-Ничего особенного. Мы пили, ты рассказывала о каком-то Владе, связях, хранителях и еще чем-то таком, чего даже я не помню. Ну и фантазия у тебя. Меня так с простой водки не уносит, — усмехнулся он. — А потом ты вырубилась.
Да, фаза "а поговорить" в процессе накачивания в себя алкогольного дурмана у меня всегда была длиннее и агрессивнее, всех остальных вместе взятых.
-И все? — с сомнением протянула я.
-И все, — картинно вздохнул он. — Признаю, когда я увидел тебя там, у реки, расстроенную с размазанной косметикой и диким взглядом, я подумал что ты довольно легкая добыча для меня. Но ты так живо все описывала, что я прямо заслушался и пропустил момент, когда ты накачалась так, что мне осталось только уложить тебя спать.
Я облегченно выдохнула. Что бы Влад там не сделал, сознательно отвечать ему той же монетой я стала бы в последнюю очередь.
-Илья?!? — с сомнением протянула я и он кивнул в ответ, — Я, пожалуй, пойду. Спасибо за водку. И за компанию.
-Пойдешь мириться? — усмехнулся он.
-Нет, — спокойно проговорила я. — Уеду на время, а потом решу, что делать дальше. Принимать решение сейчас, когда мною владеют скорее чувства, нежели разум, было бы верхом глупости.
-Прости, это, наверное, не мое дело, но мне кажется тебе все же стоит поговорить я ним. Может у него есть своя версия произошедшего.
Вот она мужская солидарность!
-Это не твое дело, — ответила я. — Но спасибо за совет. Наверное, я так и сделаю, когда вернусь. Сейчас я слишком зла на него, чтобы принимать здравые решения.
-Телефончик оставишь? — улыбнулся он. — На случай если ты все же решишь не мириться.
-Я его вчера выкинула в реку, — честно сказала я. — И скорее всего после этого просто заведу себе новый номер.
-Тогда, может, сама мне позвонишь?
-Я подумаю, — отозвалась я. — Но на что я тебе сдалась, трезвая?
-Ты забавная, — улыбнулся он. — И очень нежная. Короче ты мне понравилась.
Я нахмурилась.
-Мы целовались?
Ответом мне послужила широкая улыбка.
-О, черт, — простонала я.
-Совсем немного. Тебя потом на меня чуть не вырвало. Пить ты совершенно не умеешь.
-В этом я никогда не сомневалась, — ответила я. — У тебя таблетки нет какой нужной? Голова прямо раскалывается.
-Сейчас, — сказал он, поднимаясь. Достав из шкафчика стакан, он налил в него воды из чайника и бросил в него какую-то пилюлю. Я залпом осушила его подношение.
-Искренне надеюсь, что это не снотворное, — заявила я, отдавая ему пустой стакан.
-Захочешь еще напиться или просто поговорить — звони, — я вяло кивнула головой.
Кое-как натянув верхнюю одежду, прихватив сумку (как я ее не потеряла вчера не понятно — видимо инстинкт) и напоследок в качестве благодарности все же записав себе в блокнот телефон своего собутыльника, я еще раз поблагодарила его за помощь и вышла на улицу.
Похолодало. С неба сыпался мелкий противный снежок, этакая снежная манка, которую услужливый ветер швырял мне в лицо, каждый раз, стоило мне поднять голову от созерцания своих ног. Все тело ныло, предчувствуя скорое повышение температуры — вчерашние посиделки у реки мне еще аукнутся лихорадкой в ближайшее время. А пока же в голове настойчиво крутилась одна и та же мелодия:
"Домооооой, там так сладко бьется сердце северных гор,
Снова остается бесконечный простор за спиной,
Позади ночная брань чужих городов,
Зной соленых океанов, терпких садов..."
Я чувствовала, как сердце ноет все больше и больше с каждым моим шагом, приближающим меня к общежитию. Значит он там. Сбежать? Нет. Я должна пройти через это. Я смогу. Я смогу? Я смогу! Где там наша счастливая маска? Ну ладно, со счастливой это я, положим, переборщила, пока хватит с него и просто хладнокровной. Каждая ступенька давалась все с большим и большим трудом. Взгляд уперся в печальные серые глаза.
