— ФЭЙРИ! — хлопок в ладоши императора в синхроне с семнадцатью королями — кончик раскрылся еще сильнее, выпуская королев с императрицей.
— ФЭЙРИ! — совместный взмах крыльями — верхушку запорошило волшебной пыльцой, а Бутон стал распускаться нереальноо красивым цветком с десятками тысяч лепестков, на каждом из которых лежали разномастные крылатые феэри.
— ФЭЙРИ! — в третий раз раздался голос верховного — пыльца кольцом слетела вниз.
Фигурки стали подниматься, просыпаясь, облачаться, вспархивать в огромный хоровод, божественный танец.
— Славься Отец, Гаер Моара Крона-Ра! — откуда-то сверху и на весь Нор-Крон.
— Славься!.. — откликнулась вся братия от мала до велика, в кружении образовывая гигантский столп.
— Славься Лар`соуруф-дьяар, забывший суть Древа Жизни! Мы исцелим твою Душу!
— Исцелим!.. — откликнулись все.
И вслед за своими королями, устремившимся с вершины вниз, улетающими во вдруг заработавшие разом, включая неисправные северные, Врата Кольца, полетели потоки божественно прекрасных крылатых существ. Самые крупные разлетались в стороны — сыплющаяся с них сверкающая пыльца наполняла листья, цветы и плоды Нордрассила жизнью...
Глава 30. Стычка
Дискомфорт исчез, не успев развиться. Модуляторная сфера из зеркального нутра Лейо оправдала ожидания на все сто — вогнутые зеркала отражали мне меня самого целиком, идеальная тюремная комната для психбольного божества.
— И нечего хихикать, Зефир! Разгони там всех, пусть обустройством займутся. Дом там сварганят...
— Они наваяют! Ах-хах-ха!
Вот. Вот такое общение привычно для того кусочка, ради сохранения которого столько бился. Просто знать, что правая и левая руки — это отдельные существа, и ежесекундно воспринимать их желания, в особенности после Итола и оргии, как два разных мира, две реальности. И это всего лишь песчинка в бархане!
Честно сбежал. Не выдержал. Сияя, легче. В сиянии все это вздор, суета сует и томление духа. Но стоило отгромыхать буре событий, стоило обрести ключ к планетарному информационному банку, накипь вспенилась.
А в зеркалах везде я. Всюду. Так бы и сидел, разглядывая свои прыщи и сгрызенные ногти, не тикай время. Модуляторная — терминал, открывающий удаленный доступ к Пантеону. Она иначе изменяет сознание, включает особый режим, это внешний фактор влияния, когда от оператора требуется только сесть за пульт управления, а не входить в сон или медитацию.
Пантеон, конечно же, фиксирует все факты обращения к его банку данных, контролирует уровень доступа и множество других величин, переменных, констант и прочее. Система. С изъяном — пользуясь предоставляемыми знаниями, нельзя забывать о том, откуда они появились в этом Банке Данных, какими связями обладают. Зачем изобретать велосипед? Потому что может получиться лисопед, совершенно новый и быть может кому-то нужный. Или общая идея оформится в новой оболочке. Как с Фэйри. Я и дальше намеревался следовать своему принципу, стараясь досконально разобраться и сделать под себя: удобным, красивым, эффективным, любым, но по своей прихоти, а не древнего, решившего сделать у носорога рог на носу — может мне рог на хвосте больше хочется видеть?
— Хех, ну и замашки! Отвяньте. Давая лучше спукнусь. Я тебе ща спукнусь тут! Ооо, сам!? Идиоты...
