* * *
Гарри и Драко материализовались прямо в спальне. Для них, вернее, для выбранного ими способа перемещения, никакие щиты не были препятствием. Правда, они хоть и любили вот так двигаться, но все же не злоупотребляли. На каждый плюс есть свой минус. Чрезмерное использование своих способностей приводило к сильному физическому и магическому истощению. И если при перемещении в пределах дома или на короткие расстояния сила Ангела и Призрака отбирала совсем немного энергии, и та почти сразу же восстанавливалась, то такие вот перелеты в несколько сотен миль могли закончиться глубоким обмороком, а то и вообще комой. Сейчас они перенеслись с помощью Драко. Тот хоть и был бледен, но стоял на своих двоих, но и то только потому, что Гарри дал ему свою силу, поддержал.
— И что тут происходит? — Драко недоуменно посмотрел на Молли и Артура, которые тихонько сидели в кресле около кровати, на которой спал Ремус. Гарри в это время смотрел на склонившихся над думосбором дядю и зельевара. Что в этой чаше, он понял сразу. Не сказать, чтобы это вызвало у него сильный негатив, но и радости тоже не доставило. Блондин проследил за его взглядом, потом посмотрел на супругов Уизли, после чего на Люпина.
— Ясно, — изрек он через с неудовольствием.
— Ремус решил, что время пришло узнать правду о том, что с вами случилось, — тихо произнесла Молли.
— А почему вы не там? — Гарри сел на кровать. Расход сил все-таки был существенным. Возвращение в школу этим вечером явно не состоится. Надо было выспаться и набраться сил, а они ему и Драко ой как понадобятся в ближайшее время.
— Это семейное дело. Если Люциус решит, что нам что-то надо знать, он нам скажет, — произнес Артур.
— Хмм, — выдал Драко. И было непонятно, к чему это его хмыканье относится: то ли он одобрил эти действия, то ли сомневается в их целесообразности.
— Вы как знаете, а я спать, — пожал плечами Гарри. Молли улыбнулась, а затем встала и потянула мужа на выход.
Как только за супругами Уизли закрылась дверь, оба парня быстро скинули с себя одежду и устроились с двух сторон от Ремуса, прижались к нему и мгновенно вырубились. Им уже было наплевать, что Люциус и Северус узнают историю их жизни с момента похищения и до возвращения, что кто-то может войти в комнату, что... В общем, им было наплевать, они мирно посапывали, обняв своего мужчину.
Люциус первым вынырнул из думосбора. Он даже предположить не мог, что провел там далеко не пару часов. Вслед за ним вывалился Северус. Снейп рухнул в первое попавшееся ему на пути кресло, закрыл глаза и замер. Переварить все увиденное было сложно. Он прекрасно понимал, что Ремус показал далеко не все, но и этого хватило. Одно то, как Люпин впервые увидел мальчиков, заставляло его, шпиона со стажем, вздрагивать и сдерживать тошноту. Какими бы извергами не были Пожиратели, но даже они не опускались до подобного. Жертву всегда убивали, что-то вроде акта милосердия. А Драко и Гарри собирались заставить жить так до тех пор, пока они не наскучат своим хозяевам.
— Это... — хриплым голосом начал Люциус.
— Не надо, — тут же прервал его Северус. — Люциус, не надо это обсуждать. Они выжили, выбрались, стали сильнее.
— Но и без последствий для них это не обошлось, — тихо, почти неслышно произнес Малфой-старший. — Я не такой судьбы хотел своему сыну.
— Что сделано, то сделано, — Снейп открыл глаза и посмотрел на кровать.
— Тирли, будь добр, два бокала коньяка, — щелкнув пальцами, произнес Люциус появившемуся домовику. Хлопок, еще хлопок, и вот уже в руках у двух бывших (хотя какие они бывшие!) слизеринцев оказались хрустальные бокалы, специально под этот благородный напиток.
