— Юто, — голос пристально наблюдавшей за "боем" нэко был очень тих, и о-о-о-очень задумчив. — Что именно делает твое зелье?
— Оно тут не причем, — с негодованием открестился я от всех возможных обвинений. — Это все Тама!
— Я-а-а?!
— А кто? Я?! Зелье этого варианта вступает в реакцию с потом животного, вызывая необходимые изменения. Был бы это козел — они бы сейчас все вместе танцевали у костра и обнимались, но принести козла для тебе было слишком скучно, — ты привела кирина, вот и имеем то что имеем!
— Откуда я знала, что нужен именно козел? — возмутилась Тамамо под изучающим взглядом уже окончательно алоглазой Химари. Вид у созерцающей битву внизу кицунэ был очень довольным, а потому возмущение вышло крайне неубедительным.
— Исполнительный, добропорядочный фамильяр принес бы именно то, что ему и сказали, — ядовито парировал я, поднимаясь наверх. — Идемте уже!
Пропустив аякаси вперед, я на мгновение остановившись у края ущелья, повернулся к оставленному позади лагерю и дважды хлопнув в ладони, поклонился. Прощайте сикомэ. Я сделал все что мог, и не моя вина, что вместо безобидного козла к вам попало вот это... Надеюсь хоть кто-то из вас выживет и понесет любовь и мир в массы.
Счев свою миссию на этом исполненной, я побежал следом за удаляющимися девушками.
* * *
К местам где горы дремали под вечным одеялом снегов мы дошли в глубоких сумерках, когда солнце уже скрылось за вершинами гор, а в воздухе появились мириады морозных огоньков. Крохотными светлячками они расцвечивали сумеречные вершины мягким призрачным сиянием, оттеняя холодный блеск далеких звезд над головой. Снежный наст под их сиянием отливал голубизной, искрился алмазной пылью, рождая в отсветах новых ярких огоньков, взлетающих в небо чтобы вскоре угаснуть — перед тем дав жизнь новым сородичам, и тем самым повторив цикл заново и заново.
Словив огонек, я полюбовался его сиянием сквозь сжатые пальцы, и отпустил недовольно распушившегося малыша. Поплотнее укутавшись в шарф покосился на нэко. Весело скачущая на снегу кошка ловила кружащие вокруг огоньки, расшалившись словно маленький котенок, словивший маленький клубочек пушистой пряжи.
— Нам пора, Химари.
Отпустив добычу нэко ответила чистым невинным взглядом младенца, и приглашающе протянула лапки, намекая что неплохо бы мне ее понести.
— Могла бы и сама пойти, — вздохнул я, поднимая ее на руки. Нэко проигнорировала мои слова, с нескрываемым удовольствием укутываясь в край шарфа под плащом. Убедившись что она устроилась поудобнее, я глянул на уже занявшую спину Сураи Таму, понял что место мне не уступят и с улыбкой покачав головой, возглавил путь.
Мы шли сквозь царство призрачного света, искрящегося снега, выцветших теней и угольных абрисов скал в тишине. Она длилась и длилась, нарушаемая лишь легким шипением снега под лапами Сураи и отзвуками дыхания, пока что-то невесомое, нежное и невыразимо хрупкое, не упало мне на макушку. Посмотрев вверх, я понял что даже не заметил как звезды на небе затянула непроглядная пелена, — неторопливо роняющая крупные пушистые снежинки, так похожие на холодные хрупкие цветы.
— Почти как в прошлый раз, — внезапно нарушила молчание Химари, высовывая мордочку из-за ворота. — Тогда тоже был снег.
— Но он был жесток... — задумчиво произнес я, вспоминая как мы шли сквозь вьюгу, ведомые невозмутимой юки-онной. Снежная дева усмиряла бушующую стихию, создавая пятачок спокойствия, а кружащая метель ткала вокруг нас непроницаемую стену из снега и ветра. Завораживающее было зрелище, хоть и смертельно опасное — зашедшая следом пара дзями, увидевших меня и вознамерившихся полакомиться человечинкой, едва не превратилась в ледышки, и нам пришлось их спасать. Сначала от вьюги, — потом от Химари, узнавшей зачем духи нас преследовали.
