-Сейчас, — хрипло произнесла я. — С мыслями соберусь.
-Том, что случилось? — попытался заглянуть он мне в лицо. — Ты побледнела. У тебя снова жар?
Он прикоснулся своей теплой рукой к моему лбу, а после, склонившись, прижался к нему губами. И я снова расслабилась.
"Как домой вернуться...", — промелькнула мысль, прежде чем я успела ее остановить.
-Температуры нет, — задумчиво протянул он. — Может у тебя что-то болит? Может бабушке твоей позвонить. Ты уверена, что тебе можно выходить на столь продолжительное время на улицу?
-Гош, — решилась я, видя, что он начал нервничать, — со мной все в порядке. Правда. Я просто хотела...
"Черт, с чего бы начать?! Как все сложно..."
-Начни с начала, — слегка нахмурился он.
— С начала?! Ладно, хорошо, — потирая руки от мороза, я забегала по крыше, стараясь не глядеть ему в лицо. — Я вчера говорила с бабкой и папой. Они мне кое-что рассказали и я хотела... нет, это не то. Ну, ты знаешь, что у меня произошло, и я бы хотела изменить кое-что в своей жизни, но для этого... Чееееерт..., — и внезапно замерев напротив него, я, глядя ему в глаза, выпалила, — Гош, а за что ты меня любишь?
Он коротко вздохнул и отвел взгляд.
-Любят не за что-то, а просто потому что... любят, — глухо закончил он.
-А как ты это... понял? — медленно произнесла я. — Когда?
-В школе, в выпускном классе, на новый год, — слова давались ему с явным трудом. Я же нахмурила лоб, пытаясь припомнить период времени о котором он говорил. — Мы тогда его справляли у Кольки Проскурина.
Он отвернулся, подошел к парапету и, опершись на него боком, скрестил руки на груди и стал смотреть на улицу. Подойдя к нему, я встала рядом, но спиной к ограждению крыши и , заложив руки за спину.
-Я помню, но не все, — нахмурившись, произнесла я.
-Не удивительно, — слегка улыбнувшись, произнес он. — Я же тебя потом домой и принес.
-Зато я узнала, что пить я совершенно не умею, — попыталась отшутиться я.
-А я понял, что пьяная ты совершенно не управляема.
-Я буянила? — уже шире улыбнулась я. Гошка вернул мне улыбку.
-Не то слово! Под утро хорошо затихла, а то я уж начал опасаться, что придется идти на крайние меры и протрезвлять тебя драконовскими методами.
-Это как? — заинтересовалась я.
-Надеюсь, что ты все же никогда не узнаешь это "как", — сделал он страшные глаза.
-И что я делала? — развернулась я к нему лицом, Гошка закатил глаза.
-Много чего, — ушел он от ответа.
-Ну, Гош, — заныла я и сделала шаг по направлению к нему. — Я, правда, ничегошеньки не помню, — подойдя к нему вплотную, я положила руки ему на грудь, и заглянув в глаза, добавила, — расскажи тогда только то, что запомнилось именно тебе.
Тяжкий вздох и его взгляд скользнул куда-то поверх моего плеча. Я молчала, ожидая продолжения, боясь даже пошевелиться.
-В общем, мы тогда если помнишь хоть что-то, встречали новый год на квартире у Кольки. Его родителей не было в городе, потому у него собралась едва ли большая половина класса. Я всех и не упомню уже, — медленно начал говорить он. — Сначала все было чинно и спокойно, по сем законам праздника. Куранты, салют, снеговики, снежки и шампанское. Потом все замерзли и пошли греться, большей частью изнутри.
-Это я смутно, но еще помню, — нахмурилась я.
Гошка, коротко глянул мне в глаза, и мгновение спустя вновь отведя их, продолжил.
-Я, честно говоря, упустил тот момент, когда ты из легкого "навеселе" дошла до кондиции "выносливая".
-О, помню эту шутку. Застенчивые, выносливые и малопьющие, — улыбнулась я.
-В общем, была уже середина ночи и часть просто ушла спать, в том плане, что упала там, где стояла. Самые стойкие, по чьему-то предложению, уселись играть в карты, — он остановился и я отчетливо увидела не смотря на мороз на его лице румянец смущения.
