А вот Мефалу он зря упомянул. Любой данмер Морровинда знает, что владения Паучихи называются Сетью. А Лунная Тень всего одна, и это царство Азуры. Не знаю, как называются владения Меридии, но Холодная Гавань — это вотчина Молаг Бала, одного из Столпов Дома Забот...

...и "Красота Рассвета", княжество Лорхана... ошибочно именуемое Тамриэлем обманутыми смертными.

"Стоп-стоп..."

Я зажмурился и потряс головой, пытаясь освободить сознание от "лишних" мыслей. Что-то в словах Каморана было не так. Неправильно. Вот только что?

Да. Теперь ты понимаешь. Тамриэль — это всего лишь ещё одна дэйдрическая область Обливиона, давно потерянная для своего принца, преданного теми, кто служил ему.

"Дэйдра с два!"

Я облегчённо выдохнул, сообразив, что именно показалось мне неправильным в словах Манкара Каморана. Тамриэль никак не мог быть "ещё одной дэйдрической областью", поскольку был частью Нирна. Мундуса, "смертного плана" или "Плана смертных", действительно созданного Лорханом Ситиситом, который за это и был наказан аэдра, теми самыми, что потом стали Восемью. Если верить преданиям, его Сердце покоится где-то в недрах Красной Горы, а части его тела стали лунами. Учитывая странные события, происходившие несколько лет назад, когда моровые бури следовали одна за другой, а люди из-за постоянных кошмаров старались обходиться без сна, некоторая доля истины в этих легендах вполне может присутствовать. Тем более что все это прекратилось как-то внезапно. Прекратились моровые бури, пепельные твари Дагот Ура(1) погибли — все разом, словно сила, поддерживающая в них жизнь, вдруг исчезла — а заражённые мором люди и меры вскорости оказались совершенно здоровы. Остались только корпрусные монстры — те, кто не успел превратиться в тварей, но телесно и духовно оказался слишком искалечен болезнью, чтобы суметь исцелиться — однако Вечные Стражи вскоре переловили их всех. Или почти всех. И во всем этом был как-то замешан чужестранец, признанный Домами Наставником и Нереварином. Ходили слухи, что он якобы уничтожил Сердце Лорхана... но очень смутные и противоречивые. Впрочем, кто знает...

Но, как бы то ни было, Тамриэль сам по себе не может быть отдельной "дэйдрической областью". Это всего лишь огромный кусок суши и не более того. Впрочем, после "Холодной Гавани Меридии" и "Десяти Лунных Теней Мефалы" меня, пожалуй, этим не удивить. Хотя мне любопытно — сам-то Каморан верит в то, что сейчас говорит или просто старательно морочит мне голову? Подозреваю, что все-таки второе.

Владыка Дагон не может захватить Тамриэль, принадлежащий ему по праву рождения. Он идёт, чтобы освободить Захваченные Земли!

"Что?! По какому ещё "праву рождения"? Откуда оно возьмётся у Мехруна Дагона по отношению к княжеству Лорхана?"

Спроси себя, как может быть, что всемогущие боги умирают, а дэйдра — вечны?

"Да плевать мне на имперских богов с Красной Горы! Умирают и умирают..."

Как может быть, что дэйдра открыто являют себя людям, а боги прячутся за статуями и вероломными словами предателей-священников? Это просто... они вовсе не боги!

Правда всегда была на расстоянии вытянутой руки от тебя с самого твоего рождения: дэйдра — единственные настоящие боги в этой вселенной.

"Ну, это не новость... это я давно знаю. С самого своего рождения, можно сказать — благие Предчувствия Альмсиви и Столпы Дома Забот. Правда, единственными они не считались... но это несущественно".

Мне надоело то шёпотом, то мысленно комментировать эти бредни, так что я просто терпеливо ждал, когда Каморан, наконец, выговорится и замолчит. Похоже, ему даже в голову не приходило, что его слова могут не произвести нужного эффекта. Хотя... я задумался, пропуская дальнейшее мимо ушей. Пожалуй, за Ролианда не поручусь — у северян свои верования, с которыми я не слишком хорошо знаком, но мне кажется, что услышь тот же Белизариус эти разглагольствования, он отреагировал бы совсем иначе. И, пожалуй, его реакция была бы именно такой, какую Манкар Каморан ожидает вызвать у меня.

