— О, кто к нам пришёл, — прозвучал со стороны двери сочный баритон и в талареллу вошёл её "заведующий". Что можно сказать о патере Фергюсе? Внушительный дядя приличных размеров. При взгляде на него не покидало ощущение, что он мне смутно знаком. Ну точно — вылитый брат Тук, каким его любят изображать многочисленных в экранизациях сказаний о Робин Гуде. Только без бороды. Да и там он фигурирует то с ней, то без. А как он выглядел в романе Скотта, я даже и не помню.
В подтверждение моих мыслей, священник выгрузил на стол принесённые им блюдо с мясом и хлебом, ну и внушительный кувшин. Как же без этого. Я втянула ноздрями воздух. Точно не вода, и, даже, не молоко.
— С чем пожаловали? — спросил патер, не обращая внимания на скривившееся лицо Фиды.
— Возблагодарить Создателя за избавление нэдины от болезни, — пробурчала наставница.
— Правильное решение. Приступим.
Фида положила на пол подушечки. Одну для себя, другую для меня. Я не сказала? Мы их принесли с собой. У меня была старенькая тёмно-синего бархата, изрядно потёртого с потускневшей серебряной вышивкой по краю. Кожа была тоже потёртой. Подушка состояла из двух половин: верхняя — лицевая, которую старались всячески приукрасить, и нижняя — оборотная, так сказать "рабочая", которая ложилась на пол. Фидина каффа (так называлась подушка) выглядела куда наряднее: алый верх, обшитый бисером и мелким речным жемчугом.
По-моему такие есть у католиков, у нас в России подобное вроде бы не принято.
А ты в церкви когда был последний раз?
Честно говоря — не помню. Давно. Ещё вместе с бабушкой.
О-о-о, тут за Олу остаётся только порадоваться.
Ты лучше продолжай.
Мы встали на колени и возблагодарили господа. Я своим звонким детским голосом, Фрида над ухом вполголоса бубнила то же самое. А патер Фергюс? Трудно сказать. Сначала, прикрыв глаза, он беззвучно шевелил губами, потом и это перестал. Спал он так, стоя, или медитировал? А, может, он своей душой был рядом с Создателем? Ола в это верила, а вот я — не очень.
Как бы то ни было, мы с Фидой честно прочли, почти без запинки, "Благодарствие за выздоровление" и "Славься...". В заключение обе, почти синхронно, осенили себя "кругом жизни", быстро прочертив его направленной к себе ладонью напротив середины груди. Наставница подняла с пола и поставила на алтарь миску, сняв сверху тарелку, что накрывало содержимое вместо крышки. О-о, внутри лежал такой же "цыплёнок табака", каким недавно кормили меня. Вынырнувший из-за наших спин Фергюс быстро разделал его на несколько частей и окропил вином — символической кровью. Раз она пролилась — жертва принесена. Остатки "крови" из глиняного стакана патер тут же употребил вовнутрь. Правильно, не пропадать же добру.
— Всё? — хекнув и вытерев рот тыльной стороной ладони, спросил он.
— А занятия? — нахмурилась Фида.
— Присаживайтесь, — указал он рукой на ближайшую табуретку.
Наставница подвинула её ближе к столу, положила обе подушки, свою — подниз, мою — сверху, и взгромоздила на них меня. И правильно, без этой "пирамиды Хеопса" над столом бы торчал только мой нос, а так можно было хоть локти положить, чтоб не свалиться вбок.
— Занимайтесь, нэдина, а я пойду, — Фида пригладила рукой мои волосы и отправилась по своим делам.
А где же мой учитель? Я оглянулась. Оказывается, патер не терял времени даром, выудив откуда-то две небольшие тарелки. На одну измельчил немного мяса пичуги, на другую бросил остаток крылышка вместе с рёбрами и хребтом. Остальные три четверти тушки оставшиеся в миске поставил на стол. Отрезал кусок хлеба, накрошил и перемешал с мясными кусочками. Почему я раньше не обращала внимания на этот ритуал? Наверно само нахождение в храме, пусть и таком маленьком, навевало некую торжественность и отвлекало от постороннего. К тому же авторитет священника, кто я, чтобы за ним следить. Да и могла ли богобоязненная маленькая девочка заподозрить его в неких мелких хитростях.
— Та-ак, — протянул Фергюс, выставив тарелки за дверь и вернувшись к столу, — начнём, пожалуй.
— А куда это вы унесли жертвенное мясо?
— Тварям божьим, не самому же Создателю за ним приходить, — назидательно сообщил патер, вытирая руки о видавшее виды полотенце, которое давно пора было отдать в стирку.
Частичка Олы порывалась спросить, кому из божьих созданий достанется остаток пичуги, но я приструнила её порыв. Судя по упитанной фигуре священника, это и так было ясно.
— Давайте, нэдина, повторим прошлый урок, — отец Фергюс положил на стол "Деяния Создателя" — местный аналог библии, раскрыв его где-то посередине. Книга была старой, с пожелтевшими страницами, написанными от руки. Каждая глава начиналась с большой заглавной буквы, на фоне иллюстрации, соответствующей ходу повествования. На Земле такой красоты и в старинных летописях нельзя было встретить.
Ты забыла бумагу. Она была плотной, очень хорошего качества. Не то, что её жалкая копия, на которой была накарябана схема каралара.
Но главное, что страницы были убористо испещрены множеством совершенно неизвестных мне значков. Пришлось в спешном темпе мобилизовывать память девочки, которая хоть немного разбиралась в этой клинописи.
Вообще-то это были руны.
Да хоть иероглифы. Легче мне от этого не было. К счастью, Ола оказалась прилежной ученицей, добросовестно их выучившей. Осталось чуть поднапрячься, чтобы распознать текст и сложить отдельные знаки в слова и предложения. Сначала медленно и неуверенно, а потом всё лучше и лучше дело пошло.
— Что? — прервав меня, переспросил Фергюс, — Какой ещё "калам"? Лесной кот? Откуда он там взялся?
Я с трудом развернула толстенную книгу и указала пальцем на руну.
— Хм-м, — хмыкнул священник, почесав рукой затылок. Поскрёб руну ногтем, ничего не изменилось, — Сейчас исправим, — он взялся за нож, аккуратно подчистив ненужную завитушку.
Теперь место "кота" заняло "копыто" — рооб. В результате главный герой смог благополучно уснуть под цокот копыт, а не вой диких котов.
Осталось за него только порадоваться.
— Молодец, нэдина, — похвалил меня патер, — теперь давайте займёмся письмом.
Никаких письменных принадлежностей в наличии не было, так что мы, не мудрствуя лукаво, вышли во двор. Фергюс прихватил с собой табуретку, а я села на небольшой чурбачок, положив на него сверху подушку. "Писчей бумагой" нам служила утоптанная земля, а "стилом" — прут. Что-то он мне смутно напоминал. Тонкий, гибкий, крепкий. Неужели это розга? Что ж, весьма символично.
Ученье — свет, а неучёных — по заднице, чтоб мозги прояснились.
Ну не у всех они там. Хи-хи-хи.
Кто бы говорил.
Отец Фергюс произносил какую-нибудь незатейливую фразу вроде: "Мюсси прибежала есть мясо" или "птички прилетели клевать крошки".
Так патер комментировал пришествие божьих тварей, почуявших бесплатное угощение. Мюсси, например, была вильей — юрким зверьком, наподобие ласки. Ей "по должности" полагалось, не жрать мясо на халяву, а замещать обязанности кошки, гоняя местных шуг — грызунов, чуть поменьше крысы с покрытым короткой шерстью хвостом.
В общем, Фергюс, как акын (что вижу — то пою), слагал предложения, я их старательно записывала, он проверял, не находя ошибок, хвалил, и всё начиналось по новой. Единственное, что писала я медленно. Тут главное — опыт, а его было маловато.
— Отлично, нэдина, давайте перейдём к счислению. Пишите: к двадцати трём прибавить пятнадцать.
Я старательно вывела все "крестики-нолики", вместе с итогом "тридцать восемь".
— Готово.
— Так быстро?!
Действительно, что-то я тогда раздухарился. Ещё один пример, решённый с такой же скоростью, и Фергюс убедился бы, что я такой же дока в математике, как д'Артаньян, который, если верить Александру Дюма, считал, как Архимед.
Ты меня переби-ил.
Больше не буду. Рассказывай сама.
Пока патер был в ступоре, надо было придумать, как вывернуться из щекотливой ситуации. И возможность нашлась.
— Отец Фергюс, я хотела спросить, — захлопала я невинными глазками, — а вот купцы, они считают как-то по-другому?
Священник удивлённо уставился на меня.
— И откуда вам это известно?
— Заметила у торговцев на ярмарке в Омморе.
Ола действительно видела какие-то закорючки на бумажных листах, которыми торгаши, отчаянно споря, тыкали в нос друг другу, но значения их девочка понять не могла. Удивилась, конечно, но скоро об этом позабыла. Всё-таки на ярмарке столько всего интересного: и яркие наряды, и красивые безделушки, и приезжие артисты с забавными зверушками. Что ей какие-то непонятные каракули.
А вот я догадалась и взяла на вооружение. И вот — пригодилось.
— Долго объяснять, нэдина.
— Вы думаете, я не пойму? — надула я губки.
— Да нет, просто не представляю, зачем вам это надо.
— Чтобы знать, — я вскинула на патера удивлённый взгляд.
— Но зачем?
— Торговцам ведь часто приходится считать, значит их закорючки удобнее?
— Да, вот только лица благородного происхождения в королевстве Левор ими не пользуются.
— Только у нас?
— В вольных баронствах они тоже не в чести, я уж не говорю о кочевниках и давгах.
— А в империи?
— Там эта система счёта и зародилась.
— И купцы тут же взяли её на вооружение?
— На вооружение? Забавно, — усмехнулся священник, покачав головой, — Что ж, можно и так сказать.
— А имперские дворяне ею пользуются?
Отец Фергюс задумался.
— Хм-м, в империи... там всё по-другому...
И, подбирая слова попроще, чтобы даже маленькой девочке было понятно, патер принялся объяснять, как устроена имперская система образования, а затем разговор плавно перешёл на саму Роверскую империю, названную так по имени столицы. Совсем, как Римская.
Отец Фергюс оказался превосходным рассказчиком. И не только потому, что у него язык был хорошо подвешен. Он сам в прошлом был купцом...
Не купцом, а только приказчиком.
Ну пусть только служащим, а не хозяином, но по торговой же части. Поэтому и объездил с караванами весь Левор, вольные баронства и половину империи. Бывал он и у кочевников, и у давгов. Но вот, когда речь зашла о последних, священник нахмурил брови и так сверкнул глазами, что я поспешила перевести разговор на другую тему.
В общем, я считаю, что эта беседа стала для меня самым важным событием дня. Одно обидно, я окончательно уверилась, что мы не на Земле.
А то раньше было не ясно? Незнакомые страны, неизвестные звери...
Ну пока ещё оставалась хоть какая-то призрачная надежда. Мало ли, как в старину назывались государства. А животные, да люди постоянно уничтожают целые виды, раньше их никто и не считал. А тут всё, окончательно и бесповоротно — я попал. Нет — я ПОПАЛ!!!
Теперь только остаётся вжиться в эту реальность и со всем смириться.
Так уж и смириться?
Ну... или примириться. И обязательно найти своё место в этом чужом мире. Вот только сначала надо узнать о нём как можно больше. Это даже хорошо, что я маленькая девочка, а вокруг — близкие люди, которые готовы помочь. Вот если бы я был взрослым мужиком, ничего не знающим, да и одетым "не по сезону". Хрена б лысого мне удалось долго продержаться.
Да если б я ещё начал расспрашивать да как тут, да что... меня бы местные власти сразу хвать, и в тюрьму. А там — разговор короткий, сразу к палачу с его "прибамбасами". Признаешься не только, что шпион, но и что велосипед изобрёл.
Кстати, я их тут не заметил.
А много ты видел?
Нет, ну Ола бы точно такое запомнила.
Значит, у тебя всё впереди.
Что?
Изобретёшь велосипед, если успеешь.
Типун тебе на язык.
А тебе! А тебе!...
Ты не отвлекайся давай... Молчишь, тогда я сам.
В общем, пообщались мы со священником весьма продуктивно. Дядька он был простецкий.
Только глаза с хитринкой. Да и рассказывал про себя явно не всё, многое утаил.
А что ты хочешь? Он же торгаш, олухов туда ни в какие времена, ни в стародавние, ни в наши, не брали. Хоть на Земле, хоть... здесь.
Кстати этот мир называется Аврэд, что в переводе значит "Земля". Соответственно "аврэд" с маленькой буквы — земля, по которой ходим. Это так, к слову.
Так вот...
Я не сказал. Фергюс мне понравился тем, что не было в нём ни спеси, ни чванства. Он и с крестьянами вёл себя, как равный.
Так уж и равный?
Не так выразился. Вёл он себя с ними, как старший брат что ли?
Может, как духовный отец?
Мне кажется, отец, глава семьи здесь значит больше. А Фергюс не старался подавить и подчинить, или мне, то есть Оле, так казалось. Ну, не знаю.
В общем, ты прав. Особенность местной религии, что все дети божьи, но священники как бы старшие братья, а остальные — младшие.
То есть иерархия земная тут отождествляется с иерархией семейной: старшие, то есть правители и духовенство, заботятся о своих подданных, как о младших членах семьи, а те им подчиняются и не капризничают.
...исправно платя налоги и выполняя иные повинности.
Верно.
В результате в лице священника я нашла бесценный источник информации, а он — благодарную слушательницу, готовую внимать ему раскрыв рот. Правда, мне немного пришлось побороться с его поползновениями свернуть разговор, вроде:
— Зачем вам это нэдина?
— Но как же, отец Фергюс, вот, скажем, батюшка захочет меня представить местному лаэру. Приду я на приём, а там девушки...
— ...и молодые дворяне.
— Совершенно верно... приехавшие из империи. Они будут рассказывать, делиться впечатлениями. А я буду рядом с ними дура дурой. Ни спросить что-нибудь, ни разговор поддержать. Мало того, что приехала из глуши, так ещё и необразованная.
— Тут вы нэдина неправы. Многие дворяне не знают и половины того, что вы успели выучить.
— Но мама же знала больше?
— Она вообще была женщиной образованной. Таких в Леворе мало.
— А в империи?
Патер сдался и принялся рассказывать уже о другой стороне многогранной жизни "Ровера и окрестностей".
Всё это было весьма познавательно, надо же знать, чем "дышат" соседи. Тем более, такие "неудобные", как империя. Уж слишком она была велика и могущественна. Вот только оставалось неясным, то ли феодальная раздробленность там ещё не наступила, то ли была благополучно преодолена и наступила пора централизации.
Судите сами. Как я поняла, власть императора, хоть и не была абсолютна, но достаточно прочна. При нём существовал не то сенат, не то палата лордов. Я, честно говоря, так и не разобралась. Тем более, и сам патер имел об этом институте власти понятие весьма смутное. Ну есть в Ровере горхонт, где сидят горхонты. Заседают себе и чего-то там решают. Горхонт, он и в Африке горхонт. И неча тут голову ломать.
В чём священник хорошо разбирался, так в том, что прямо или косвенно было связано с торговлей. А именно: отсутствие внутренних пошлин, единые для всей империи деньги, которые ходили и в Леворе, и в иных землях. Да, забыла, пошлины были, но за торговую точку. Приехал на ярмарку, заплати пошлину и торгуй на здоровье. Такого, чтоб взималась плата за проезд через чьи-то владения, как у нас в Леворе, когда каждый захудалый дворянчик норовил ободрать проезжавших мимо купцов до нитки — не было. Что ещё? А-а, наличие банков и векселей — и правильно, не таскать же золото и серебро через всю империю. Биржи? По-моему до этого дело ещё не дошло.
