даже Мелодия подвела меня к критической черте. А здесь важно не упустить момент наполнения и, без перерыва, установить Правом.
Глава 29. Фэйри
— И на кого мне из тебя вешаться? — в очередной раз всплеснул огненными языками.
— Определи считалочкой.
— Бытылочкой.
— Костьми.
— Картами...
— Йейль! — картинно взявшись кончиками крыльев за голову, недослушав весь перечень средств.
— Буа-га-га-буль! — пузырился Басик, нисколько не смущенный объемами работы.
— Гаер, а можно и мне?
— Вас много желающих, Эурт.
— А меня всего двенадцать.
— Дык...
— Если по паре и к Хранителям.
— То можно.
— Только...
— Мы уже распределились!
И стайка фей вспорхнула в залу, провожаемые умиленными родителями. Дюжина зарылась в мои волосы, с осознанием собственной важности и нужности начав плести дюжину разных причесок. Маленькие пальчики и массаж головы делали — удивительное ощущение! Я таял, растекаясь в блаженстве и неге, забывая боль развоплощающей смерти одного, срезонировавшей с воспоминаниями.
Эурт занимался мной совсем иначе, как другие. Очень интимно. Он елозил всем телом, возбуждаясь, а потом рассыпал семя по волосам, возвращая блеск, изгоняя боль усладой. Переместившись на лицо, он нежно касался крыльями губ, оседлывал язык и нос. Для нас не существовало ни стыда, ни стеснения, ни запретов. И плевать на точность — преодолели барьер или покорили вершину. Фей помогал забыться в экстазе, к нему присодинился Зефир, потом остальные феи, превратив массаж в оргию.
— Гнездо сюда! — Король и королева улетели без вопросов.
— Зефир... — но он и так понял, найдя следующую нужную точку воздействия.
Меня ублажали, доводя до оргазма. Требовался мощный многоплановый всплекс, чтобы восстановленный клочек стал полноценным ядром-частью, а не фантомным придатком.
Возбуждение достигло пика — излитое семя впиталось разбухшим Гнездом, а зал огласил взрыв единого оргазма, мощного и продолжительного.
В следующую секунду я осознал себя единым, обнимающим огромный Кокон-Гнездо. Феи бессильно лежали под поверхностью Басика, придерживающего их головы, восстанавливающего чувствительность натруженных крыльев и пальцев. Хранители тоже излились вместе с разродившимися искрами Зефиром и Лейо. Это был вынужденный опыт, но жашно кайфовый!
Как сейчас помню. Взялся за обруч. Он тут же отразился на всех и не двигался с места, пока вся дюжина не взялась за йейльски реальные отражения и не с огромными усилиями не потащила вниз, коронуясь. Песнь достигла конца в тот же миг, как и активировавшиеся Венцы. Тронный тут же вспыхнул факелом, глорасского буквально на элементарные частицы разнесло, а воздушный так и не избавился от кольца-ловушки, опасно надавившей на линии.
Говорят, Око оконательно успокоил Паст. Не правда — это мой приказ как местоблюстителю. Даже двенадцатая доля, взошедшая на Престол Силы, обладала достаточными для активации этого режима полномочиями. А Итол до сих пор в стазисе на граунд-зеро Аштарака.
Да, дюжиноликий Гаер, не стал ты полноценным венценосным. Опять "недо"! Подчиняясь обстоятельствам — насильственному расщеплению, — пришлось с опозданием в миг сделать это осознанно — пока была воля, пока цепная реакция не началась. Сибиро закрыт доступ на Пантеон, но они там отражаются — безликие куклы. Хех, усадил марионетку, не умея и не зная ни как обезвредить чужое, ни как восстановить уничтоженное и поломанное, ни как воспользоваться установленным Правом. Но уж в этом я не сомневался ни капельки, теперь, отмеченный гиперсферой во лбу — круг с четкими двенадцатью секторами под девенадцати лучевой звездой с уходящей вглубь перспективой. Части Венцов, замкнувшиеся на своих отражениях. Но даже Зефир видит только светящийся белым круг, знаю, остальных слепит лучащийся лоб, кроме Лейо, конечно. Ведаю: сложил ладони, приложил ко лбу, убрал. На месте круга символ инь-янь — отражения расслоились, достаточно оказалось четче обозначить дюжину. К сожалению, ни триграммы, ни символы взаимопроникающих начал, ни руны долго не держались — на одном из дюжины спокойно, а у единого нет. Пока смысл — поддерживающие меня Зефир и Лейо в целостном объединении — не обрело кольцо с тремя соприкасающимися кругами в центре. Его не только мог перемещать хоть на пятки, но превращать во фрактал на бесконечность. Я обрел свой истинный Знак, Символ, Печать и прочая...