— Знаешь, с момента возвращения этой троицы я увидел столько всего, но все равно где-то в глубине души у меня оставалось то старое чувство, которое я испытывал к Гарри Поттеру. Меня раздражало его умение выкарабкиваться из всех передряг с наименьшей потерей. Я всегда считал его заносчивым, высокомерным и избалованным выскочкой. Мне казалось, что с него, что с гуся вода, — Северус посмотрел на своего друга. — И только сейчас я понял, что он никогда не будет до конца счастлив, никогда не будет простым и понятным. Этого мальчика слишком часто ломали. Его с детства пытались сделать кем-то, кем на самом деле он никогда не являлся. Даже Драко все же способен быть тем, кто он есть. Но нам никогда не удастся узнать, а каким был бы Гарри Поттер, если бы не все те люди, которые изменили его жизнь, и не в лучшую сторону. Он, даже разорвав путы, все равно остался тем уязвимым и раненным ребенком. Прости, я сейчас скажу то, что может тебе не понравиться, Люциус, но твой племянник никогда не будет...
— Нормальным? — перебил его хрипловатый со сна голос. Люциус и Северус повернули головы в сторону кровати и увидели Гарри, который чуть приподнялся и теперь смотрел на них. — Да, профессор Снейп, вы правы, я не буду нормальным, никогда. Если психика повреждена, то это уже навсегда. Из меня ковали послушную куклу. И это почти удалось. Дамблдор вознамерился исправить свою ошибку чужими руками, снова строя из себя Бога. Он решил, что имеет право распоряжаться жизнями других. В чью-то жизнь он вмешался сильнее, в чью-то лишь прошелся по верхам, но две он испоганил с самого начала — Тома Риддла и мою.
— Гарри, — Драко, тоже уже проснувшийся, сжал руку своего возлюбленного.
— Я в порядке, насколько это вообще возможно, — вздохнул тот, а затем снова заговорил. — У нас с Томом почти идентичное детство, лишь с той разницей, что он жил в приюте, а я у родственников. Но и там, и там я даже врагу не пожелаю находиться. Знаете, что меня удивляло? Почему я вырос таким наивным, добрым мальчиком. По идее, такая жизнь должна была превратить меня в волчонка, озлобленного, осторожного и недоверчивого. Но я таким не был. Странно, да? Я долго думал над этим, особенно после того, как стал постарше и когда узнал о Волдеморте. Пришел к одному выводу — это все защита мамы и так называемая сила любви, о которой с первого курса морочил мне мозги наш уважаемый директор.
— Но сейчас ты уверен, что Лили тут ни причем, — утвердительно произнес Снейп.
— Ага, мама тут не только ни причем, она даже рядом не стояла, — усмехнулся Гарри. — Директору не нужен был еще один Темный маг, или хуже того — Темный лорд. Если детство мы провели совершенно одинаковое, то вот дальше методы нашего воспитания изменились. Дамблдор делал все возможное, чтобы я не попал на Слизерин. Хагрид просто на ура выполнил свою задачу, запудрив мозги маленькому ребенку, жизнь которого вдруг сделала резкий поворот. Да еще и Драко добавил своим снобизмом, что у мадам Малкин, что затем уже в поезде. Не могу сказать, намеренно ли директор забыл о том, что я рос у магглов и не просто ничего не знаю о магии, а вообще о ней никогда до этого не слышал. Вот и получилось, что в школу попал я, ничего не понимающий и не воспринимающий. У меня ведь ничего не получалось. Я до сих пор воспринимаю магию как маггл. Для меня это фокус, чудо. Я хоть и один из самых сильных магов... И не надо кривить нос, профессор, это лишь констатация факта, тем более я имею в виду Англию. В мире есть маги, которые сильнее меня в несколько сот раз.
— Гарри, о чем ты сейчас говоришь? — нахмурился Люциус.
— Дядя, когда ты пользуешься магией, ты думаешь, что и как делать? Или просто делаешь, на одних инстинктах? — спросил Гарри вместо ответа.
— Это внутри нас, — заявил Драко. — Это же...
