Возможно, это был бы лучший выход из всех возможных. Но Риз все еще надеялся на справедливость, на встречу со Старшими. Поэтому он вылез из клетки и сам направился к лестнице, ведущей в подвал замка.
Левитрока без промедления определили в подземную тюрьму, выделив для него специальную камеру, в каких содержали пойманных колдунов. От прочих помещений подобного типа это отличалось разве что стенами. Их покрывали магические знаки, лишавшие заключенного всех его необычных для простого смертного способностей. Отливавшие золотом узоры мерцали и переливались волнами, служа помимо всего прочего естественным освещением камеры. Прежде чем закрылась дверь, Риз попросил встречи со Старшими.
Ответа не последовало...
Это было вчера, а сегодня его отвели на первый допрос.
Риз никогда прежде не бывал в этом помещении, один вид которого располагал к вынужденному откровению. Камера пыток, снабженная всевозможным инструментарием, способным развязать язык даже немому.
На допросе присутствовали трое. Естественно, мастер-палач — как же без него? Здоровый, хоть и не молодой уже детина, способный голыми руками ломать кость за костью, отстраненно готовил к работе свои инструменты: ворошил угли в жаровне раскаленной до красна кочергой, раскладывал на столе ножи, клещи, иглы, проверял, достаточно ли остры зубья пилы, прочны ли веревки на дыбе? Не то, чтобы ему не терпелось заняться делом... Он, несомненно, любил свою работу, но она уже с давних пор стала рутиной, не доставлявшей такого удовольствия, как прежде.
Пришел Оран Домат — как и обещал. Он стоял у стены и, скрестив руки на груди, с нетерпением ждал начала.
Третьим был Марск Мадден. Старик развалился в кресле и, подперев гладко выбритый подбородок кулаком, неотрывно смотрел на Левитрока, которого веревками растянули на верстаке, лишив тем самым подвижности. Несколько раз Риз пытался заговорить с главой Лиги, призывая к справедливости и беспристрастности, но старик остался глух к его словам. То ли он, как и Оран Домат, для себя уже все решил, то ли не верил в искренность своего недавнего воспитанника, но с его стороны не последовало ни единого вопроса, когда за дело взялся мастер-палач.
Беря в руки тот или иной инструмент, он красочно повествовал о его предназначении и последствиях применения. Риз знал этого человека с детства, и никогда не слышал от него больше двух слов, а тут такое красноречие. Да, мастер-палач любил свое ремесло.
Никаких сомнений.
А потом была боль во всех ее проявлениях. Трещали кости, шипела прижигаемая плоть, шла кровь из тонких надрезов... Сначала Риз упрямо молчал, чтобы не доставлять удовольствие Орану Домату своим криком. Он утробно рычал, кусал губы, сдерживался. Но мастер-палач был настолько искусен, что настал тот момент, когда пыточную огласил нечеловеческий вопль, вынудивший главу Службы Предупреждения плотоядно оскалиться и оставивший равнодушным Марска Маддена. Такое впечатление, будто старик дремал в своем кресле с приоткрытыми глазами — полная отрешенность и завидная невозмутимость.
Однако она бесследно улетучилась, когда начало происходить невероятное. Сначала сами по себе задрожали, забились, словно змеи, цепи, висевшие на стене. Задребезжал, запрыгал аккуратно разложенный на столе инструмент. Да и сам стол заходил ходуном. Потянуло дымком от веревок, стягивавших руки Риза Левитрока.
Довольная улыбка медленно сползла с лица Орана Домата. Марск Мадден побледнел, когда от стола оторвались и повисли в воздухе клещи. Вслед за ними взлетели и другие инструменты и принялись кружить по комнате. Мастер-палач невольно выронил на пол кочергу, раскалившуюся по всей длине. А когда извивающееся от боли тело Левитрока заискрилось, а над ним самим начало формироваться, наливаясь чернотой, грозовое облачко, глава Лиги не выдержал, завизжал:
— Чего же вы ждете?! Остановите его!!!