Зефир и Лейо занимались Скайгексом — мы незримо летали по орбите, расставляя новые спутники, покрывая глобулу Глораса ячейками из правильных многоугольников, наложенных на сферу. Пришлось, правда, поднапрячься и рассчитать наиболее подходящий паркет, подвинуть и скрыть существующий Скайгекс, установленный в расчете на Угэреж, а не развертку по всему Глорасу. Наиболее ответственный момент заключался в разделении собранной гексо-кластером информации по своим зонам ответственности между большим числом спутников. Дозревали геостационарные станции, вскоре образующие гигантский треугольник, где каждая вершина будет видеть другую — сигнал для отправки на противоположную сторону планеты пройдет через эту над-систему, если вдруг пропускной или вычислительной способности соседних кластерных элементов не хватит. Концепция направленной лучевой передачи данных не без изъянов, посему алгоритм, в будущем самостоятельно эволюционирующий, предусматривает находящийся в спящем режиме действующий стационарный портал, помимо использования порционной передачи через радиоэфир, торсионные поля и другие среды. Они же — первая линия планетарной обороны, аккумуляторы и сборщики энергии, космические энергостанции, чей мощности хватит впритык, к сожалению.
Вообще, это информационное поле как громадная библиотека шаблонов на все случаи жизни, жизни на планетарной системе Глораса. Имея собственный развитый инструментарий, воочию показывающий разницу и ограниченность представителю иного эгрегора магической и технической доктрин развития. Да, на Глорасе в прошлом рождались и умирали великие цивилизации, но ни одной чисто технической.
В чем причина удачного низвержения? Никто не был воплощен. Сложилась уникальная ситуация, которой воспользовались гении. Пантеон — над-пространство. Если в подпространство можно только провалиться, как в подвал, то крышу можно обрушить или вовсе снести за ненадобностью, особенно когда не осталось ни одного опорного столба. Собралась божья туса на Бодо, а тут раз и прикусили язычок-то, покачнулись престолы, воплотились все, посыпавшись яйцами на раскаленную сковороду.
Хм, над-пространство топорно звучит, скорее привязанное к массивному материальному объекту субпространство или субизмерение — динамическая вариативность и куча условностей путают, варят кашу в голове. Решено — над-пространство, а попозже все заморочки досконально обязательно подвергнуться изучению.
Мог, мог я быть с Итолом. Сейчас знаю, как. В этом и фишка воплощенного — он может манипулировать грубой маэной, в процессе не опаляя всех вокруг своей высшей сущностью, как бы высоко он не вознесся, есть способы. В этом и слабость — и венец обретает материальное воплощение, становясь атрибутом — щитом, мечом, тиарой, кольцом и так далее, реже живыми сущностями или совокупностью атрибутов. Развоплощение и вознесение — разные вещи. Убили, развоплотили — что ж, будь добр, воплотись, обрети память, верни атрибуты. Выбрал фазу кристаллизации — воля твоя, будь добр, жди сосуд, встречу со Спутником, благоприятных обстоятельств или вознесись выше. Правящий пьедестал так и поступил, видимо, сделав большой подарок своим: закрыв лист от внешних мародеров, жаждущих власти изгоев и прочей требухи. Бодо потому и оставлен, что через этот лепесток без второго яруса на правящий пьедестал не взобраться — тяжести не выдержит, и на другие не перебраться. Гостевой предбанник, короче, буферная зона, вылезшая задним боком. Муэр тут особенный.
С моим уровнем допуска избавиться от ловушки труда не составит — информация найдена, а вот над своим положением следовало задуматься. Шаткое оно, карточный домик. Стоит хотя бы одну часть поймать и убить, забрав Венец, подонок проберется на Престол Силы и скинет остальных как кутят в унитаз. Мне-то не страшно — научился познавать боль, после первого раза следующие не больнее подстригания ногтей. А вот Глорас проиграет — Пантеон считает меня воплощенным, потому узурпатор с чужим атрибутом теоретически сможет взойти на Престол, а после и дружков позвать. Хм. Кажись, надо возвращаться — мерцающие проявляют все более активный интерес, пусть Паст ими занимается. Видеть верхний этаж не видят, а нагадить могут. Хех, они и так перекрыли все вентили с холодной и горячей водой, опустили рубильник электричества и, как могли, задраили канализацию с вентиляцией.
Дискоид Лейо завис над запорошенной площадкой.