Я невольно обернулся, проверяя нет ли никого сзади, хоть и знал что мы одни — одинокие отпечатки следов Сураи на нетронутой глади снега, и мои чувства были тому свидетельством.
— А что было в прошлый раз? — моментально полюбопытствовала Тамамо, подъезжая поближе.
— Я расскажу, — воодушевилась Химари. Взобралась для удобства мне на плечо и начала рассказывать что же такого интересного было в прошлый раз. Я слушал ее, на особо интересных моментах кивая головой, пока не почувствовал рядом Сэкки. Удивленно приподняв брови, огляделся, — вскоре обнаружив ее сидящей на камне недалеко. Юки-онна, сохранявшая полнейшую неподвижность, несмотря на небольшое расстояние настолько сливалась со снежной ночью, что была абсолютно неразличима даже для ночного зрения бакинэко.
— Нас встречают, — мимолетом заметил я, подгадав паузу в монологе Химари. — Вон там.
Аякаси одновременно посмотрели в указанном направлении. Прищурившаяся Тама медленно кивнула:
— Ее аура полностью сокрыта... Интересно.
— Юки-тян всех своих сестер заставляет скрывать ауру. Ты бы знала это, если бы чаще гуляла с нами.
— "Гулять", — как ты говоришь, — по лесам и горам, мне наскучило давным-давно, — выразительно фыркнула кицунэ. — Я лучше дома в комфорте займусь чем-нибудь гораздо более полезным. Например почитаю современную литературу. А все более-менее интересное ты мне и сам сообщишь.
— И не поспоришь, — пробормотал я, смахивая снег с плеча. — Здравствуй Сэкки.
Юки-онна поднявшись с камня, плавно поклонилась в ответ, разгоняя парящие в воздухе снежинки.
— Доброй ночи, юный господин. Сегодня я буду вашим проводником. Желаете сразу отправиться в деревню?
— Нет, — я мельком посмотрел на Таму. — Вначале к Святилищу.
— Как пожелаете, — после мимолетного колебания поклонилась дева. — Прошу за мной.
Словив любопытствующий взгляд Тамамо я качнул головой вслед уходящей аякаси. Понятливо прикрыв глаза, кицунэ похлопала Сураи по спине, — направляя льва следом. Я двинулся за ними, попутно укутывая полезшую под плащ Химари в шарф. Недолгое путешествие сквозь стихающую вокруг нас бурю, завершилось под скальным выступом скрывающим своим массивным телом вход в громадную пещеру. По обе стороны от входа возвышались две каменных колонны, поднятых из скальных недр в далекой древности духами земли. Меж их вершин на толстой симэнаве, висел массивный диск из потемневшей от старости бронзы с отпечатавшимся на нем одним единственным символом "убежище" — древний талисман скрывающий это место от людских глаз.
Сэкки остановившись у входа, молча села на заснеженную скамью в тени колонны, всем своим видом показывая что будет ждать нас. Зачерпнув снега я смял его в шарик голубоватого льда, сияющий изнутри первозданным огнем Творения и вошел в пещеру.
В циклопическом гроте свободно играл ветер. Он танцевал с поземкой на гладком камне пола, звонко разбивался о ледяные сталактиты на каменном небосводе, и прятался в самых далеких уголках пещеры, настолько далеких что даже мое ночное зрение не могло справиться с укрывающей их тьмой. В нише у входа разместилась статуя благостного Будды. Грубо высеченный из камня истукан встречал посетителей безмятежным взглядом хрустальных глаз. У его ног на небольшом постаменте лежали дары принесенные сюда редкими посетителями: зачерствевший кусочек лепешки, горсточка риса, потухшая ароматическая палочки, изящная серебряная серьга украшенная ярким аквамарином, и две ледяные сферы с огнем Творения. Добавив к ним третью, я поднял голову, всматриваясь в хрустальные глаза:
— Еще одна капелька воды для тебя. Надеюсь, она поможет тебе так-же, как помогла в свое время мне. Удачи. — Взгляд статуи слегка изменился. Безмятежность сменилась легкой грустью и пониманием. Кивнув ему на прощание, я покосился на полыхающую изумленную кицунэ: — Что?
— Впервые вижу чтобы ты кого-то почитал, — необычайно серьезно заметила Тамамо. — Обычно, ты на дух не переносишь любые упоминания о богах.
