— До сих пор только оголодавшие через частокол лезли, а теперь ещё и больные полезут, — констатировал Сапроний, — И вот что мне говорить солдатам, которым я опять прикажу убивать рвущихся к нам, но не получивших пропуск соплеменников?
— Правду и только правду, — посоветовал я нашему главному вояке, — Что по ту сторону лимеса свирепствует смертельно опасная болезнь, которую эти больные занесут и к нам, если их не остановить. Скажи им, что эта болезнь пострашнее и поопустошительнее любого набега дикарей, и кому, как не армии, защитить от неё свой народ? Скажи им, что останавливая, а при необходимости и убивая этих несчастных, они защищают этим своих родных и близких, как и на настоящей войне.
— И скольких им придётся при этом убить?
— Сколько понадобится. Всех, кто не понимает слов, как это и было в последние годы. Да, скорее всего, таких теперь окажется больше, и вполне вероятно, что намного. Но разве это меняет суть задачи?
— Не меняет, но приятного мало, — проворчал Сапроний, — Люди идут на службу, чтобы защищать своих соплеменников, в чём и дают присягу, а вместо этого приходится убивать их. Да, пока ешё не своих сограждан, но желающих ими стать, а главное — своих соплеменников. И лузитанам нашим этого не поручишь — турдетаны тогда волками на них смотреть начнут, и это не улучшит обстановку внутри страны...
— Мы не можем заменить всю охрану лимеса с Бетикой нашими наёмниками — у нас их столько и нет. Но наверное, надо выделить пару-тройку центурий в самые жаркие места, — предложил я Велтуру, которому и предстояло принимать формальное решение — и как заместителю главы правительства, и как главному представителю клана Тарквиниев в Оссонобе, которому и подчинялись командиры всех отрядов тарквиниевской ЧВК, — Это и им, конечно, не доставит удовольствия, но они и жалованье получают повыше, и получше ополченцев вымуштрованы на выполнение любого приказа без рассуждений. Сперва они его выполнят в лучшем виде, а потом только зададут все вопросы, какие у них возникнут.
— Можно даже и пару-тройку когорт, — ответил шурин, прикинув возможности.
— Приберегите лучше ваших головорезов для крайнего случая, — возразил вояка, — Я ещё не разучился командовать солдатами и уверен, что армия свой долг выполнит. Без удовольствия, но выполнит. Вот только болезнь — она не перекинется и на моих солдат?
— Не должна, если все будут соблюдать инструкцию, — я имел в виду наташкин санбюллетень по брюшному тифу, распространённый загодя и в войсках, — Ты проследи за этим и за тем, чтобы солдатам не смели зажимать их винную порцию, а то ведь, не ровен час, народ у нас смекалистый, и кто-то наверняка сравнит запах, да и додумается, что "дух вина" можно и вместо вина внутрь употребить, — мы рассмеялись всем правительством.
Тот спирт, который у нас уже применялся для дезинфекции, был весьма далёк от медицинского нашего современного мира, представляя из себя неочищенный самогон, которого при наличии хорошего вина привычный к нему нормальный человек сам пить по доброй воле не станет. Но это при наличии, а при отсутствии — выпьют же наверняка и эту дрянь. На югах ведь с их хреновой водой вопрос "пить или не пить" не возникает, и хрен бы с ней, с алкашнёй, сдохнет — туда ей и дорога, но дезинфицироваться в эпидемию чем?
— Морские патрули ещё нужно хорошенько усилить, — напомнил нам Хренио, — Многие торгаши наверняка захотят расторговаться побыстрее в обход карантина, и угроза виселицы не отпугнёт их, если вероятность попасться невелика. Повесить для острастки — достаточно и пары-тройки тех, кого поймают с поличным береговые патрули, но если мы всех контрабандистов только так и будем ловить — их же тогда всех вешать придётся, и с кем мы будем торговать потом, когда опасность эпидемии минует? Лучше уж в море их перехватывать, да в порты направлять, пока они верёвку заслужить ещё не успеют...