-Ну и что? — не выдержала я его молчания и добавила. — Этого я уже не помню.
-Еще бы, — тяжко выдохнул он. — Идея "повысить ставки" была твоей. Не думаю, что в нормальном состоянии ты бы согласилась на такое.
-И..., — протянула я.
-Игра была на раздевание и тебе, скажем так, в карты в тот вечер не очень то везло, — глядя мне прямо глаза, закончил он.
-О..., — только и смогла протянуть я, но все же уточнила. — Насколько сильно не везло?
-Я, как проигравший рубашку, чувствовал себя одетым, как на северный полюс, в сравнении с тобой, — слабо улыбнулся он.
-Ужасно, что я этого всего не помню, — нахмурилась я.
-Наверное, это все же благо, — произнес он.
-И... что? — все же спросила я.
-Что "что"? — уточнил он.
-Почему тебе запомнился именно этот... момент? — я не сводила взгляда с его лица.
-Потому что, чтобы спасти себя от полного... банкротства, ты же сама предложила последнюю ставку, — он снова замолчал.
-Гоооош, — заныла я, — договаривай. Ну, пожалуйста. Что хуже того, что было, я могла еще предложить?
-Хуже?! — как эхо повторил он. — Да, пожалуй, хуже.
Я в бессилии уткнулась лбом ему в куртку. По установившемуся молчанию, я поняла, что он опять ушел в свои воспоминания. Наконец, он снова заговорил:
-По чести, это было не совсем твое предложение. Вовка Панамарев предложил тебе отыграться, я же настоял, на том, чтобы остановиться на достигнутом. Тогда ты предложила в случае проигрыша поцеловать, по-настоящему и не одеваясь, любого из игроков на которого он укажет. И он выбрал меня.
Я шокировано уставилась в черные глаза лучшего друга.
-А на утро ты ничего из этого не помнила, — закончил он. — И, как и прежде, видела во мне только друга.
Он мягко высвободился из моего захвата и отошел к противоположному краю крыши, встав спиной ко мне.
"Ух ты! И почему у меня на все самые веселые моменты моей жизни отшибает память?! Пить надо меньше..."
-Гош, — подошла я вплотную к нему, — посмотри на меня, пожалуйста.
Он в ответ медленно повернулся и произнес:
-Прости, это была минутная слабость. Я впредь постараюсь держать себя в руках. Это только мои воспоминания и моя вина, что я придал им слишком большое значение. Все наладится и я, как и прежде буду тебе другом. Хорошо?
Я нахмурилась, потому как слов для того, чтобы выразить все, что я сейчас чувствовала, у меня не было. И я просто поднялась на цыпочки и поцеловала его.
На обволакивающем мое тело холоде, тепло его губ стало для меня обжигающим прикосновением огня родного очага. Как и в прошлый раз в первое мгновение он замер, не отвечая мне, но видя мою решимость, подчинился и, притянув меня к себе поближе одной рукой, другой же прикоснулся к моему лицу и углубил поцелуй. Вкус его губ был сладким, как мой любимый белый шоколад, в то время как Влад ассоциировался у меня всегда с его горьким, темным аналогом. Даже сейчас, утопая в нежности гошиных губ, я продолжала их сравнивать. И мне вновь, как и ранее в этом водовороте чувств и ощущений отчаянно не хватало горечи. Сладковатой горечи вкуса губ моего демона. Не хватало его руки на моем лице, жара его тела против моего собственного. Отчаянно не хватало его самого. В груди снова заболело и стало трудно дышать. И тут же я ощутила, как тепло губ Гоши заменило обжигающее прикосновение морозного воздуха. Я тут же судорожно вдохнула и задержала дыхание.
Открыв глаза, я виновато взглянула в темные глаза лучшего друга и увидела печальную улыбку на его лице.
-Ты хотя бы понимаешь, что занимаешься самообманом?
В ответ я лишь еще раз коротко и глубоко вздохнула.
-Том, я знаю, что ты чувствуешь и еще то, что сейчас думаешь ты совсем не обо мне.