— Вот именно, это внутри вас. Ты когда видишь луч, летящий в тебя, просто ставишь щит, не думая, какой. Раз и готово. Инстинкт. Ты действуешь магией, которая тебе подсказывает, что и как делать. Магия — неотъемлемая часть тебя. Это как жизненно-важный орган. Если его отрезать, ты окажешься как раковый больной на последней стадии болезни, когда старуха Смерть стоит рядом, и дышит тебе в затылок, и ты об этом знаешь. Из всей нашей компании только двое смогут выжить безз магии. Один без проблем, второй с трудом, но выживет, но это будет как операция без наркоза.
Люциус и Северус лишь логически понимали, что имеет в виду Гарри. Но смысл они поняли совершенно верно. Правда, пока ни тот, ни другой не понимали, к чему юноша ведет.
— Так вот, эти двое, — продолжил Гарри. — Эти двое я и Гермиона. Причем без проблем выживу я. Гермионе будет сложнее, она срослась с магией. А вот я... Мы так и остались с ней неплохими знакомыми, но и только. Я и магия существуем рядом, лишь пересекаясь в нужных точках, а затем снова существуем рядом. Понимаете, мне, чтобы ответить на выпад, надо сначала подумать. Это почти тоже самое, когда говоришь на недавно выученном языке. Вроде бы понимаешь, что тебе говорят, а сам отвечаешь медленно, подбирая слова.
— Ты хочешь сказать, что тебе нужно время, чтобы выбрать заклинание? Даже, когда на тебя летит луч? — Драко удивленно уставился на своего парня.
— Это не всегда заметно, но это так, — кивнул Гарри. — Ты замечал, как действует Гермиона? Ей не стать практиком. Она ученый, теоретик. Ей необходимо понять принцип действия — почему так, а не иначе. Она, кстати, возможно, когда-нибудь создаст свое заклинание, когда разберется во всем. Она дотошна, но она — книжный червь. Ей самое место в Отделе тайн.
— Но ты же лучший в ЗОТИ, и всегда так было, даже до похищения, — Драко все еще с трудом воспринимал откровения, которые выдавал его возлюбленный.
— Выживать-то надо было, — усмехнулся тот в ответ. — И сила у меня есть, даже с избытком, но вот... я не знаю, как это объяснить. Проще, наверное, сказать, что магия — это не неотъемлемая часть моей жизни. Ты уже должен был заметить, что сначала я действую маггловскими способами, и лишь затем вспоминаю, что маг.
— Так вот в чем дело, — подал голос Ремус. Он проснулся не в самом начале разговора, но все же понял многое, и, наверное, больше всех, поскольку что-то подобное было у него в свое время, только связанное с его сущностью.
— Ты как? — тут же обеспокоенно накинулись на него юноши.
— Лучше, сон пошел мне на пользу, как и зелья Северуса, — произнес Люпин. — А теперь вернемся к нашему разговору. Раз уж ты начал делиться такими подробностями, то мы бы были рады, если бы ты нам все объяснил.
— Ладно, — вздохнул Гарри. — Это все равно надо было сделать.
— Ты не считаешь себя магом? — Люциус, похоже, долго обдумывал этот вопрос, прежде чем задать.
— Я думаю, что надо пригласить остальных, — вздохнул Гарри. — То, что я собираюсь рассказать, касается нас всех.
Позвать — не позвали, поскольку Драко, Гарри и Ремус стали приводить себя в порядок. Все вместе они встретились в кабинете полчаса спустя, там же был накрыт плотный завтрак. Поттер оглядел собравшихся: супруги Уизли, Билл, Чарли, Ремус, Северус, Люциус, Лориан и Абрахас, расположившиеся в одной раме и некоторые другие портреты, решившие, что им тоже следует вникнуть в происходящее. Уизли уже успели вкратце поставить в известность о том, что уже было сказано.
— Гарри, я никогда не замечала за тобой таких проблем, о которых ты говоришь, — Молли серьезно смотрела на юношу, которого почти с первой встречи считала своим сыном.
— А вы и не обращали на это внимание, но думаю, были слегка разочарованы, когда узнавали, что я не лучший ученик в Хогвартсе, — улыбнулся тот в ответ. Молли задумалась, перебирая свои ощущения и воспоминания. И в какой-то момент поняла, что юноша прав.