"Я не смогу..."
Прикусив губу до крови, я, не обращая на него внимания, потянула ручку двери на себя, когда мне на плечо легла его рука.
-Тома...
-Не трогая меня, — прошипела я. Рука послушно убралась восвояси.
Я, наконец, справилась с дверью и ввалилась в комнату.
-Томка, где ты была? — подлетела ко мне Машка. — Мы тебя всю ночь искали, — из-за ее спины показалось утомленное лицо Гошки. — Весь телефон тебе оборвали. Думали уже морги и больницы обзванивать. Что у тебя с телефоном?
-Я его выкинула, — спокойно произнесла я.
-Куда? Зачем? — удивилась подруга.
-В реку. Отвечать не хотела. Еще вопросы.
-Где ты была? Ты что... пьяная? — присмотрелась она ко мне повнимательнее.
-Пьяная я была вчера, сейчас у меня просто похмелье, — и меня тут же довольно заметно покачнуло. — Хотя нет, я пьяная.
-Где ты была? — вновь спросила она и я нахмурилась.
-Не помню, — честно призналась я. — Пила с каким-то парнем, кажется, его зовут Илья. Он милый. Черт, адрес не запомнила. Но если поторопитесь, то его еще можно найти, следуя по моему запаху. Заодно расспросите, что вчера было, потому что я ни черта не помню, — нервно хохотнула я и с трудом стянув с себя сапожки повалилась на кровать.
Друзья потрясенно смотрели на меня.
-Что? Никогда не видели меня пьяную?
Машка присела рядом со мной.
-Что у вас вчера произошло? Влад чуть сума не сошел. Всю ночь бегал тебя искал, а под утро сел там, в коридоре, как неживой. И ни звука. Вы поговорили?
Я прикрыла глаза, чувствуя, как разрывается сердце внутри. Каждый удар, каждый вздох давались с неимоверным трудом.
-Гош, когда следующий поезд? — внезапно спросила я.
Гошка внимательно посмотрел на меня и молчаливо кивнув, ответил:
-Сейчас узнаю.
-Спасибо. Закажи мне билет заодно.
-Одна ты не поедешь, — твердо сказал он.
Я хотела было протестовать, но сил не осталось даже на слабое "нет" и я лишь устало кивнула в ответ.
-Машут, помоги мне собраться. Голова совсем не работает.
В глазах у подруги стояли слезы.
-Том, поговори с ним. Я не могу видеть, как он убивается.
-Ты его жалеешь? — во мне начала закипать злость и я резко села на кровати. Голова немедленно отозвалась тупой болью в висках, а желудок оказался в районе горла. — Его? — голос оборвался и я сглотнула. — А меня кто пожалеет? Это он получил все тридцать три удовольствия, когда лизался с этой.. этой... а я ... черт, если б я вчера не напилась, точно бы утопилась.
-Том, — прикоснулась ко мне подруга.
Слезы хлынули из глаз.
-За что? — крикнула я. Рану прорвало и от былого спокойствия не осталось и следа. — Сначала врет, обманывает, не договаривает, считает за круглую дуру, подопытную крысу, а потом... потом...
Меня задушили рыдания и я, уткнувшись носом в подушку, дала волю слезам. Мне хотелось выть от боли и жалости к себе. Я всегда знала, что я серая мышь, но делать из меня подопытную лабораторную красноглазую?! Никогда, никто на свете не делал мне так больно! Он играл со мной. Упивался своим все знанием и могуществом. Подсознание услужливо напомнило о связи. Связь? Скорее всего, он уже жалеет об этом и ищет пути, как избавиться от нее. Как он там сказал? Случайность. Но почему так больно в груди?
Глубоко вздохнув и утерев слезы, я приподнялась на руках и села. У моей кровати сидел он и смотрел на меня глазами побитой собаки. Маша с Гошкой испарились. Предатели!
"Тома..."
"Что? " — сердито отозвалась я.
"Прости меня. Пожалуйста. Умоляю, не бросай меня. Мне плохо без тебя", — он потянулся ко мне рукой, но я, вздрогнув, отстранилась. Рука безвольно упала на его колени.
