— И так. Я вижу, что у тебя накопились немало вопросы, — он вперил в киборга суровый взгляд. — Но у меня их к тебе тоже немало. Лгать бессмысленно, потому что я сразу распознаю ложь. Отвечай мне подробно и без утайки — и тогда получишь шанс на спасение.
— Я готов говорить, инквизитор, — Вертер скрипнул зубами от боли, когда потребовалось вытащить из новообретенной памяти незнакомое слово. — Но не прежде, чем получу еды. Вы зарядили мои батареи, но моя плоть находится на грани выносливости. В любой момент я могу потерять сознание. Тогда никаких ответов вы не получите. Даже военнопленных и преступников не морят голодом — а я ни то, и ни другое.
— Варез, — коротко приказал инквизитор. — Инъекцию.
Безволосый человечек подошел к Вертеру, извлекая откуда-то шприц с прозрачной жидкостью.
— Поверни шею, — сказал он. — Это замена пищи.
Стволы в руках конвоя все еще смотрели на него. Вертер был вынужден подчиниться, и игла вонзилась в его яремную вену. А через секунду по ней словно побежал жидкий огонь, разливающийся по всему телу и наполняющий его энергией. Инъекция глюкозы. Знакомо.
'Я бы предпочел стейк', — подумал киборг, но благоразумно промолчал.
— Назовись, — потребовал инквизитор.
— Владислав Вертер.
— Каков твой ранг и занятие?
— Сотрудник... шшш... гильдии 'Aquila Inc', палач... ревизор... нет, не то слово. Я проверял новую технику. Находил недостатки и помогал их исправлять.
— Что ты делал на борту космического скитальца?
— Простите, где?
— Там, где мы тебя нашли.
— Убегал от каких-то жутких тварей.
— Не лги мне. Ты дрался с ними.
— Немножко. Но в основном убегал.
— Кто обучил тебя использованию ксенотеха?
— Что такое 'ксенотех'?
— Оружие, с которым тебя застали.
— Так вот как оно называется... я впервые увидел что-то подобное. Но я проходил военную подготовку и имею боевой опыт. Это оружие имело сходную компоновку со знакомым мне... гх... стаббером. Ствол, рукоятка, спуск, приклад — все там, где должно быть. Оказалось просто разобраться.
— Как ты оказался там?
— Долгая история.
— Я не тороплюсь.
— Исследователи создали машину. Они проводили... проверку. Проверяли ее работу. Ранее подобные проверки проходили с неразумными живыми тварями, и они завершились успешно. Тогда машину решили включить с участием человека. Со мной. Она переместила меня в какое-то пространство, наполненное хаосом. Я потерял чувство времени. Потом вдруг оказался... на космическом скитальце, как вы это назвали. Там были чудища и люди, сражавшиеся с ними. Они убили почти всех, но и сами погибли. Я попытался убежать от оставшихся, но понял, что те слишком быстры. Подобрал брошенное оружие и вступил в бой. Остальное вы знаете.
— Герман, он говорит правду? — обратился инквизитор к лысому человеку с психосиловым посохом, умевшему проникать в чужую память.
— Да. Или искренне верит в то, что говорит правду.
— Могу я задать вопрос? — дожидаться разрешения Вертер не стал. — Где я нахожусь и какой сейчас год?
— Сегментум Ультима, Восточный Предел, — буднично ответил инквизитор. — Мы на борту имперского фрегата 'Таласа Прайм'. Сегодня тридцать восьмой день девятьсот восемьдесят первого года сорок первого тысячелетия, по терранскому календарю.
— Сорок... первого? Тысячелетия?
Остальное сказанное инквизитором прозвучало для Вертера бессмыслицей, но за дату он уцепился. 'Терранский' календарь... 'Terra' на латыни обозначало любую землю, и планету в том числе. Не хочет же этот покрытый шрамами старик сказать, что прошли гребаные сорок тысяч лет?!
— Да. Сорок первого, — инквизитор ухмыльнулся. — Ментальный допрос показал, что ты — уроженец святой Терры, родом из второго тысячелетия. И мне очень интересно, каким образом ты выживал в варпе в течение четырехсот веков.
Вместо ответа Вертер уронил голову в руки.
Сорок тысяч лет. Это число было слишком огромно, чтобы сознание смогло его вместить. Вся история человеческой цивилизации, знакомая по школьному курсу истории, насчитывала всего двенадцать тысяч лет, начиная с самых древних известных поселений, раскопанных на Ближнем Востоке. Ему хотелось закричать, что старик лжет ему в лицо. Что никакое это не сорок первое тысячелетие, а дурацкий розыгрыш. Но каким-то шестым чувством понимал, что инквизитор говорит правду. Или искренне верит, что говорит правду.
— Я хочу услышать ответ, — его собеседник не собирался давать ему времени, чтобы прийти в себя. — Каким образом ты спасся от влияния варпа? У тебя было какое-то устройство? Или же тебя защитили с помощью психического колдовства?
— Понятия не имею, — выдавил Вертер. — Перед проверкой... я встретился с человеком. Говорил с ним. Видел его вблизи, как вас сейчас. Он был владельцем гильдии, на которую я работал. Я знал его под обычным именем, но теперь мне понятно, что это существо лишь прикрывалось личиной человека. Оно словно испускало свет, который видно не глазами. Но это заметил только я. А может, другие тоже видели, но не подали виду. Он намертво отпечатался в моем мозгу. Когда то пространство пыталось поглотить меня, то я вспоминал этот золотой свет, и оно отступало. Я запомнил слово, которым они меня называли... 'анафема'.
— Да уж, дела, — пробормотал Герман. — Это же ритуал Связывания души, в чистом виде. Только без побочного эффекта в виде ослепления. Согласно легендам, Император ходил среди людей с древнейших времен, помогая и наставляя из тени. Если наш гость благословлен им, то вполне мог и пережить заточение в варпе.
— Меня больше беспокоит то, что он вообще смог увидеть свет Императора, — ответил инквизитор. — Вы замерили его псайкерский потенциал?
— Да, сэр. Уровень 'лямбда', с натяжкой — 'каппа'. Слишком слаб, чтобы отправиться на Черный Корабль или осознано контролировать свои способности. На практике это выглядит как обостренная интуиция и эмпатия. В остальном же просто человек.
— Просто человек, с аугментацией, занимающей семьдесят процентов тела. Ну что же, Вла-дис-лав Вер-тер, — инквизитор снова обратился к киборгу. — Как ты уже понял, сейчас от родного дома тебя отделяет сорок тысячелетий времени и примерно девяносто тысяч световых лет расстояния. И положение твое, не буду скрывать, хуже некуда. Во-первых, ты никто и из ниоткуда. Во всей Галактике за тебя не поручится ни одна живая душа. Во-вторых, ты не имеешь никакого представления о том, как сейчас устроен мир. Не знаю, существовала ли в твои времена технология межзвездных перелетов, но думаю, что изменилось очень многое. В-третьих, твое механическое тело, твои слова и мысли, даже само твое существования многие сочтут ересью, и поступят с тобой как с еретиком. То есть убьют. Кое-кто из моей свиты рекомендовал именно так и сделать, во избежание ненужных рисков. В-четвертых, у тебя ничего нет — ни денег, ни оружия, ни даже еды и энергии для твоей дурацкой аугментики, не способной подзаряжаться самостоятельно. Долго ты не протянешь, даже если ухитришься сбежать — а бежать с космического корабля можно разве что в открытый космос.
Инквизитор замолчал, оценивая произведенный эффект, и его беззастенчивый взгляд позволил Вертеру хоть немного стряхнуть оцепенение с помощью злости.
— Ересь, — хмыкнул он, пробуя слово на язык. — Кажется, за столько лет люди успели забыть, что такое humanism. В вашем языке даже термина такого нет.
— А что такое humanism? — живо заинтересовался инквизитор.
— Этический принцип, провозглашающий высшей ценностью человеческую жизнь и свободу. На нем строилась вся цивилизация... в мое время.
Инквизитор расхохотался. Его свита тоже не сдержала улыбок.
— Кровь Императора, эта наивность просто великолепна! — сказал он, отсмеявшись. — Жизнь и свобода — высшая ценность! Что за идиот такое мог придумать?
— Этих 'идиотов' было множество за тысячелетия известной истории. С кого начать?
— Имена древних мыслителей мне не интересны. Но одним своим утверждением ты заработал сожжение. Ибо высшая ценность — служение Императору, а смерть на службе Ему — высшее возможное благо.
— Я разговариваю с вами менее десяти минут, но уже в ужасе от глубин падения человеческой расы. Может у вас тут еще и рабство процветает?
— А что такого в рабстве? — не понял инквизитор.
Вертер закрыл лицо ладонью:
— Ладно, проехали. Вы так красочно описываете мне ужасы, ожидающие меня, но сказав 'А', говорите 'Б'. Вам что-то от меня нужно, иначе бы я уже сполна получил все причитающиеся неприятности. Либо моя ценность настолько велика, что вы готовы меня терпеть, либо, что мне кажется более вероятным, вы сам человек вольных взглядов. Как вы верно заметили, у меня ничего нет, что могло бы представлять ценность. Значит, нужен вам я сам. Вероятно, в качестве пополнения вашей свиты или как источник информации о моей эпохе, или в обоих качествах одновременно. И это подводит нас к очень интересному вопросу... кто вы такой, и чем вы занимаетесь?
— А тебе это важно?
— Поймите меня правильно. Ваш титул мне не говорит ничего. И я вижу, что этические системы наших эпох кардинально различаются. И что-то, нормальное для вас, может оказаться для меня неприемлемым.
— Интересно. Например?
— Например, если вы работорговец, я предпочту убить вас ценой своей жизни.
— Вертер, просто предупреждаю, — сказал Герман, и по его посоху побежали холодные молнии. — Я на твоей стороне. Но если ты только подумаешь о том, чтобы причинить вред господину инквизитору — я сожгу тебя на месте.
— В настоящий момент я не намерен никому вредить. Более того, с моей точки зрения было бы предательством поднимать руку на тех, кому я обязан жизнью. Однако до сих пор господин инквизитор лишь запугивал меня. Это сработает, если ему нужно лишь мое слепое подчинение. В конце концов, сломать можно кого угодно. Но ты, например, служишь ему явно не из страха, и даже не из-за денег. Как и все остальные, кто здесь присутствует. Не делайте такие лица. Пока вы смотрите на меня — я смотрю на вас. Я понял многое о вас, пока вы пытались разобраться, на каком языке я говорю, — Вертер обвел инквизитора и его свиту самым спокойным взглядом, какой смог изобразить. — Вот ты, Герман, близок к своему шефу по статусу, и вероятно в будущем станешь таким же, как он. Варез, не смотря на дурацкое имя, мастер на все руки, чем компенсирует свои физическую немощь. Хаддрин постоянно мучается чувством вины. Айна спит вон с тем здоровяком в красной бандане и с мельтой в руках. И именно вот эта дамочка с сердитым лицом, имени которой я не знаю, предложила меня прикончить без долгих разговоров, она даже готова сделать это прямо сейчас своим дробовиком.
— Босс, — сказал здоровяк в бандане, до этого молчавший. — Можно я его сожгу?
— Отставить, Джей, — инквизитор остановил его жестом. — Потом набьешь ему морду, если силенок хватит. Наблюдательность делает тебе честь, Вертер, но не думай, что меня можно впечатлить лишь этим.
— Как и мое уважение нельзя завоевать лишь обещаниями мучительной смерти. Но эти люди уважают вас, они преданны вам. Скорее всего, для этого есть реальные основания. Итак, я повторяю вопрос: кто вы?
— Я инквизитор Акин Тор на службе Святейшей Имперской Инквизиции, представляю Ордо Ксенос. Мое основное занятие — истребление чужеродных угроз человечеству, вроде тех чудовищ, с которыми ты столкнулся на космическом скитальце. И сегодня был последний день, когда я прощаю тебе разговор со мной в столь дерзком тоне.
— Никого не хотел оскорбить, — киборг примирительно поднял руки. — Однако я все еще плохо понимаю, о чем идет речь. Вы не могли бы начать с самого начала?
— Это будет слишком долго.
— Вы сказали, что не торопитесь.
— Не до такой степени.
— Так чего вы от меня хотите?
— Ты со мной — или нет?
— Я с вами, — Вертер задумался на секунду, подбирая честную, но обтекаемую формулировку. — И буду с вами, пока ваши дела не отвратят меня от вас, или один из нас не умрет.