Боги, которым вы поклоняетесь — жалкие тени Первоисточников... Они веками обманывали вас!

"Ну, допустим, не нас, а..."

Я тихо ругнулся, поймав себя на том, что опять тихонько комментирую высказывания Каморана.

Почему, как ты думаешь, ваш мир всегда был спорной территорией, ареной вечной борьбы сил? Это Тамриэль — Царство Изменения, Брат Безумия, Сестра Хитрости...

"Трое, Девять и Шестнадцать, когда же ты, наконец, заткнёшься?"

Я в очередной раз вытер мокрый лоб — жара становилась невыносимой. Кажется, в Мёртвых Землях было прохладнее. Или... я уставился на едва заметное красноватое мерцание, окружающее Наручи Избранных.

М-да... Вот вам и "ключик" к Запретному Гроту. Надо бы их снять — все равно я уже вошёл.

Однако... при попытке расстегнуть зачарованные браслеты меня постигло жесточайшее разочарование. Наручи не снимались. Никак. Грубые застёжки словно сплавились с металлом браслетов, став частью покрывающей их вязи символов. Я мгновенно взмок, но уже не от жары, а припомнив рабские браслеты Телванни, которые можно было открыть только одним ключом и никаким другим — распознающее заклинание намертво заклинивало стопоры замка. Не говоря о других заклинаниях, предназначенных воспрепятствовать самостоятельному освобождению раба от приметного браслета. Впрочем, некоторым все же удавалось от них избавиться, не лишившись руки... Хотел бы я знать, как им это удалось... и ещё больше — где ключ от Наручей и как его добыть.

Внимательно изучив Наручи, я с некоторым облегчением пришёл к выводу, что кроме усиления чувствительности к огню — и немалого, судя по ощущениям — никаких других заклятий на них не наложено. Кроме распознающего, позволяющего открыть дверь в Грот. Впрочем, я не специалист и могу ошибаться. Главное, чтобы моя ошибка не обошлась мне слишком дорого. Так что мелькнувшую, было, мысль попробовать открыть дверь Грота с этой стороны я торопливо затолкал туда, откуда она появилась, напомнив себе, что я, в отличие от остальных здешних обитателей, не бессмертен. А браслеты, в конце концов, можно будет снять и в Повелителе — надеюсь, Мартин разберётся, как это сделать, не оставив меня без рук...

Фальшивые боги не могут переписать историю с нуля.

"Дремору тебе в любовники, я-то уже обрадовался, что ты молчишь..."

Поэтому вы помните сказы о Лорхане очернённом. О мёртвом обманщике, чьё сердце покоится в Тамриэле...

"Угу. Кому Обманщик, а кому — "начало всех истинных Домов"(2). А Сердце пусть покоится и дальше".

Если верить все тем же слухам о Нереварине, Сердце теперь уж точно — покоится. Причём отнюдь не под Красной горой, хотя кто знает... И не могу сказать, что я этому не рад — Эшленд, наверное, никогда не был особенно гостеприимным местом, но в последние десятилетия учащавшиеся с каждым годом моровые бури делали жизнь там совсем безрадостной. Даже я помню, что чем старше я становился, тем строже делались ограничения, а ведь все более-менее интересные уголки Скара мы с кузенами облазили ещё в раннем детстве. Но отходить далеко от "района поместий" детям было настрого запрещено, в особенности после того, как Ралин Аробар, презрев запрет старших, выбрался в город в самый разгар очередной бури и, укушенный незаметно подобравшимся скальным наездником, подхватил чьязву(3). Ралина, кстати, почти сразу вылечили, но играть с ним мы ещё долго опасались. Так что я совершенно не возражаю, чтобы Сердце покоилось и дальше. Слишком уж много неприятностей от его... биения?

Но если бог может умереть, то как может выжить его сердце?

"Не знаю и не хочу знать... но ты же все равно не отвяжешься".

Он — дэйдрот! Тамриэль эй дэйдрот!!

Я поперхнулся. Кто-кто дэйдрот? Тамриэль? Как интересно... а как же "ещё одна дэйдрическая область Обливиона"?