"Убирайся."
"Дай мне шанс. Только один шанс."
"Я больше не могу. Я не верю тебе. Доверие — это самое главное в отношениях двух близких людей. А сейчас его попросту нет. Ты растоптал его."
"Я ошибся. Ошибся когда посчитал, что могу сохранить все в тайне, дождавшись того момента, когда ты сама полюбишь меня. Ошибся, когда вместо того, чтобы поговорить с тобой, трусливо удалил твои воспоминания о себе. Ошибся, когда поддался на ложный интерес Кветы к моей библиотеке и открыл ей дверь. Но пожалуйста, это слишком большая цена за мои ошибки. Не наказывай меня так. Я готов снести все, что ты не скажешь, но не бросай меня. Умоляю!"
Боль в груди стала невыносимой, я прижала руки к солнечному сплетению. Мое дыхание стало рваным и я распахнула рот, судорожно вдыхая кислород, как астматик.
"Уходи... прошу, уходи... Я .... Я не могу... не сейчас... я... мне больно, очень больно."
"Я знаю, я чувствую тоже самое. Это связь."
"Связь... Зачем она тебе сейчас? Я отпускаю тебя. Делай, что считаешь нужным."
Я протянула ему руку, запястьем вверх и он отшатнулся так, как будто я его ударила.
"Тома, нет... нет... Пожалуйста. Я не хочу этого! Ты моя жизнь! Я люблю тебя."
"Просто слова. Пустые слова. Я не верю тебе. Прости.", — обреченно подумала я.
Он закрыл глаза, и по его щеке скатилась слеза. Он плакал? ОН? Нет. Я не поддамся. Это иллюзия. Он актер, хороший, да нет — первоклассный актер. Но почему же тогда так болит сердце?
-Христом Богом молю — уходи. Ты причиняешь слишком много боли. Ты отнял у меня Гошку, заставив совершить его самую большую ошибку в его жизни. Ты подверг опасности всю мою семью, потащив меня на Совет. Ты чуть не довел до грани истощения Алека. Ты обманул меня. Ты знал, кто я, но ни слова не сказал об этом. Ты связал меня с собою. Ты стер мою память. Но я готова была простить тебе все это и начать все сначала. Не сразу, постепенно, но сначала. Но это оказалось ничем в сравнении с той болью, что я испытала вчера, увидев тебя с НЕЙ. Я напилась, а до этого чуть не замерзла до смерти. В тот момент мне было все равно — жить или умереть. Я чуть было не переспала с незнакомым мне парнем, но я этого даже не помню, потому что, опять же повторюсь — мне было все равно где я и что со мной. Ты слишком опасен для меня. Ты разрушил мою жизнь, внеся в нее только хаос и неразбериху. Я не могу быть с тобой. Ты не доверяешь никому. Ты живешь ради своих собственных целей и мне там нет места. Ты настолько привык принимать решения за других, что разучился слушать, а чего собственно хотят те, чью жизнь ты ломаешь. Ты до сих пор не можешь разделить со мной свое прошлое и рассказать о своих родителях. Даже эту малость, свое застаревшее горе, ты не хочешь доверить мне и разделить напополам. И после этого ты осмеливаешься говорить, что любишь меня? Да что ты знаешь о любви? Это твой очередной самообман. Ты не любишь меня. Все что угодно, только не это. Увлечение, привязанность, интерес, игра, да просто банальное физическое влечение, но не любовь! И после всего этого я должна жить с тобой и разделять с тобой свою собственную душу? Прости... Я... я не могу...
Я била его словами наотмашь и видела, как каждое из них достигало своей цели. С каждым звуком, срывающимся с моих губ, его глаза становились все темнее и глубже. Под конец моей речи я смотрела в два черных омута — пустых и безжизненных, как засохший колодец.
-Ты права, — хрипло проговорил он. — Во всем. Я меньше всего на свете хотел причинить тебе боль. Если ты этого хочешь — я больше не потревожу тебя, чтобы не ранить еще больше. Если можешь — прости. Я не могу просить тебя изменить твое решение, хоть когда-нибудь. Надежда — глупое чувство. Но помешать продолжать любить тебя... даже ты не в состоянии изменить это. Прости, любимая.