Мастер-палач схватил с подпрыгивавшего на месте стола деревянный молоток и, коротко размахнувшись, нанес удар по темени узника. Риз отключился и пришел в сознание уже в камере с мерцающими узорами на стенах...
Боль, зародившаяся в пыточной, не покинула его и в камере заключенного. Горели огнем участки тела, прожженные каленым железом. Саднили крохотные разрезы, оставленные острым ножом. Пальцы распухли, а ногти, под которые мастер-палач загонял иглы, почернели. Голова раскалывалась после удара молотком. Безумно хотелось пить. Вода — полная кружка — стояла у стены рядом с дверью, но дотянуться до нее Риз не смог. Малейшее движение причиняло ему еще больше боли. Он все же попытался, и едва не вырубился. Стены камеры размыто поплыли перед глазами, а потом расступились и породили силуэт человека — призрачный и колеблющийся, словно туман. Впрочем, едва незнакомец сделал шаг, его тело стало непроницаемым. Ризу показалось даже, что он почувствовал запах сирени — такой чужой в пропахшей мочой и потом камере.
— Негодяи... Варвары...— пробормотал человек, опускаясь рядом с Ризом на колени. Он бегло осмотрел истерзанное пытками тело, провел по ранам неожиданно мягкой ладонью, и Левирок почувствовал, как боль неожиданно отступила. Стало легко и безмятежно, потянуло в сон. И только сейчас, когда развеялась пелена перед глазами, он узнал человека, невесть каким образом очутившегося в его камере. Узнал и вздрогнул, потому как рядом с ним на коленях стоял мертвец...
При жизни он был магом. Звали его Сатрас — необычное для уроженца Мисхета, а потому легко запоминающееся имя. Риз видел его еще в детстве, и с тех пор он ничуть не изменился. После Дня Гнева, когда народ восстал против магов, их пути не пересекались, но Левитрок слышал о том, что за голову этого человека Лига в свое время обещала солидное вознаграждение. Риз, вдохновленный призом, охотился за ним, как и многие другие. Но повезло не ему, а его извечному сопернику. Именно за поимку Сатраса Оран Домат получил место главы Службы Предупреждения. Причем взял он мага легко, без потерь. Пленника доставили в Серый Замок, а потом... Только слухи. Одни говорят, он не выдержал пыток и умер прямо на дыбе. Другие возражают: Сатрас легко перенес все страдания, а умер сам по себе накануне казни. Впрочем, его тело все же было предано огню во дворе Серого Замка...
И вот он появился в камере Риза Левитрока, чтобы избавить его от боли. Но для мертвого Сатрас выглядел слишком... живым.
— Ты?— пробормотал Охотник.
— Не ожидал?— усмехнулся колдун.
— Ты же умер...
— Слухи о моей смерти были несколько преувеличенными,— улыбнулся маг. Поняв, что первая помощь пошла впрок, он встал и подошел к стене. Поднял с пола кружку с водой, вернулся к раненому и напоил его.
Утолив жажду, Риз приподнялся и сел, откинувшись на стену. Боль притупилась настолько, что ею можно было пренебречь. Раны запеклись и больше не причиняли страданий. Но поверить в то, что перед ним Сатрас, было нелегко.
— Я видел, как твое тело сгорело в огне.
— Ты уверен, что мое?— сказал Сатрас и покачал головой.— На самом деле это был какой-то бродяга, который невольно оказался втянут в одну неприятную историю. Несчастный не был похож на меня при жизни, ну, разве что самую малость. Однако тебе сказали, что это я, и ты поверил.
Риз вспомнил тот день, когда сожгли колдуна. Его лицо было сильно изуродовано, но... Да, Марск Мадден сказал, что это Сатрас, и не доверять ему не было причин.
— Не понимаю... К чему этот обман?
— Ты хочешь знать, почему Лига не уничтожила настоящего Сатраса? Потому что я ей нужен. Мои познания, мой опыт, мои навыки... А мне необходимо было исчезнуть на некоторое время, поэтому я заключил сделку с Марском Мадденом: он поможет мне "умереть", а я... В общем, мне пришлось тоже сделать кое-что для твоего начальства... Ты удивлен? Охотно верю. Ваш достопочтимый глава не посвящает подчиненных в свои тайны. И ты был бы удивлен еще больше, если бы узнал, чем он занимается под крышей Серого Замка.
