Возникло впечатление что время здесь просто остановилось, замерло на месте приходя в движение лишь с моим приходом.
Единственным отличием был гигантский клубок теней, вяло шевелившийся в центре зала. Уронив в него несколько ослепительных искорок душевного Огня, я отступил назад с интересом наблюдая как вобравший в себя ослепительное пламя клубок сгустился и растекся по доскам чернильной лужей, начиная формировать тело слуги. Поправив несколько прорех в ментальной оболочке воскрешаемого, и направился к углу привлеченный шелестом бумаги. Поднял со стола один из свитков, вчитываясь в каллиграфические колонки иероглифов. Стихи?! Ну надо же! Вот уж не ожидал, что Цицерон будет увлекаться подобным. Зацепившись краем взгляда за выглядывающий из-под другого свитка корешок книги я потянулся ее поднять и замер когда книга оказалась прямо перед глазами, удерживаемая выскользнувшим из тени прислужником. Я поблагодарил его капелькой силы и осчастливленный дух-теневик, сияя огоньками глаз в прорезях безликой маски, ускакал под стол, смешно развевая полы своего текучего одеяния. Оттуда сразу раздались звуки борьбы, а я, раскрыв книгу на закладке, начал внимательно знакомится с содержимым книги, оказавшейся кратким справочником высших духов стихий. Я успел дойти лишь до главы объясняющей как отличить высшего духа от старшего и среднего, как за спиной раздался тихий стук, легкий звон колокольчиков и глухой голос:
— Простите, господин. Я подвел вас!
Не отрываясь от книги я едва заметно кивнул показывая, что услышал и принял к сведению, и одновременно поощряя на продолжение.
— Теневой господин нарушил перемирие, его слуги выследили меня в тенях. Я бы отбился, они были слабы и ничтожны, но против Второго я выстоять не смог...
Кабал был собранием уникальных аякаси. Шестой номер был погонщиком и повелевал темными духами, пятая была воплощением Смерти, четвертый — превращал людей в марионеток и управлял ими, Первый — был древним аякаси, уступающим в силе и умениях лишь трем Древнейшим, а Второй — управлял светом, был воплощением света и мог управлять им словно какой-нибудь солар. Самый опасный и неудобный для моих теневых слуг противник, способный с легкостью уничтожить почти любого обитателя местного плана Тени.
— Только прикажите, и я искуплю свою вину любой ценой!
— Цицерон...
Вздрогнув от резкого хлопка книги дух устремил на меня свой взор. Бросив фолиант обратно я под пристальным взглядом слуги сел в услужливо поданное кресло. Склонил голову задумчиво разглядывая подобравшегося духа. Цицерон — жестокое, кровожадное и безжалостное существо. Монстр Франкенштейна, обожествивший своего создателя и положивший саму суть свою на благо служения. Мое первое творение... моя первая ошибка.
— ...Создавая тебя, я не задумывался о том какие функции ты будешь выполнять, что ты будешь делать, чем заниматься — я создал тебя лишь потому что хотел опробовать свои силы, узнать, могу ли я превратить безликую тень в кого-то, наполнить ее пустой сосуд смыслом, дать суть... Да, ты был моим первым помощником, первым творением: пусть не самым удачным, пусть откровенно безумным — но первым! Не Мирин, — мой брат. Не Хашан — моя Эмблема, Не Химари заменившая мне сестру или Тамамо, — а ты. Именно ты мой первый слуга, самый надежный и преданный из всех. И чего я не желаю видеть, так это подобного выражения бессилия на твоем лице. Ты допустил ошибку, решил что умнее всех за счет своих способностей, возгордился — и пал.
— Господин, я не...
— Я не закончил, — резко оборвал я его. — Ты допустил ошибку и тебе ее исправлять. Как только мы закончим, ты отправишься в библиотеку, изучишь углубленно работу с пространством, и методы противостояния Свету. У тебя времени до излома зимы. К этому моменту, Второй должен умереть. Это приказ!