— Я признаю его не как бога, но как того кто смог преодолеть свой предел, самостоятельно взойдя на следующую ступень Лестницы в Небо, — я отвел взгляд от статуи, обернулся к Таме. — На мой взгляд это достойно уважения. Идем. — Подавая пример, я первым шагнул в глубины грота, погружаясь в океан безбрежной тьмы. За спиной глубоко вздохнули, мягко пошли следом, едва слышно царапая камень когтями, и я привычно положил руку на бок пошедшего рядом Сураи. Из рук сидящей на его спине кицунэ взметнулся рой волшебных огоньков, закружился в воздухе едва мерцая в клубах снежной пыли и заиндевелые своды грота в их тусклом призрачном сиянии внезапно вспыхнули мириадами холодных искр, словно звездное небо, переливами неверного света озаряя каменное подсводье, веками не знавшее что такое свет.
Стены грота, постепенно сужаясь по всей своей длине, окончились сравнительно небольшим проходом в скале, пройдя сквозь который мы оказались на каменном плато, окруженным непроглядным мраком сплошной бездны царящей в сердцевине горы. Каменные утесы уходя далеко ввысь, смыкались где-то там в колоссальном куполе, накрывшем собою чудовищную каверну в теле земли, способную легко уместить в себе целый город.
За спиной выл ветер, врываясь в сердце горы с неожиданной яростью. Неся на своей спине снег, он наметывал сугробы меж лежавших повсеместно валунов, а затем срывал их в бездну искрящейся всеми цветами радуги в тусклом свете разлетевшихся огоньков пылью.
За ближайшим валуном начиналась тропа. Длинной бесснежной полосой, освещенной лишь двумя рядами горящих призрачным огнем фонарей, она пересекала плато оканчиваясь у ступеней храма на краю непроглядной бездны. Потемневшее от времени строение, проступая сквозь пелену извечных сумерек, казалось, парило над землей, раскинув в стороны серые крылья пагоды. Многочисленные бронзовые колокольчики на краях скатов мелодично и звонко пели; их чарующая мелодия пробивалась сквозь несмолкаемый вой ветра, путеводной нитью указывая на надежное убежище.
Поднявшись по каменным ступеням на террасу храма, я неодобрительно покачал головой, увидев что массивные створки врат храма распахнуты настежь, открывая молитвенный зал всем ветрам, и вошел внутрь. Храм выглядел заброшенным и мертвым. Светильники на столбах давно угасли, статуя божества в конце зала утратила очертания укрывшись толстым слоем инея, на полу гуляла поземка, играя с успевшим нарасти до щиколотки снегом.
Жрицы нигде не было видно.
— Сэйери, ты здесь?
Вошедшая следом Тамамо задумчиво хмыкнула:
— Сомневаюсь что здесь вообще можно жить, — кицунэ подошла к статуе божества пытаясь рассмотреть его поподробнее. Смахнув снег ладонью, отступила в сторону, любуясь результатом. — Это дракон?
— Почти, — рассеяно ответил я, осматриваясь в поисках жрицы. Заглянул за статую, прошелся по залу заглядывая за каждый столб, затем заметил в углу под лестницей смутную тень, подошел поближе и сразу понял почему Сэйери не отзывалась.
Мико сладко спала на циновке под полированными ступенями, укрывшись пушистым белым снегом словно одеялом. На ее лице и разметавшихся по полу длинных волосах цвета летнего неба поблескивали кристаллики инея, но она не испытывала ни малейшего неудобства от жуткого холода, мирно почивая в царстве сна.
Присев рядом я миг полюбовался ее спокойным отрешенным лицом, затем аккуратно потряс за плечо. Мерное дыхание оборвалась, аякаси встрепенулась, приподнимаясь на локте:
— Кто здесь? — ее глаза были прикрыты плотной повязкой, но несмотря на это, она безошибочно повернула лицо в сторону изумленно воскликнувшей Тамамо, как всегда не заметив меня. — Кто вы?
— Друзья, — негромко ответил я, и жрица сразу успокоилась. Коснулась волос снимая с них наледь, и быстро, словно стыдясь, поправила рукава хаори, скрывая покрытые шрамам запястья.