Он встал с коленей, на которых сидел все это время и, поцеловав меня в лоб, слегка пошатываясь, ушел. Как только дверь закрылась за ним, сердце, достигнув критической массы — коллапса, в миг схлопнулось до размеров черной дыры, с размером стремящимся к нулю, и единственной характеристикой — болью стремящейся к бесконечности. Душа заледенела и слезы высохли. Остался только холод внутри, едва уловимый аромат в воздухе, его аромат и обжигающий своим теплом след его губ на моем ледяном лбу.
Глава 22. "Кома"
Выбегу, тело в улицу брошу я. Дикий, обезумлюсь, отчаяньем иссечась.
Не надо этого, дорогая, хорошая, давай простимся сейчас.
Все равно любовь моя — тяжкая гиря, ведь висит на тебе, куда ни бежала б.
Дай в последнем крике выреветь горечь обиженных жалоб.
В. Маяковский.
Сколько я пролежала на кровати, подтянув ноги до самого подбородка, мне ответить и переубедить в конечности этого отрезка не смогли бы ни одни часы в мире. По мне так прошла целая вечность, холодная и одинокая, как само ее имя, с того момента как ушел он.
Мне на плечо, как перышко, легла чья-то рука, и я автоматически повернулась и тут же столкнулась с печальным взглядом темно-карих глаз Гоши.
-Тома, я...
-Молчи, просто молчи, — отстранено произнесла я.
Он просто кивнул и добавил.
-Есть два поезда — через два часа и ночной. Ты успеешь собраться?
-Давай ночной, — безлико произнесла я. — Я еще чуть-чуть полежу.
-Не надо, — тут же среагировал он. — Я..., — он вновь запнулся, наткнувшись на мой упреждающий взгляд. — Я пойду куплю билеты.
Судя по всему, он совсем не это хотел сказать, но мне сейчас все было безразлично, и я лишь вяло кивнула в ответ и добавила:
-Паспорт и деньги в сумочке возьми.
-У меня есть, — отмахнулся он.
-Нет, — жестко произнесла я. — Тогда я сама дам.
Встав с кровати, и, слегка пошатнувшись, я нашла в себе скрытые резервы, и сделала пару шагов, в конце схватившись за стол, на котором и лежала моя сумочка. Роясь в кошельке, я задумчивым взглядом наткнулась на кредитку. Его кредитку.
"Надо начинать жизнь с начала", — тут же мелькнула мысль и я, вынув ее, бросила вслед за деньгами на билет и своим паспортом на стол. После чего встала и как на автомате выудила из шкатулки у зеркала украшения и разные мелочи — его подарки, сгрузив их все поверх пластиковой карты.
-Тома, не надо, — полный боли голос вернул меня в реальность, где оказывается, я была все еще не одинока.
-Гош, билеты. И еще одно слово и он будет один, — холодно произнесла я.
Он нахмурился, но на этот раз, молча кивнул, и вышел за дверь.
Я не знала почему нагрубила Гошке, но мне и без того было больно расставаться со всем что напоминало о нем. Больше всего почему-то было жалко ноутбук. Я тут же припомнила, как он вручал его мне. Как же я желала его тогда! Не компьютер конечно. И самое ужасное хочу и сейчас. Нельзя, нельзя думать об этом. Все кончено. Кончено...
Я запустила руки в волосы и со всей силы сжала пальцами виски. Даже физическая боль не помогала отвлечься от боли душевной. Резко опустив руки, я почувствовала, как весьма существенно дернула себя за волосы. Кольцо. Запутавшись в пряди моей взлохмаченной шевелюры, оно вырвало пару волосинок и тут же вызвало новый приступ тяжелого дыхания. Снова захотелось сжаться в комок и лежать, ожидая, когда кто-нибудь там наверху, более милосердный, чем он, ниспошлет на мою голову конец света.
Скрипнула дверь и я столкнулась взглядом с Машкой. Судя по ширине ее глаз, выглядела я так себе. К тому же меня снова начало подташнивать.