— Да, господин! — склонил голову Шут. Выражение тоски и бессилия пропало словно его и не было. Он получил приказ, и не успокоится, пока не выполнит его.
И можно не сомневаться, — голова Второго покинет тело гораздо раньше намеченного срока.
— Хорошо, — я тепло улыбнулся. — А теперь встань, подумаем как расставить сеть на одну трусливую вероломную рыбешку, что прячется в тени...
Обсудив план поимки и несколько иных, менее важных, но куда более долгосрочных проектов я приказал Цицерону отвести меня в архив, и прошел следом за ним, по выложенной льдисто блестящей мраморным инеем под лучами луны тропе за храм, погружаясь в пределы еще одной пространственной складки. И открывшееся зрелище вызвало двоякие чувства контрастом прекрасного и ужасного. Под ветвями старой узловатой сакурой, усыпанной нежно-розовыми вечными цветами, укрывалось выложенное из костей здание, — сочетание плавных линий и резких, словно обрубленных углов, созданное из останков убитых тенями. Каждый череп в его стенах служил держателем свитка описывающего биографию одного вассала клана, и одновременно — стражем разжимающим челюсти лишь по приказу одного существа — Цицерона.
В здании, несмотря на всю его мрачность, была некоторая эстетика, но посещение его от того не стало более приятным, и поспешив завершить все свои дела, я покинул его, а затем и Мир в Тени, напоследок прихватив с собою фолиант вместивший в себя краткие биографии всех аякаси клана.
Покинув теневые тропы в том самом месте где и вошел, я не стал уходить далеко и устроившись в одном из укромных местечек некоторое время просто сидел без движения, наслаждаясь столь привычными и любимыми тишиной и покоем, столь характерными для моих владений. Красиво здесь. Красиво и уютно.
Как же тяжело жить среди скоплений людей. Постоянно ощущать вспышки эмоций, чувствовать рядом сотни аур и душ, вихрящиеся туманом мысли...
Из состояния созерцательной неги меня вывело ощущение быстро приближающейся родной души. Улыбнувшись, я быстро пролистал книгу до нужных страниц и делал вид что увлечен чтением.
— Нашла! Ты знаешь чем твои вассалы заняты пока ты тут сидишь? — нэко ворвалась в беседку вихрем жизнерадостности и притаенного веселья. Скользнула ко мне, одним неуловимым плавным движением и любопытно заглянула под руку. — Что читаешь?
С незаметной ехидной усмешкой повернув книгу к ней, придерживая на плече залетевшую следом за хозяйкой фею, я сменил облик и протянул недовольно затрепетавшей крылышками малышке конфету. Чем занимаются вассалы я знаю и так, но сейчас мне куда интересней наблюдать за читающей собственную биографию краснеющей нэко. Цицерон не сдерживался на эпитеты и нелицеприятные характеристики когда писал, и страницы буквально кричали об одной из причин такой ненависти к нему остальных.
— Я убью его!!!
Мне стоило немалого труда удержать от смертоубийства нэко, — порывавшуюся немедленно найти и красиво покромсать на куски Цицерона. И пришедший с сообщением, что вассалы готовы к бою и просят указать цель, Рисей, оказался как нельзя кстати. Объяснив что битвы не будет, я отправил его обратно с приказом разогнать всех по домам, и отдал распоряжения вынырнувшему из земли железняку.
Груз прибыл за несколько секунд до возвращения "они".
— Бери этот груз, — я кивнул в сторону тяжелого даже на вид тюка, — и пошли.
— Господин? — "они" выглядел ошарашенным, и я его отчасти понимал. Тюк выглядел очень тяжелым и массивным.
— Давай-давай, тут немногим больше тонны. Арго такой одной левой поднимает, — подбодрил я его. — Или ты разучился усилять тело?
Рисею хватило ума не задавать вопросов. А Химари, наблюдая с каким трудом несет за нами тюк "они", шепотом спросила:
— Немногим больше — это насколько?
— Килограмм на шестьсот-семьсот, — вес для обычного "они" пятого круга внушительный, но подъемный. Вот только Рисей был магом, а эта ветвь развития "они" всегда отличалась меньшей физической силой.
Сочувственно посмотрев на демона, кошка отстала.
Миновав уже почти опустевшую площадь и словив несколько заинтересованных взглядов, мы прошли сквозь арку портала и очутились в горах. Отпустив уже совсем выдохшегося демона, я призвал каменного элементаля и далее мы шли уже в компании молчаливого, и неразговорчивого, но очень сильного порождения стихии Земли. От самой портальной площадки разместившейся у подножия горы, до цитадели на ее вершине, по широкой мощенной дороге, созданной столетия назад руками отнюдь не людей, под тихий шепот седых гор, мирно спящих под белоснежным одеялом снегов.
Единственными яркими пятнами в них были алолистые деревья, чьи рощи были высажены теми же руками что и мостили дорогу, строили цитадель и ныне заброшенную деревню у ее стен.
Вернее, не совсем заброшенную.
Тени погибших в давней, очень давней войне людей, до сих пор жили в ней, затерянные во времени, не осознающие что они давно мертвы, имитирующие жизнь; стража у врат и часовые на стенах, торговцы за полусгнившими прилавками на площади, жители идущие по своим делам или находящиеся в домах; животные...
Господин цитадели встретил нас у сухого колодца, где тщетно пытались набрать воды две женщины. Они набирали воду, выливали в ведра и вновь повторяли свой бесконечный цикл, стремясь наполнить давно несуществующие ведра, из давно несуществующего родника.
— Жуткое зрелище, — тихо сказала Химари наблюдая за их потугами.
— Такова жизнь, — заметив как поежилась нэко я решил приободрить ее: — Не беспокойся, на самом деле это лишь последние воспоминания запечатленные в остатках духовных сил. Жизни как и осознания в них ни капли. Лишь чистая память.
— Все равно, как-то это... неправильно.
— Смерть вообще неправильна, — сухо сказал Нагоми подходя к нам в сопровождении трех подчиненных. — Но она естественное продолжение жизни и отвергать ее глупо. Мой господин, — самурай глубоко склонился демонстрируя не наигранное почтение, и скупой луч солнца скользнув на непокрытую голову, осветил призрачную плоть на мгновение придав скелету вид усталого мужчины средних лет. Миг и солнце вновь скрылось в тени облаков, Нагоми поднялся и вновь надел шлем.
— И потому ты не стал рушить это место? В память о прошлом?
— И потому тоже, — тон скелета выражал его нежелание говорить на эту тему и Химари, поняв это, умолкла.
Спроси она меня, я бы сказал ей что давно погибший, но восставший в виде скелета самурай, не сумевший защитить свой дом и господина, утративший все, включая честь и семью, сохранил останки давно уничтоженного в междоусобной войне поселения в наказание. Наказание назначенное им самим, за то что не смог упокоиться рядом с теми, кто ныне в облике тени ходит здесь. Но она не спросила, а я не стал рассказывать.
— Нагоми, я привел к тебе пополнение.
С этими словами я рассек стенки тюка и сквозь отверстие в плотной ткани показалось ржавое железо клинка. Один из многих цукимогами, собранный Арго в долине, после битвы с Кукловодом.
* * *
— Куда теперь, — спросила Химари после того как сотни заготовок были размещены у источника цитадели, напитываться магией, восстанавливая полу развеявшихся духов.
— Домой, — подумав решил я. — Или у тебя есть предложения?
— Горо обещал что его внуки покажут масштабную иллюзию битвы при Окэхадзаме*
— Это та где прославился Нобунага? — припомнил я. — Таму позовем?
— Ну, если ты хочешь чтобы она вновь гонялась за тобой с угрозами выпороть...
— Конечно хочу! — искренне подтвердил я. — Ее так весело дразнить!
— А тебе это нравится, — насмешливо фыркнула нэко, восседая у меня на плече.
— Подергать кицунэ за усы очень весело!