— Эурт, ты обещал завершить переоборудование катера.
— Прости, державный...
— Ты понял урок?
— Да, — пауза. — Надо учитывать советы старших.
— Хех, учитывать. Сегодня вы все познаете причиняемую светом Боль.
Рассевшиеся по беседке феи подавленно замерли, пригорюнившись — они все не оправдали надежд. Лишь супруги встревожились.
— Не вини себя, Эурт. Это не наказание, — обращаясь ко всем. — У меня когда-то был любимый, один на всем белом свете. И я всячески оберегал его от внешних бед. Однажды меня ранили, и я не смог уберечь любимого от себя самого, — выдержал паузу. — Во время акта творения вы были замкнуты в отдельный круг, поэтому каждый получил лишь одну двадцать третью долю от трети. Мои Спутники еще и Стражи, у них особенный иммунитет в силу статуса. А у вас нет. Вы должны познать отрицательный аспект сейчас, приготовившись терпеть, в одиночку окунуться в ад. Никто не умрет и безвозвратно не сгорит в Обители, но всю гамму вы испытаете сполна. Предупреждаю, наша с вами связь порвется, это спровоцирует новый круг — ваше самостоятельное принятие меня. Вы пришли как целое за королевской четой, настало время разделиться для постфактумного объединения.
— Мы понимаем, — ответила Аэнли под моим взглядом. — Пора отпустить повзрослевших детей, — добавил Иэру.
Победят понявшие, что это не наказание.
Ни Мелодии, ни Песни, только два плеча — и я на Пантеоне. Зажмурившись, вытерпел потерю и корчи. Ну хоть во благо терпел — копоти на Троне стало меньше, а раскуроченный Престол вобрал песчинки, самую малость стянувшись — рано или поздно рана на листе затянется, будет возможна установка нового постамента. Хм, а это идея. Сам-то я не извращенец, а подгадить возможным агрессорам — святое, и глазом не моргну.
Двенадцать пар рук, совершенно не мешая друг другу, подняли режущий до крови обод, соблюдая чуткую равномерность приложения силы — не дай Арас перекосит! Аккуратно поднесли к большему по размеру центру, лишенному площадки, и точно выверенным движением уронили в самую середину, задав переворачивающий импульс. Обреченные на победу расчеты — дополинтельный сюрприз, на всякий случай.
Двенадцать пар рук, совершенно не мешая друг другу, гладили нити, каналы, канаты и прочие проводящие элементы, заботливо возвращая здоровый размер и цвет — климат на побережьях станет однозначно менее суров на бури и грозы. А высыхание болот — что ж, это исправляется так, и вот здесь, а еще тут и там — муссонные дожди. Йейль, тогда и здесь еще. К ялу, наложу кальку существующей розы ветров поверх, а свободную энергию на... на... на чистку Трона! Не постоянно же мне на нем в головешку превращаться — неприятно, однако, и неэстетично. Все равно это не повлияет на перекрытую связь с веткой.
Скрывать факт бессмысленно — Престол Воздуха воссиял, замкнулся луч от звезды во лбу, образуя обруч полновесного Венца.
— Во, даешь!
— С ловушкой совладал!
— Теперь все о вас знают, повелитель.
— Теперь вы владыка.
— За отсутствием других старших.
— Берегитесь!
— Волк. Ворон. Даю вам свое покровительство!
Две незаметные линии между мой и их платформами прокатились белыми дорожками. Две полупрозрачные фигуры обрели плотность, а их обручи засветились ровно.
— Да будет так, Сиятельный... — оба отдали почести.
— Блюдите мои интересы.
— А какие они?
— Эгхм. Хе-хе, а фиг его знает. Хотя... не пускайте никого к правящему пьедесталу, хотя на нем и будет местоблюститель.
Я сошел с платформы, на ней тут же появился Паст в образе крылатого хиеракосфинкса, плотном и непрозрачном. Другие я занимать не спешил — баг системы пойман, но не факт, что он обернется против меня. В прошлое посещение на миг мне присвоили отметку развоплощенный из-за уничтоженного ядра. Сейчас же я разделюсь и создам одновременность событий, заставлю Пантеон установить статус "неопределен", мною только что введенный. Смогу пользоваться всеми бонусами положения. Да, сейчас я не могу шагнуть ни на одни Престол, только одной двенадцатой. Бедную опять выбрали голосованием Лямбду. Безбожно жульническим! Каппа выдвинулась чуть вперед на платформе, остальные сместились назад. Главное чтобы одновременно: десять скакнули в состояние турийя, один рассеялся, один расщепился. Тогда и задумка удастся, и боль срикошетит по феям в полном объеме. Она по всем пройдется, лишний раз напоминая, что и божества испытывают страдания, что нелегок выбранный путь, что мы вместе и в горе, и радости.
Испытывал фантастическую благодарность Лейо и Зефиру, дарящими свой взгляд на мучения и корчи прелестных созданий. Я должен это видеть, познать и эту боль — боль потерь. Обязан перейти черту. Тогда драма была прервана.
Для меня преодоление испытания Хранителями выглядело как поочередное мигание. Они блестяще справились, сохранив в целости доверенное. За ними прошли через боль Иэру и Аэнли. Их огоньки погасли, они принялись встречать перепуганных детей, гаснущих один за другим. Старшие не хотели расставаться с жизнью, но свет был неумолим. Эурт первым ко мне потянулся, превозмогая себя, опережая подающих пример родителей.
— Плачьте, друзья мои. Все уже позади. Возвращайте мне мою боль, милые...
Каждого из фей утешил, каждому прошедшему обряд посвящения досталось по мне, и родителям тоже. Каждого полу вровень.
— А вам предлагаю стать хранителями Оак-Дюдьярда, новообразованные престолы сил вам по плечу.
Пять бывших мальчишек и девочка откололись, не сдюжили, прогнулись, ломаясь. Они держались вместе, угрюмые. Они сошли с дистанции.
— ...любите друг друга!
Проводив шестерку до символического портала, тут же сыграли шесть свадеб. Каждый союз был мною скреплен и осинен. Кому как не мне было знать, кого и с кем венчать?
— Бесподобно! Они идеальны...
— И я горжусь нашими чадами! Всеми...
— Великолепный танец супругов. Не грусти по ним, Аэнли, я же не запрещаю встречи.
— Ну что ты, любимая... Откуда опять слезки?..
— Я организую здесь парк новобрачных.
— Давай-давай, Обитель, старайся.
— И буду. Ты, кстати, тоже.
— Уж не на друг ли друге вы собрались сочетаться?
— Хи-хи!
— Хы.
— Пфф!
— Пфе!
— Настала интимная пора уединения. Пусть видят только друг друга.
Манипулировать временем хотелось, соблазн маячил по краю восприятия. Поостерегся. Оставшиеся часы продумывал план. Вопреки своему прошлому твердому мнению, на орбите находилась Каппа, одна, демонстрируя идиллию облико-морале пай-мальчика, пока без Венца — плевал на мерцающих, не сходящих со своих платформ, Альфой измысливал коварство. Я не устраивал дикую дискотеку, но шорохи однозначно производил. Какие бы там кустиками с лужицами у других Пантеон не представал, принцип его организации предельно прост, ну, относительно, конечно. Подстраховка заключалась, образно, в выбрасывании из окна старого телевизора — шуму наделает, отвлечет от хлопка входной двери и щелчка ее замка.
— Какой лапусик! — умилилась женщина. Дородная такая. От ее носков расходились круги, когда она ступала балериной. Воздушные одеяния — прозрачная драпировка в три слоя — ничего не скрывала. На голове маленькие рожки короной, скрываемые пышной прической с многочисленными локонами, нарочито выбивающимися, вместо ногтей коготки. При этих словах ее грудь заманчиво колыхнулась в такт бедрам. Никакой дряблости.