Дальний конец коридора, освещавшийся красноватыми всполохами, вдруг потемнел, словно кто-то закрыл проем. Я замер и вжался в стену, задерживая дыхание и надеясь, что у неизвестного нет при себе артефакта, зачарованного на обнаружение живых существ.

"Это Сердце есть сердце мира, ибо одно было создано для удовлетворения другого". Вы все помните это. Об этом говорится в каждой легенде.

Проем снова посветлел, и я осторожно перевёл дух, не торопясь, впрочем, отлипать от стены. Хорошо, что я решил переждать — за гремящим в голове голосом Манкара Каморана я совершенно не услышал шагов. Обливион его поглоти, сколько ещё придётся ждать, пока он выговорится? Я не могу сидеть тут вечно!

Дэйдра не могут умереть, поэтому ваши так называемые боги не могут полностью стереть его из вашей памяти...

Подумай об этом.

Голос Каморана стих, а я облегчённо выдохнул, сообразив, что очередное "откровение", наконец, закончилось, и можно двигаться дальше.

Клетки. Длинная анфилада подземных залов с клетками... подвешенными под потолком, зависшими над лавовыми разломами и озёрами. Некоторые были окружены магической завесой, сквозь которую было видно цветное облако ядовитых испарений. А на некоторые я старался просто не смотреть — хватало мимолётного взгляда, чтобы желудок, казалось бы, давно закалённый лицезрением всяческих мерзостей, начал судорожно сворачиваться узлом.

В каждой — нагой измученный человек. Или то, что им когда-то было.

Большинство даже не замечали моего присутствия: кто-то тихо и монотонно молился Мастеру, кто-то рыдал от боли и раскаяния, повторяя "Я заслуживаю этого... всего этого". Находились и такие, кто так же монотонно цедил проклятия, невидяще вперившись в сумрак. Но были и те, кто все же замечал меня — лава давала достаточно света. Одни начинали звать дэйдра и своих палачей... а другие наоборот. Мне запомнился совсем молодой босмер, мой сверстник, протягивавший ко мне сквозь прутья клетки израненные руки и, плача, как ребёнок, умолявший: "Ты?.. Ты... Я умоляю тебя... убей Мастера! Уничтожь это кошмарное место!"

Воистину — "несчастные глупцы"... Чего не хватало конкретно этому длинноухому в его жизни? Почему он примкнул к культистам Мифического Рассвета? Встреча с этим босмером потрясла меня сильнее, чем я был готов признать. По крайней мере, до неё я представить себе не мог, что буду сочувствовать кому-то из своих врагов. Во всяком случае, мои сородичи-данмеры, встреченные здесь же, такого отношения не вызывали. Даже наоборот — убивая их, я испытывал особое удовлетворение. Причём, пожалуй, не из-за их преданности идеям Манкара Каморана. Скорее, сказывалось воспитание — мне ведь с детства прививали неприязнь к "злым дэйдра" и тем, кто им поклоняется — приправленное личным опытом. Тем более что они, обряженные в хорошо знакомые мне багровые балахоны, казалось, совершенно не тяготились своей ролью палачей. И, разумеется, пытались убить меня. Некоторые даже имели наглость утверждать, что я-де позорю свою расу...

С очередным краснобалахонником я почти столкнулся, успев увернуться в последний момент. Но, в отличие от остальных палачей Запретного Грота, этот не спешил меня атаковать. Замер, подслеповато всматриваясь в сумрак...

— На тебе Наручи... но ты не заключённый, — озадаченно пробормотал он. — Кто ты?

Вместо ответа я прыгнул, занося кинжал. Однако он оказался достаточно ловок, чтобы увернуться от удара и перехватить мою руку, пока мы, сцепившись, катились по камням.

— Подожди, — задыхаясь, воскликнул он, когда я прижал его к полу и снова занёс кинжал, — я понял, кто ты! Я... я не враг тебе!

— Да ну?

— Это правда! Выслушай меня... пожалуйста! — альтмер — капюшон сбился, открыв лицо с характерными чертами — внезапно обмяк, прекратив сопротивляться.

Однако я не спешил расслабляться... мало ли.

— Я слушаю...