Настоящего военного флота средиземноморского типа — всех этих классических античных бирем, трирем и квинкерем — на нашей лузитанской Турдетанщине не завелось. По той же причине, по которой мы ни слонов боевых у себя не заводим, хоть и могли бы уже, ни количества наших армейских легионов свыше трёх не наращиваем, хоть и можем при необходимости развернуть уже и четвёртый. Я ведь упоминал уже, и кажется, не один раз, с чем у римлян ассоциируется сильное государство в Испании с боевыми слонами и военным флотом после той Ганнибаловой войны? Нам же не нужно, чтобы наш большой друг и союзник, которого за хрен не ухватишь и в музей не спровадишь, разнервничался вдруг до невменяемой истерики, верно? Поэтому мы гусей, то бишь сенат и народ Рима, не дразним. Время от времени наши послы жалуются сенату на лузитанских пиратов, как бы невзначай намекая, а изредка и открытым текстом прося дать нам хороших корабелов, чтобы с их помощью выстроить хорошую военную эскадру. Формально-то нам ничего не запрещено, мы же не Карфаген, поэтому мы и не позволения просим, а как бы помощи в том, чего как бы не можем осилить сами по причине нашей варварской косорукости. Все всё прекрасно понимают, и никого абсолютно наши дипломатические формулировки не обманывают, но главное ведь не это, а то, что все приличия соблюдены. Отцы-сенаторы сопят натужно, но крыть им нечем, и до бесконечности занятостью римских корабелов отбрехиваться тоже ведь нельзя. А наши же ещё и совета просят, к кому ещё обратиться можно за корабелами, раз римские все заняты — ага, будто сами не знают о том, что Котон в Карфагене который год уже без работы простаивает, гы-гы! Но дипломаты даже у таких варваров, как мы — люди воспитанные, и страшного слова никто вслух не произносит, да только сенаторам-то от этого не легче. Все же всё понимают, от чего делается крайне не комильфо. Наконец — ага, эврика, как сказал бы покойный Архимед — кто-то гениально озарился обязать Гадес и Ликс с Тингисом помогать нам своими флотилиями, если мы их о том попросим. Ну, мы пока этим довольствуемся, наши послы римский сенат без нужды до белого каления не доводят, лишь изредка канюча без особой, впрочем, настойчивости, что помощь флотилий союзников — это, конечно, хорошо, но свой флот был бы лучше.
На самом деле — не очень-то и хотелось. Ну куда нам средиземноморский флот на океанских волнах? Римляне сами через Гибралтар нос не высовывают, контролируя его изнутри, а снаружи его патрулируют биремы Ликса и Гадеса. Ещё на "гвулодраккарах" давешних мы отработали конструкцию аналога биремы, наиболее подходящего для наших вод. Один ярус больших двухместных вёсел, позволяющий иметь борта повыше, жёсткий корпус на остове с мощными шпангоутами и обшивкой на бронзовых заклёпках, острые обводы — нет только классического античного подводного тарана. При полном комплекте гребцов — хрен угонится за ним тяжёлая гадесская бирема. От средиземноморской так же уйти — это едва ли, но как ей нехрен делать в океане, так и нам во Внутренней луже.
В то же время, отсутствие тарана не позволяет классифицировать такое судно как военное — даже иллирийские пираты, когда изобретут свою либурну, будут снабжать её тараном ради пущего страха атакуемых купцов, а у нас — эдакая недолибурна. Лёгкую пиратскую ладью она и так проломит или опрокинет на хрен, а неуклюжего "купца" или на абордаж возьмёт, или сожжёт "зажигалками" из малых баллист, а так — быстроходный "купец" для ценного скоропортящегося груза. Особенно, если комплект гребцов на нём неполный, да вёсла лишние убраны. В общем, Рим эта наша флотилия из таких судов не напрягает, а с патрульной службой в наших водах вполне справляется.
— Патрулировать нужно всё наше побережье? — спросил Велтур.
— Усиление требуется на участке от устья Анаса до Лакобриги, — прикинул мент, — Дальше у гадесцев идут только самые дальние рейсы на север, в которые перед осенними штормами никто не отправится, а возвращающийся из них заразу к нам не занесут. Весной — да, нужно будет усиление и там, а пока — обойдёмся.
— Всю бастулонскую флотилию разом мобилизовывать не нужно, — подсказал я шурину, — Хватит половины, а вторую предупредить о готовности к мобилизации на смену первой — будут чередоваться. И потренируются все, и вдвое меньший напряг для каждого. Хотя нам-то от этого легче не будет, — организовывать всё это, млять — геморрой ещё тот.
— Так вы говорите, значит, что болезнь передаётся здоровым от больных? — ага, у Сапрония сложилось наконец в мозгах два плюс два, — Но ведь заболевшие же будут и среди тех, у кого есть жетоны-пропуска. Что делать с такими?
— При малейшем подозрении — всей семьёй в фильтрационный лагерь уже на нашей стороне, а там с ними разберутся и будут лечить, кого понадобится.
— А солдат мы точно убережём этими нашими мерами?
— Сапроний имеет в виду выходы отрядов за лимес навстречу прибывшим для их предварительной сортировки и охраны, — пояснил мне Васькин, — Участились попытки отъёма "гринкарт" прямо перед КПП, когда их достают для предъявления страже у ворот. Приходится встречать их ещё на подходе и сопровождать для пресечения этих безобразий.
— Уже с начала лета так и делаем, — подтвердил вояка, — Это же не с частокола за ними наблюдать и не в воротах пропускать. Тут и в толпе людям работать приходится при усмирении очередного бузотёра, и риск заразиться, как я понимаю, гораздо больший.
— Вот на это как раз я бы задействовал наших наёмников. Всё равно ведь учим их действиям по локализации вспышек болезни внутри страны, так пусть применят свои навыки и снаружи. И армейцы заодно увидят, что не за просто так профессионалы имеют своё повышенное жалованье, а за повышенные выучку и риск.
— Да, это будет полезно, — одобрил Велтур.
— Тогда уж научите и задействуйте и мою гвардию, — оживился и Миликон, — Не хочу, чтобы гвардейцев считали дворцовыми парадными шаркунами. Пусть все видят, что и гвардия не отсиживается во время бедствий в столице.
— Тоже правильно, великий. Конечно, надо задействовать и гвардию — не всю её разом, а посменно, чтобы поучаствовали все.
— И оснащение, — напомнил я шурину, — Проверить оплётку из лозы и пробки на бутылях для "винного духа", а текстильщикам заказать респираторы для всех, кто будет контактировать с больными и для самих больных.
— Я как раз на эти повязки и намекал, — хмыкнул Сапроний, — Они на самом деле хорошо защищают от заразы?
— От тех болезней, что передаются через кашель. Именно эта болезнь передаётся в основном через грязные руки, немытую пищу, некипячёную воду и нечистоты, а через кашель в гораздо меньшей степени, но лишними повязки не будут, а заодно люди увидят и заботу о них не на пустых словах, а на деле.
— А куда их так много? Разве не хватит тех, которые уже запасены на складах?
— Их надо менять ежедневно, иначе не будет толку. И котлы для их выварки в кипятке после стирки — обязательно выдать со склада и заказать медникам новые, если на складе останется меньше положенного минимума, — из-за дороговизны пряжи и тканей по причине их ручной выделки мы не могли позволить себе одноразовых респираторов, так что требовалась их надёжная дезинфекция для повторного использования.
В общем, к концу нашего совещания перед Велтуром лежал довольно длинный протокол, который его канцелярия должна была переделать в правительственный указ. И это по одной только грёбаной эпидемии грёбаного брюшного тифа! Будто бы без него нам тут мало проблем! Да и он сам по себе порождает нехилый замкнутый круг. Дезинфекция требует спирта, для перегонки на который нам нужен сахар в том или ином виде, то бишь сладости. Но они же нужны и для лечения больных, а значит, сладких фруктов нам нужно гораздо больше, чем раньше, и привезти недостающие можно только из Африки. И тут — ага, чтоб жизнь мёдом не казалась — этот грёбаный карантин! И там загрузиться проблема, и у нас разгрузиться — тоже проблема, и разруливай её, как хочешь. Хорошо хоть, запасы сухофруктов успели создать, а то без них вообще была бы жопа...