— Меня это совершенно не интересует,— огрызнулся Риз. Уже давно пути Лиги и его собственные разошлись и пересекались лишь изредка. Последняя такая встреча оказалась роковой.
Риз завертел головой:
— Как ты сюда попал? Могу поклясться, только что тебя не было в этой камере.
— Не было...— подтвердил Сатрас.— Я услышал твой стон и пришел на помощь.
— Но ведь дверь заперта!
— Я ведь маг, ты забыл? И, смею тебя заверить, маг не из последних. Меня не в состоянии остановить ни двери, ни стены.
Чтобы не быть голословным и избавить Риза от последних сомнений, он приблизился к стене и протянул руку. В мгновение ока кисть стала прозрачной, и пальцы беспрепятственно погрузились в камень.
— Но... как?!— выпучил глаза Левитрок.— Эти знаки на стенах... Они должны блокировать твои способности!
— Должны,— кивнул Сатрас.— Но... Есть одна хитрость. Я о ней пока умолчу, для твоего же блага. А сейчас давай-ка лучше поговорим о твоем Даре.
— Ты... откуда знаешь?— колдун не переставал удивлять Риза.
— Мне известно обо всем, что происходит в стенах этого замка. Я знаю, например, что в следующие пару дней тебя никто не потревожит. Скоро у Лиги появятся заботы поважнее, чем личность Охотника, неожиданно обретшего магический дар. Поэтому у нас с тобой будет достаточно времени, чтобы пообщаться... У меня уже давно не было столь интересного собеседника. Полагаю, ты столь же неглуп, как и твой отец...
— Ты знал моего отца?— встрепенулся Риз.
— Даже лучше, чем ты можешь себе представить. Одно время мы были даже друзьями. И я очень сожалею о том, что меня не оказалось рядом с ним в тот злополучный день, когда...
Сатрас замолчал.
— ... когда такой же маг, как ты, убил его,— закончил за него Левитрок.
— Я не стану оправдывать Рогена,— пробормотал Сатрас.— Но, поверь, у него не было другого выхода. В те дни решалась судьба всего Мисхета. А твой отец... Он принял не ту сторону, которую следовало. Его, как и многих других обманули. И в результате мы имеем то, что имеем, и чего уже не изменить.
— Я не понимаю...— начал было Риз, но колдун его перебил:
— Как я уже заметил, у нас еще будет время, чтобы поговорить обо всем, что тебя интересует. И о твоем отце тоже. А сейчас... дай-ка мне на тебя взглянуть...
Сатрас уставился на Риза, его глаза вспыхнули белым огнем...
— Не бойся!— успокоил он вздрогнувшего Охотника.— Я не причиню тебе вреда.
Колдун протянул руки к голове Риза, но так и не коснулся ее. Пальцы медленно поползли вниз, и Левитрок почувствовал тепло, исходящее из ладоней Сатраса. Вернувшись вверх, они снова спустились вниз, после чего огонь в глазах колдуна погас.
— Ну, что?— настороженно спросил Риз.
— Бедняга Роген,— пробормотал маг.— Возмездие настигло его спустя столько лет... Надеюсь, он хотя бы не мучился перед смертью?
— Откуда ты знаешь, что он умер? Что я убил его?
— Этот твой дар... На самом деле он не твой. Это дар Рогена. В прямом и переносном смысле.
— Я...— Риз ничего не понимал.
— Прежде чем умереть, Роген передал тебе свои навыки. Щедрый подарок, хотя не знаю, зачем он это сделал? Не хотел, чтобы труды всей его жизни исчезли вместе с ним?— спросил он то ли Риза, то ли самого себя.— Или все же это была своеобразная месть? Охотник на магов, который сам стал колдуном... Забавно...