— Ты ведь... Ты — Ксарес Веним, так? Это ведь ты убил Равена и Руму, так? Они много рассказывали мне о тебе... — его лицо вдруг странно дёрнулось, когда он добавил, — пока я ещё был в фаворе у их отца. И не только они. Ты... ты ведь здесь, чтобы убить его, да? Убить Манкара Каморана?

— Даже если и так, тебе-то с этого что? — буркнул я.

То, что моё имя — настоящее, а не то, которое я когда-то назвал Харроу в тайном святилище возле Чейдинхолла — культистам известно, оказалось для меня неприятным сюрпризом. Впрочем, этого следовало ожидать — я ведь по большому счёту не скрывался. Хотя и не бравировал приписываемым мне "героизмом".

— Значит, да... — не ответив, забормотал альтмер. — Но... конечно же! Тебе нужен Амулет Королей! Значит... значит, Мартин Септим все ещё жив? — он вдруг подался вперёд и вцепился в меня, заглядывая в лицо.

От неожиданности я его едва не прирезал. Остановила меня только какая-то отчаянная надежда и мольба, с которой он пытался что-то рассмотреть на моем лице.

— Молю... он жив? Можно ли ещё все исправить? Остановить вторжение Дагона?

— Жив, — неохотно проворчал я.

Альтмер тут же выпустил меня и снова обмяк, растянув рот в сумасшедше-счастливой улыбке. А потом и вовсе засмеялся — тихим, но полным неподдельной радости смехом. Я, подумав, убрал кинжал и встал — смерти он не боялся, нападать тоже не спешил... собственно, он вообще, казалось, забыл о моем присутствии, тихо смеясь и время от времени повторяя "жив... жив".

— Ты, наверное, хочешь знать, для чего мне это? — успокоившись, произнёс альтмер. — Я расскажу. Я должен рассказать... или я сойду с ума, — тихо добавил он. — К тому же тебе все равно понадобится моя помощь...

Я в этом сомневался, но решил не спорить, вспомнив предупреждение Катутета. Как бы я к нему не относился, дремора был со мной честен, пусть и продиктовано это было чуждыми мне мотивами, и предупредил, что выйти отсюда я не смогу. Так что, если пользоваться любимой присказкой торгашей Хлаалу — "если мы договоримся, мы оба окажемся с прибылью(4)"...

Встав и отряхнувшись, он огляделся и жестом пригласил меня отойти в небольшую нишу, из которой хорошо просматривался весь зал, освещённый разделившим его на две части лавовым разломом, над которым покачивалась пустая клетка.

— Моё имя — Элдамил, — негромко начал альтмер, — и это я несу ответственность за все те злодеяния, что творил от имени Манкара Каморана. Гибель Кватча — одно из них... — он как-то ссутулился, опасливо покосившись в мою сторону. — Я бы все вернул назад, если бы мог. Кватч... мы застали их врасплох и взяли стены при первой же атаке, но они все равно сражались. Отчаянно. До последнего. Их стойкость казалась мне символичной — я считал, что они не просто защищали свои жизни и дома, но верили в то, что я сам тогда считал глупостью. Пустышкой. В то, что этот мир стоит защищать...

Он ненадолго замолчал.

— Меня убили уже после окончания битвы, когда мы прочёсывали город в поисках выживших. Трое горожан, прятавшихся в подвале, напали на меня, когда я вошёл в их дом... Я был в доспехах, что были дарованы мне при вступлении в ряды Мифического Рассвета, а они изранены и безоружны. Но это не помешало им буквально разорвать меня на куски... Конечно, они наверняка были тут же убиты моими спутниками... Умерев, я попал сюда, став бессмертным вознёсшимся, и был обласкан Мастером, снова заняв место рядом с ним, как это было прежде... Я наблюдал прибытие его сына Равена, а затем и дочери Румы, видел, как они находили утешение у их отца, и слушал их рассказы о тебе. Они ненавидят тебя... именно тебя. И я должен тебе сказать, что из них двоих тебе стоит больше опасаться Руму. Она ненавидит тебя... но и восхищается тобой тоже. Я бы сказал, что она испытывает к тебе страсть... но чем бы это ни было — восхищением или страстью — это только питает и усиливает её ненависть.