— Юный господин, я же просила вас не пугать меня так, — укоризненно произнесла она, поднимаясь и стряхивая с одежды невесомые хлопья снега.
Я многозначительно хмыкнул, нарочито громко ступая прошелся по хайдэну.
— Ты опять пренебрегаешь теплом... — смахнув снег с алтаря, я уселся на него, прекрасно зная что здешний Ками будет безразличен к моей бесцеремонности.
— Мой бог не любит его, — пройдя рядом с посторонившимся Сураи, мико остановилась рядом со статуей, нахмурилась, повела ладонью, и снег стек с металла, обнажая искусно проработанную фигуру божества. Удовлетворенно кивнув Сэйери тем же способом заставила снег покинуть пространство храма, закрыла за ним створки, а затем, достав из складок одеяния тонкую трубку с едва уловимой огненной искрой внутри, начала зажигать светильники. В теплом свете разгорающихся фитилей храм моментально преобразился, наполнившись уютом, и едва уловимыми ароматами добавленных в ламповое масло благовоний.
— Я принес то, что ты просила.
Трубка громко звякнула о стекло, когда мико вздрогнула. Взяв себя в руки, Сэйери закончила со светильниками, зажгла свечи у подножия статуи и лишь тогда, сев у алтаря подняла ко мне лицо.
— Вы принесли... это?
— Да... — тихо ответил я.
Три сосуда наполненных искристо-белоснежной кровью ледяной гидры она приняла с величайшей бережностью, словно бесценнейшую святыню, и надолго замерла, баюкая в руках леденящие кожу фиалы. О чем мико задумалась я знал, а потому, тихо поднявшись, бесшумно направился к выходу из храма.
— Спасибо вам, — тихий шепот догнал меня у створок. — Благодаря этому... я наконец стану завершенной.
— Нет нужды в благодарности. Я ведь обещал.
— Но все же, как я могу отплатить за этот дар? — мико повернулась в мою сторону, с неохотой отложила фиалы в сторону. — Я знаю, он бесценен, но может я могу чем-то вам помочь? У меня есть жемчуг и ледяные камни, немного янтаря принесенного с моря, чешуя...
Я поднял ладонь, прерывая ее.
— Ничего не нужно.
Статуя Ками шевельнулась на постаменте, блеснув серебряной чешуей. Гибкое змеиное тело медленно расплетая тяжелые кольца сползло на пол, текучими движениями обвилось вокруг сидящей мико и змей, взметнув треугольную голову над левым плечом, что-то зашептал ей на ухо. Сэйери слегка склонила голову, прислушиваясь к словам аватары.
Когда мы уходили, они продолжали сидеть пред алтарем — жрица и ее серебряный бог с изумрудными глазами, таинственно блестящими в теплом свете фонарей.
Спускаясь по лестнице храма в сопровождении Сураи, я с наслаждением подставил лицо морозному воздуху, стремясь избавиться от намертво въевшегося в кожу приторного аромата благовоний. Ветер буйствовавший совсем недавно уже почти стих: последние его порывы еще качали язычки колокольчиков, выбивая из них тихий перезвон мелодии; заставляли танцевать огоньки фонарей, бросая тысячи бликов на острые кромки увешавших перила сосулек, но подобного разгула стихии более не предвиделось, и можно было откинуть капюшон, не опасаясь получит за шиворот пригоршню снега.
— Зачем ей нужна кровь гидры? — спросила Тама, внимательно глядя под ноги. Заиндевелые ступени были жутко скользкими и шедшая впереди кицунэ, не желая упасть, аккуратно ступала по оледеневшему камню, тщательно выбирая место для следующего шага.
— Она облегчает трансформацию.
— Трансформацию во что? — перепрыгнув последние ступеньки она мягко приземлилась на тропу, обернулась и замерла, напрягшись. На ее пальцах заплясало лисье пламя, готовое в любой момент обернутся сокрушающим молотом магии. Уже зная что, вернее "кто", ее испугал, я вскинул голову — встречаясь взглядом со змеиными глазами цвета изумруда. Их обладатель обозревал мир возвышаясь над крышей храма, а его укрытое матово-белой, столь же холодной как и окружающий снег чешуей массивное тело, уходило далеко в бездну.