— Забавно?!— разъярился Риз.— Ты находишь забавным то, что меня по его вине отправят на костер?!
— Нет, забавно то, что твой дед был очень сильным магом... Да-да, не удивляйся! Он умер задолго до твоего рождения. Умер при обстоятельствах, которые сильно повлияли на твоего отца. Из человека подававшего неплохие надежды в магии, он превратился в ярого сторонника только-только зарождавшейся Лиги Очищающего Огня. Мы призывали его одуматься, но он был непоколебим. Он отказывался идти по стопам своего отца, и не хотел, чтобы его дети имели какое-то отношение к магии. И он почти добился своей цели. Его сын, Риз Левитрок, стал знаменитым Охотником на колдунов. И если бы не случайная встреча с Рогеном... Какова ирония судьбы...
В очередной раз за последние несколько дней Риз был полностью раздавлен обрушившейся на него новостью. Его дед был магом?! Ни отец, ни мать никогда об этом не говорили. Они вообще не говорили о своих родителях.
— А Марск Мадден знает о том, что мой дед...— пробормотал Риз.
— Конечно! Он был хорошо знаком и с ним самим, и с твоим отцом. Он и Глим стояли у истоков Лиги. А после его смерти Марск стал полноправным главой гонителей магии и чародейства. Но... Тебе, как и многим другим, наверняка, неизвестно, что задолго до всех этих событий, разительно изменивших облик Мисхета, Марск Мадден и сам был магом...
— Марск Мадден — маг?!— это известие окончательно добило Риза.
— Не самый выдающийся, но... Да.
Мир, который знал Риз Левирок, рухнул. А оставшаяся пустота нуждалась в переосмыслении.
— Вижу, тебе нужно о многом подумать,— сообразил Сатрас.— Да и мне тоже.
Шагнув к стене, его тело стало прозрачным, призрачным. Прежде чем исчезнуть, колдун обернулся и сказал:
— С возвращением в семью, Риз Левитрок!
После чего он прошел сквозь стену, оставив Охотника в одиночестве...
Ночь была богата на размышления. Риз вспоминал отца, пытаясь понять, что его могло связывать с колдунами? Почему он ни разу не обмолвился о том, что и он сам, и его отец были магами? Возможно, знай об этом Риз, его жизнь сложилась бы иначе. Думал и о том, зачем Роген перед смертью передал ему свой дар? Неужели на самом деле это была всего лишь месть — изощренная и коварная? В его размышлениях нашлось место и для Марска Маддена. Ведал ли кто еще в Лиге о том, что ее глава, столь непримиримый к всякого рода ворожбе — сам бывший колдун? Знал ли об этом его любимчик Оран Домат?
А когда усталость взяла свое, ему приснился кошмар. Будто он лежит, растянутый на дыбе, а в его голове копошится слепой Роген. Боли не было — лишь недоумение и безразличие. Рядом с головой, вцепившись когтями в столешницу, сидел черный ворон, одним глазом косившийся на подопытного... Появился Сатрас, держащий в руке факел. Он что-то говорил, но Риз не слышал слов, видел лишь, как шевелятся его губы. Закончив безмолвную речь, Сатрас бросил факел под стол, и Риза окутало жаркое пламя...
Он проснулся в холодном поту, и потом долго не мог снова уснуть. А утром его разбудил скрежет отпираемой двери...
Колдун ошибся. Риза все-таки потревожили. Сначала пришел надзиратель, заменил кружку с водой, поверх которой положил кусок хлеба. Скромный завтрак — и, скорее всего, обед — узника подземелья. А после полудня явился сам Марск Мадден. Он вошел в помещение в одиночестве, не опасаясь, что заключенный совершит какую-нибудь непростительную глупость. Они долго сверлили друг друга взглядами, но первым заговорил глава Лиги. Старик разжал ладонь, и Риз увидел тот самый осколок, который он обнаружил в шкатулке, который у него отобрали при задержании.
— Откуда у тебя это?— сухо спросил глава Лиги.
Ризу нечего было скрывать, поэтому он ответил искренне, хотя и с неохотой:
