— Возможно, потому что этот самый дэйдра пытался протаранить мной двери в этот самый собор? — я шагнул в комнату. — Надо признать, у него это все-таки получилось, пусть и не без помощи со стороны тех, кто был внутри, — мне не удалось сдержать смешок при воспоминании о своём "триумфальном" появлении в соборе Акатоша и о том, как ржали стражники, стаскивая с меня тушу моего противника.
Мартин улыбнулся. Джоффри поднял брови.
— Ваше Величество, — поприветствовал я их. — Грандмастер.
— Присаживайся, — кивнул старик. — Как раз все расскажешь.
Вечный Сад и бессмертные вознёсшиеся, разочарованные в выбранном пути, разговор с Катутетом и Запретный Грот, Наручи Избранных, двойной предатель Элдамил и семейство Каморанов в Карак Агайалоре... рассказ занял немало времени. Похвала Катутета мне заставила Джоффри нахмуриться, а Мартин, когда я рассказал об откровениях Элдамила и его роли в гибели Кватча, резко вскочил и отошёл к окну.
А вот сообщение, что для меня с момента отправки в Рай и до возвращения прошло всего несколько часов, сильно их озадачило и заставило крепко задуматься.
— Сколько часов, по-твоему, прошло? — спросил Джоффри, что-то для себя подсчитывая.
— Понятия не имею, — честно сознался я. — Мне показалось, что не так уж много — полдня, возможно, возможно, полный день. Но не более того.
— А тут минуло две недели... — задумчиво пробормотал он. — Нечто похожее уже происходило ранее... когда Его Величество Уриэль был освобождён тем, кого ныне именуют Вечным Чемпионом из заточения в Обливионе(1). За десять лет пребывания там, он не постарел ни на день(2)...
— Это бессмысленно, — отрезал Мартин, отвернувшись от окна. — А сейчас ещё и опасно. Скажи, друг мой, — повернулся он ко мне, — сколько ты пробыл за Великими Вратами?
— Почти два часа. Может, меньше. Но опять же, не намного.
— Вот. А сколько нам пришлось сдерживать натиск дэйдра, прежде чем Врата были разрушены? — это уже к Джоффри.
— Да, пожалуй, столько же, — признал тот. — То есть ты хочешь сказать...
— Именно, — кивнул Мартин. — Пытаться соотнести течение времени в Нирне и в Обливионе, который суть непостоянство и изменение, не имеет смысла. Да, миг там может обернуться десятилетием здесь... но может и не обернуться. И я не говорю о возможности противоположного.
— Жаль, — вздохнул грандмастер Клинков, — фора по времени была бы очень кстати, пока наш противник не успел оправиться от нанесённого урона.
— Жаль, — согласился Мартин. — Но ничего не поделать.
— Ну почему же ничего, — возразил Джоффри, — мы можем немного поторопиться со сборами. Хотя... — чуть слышно добавил он, — куда уж больше...
— Когда назначен отъезд? — полюбопытствовал я.
Грандмастер в раздумье провёл ладонью по свежевыбритой тонзуре.
— Точное время пока никто не назначал... но...
— Завтра с утра, — вклинился Мартин. — И я надеюсь увидеть тебя в числе сопровождающих, друг мой.
— Вы можете на меня рассчитывать, Ваше Величество, — склонил голову я.
— Коронация ещё не состоялась, — полушутливо напомнил он.
— Тем не менее, ты уже Император, — я указал на мерцающий у него на груди Амулет Королей.
Мартин посерьёзнел, поднял драгоценность на уровень глаз и всмотрелся куда-то внутрь него.
— Нет, — медленно, словно во сне, качая головой, возразил он, — ещё нет. Пока мы не зажжём Драконьи Огни...
— Вторжение Мехруна Дагона будет длиться до тех пор, пока не загорятся Драконьи Огни в Храме Единого, — негромко произнёс Джоффри. — С каждым вновь открытым порталом барьер между Нирном и Обливионом слабеет и вскоре не сможет сдерживать Принца Разрушения. Мы должны оказаться там раньше, чем это произойдёт.
— Мы успеем, — уверенно проговорил Мартин. — Приготовления...
Короткий стук заставил его прерваться и пригласить стоящего за дверью внутрь.
— Ваше Величество, — капитан Стефан резко кивнул, обозначая поклон, и протянул сложенный конвертом и запечатанный пергамент, — послание из столицы.
— Благодарю, капитан, — Мартин сломал печать и развернул послание. — Хорошие новости, Джоффри! Канцлер Окато ждёт нас в столице, — промолвил он, протягивая тому пергамент.
— Действительно хорошая новость... — грандмастер, в свою очередь, прочитал документ и, чему-то хмыкнув, положил на стол.
Мне пришлось сделать над собой некоторое усилие, чтобы удержаться от вопросов, тем более что просветить насчёт происходящего меня никто не спешил, а самовольно хватать со стола письмо не позволяли остатки воспитания, не успевшие растеряться за время блуждания по Обливиону и развалинам айлейдских городов.
— Пока тебя не было, — Мартин все же решил поделиться со мной некоторой частью информации, — я решил рискнуть и отправил к канцлеру Окато гонца с сообщением и просьбой принять нас.
— Почему? Нет, я понимаю, что в отсутствие коронованного Императора государством управляет именно канцлер Окато, как Первый Советник прежнего правителя. Но просьба — это как-то... — я замолчал, безуспешно пытаясь подобрать нужные слова.
— Видишь ли, Ксарес, — медленно произнёс Джоффри, — в сложившейся ситуации объявить себя Императором — это... очень тонкий вопрос. И то, что очевидно для тебя — совсем не очевидно для тех, кто не встречался с Мартином. Конечно, мы не ожидаем каких-либо возражений со стороны Совета Старейшин — они не смогли остановить вторжение Обливиона — но лучше, по возможности, избежать конфронтации, — он тонко улыбнулся.
Я согласно кивнул, мысленно отвесив себе подзатыльник с напоминанием, что кое-кто собирался не соваться в политику. И этого кое-кого ещё сегодня утром звали Ксаресом. Впрочем, надо отметить, что это моё нежелание ничуть не уменьшилось. Однако не мешало бы подучиться умению вовремя заткнуться...
Полупрозрачные языки пламени время от времени лениво облизывали почти прогоревшее дерево. Кто-то из караульных, проходя мимо, подбросил ещё один толстый сук в костёр, но он ещё не занялся. Сейчас поляна, где мы расположились на ночлег, освещалась только светом Массера, да ещё посередине тускло тлели багровые уголья нашего костра. А я поймал себя на мысли, что не знаю этого парня: большинство братьев, которых я знал хотя бы в лицо, остались в стенах Повелителя Туч — выздоравливать. Кроме неугомонного Бауруса. И тех, кому выздоровление не грозило уже никогда. Но сопровождающих Мартина подбирали Сайрус со Стефаном, знавшие, кто есть кто, так что волноваться, скорее всего, было не о чем.
Меня в караул не ставили — в этот раз ночные стражи нашлось, кому отстоять без моего участия — но мне не спалось этой ночью. Последней ночью перед прибытием в столицу. Можно, конечно, было дотянуть до Вейе, но Мартин с Джоффри решили иначе и наш отряд остановился на ночёвку неподалёку от форта Никель. Какими уж соображениями они руководствовались... Хотя мне-то без разницы, привык уже как-то отдыхать, где ночь застанет. Только что в Мёртвых Землях не довелось. Ну, так там и ночи, если разобраться, нет. Да и глупо было бы...
Как-то неожиданно вспомнилось, что завтра исполняется ровно год с того дня, когда я очнулся в тюрьме, избитый и не понимающий, как и за что в ней оказался... Завтра будет год с того дня, когда моя жизнь полетела кувырком.
Хотя нет — это случилось немного раньше и совсем не здесь. И вообще — мне грех жаловаться. Год назад я был нищ и одинок. Чужак в земле чужой, бежавший из собственной страны из страха перед вероятной расправой. А теперь — я богат и знаменит, обзавёлся собственным домом... из которого, кстати, так и не удосужился вывести нежить. И не одним, а двумя — не стоит забывать про домик в Чейдинхолле. Оттуда, к счастью, никого выгонять не надо. Впрочем, теперь у меня будет время и на то, чтобы вплотную заняться анвильским особняком.
Потому что завтра все закончится.
Завтра мы въедем в Имперский Город. Мартин примет присягу у Совета Старейшин, у командования Имперского Легиона... и ещё у кого он там должен будет её принять. А потом торжественно зажжёт Драконьи Огни в Храме Единого, подтверждая своё право на трон. А заодно останавливая вторжение из Обливиона...
Это, конечно, только начало... Наверняка придётся ещё долго отлавливать дэйдра, оставшихся по эту сторону барьера, восстанавливать разрушенное. Тот же Кватч, к примеру. Но это будет уже без меня.
Хотя... я попытался припомнить, сколько раз за последний год оправдывались мои надежды насчёт "без меня"... и пришёл к выводу, что загадывать наперёд все-таки не следует. И вообще, стоит, наверное, все же попытаться уснуть. Но...
— Не спишь? — рядом со мной присел Мартин.
Повозился, устраиваясь поудобнее, и выругался, едва не угодив сапогом в кострище.
— Не сплю, — вздохнул я.