-Гош, прости меня, я такая слабая, — уткнулась я лбом ему в плечо. — Мне нужно победить это чувство иначе я сойду с ума. Это так больно.
-Зачем?
-Что зачем? — подняла я взгляд.
-Зачем ты делаешь это? — в его голосе прозвучала боль и мне стало не по себе.
-Я..., — запинаясь начала я, — хочу начать все с начала... с тобой.
-Зачем? — тот же требовательный тон.
-Потому что одной мне с этим не справиться.
-Тебе и со мной с этим не справиться. Я знаю о чем говорю, потому как, не смотря ни на что, я сейчас как никто в этом мире способен понять ... его. Он может закрываться сколько угодно, но зов его крови к твоей, все равно все скажет без слов. Мало мне было моих собственных желаний, так теперь приходится еще и сдерживать ту часть его, что сейчас живет во мне. И поверь мне, большим благоразумием она тоже не отличается. В противном случае, я не допустил бы этой глупости. Надеждой тоже можно убивать.
-Гош, прости меня, — выдавила я. — Но я сейчас и правда верю, что это можно изменить, все зависит только от тебя.
Он нахмурился.
-Рассказывай.
-Думаю, про связь ты уже кое-что слышал, — он медленно кивнул, я же отвела взгляд и продолжила. — Есть способ ее... разорвать. Самостоятельно мне этого не сделать, но если ты согласишься выступить в качестве... донора, забрав ту часть моей крови, что связывает меня с ним и, заместив ее отчасти своей, то я стану свободна от него и ... зависима от тебя.
Вскинув голову, я вновь посмотрела ему в глаза, и сумела уловить в их глубине, как мне показалось, искру надежды.
-Это единственный способ разрыва?
-В общем да, если не брать в расчет смерть партнера, — глухо произнесла я.
-Звучит как что-то очень опасное, — наконец произнес он.
-Определенный риск, конечно, есть, — решила я не пугать его с ходу, — но, я думаю, с тобой может получиться.
-Я так понимаю, твои родные тебя не одобряют, — заключил он.
Я смутилась.
-Я хочу самостоятельно решать свою собственную судьбу, — прикусила я губу.
-И зачем тебе это надо? — спросил он.
-Что надо? — переспросила я.
-Твоя истинная цель не в том, чтобы разорвав связь вновь быть свободной, сам способ ее достижения, судя по всему, исключает эту вероятность и хотя ты опять не договариваешь, но моя роль видимо должна быть несколько большей, чем ты пытаешься мне внушить.
-Гош, — начала я.
-Подожди, позволь я договорю. Не скрою, я наблюдал за тобой последние пару месяцев, и видел, пусть со стороны, как ты менялась. Как ты была поглощена происходящими с тобой изменениями. А твое лицо, когда ты думала, что потеряла его, мне не забыть кажется до конца жизни. И это все еще тогда, когда связи не было. Я помню как ты буквально светилась изнутри в новый год и как решительно была настроена на совете, хотя и растеряла часть того праздничного сияния. Я не знаю, что именно произошло между вами, — я вновь открыла рот, но он продолжил, — и знать не хочу. Я достаточно давно и как мне кажется, хорошо тебя знаю, чтобы утверждать, что именно сейчас в тебе говорит боль и жажда мести, а не благоразумие.
-Неправда, — обиженно воскликнула.
-Но, — вновь прервал он меня, — если уж я чему и научился за последнее время, так это тому, что судьба, обрушивая на твою голову очередное испытание, вместе с ним зачастую заворачивает и шанс в нагрузку, чтоб было не так противно следовать ее прихотям. И возможно я идиот, но я склоняюсь к тому, чтобы, — он замолчал на мгновение, для того чтобы легко провести кончиками пальцев у меня по лицу и прижавшись щекой к моему лбу, обнять еще сильнее, — воспользоваться ситуацией и сделать то о чем ты просишь.
-Правда? — смаргивая слезы, посмотрела я на него.
-Правда! — улыбнулся он. — Но...
-Так и знала, — улыбнувшись сквозь слезы и легонько ударив его в плечо, воскликнула я.