— Уже лучше, — Акин Тор кивнул, поднялся со стула и направился к выходу. — Герман, поручаю его тебе. А когда закончишь, жду тебя и брата Гериона у себя. Судя по находкам на скитальце, грядут большие беды.
Свита проводила его взглядами, после чего сосредоточила внимание на Вертере.
— Пошли, — сказал Герман. — Господин Тор действительно обладает особым мнением на множеством догматов. Но я бы не советовал более испытывать его терпение. И тем более трезвонить своей ересью про высшую ценность жизни и свободы на каждом углу. Лучше тебе вообще держать язык за зубами, если не хочешь угодить на костер. И — что самое главное — делай что он прикажет. Если у тебе нужны знания о нашей эпохе — обратись к адепту Варезу Торренту, он хранитель библиотеки. Если потребуется ремонт аугментики — спроси магоса Варнака.
Герман кивнул на железную громадину в красном балахоне.
— Искусственный интеллект? — спросил Вертер.
— Во имя Омниссии! — ответила громадина синтезированным голосом. — Буквально каждое слово этого человека — ересь! Искусственный интеллект запрещен.
— Прости, не знал. Тогда кто ты?
— Магос Варнак — служитель культа Механикус, — пояснил Герман. — Технически, он такой же, как и ты. Человек, большая часть тела которого заменена механизмами.
— Серьезно? Наверное, лучше не спрашивать, зачем он это сделал...
— Со временем все узнаешь. Так, свободные каюты имеются, вещей у тебя нет... ты вообще не носишь одежду?
— Обычно носил. В ней я больше похож на человека.
— И то верно. Ладно, дам указания сервиторам. Алисия, а ты сходи с ним в арсенал, пусть выберет ствол.
— Эй-эй, постой! — возразила женщина с дробовиком. — Эта шестеренка пять минут как в команде, а ты хочешь выдать ему оружие?!
— Именно. В команде. И в команде не должно быть безоружного балласта.
— Я ему не доверяю.
— И никто не доверяет, — Герман посмотрел Вертеру в глаза. — Поверь, мы приняли достаточные меры, чтобы остановить его, вздумай он пойти против нас.
— Вот и прекрасно, — прорычал здоровяк. — А когда закончишь в арсенале — шестеренка будет говорить со мной.
— С тобой? — Вертер оценивающе осмотрел его. С одной стороны, ростом тот превосходил киборга на полголовы, а шириной — вдвое. С другой, бионика давала огромное преимущество над мышцами. — Если я тебя уделаю — будем дружить?
'Только бы не сойти с ума. Только бы успеть привыкнуть... и разобраться, что черт побери произошло за эти сорок тысяч лет...'
* * *
Покои инквизитора Тора
— Вы хотели видеть меня, сэр?
— Да, Герман, входи. Боюсь, у нас проблемы.
— У нас всегда проблемы, — пожал плечами тот. — Иначе бы Инквизиция просто не требовалась.
— Я имею ввиду, более серьезные, чем обычно.
Дознаватель вошел в личную каюту инквизитора. Размерами та превосходила даже командный мостик 'Таласы Прайм', и являлась самым крупным и роскошным помещением на корабле. Если бы не огромный иллюминатор, выходящий в открытый космос, ее можно было бы принять за библиотеку в особняке какого-нибудь аристократа — три стены из четырех были почти полностью отданы под книжные стеллажи. Книги те, как понимал Герман, хранили знания слишком опасные и специфичные, чтобы доверять их машинной памяти когитатора. Прямого доступа к ним он не имел, если что-то требовалось для дела, инквизитор выдавал их лично и на очень краткий срок. Пол устилал роскошный ковер, сплетенный из волокон киммерийского мха, почти вечного растения, чьи колонии покрывали собой треть суши на родной планете. В самом центре каюты располагался большой овальный стол с основой из красной древесины и цельной каменной столешницей. Герман помнил, что девять лет назад с корабля пришлось свинтить часть обшивки, чтобы загрузить этот стол на борт — по коридорам он не пролазил. Сейчас каменную поверхность укрывала пленка, а сверху на ней громоздилась туша генокрада, без сомнения принесенная с космического скитальца, и какой-то образец ксенотеха, судя по маркировке, принадлежащий тау. Туша была разрезана, внутренние органы тиранида аккуратно лежали рядом, а проведший вскрытие сервитор безучастно стоял поодаль.