Я ещё успел, пока мы перекуривали, подсказать Велтуру несколько моментов, но последний из них — уже скомкано, потому как времени на нормальный разбор уже не оставалось катастрофически — я едва успевал на урок в школе. Это ведь только первый поток её окончил, а остальные всё ещё учатся, и раз уж мы ни в какой Нетонис с нашими юнкерами не отплыли — хрен отвертишься и от занятий со школотой. Юлька жаловалась, что девчонкам — ейным и наташкиным бывшим рабыням — тяжело со старшими классами. И сами ещё подготовлены недостаточно, но главное — им самим только по шестнадцать и исполнилось, а кое-кому и не исполнилось ещё, и хотя они на пару лет старше основной массы детворы прошлогоднего выпуска, разница с текущим у них — жалкие три года, да и по недавней памяти их воспринимают как вчерашних старшеклассниц — как тут надавишь учительским авторитетом, который ни хрена ещё ими толком не наработан? Приходится нам по возможности разгружать девок от занятий со старшими классами, переключая их на мелюзгу, а оболтусов постарше вести самим. То же самое касается и "гречанок" школы гетер, припаханных нами к преподаванию античных предметов, хоть и не в такой степени, поскольку владеть вниманием публики на симпосионах, да ещё и подвыпившей, их всё-же обучают, и это действеннее юлькиных методичек, заточенных не под античную школоту, а под современную. Тем не менее, фактор небольшой разницы с учениками в возрасте и не столь давнего мелькания на совместных занятиях с прошлогодним выпуском полностью справедлив и для юных "гречанок", из-за чего не удаётся пока разгрузить и их наставниц. Очень хотелось бы надеяться, что только пока — ага, надежда умирает последней.
Я провёл урок биоэнергетики в шестом классе, в котором учились и мой Икер, и Марул, сын моего вольноотпущенника Укруфа, и юлькина Ирка, и траевская Турия. Ну, и то уже облегчение, что азы для мелюзги удалось на "гречанок" нагрузить, проводя для младших классов лично лишь самые ответственные занятия, а в основном концентрируясь на старших. И в этом классе лучше всех получалось у набранных Аглеей "ведьм", как их прозвала Юлька, к большому неудовольствию которой ейная Ирка, сама не из худших, а устойчивая середнячка, на их фоне выглядела бледно. К ещё большему неудовольствию нашей главной училки, заметные успехи начала делать и траевская Турия, ещё и живущая у нас, что давало ей удвоенную фору. Я ведь рассказывал, как гостил со спиногрызами у Трая? Мамашу ейную видели оба, а уж правило "яблоко от яблони далеко не падает" я им обоим вдалбливал сызмальства. А посему, хоть я и не обещал ничего Траю, дабы пацаны, когда придёт время, выбирали себе жён по вкусу, я всё-таки абсолютно не удивлюсь, если мечта кордубца выдать шмакодявку замуж за Волния воплотится в жизнь...
На перемене даже перекурить спокойно не дали — Юлька опять в оборот взяла, жалуясь на седьмой класс, в котором мне как раз следующий урок вести, а учатся в нём володина Ленка, васькинский Артар и фабрициевский Спурий. К сожалению, не по всем предметам удалось освободить от этого класса юлькиных девок, и конечно, тяжело им с ними приходится — по причине, о которой я уже упомянул. Не далее, как на сегодняшнем первом же уроке, Юлька говорит, ейная негритяночка Теква с ними намучилась, да ещё и по специфической части. Будь это на моём предмете, их шалость была бы вполне уместна, потому как по теме, скажем так, но ведь девка-то вела у них не биоэнергетику и даже не биологию и не физкультуру, а подменяла Юльку по великому и могучему русскому языку.