-Но лишь после того, как ты сама будешь уверена в том, что хочешь этого на все сто процентов, — закончил он.
-Я уверена, — возмутилась я.
-Том, — снисходительная улыбка.
-Ну, почти уверена, — смутилась я под его взглядом.
-Итак, договорились? — улыбался он.
-Черт, все знают меня лучше меня самой, — я театрально вздохнула и уткнулась лбом ему в плечо. — Хорошо, убедил!
-Вот и славно...
-Трам-пам-пам, — закончила я за него нашу любимую с ним присказку. — Но теперь у меня есть твое слово, учти.
-Учту, — еще шире улыбнулся он. — Ты не замерзла? Может, пойдем, погреемся?
-Можно, — легко согласилась я.
Отчего-то осознание того, что Гоша встал на мою сторону, уменьшило мою душевную боль и впустило немного света в мое сердце. Он, возможно сам того не ведая, подарил мне надежду и веру в будущее без страха и боли. И ведь я и вправду верила в это тогда.
-Чаю? — спросил он.
-Кофе и плюшку, — отозвалась я, на что он на мгновение нахмурился и тут же улыбнулся. — До ста процентов тебе еще далековато. Пойдем, сластена.
-Гош, — замялась я, — пока мы еще здесь, ты не хочешь поцеловать меня... сам.
Он нахмурился и вновь пробежался кончиками пальцев по моему лицу. Я блаженно закрыла глаза, прижимаясь щекой к его ладони. Но мгновение спустя я ощутила лишь прикосновение его губ к моему лбу, а мне на губы легла его ладонь. Я обиженно глянула на него.
-И не искушай меня, пожалуйста, мне и без этого тяжело сказать себе "нет", — в его взгляде не было даже намека на иронию, и, видя мою нахмуренную физиономию, добавил, — друзья?
-Друзья, — театрально вздохнув, согласилась я и приняла его, предложенную мне для поддержки, руку.
Сон все не шел и не шел. Я лежала и слушала сонное сопение своего деда за стенкой, то как шумит за окном ветер и тихонько постукивает в окно ветка дерева, как бы просящего о ночлеге в эту неспокойную ночь. Не хватало только шуршания мышки за печкой, и я бы окончательно уверилась, что нахожусь где-нибудь в лесной глуши, в избушке укрытой ото всего огромного мира толстым слоем снега.
Закрыв глаза, я начала пересчитывать слонов, потом баранов и зачем-то кроликов. Когда количество животных превысило все допустимые размеры обычного зоопарка, я встала и, закутавшись в одеяло, подошла к окну. Темнота дарила успокоение и будила фантазию. Забравшись на подоконник с ногами, я прижалась головой к оконному стеклу и стала смотреть на улицу, на желтый свет фонаря, темные силуэты припаркованных машин, качающиеся ветви деревьев. И думала о нем. Каждый раз ловя себя на мысли, что я представляю себе его лицо, я зажмуривала глаза и жестоко гнала прочь его образ из своего сознания. Но проходила минута, другая и я каким-то немыслимым образом вновь и вновь возвращалась к нему. Борьба была бессмысленной и заранее обречена на провал, но, тем не менее, я продолжала вести эту игру со своей памятью.
В какой-то момент я поняла что уснула, прямо там, на подоконнике. Забавно, но даже во сне я отдавала себе отчет в том, что сплю. Я стояла на набережной напротив его дома и пересчитывала окна. Раз, два, три... Темно. Его нет или уже спит. Впрочем, это же мой сон, видимо я хочу именно этого — мрака его окон. И почему тогда я не ухожу? В надежде на то, что окна озарятся светом, и я узнаю, что все как и прежде хорошо?! С ним хорошо, поправила я себя.
Набережная была абсолютно пустынна, но походила скорее на сонный город, чем на элемент моего кошмара. На перекрестке подмигивали желтым глазом светофоры, легко качались ветви деревьев в ближайшем сквере, мне даже показалось, что я видела тень промелькнувшего вдоль тротуара уличного кота. Все было так, как в жизни, кроме того, что на улицах не было ни единой, живой человеческой души и я отчетливо осознавала, что это сон.