Мы обменялись понимающими взглядами и пространство податливо прогнулось, создавая проход к поместью.
* — достаточно загуглить. Это первая битва Нобунаги после которой он собственно и стал знаменит.
Глава 47. Костяные марионетки в лесу
— В Ноихаре люди рассказывают что в лесу на них нападают мертвые... — словно невзначай заметил дед одним ранним утром.
Я задумчиво вскинул брови на это заявление. В окрестностях наших земель, еще в первые годы был установлен заградительный заслон закрывающий собою и поместье, и Ноихару и, впоследствии, поселения аякаси, (включая одно неучтенное, совсем маленькое и состоящее из пяти домишек, — скорее даже хутор чем поселение, — где жили старые вассалы клана, включая и моего личного целителя — Харуку.). Помимо сложнейшей вязи сигнальных, преграждающих и атакующих плетений, укрывающих все планы реальности, этот заслон включал в себя мириады патрулирующих духов, кристаллы заключенных элементалей, духов, и големов всех стихий, стражей-теней и теневых гончих. И ничто из перечисленного не говорило, что нерушимую границу что-то или кто-то пересекал. В своем мастерстве я был абсолютно уверен, но у меня были догадки кто или что могло произвести подобное.
Быстрый взгляд на отчаянно зевавшую напротив Куэс, лишь укрепил догадки.
Мертвые, да?..
Пообещав что разберусь я, покинув дом, подманил ближайшего посыльного светлячка, и продиктовал ему сообщение, отпуская духа на волю. Дождался ответа и направился к ощущавшемуся неподалеку огоньку души.
Куэс я нашел возле своей комнаты: пригревшись на солнышке, ведьмочка дремала на краю террасы, прислонившись к опорному столбу здания, и ее не тревожили ни журчание родника, ни возня у ног водяных духов-змей, так пугавших ее в самом начале. Сев рядом и секунду подумав, я взлохматил золотившиеся на солнце белоснежные волосы и слегка улыбнулся: одуванчик. Большой и пушистый, — чуть дунь и кажется что улетит. Залетная перламутровка была со мной согласна, спутав встопорщившуюся прядь с цветком и попытавшись на нее сесть но, на полпути словно наткнувшись на невидимую стену, отдернулась в воздухе и села на подставленный палец, где и застыла, чуть шевеля крылышками. Аккуратно ее согнав, я мягко улыбнулся в ответ на недоумевающий взгляд заспанных фиалковых глаз:
— Похвастаешься успехами?
Несколько секунд посидев, Куэс наконец сообразила о чем я говорю, и молча кивнула, поднимаясь.
Углубившись в лес, мы миновали небольшое, но очень глубокое лесное озерцо, свернули у сожженного молнией дуба налево, по камням пересекли шустрый ручей и держась его берегов, поднялись к его истоку — небольшому водопаду в теле отвесной скальной стены. Обрушиваясь вниз, он растекался руслом широкой, но мелкой реки, огибал высившийся из воды высокий камень которому когда-то придали форму вставшего на задние лапы медведя с форелью в зубах, и, проходя сквозь всю поляну, под кронами леса вновь сжимался до узкой и шустрой речушки. Чуть в стороне от водопада виднелся темный зев пещеры, — куда и направилась окончательно проснувшаяся за время пути ведьмочка.
Пройдя следом, я мельком взглянул на застывшего у стены истуканом скелета, оценивая работу.
— Для первого раза неплохо, очень даже неплохо! — похвалил я, осматривая пещеру. Найдя у стены принесенный паводком прутик, опустился на песок, взмахом руки расчистил место и принялся рисовать. — Только в следующий раз постарайся не допускать подобных промахов. Нападающая нежить это не весело и небезопасно, а страдает в основном сам некромант, а только затем уже окружающие... — Вскинув глаза на Куэс насмешливо хмыкнул заметив покрасневшие кончики ушей, и указал прутиком напротив себя, предлагая сесть, вновь возвращаясь к черчению.