— Да, ты прав.
— Все очень просто, — вздохнул Гарри. — Вы маги, и этим все сказано. Магия с вами и вокруг вас, вы живете ею. Чтобы что-то сделать, первое, что вы сделаете, взмахнете палочкой. Я же буду действовать как маггл.
— И каким образом это связано с Дамблдором? — Драко хмурился, переваривая то, что сказал его партнер.
— Вы в курсе, что в приют Тома Риддла отдал наш глубокоуважаемый директор? Положил на пороге. Ничего не напоминает? — Гарри с усмешкой посмотрел на Ремуса. — А потом он повторил трюк, оставив меня на пороге дома Дурслей. Забавная передача ребенка в опеку. Хотя интересно другое. И в первом, и втором случае он уже был магическим опекуном детей. Тому он не давал жизни, настраивал против него студентов и профессоров. Дамблдор сам виноват в том, что получилось в конце концов из лучшего ученика Слизерина. Кстати, директор знал, что Том — потомок Основателя. В моем случае он об этом тоже знал.
— ЧТО?! — одновременно воскликнули все находящиеся в кабинете.
— Моя мама была интересным человеком. Никто понятия не имел, что у нее на самом деле в голове делается. Она такая же гриффиндорка, как я. Кстати, ей предлагали выбор между тремя факультетами — Слизерин, Рэйнвекло и Гриффиндор, но последний так, на всякий случай. И именно в том порядке, который я назвал. Мама выбрала Рэйнвекло, а шляпа почему-то назвала Гриффиндор, — Гарри хмыкнул, давая понять, что это "почему-то" ему очень даже известно.
— Дамблдор каким-то образом повлиял на шляпу? — уточнил Снейп.
— Ага, — кивнул Поттер.
— Гарри, а откуда ты знаешь, что директор в курсе, кто ты на самом деле? — Билл все еще не мог прийти в себя от этих откровений.
— Гринготс — забавное местечко, и его владельцы не менее забавные существа, — произнес Гарри. — Билл, ты в курсе, что у гоблинов, при хороших с ними отношениях, можно узнать много интересного?
— Ну? — старший из детей Уизли полувопросительно кивнул.
— Я никогда не ставил их ниже себя, всегда был уважителен и не гнушался задать вопрос, если чего-то не понимал, — пояснил Гарри. Он улыбнулся, видя нетерпение на лицах своих слушателей. Они сверлили его взглядом, давая понять, что хотят, наконец, услышать суть дела. Еще раз улыбнувшись, он продолжил: — Гоблины ведут записи всех посещений. Абсолютно всех. И записи заявок тоже, и просьбы.
— ГАРРИ! — прорычал Драко, сверкая глазами.
— Ладно, ладно, — рассмеялся Поттер в ответ, и тут же улыбка сошла на нет. — Мне показали один интересный журнальчик. Так вот, в том журнальчике черным по белому написано, что господин Альбус Вульфрик Брайан Дамблдор, будучи директором Хогвартса, подал заявку на проведение ритуала проверки наследия и установления рода 12 января 1975 года на некую Лили Эванс... — Гарри сделал паузу и посмотрел на замерших слушателей. — Свидетельство он получил тремя днями позже, а еще тремя днями позже он подал заявку на просмотр сейфов Мракс-Малфоев.
— ЧТО?! — теперь уже возопили Абрахас и Лориан.
— Этот к..., у..., залез в мой сейф? — продолжил Лориан уже в одиночестве.
— Нет, в сейф он не попал, — усмехнулся Гарри. — При жизни Лили он в него попасть не мог. Опекунство-то магическим не было, вот и не получалось ничего. Надо было подождать подходящего случая, — это уже было сказано с горечью и злостью.
— Тебя, — прошептала Молли. — Мерлин, помоги. Этот козел длиннобородый, ушат д..., да что б ему..., да я его..., он у меня еще поскачет..., я ему..., — женщина высказывалась от всего сердца, даже не подозревая, что объект ее направленной ярости сейчас снова оказался под действием порчи.