Кажется, идея "поспать хоть немного" откладывалась на неопределённый срок...
Он помялся, словно желая, что-то сказать, но промолчал. Только вздохнул.
— Знаешь, а ведь завтра — годовщина гибели императора Уриэля.
— Символично, — хмыкнул Мартин, — не находишь?
Я моргнул, пытаясь понять, что он имел в виду. Потом до меня дошло.
— Действительно... Вот только вряд ли Дагону есть дело до символичности дат. Хотя, — подумав ещё, добавил я, — запись в летописях, конечно, будет красивая. Что-то вроде "...и ровно год спустя чудесным образом спасшийся наследник убиенного Императора по имени Мартин спас Империю..." И так далее, и тому подобное... Только ещё цветистее.
— Пожалуй, — тихо фыркнул Мартин.
И замолчал, глядя на мерцающие угли костра. Амулет Королей, который он носил, не снимая, мерцал так же тускло, как и они.
Вспомнился случайно подслушанный разговор, произошедший в библиотеке между ним и Джоффри перед самым отъездом. Неприятный разговор. Как для его участников, так и для меня самого. Потому что речь шла обо мне. И о моей роли в событиях, происходивших с момента гибели прежнего Императора и до недавнего времени. И пусть до меня долетали только обрывки:
"— ...мальчишку исправлять чужие ошибки... — зло шипел Мартин.
— ...неплохо справлялся... никто другой... — Джоффри, напротив, был совершенно спокоен.
— ...так легко... свалить на него одного... прощения?
— ...воля погибшего Императора...
— ...просил отнести Амулет! А не...
— ...присягу добровольно...
— ...гонять в Обливион... я тоже хорош...
— ...был выбор?.. виноваты, но..."
Услышанное заставило задуматься. И думал я долго. Нет, для того, чтобы обидеться на всех и потребовать объяснений, подслушанного хватало с лихвой. Вот только Джоффри был прав — присягу я давал совершенно добровольно, да и потом отлично понимал, для чего нужно сделать то или иное, и почему именно я. В том числе и потому что "никто другой"... как, например, с Великими Вратами. Так что строить из себя обиженного поздно. Поэтому я подумал ещё немного, а потом взял в каждую руку по бутылке вина и пошёл к Ролианду — поделиться своими мыслями и узнать мнение старшего товарища. И, как оказалось, правильно сделал, хотя двух бутылок нам оказалось мало. Мы вообще тогда упились до полной невменяемости... однако мне стало намного легче. А от оставшегося где-то в глубине души осадка я просто отмахнулся.
Но, судя по всему, какие-то сомнения терзали и Мартина.
— Что тебя беспокоит? — плюнув на все, прямо спросил я.
Плести словесные кружева я так толком и не научился. Может, оно и к лучшему. Так честнее, на мой взгляд.
— Завтрашний день, — тихо признался он. — Не уверен, что я готов ко всему этому. И не хотел бы стать... куклой на троне.
— Тебе наверняка помогут. Тот же Джоффри...
— Боюсь, друг мой, что интересы Джоффри в этом деле не будут сильно отличаться от интересов всех остальных. Разве что врать в глаза он не будет... Проклятье! Какой из меня, в Обливион, Император?
Неторопливо тлевшая среди углей деревяшка вдруг вспыхнула, осветив его угрюмое лицо.
— Боюсь, что от наших желаний ничего не зависит. Я вот тоже не хотел быть героем... хотя твой... — я осекся, вспомнив, что Мартин при мне ни разу не назвал покойного Императора отцом, — хотя Император Уриэль сразу назвал меня избранником богов, будь они неладны...
Мартин поморщился.
— Не надо, Ксарес. Я по-прежнему считаю, что боги не имеют никакого отношения к происходящему. Потому что если они причастны... — он резко замолчал, но я понял, что он хотел сказать.
Такие вещи и впрямь лучше не произносить вслух. Потому что нельзя быть полностью уверенным в том, что сказанное тобой не будет услышано теми, кто услышать это не должен. Особенно, если говоришь о богах.
— Ладно, не будем об этом. В конце концов, силой меня никто никуда не тянул. Я сам шёл и сам соглашался, — я аккуратно перевернул ветку, сбивая пламя — пусть и дальше тихонько тлеет, а без света мы как-нибудь обойдёмся.
— Помнишь, ты меня как-то спросил, откуда я разбираюсь в дэйдрической магии? — неожиданно произнёс он.
— Угу. Но догадаться было несложно — ты обучался в столице, в Университете Волшебства, так?
— Да, — вздохнул он. — Вот только знания свои я получил отнюдь не от своих наставников. Я тогда был молод и глуп...
Я даже поперхнулся. Учитывая, что ему сейчас тридцать три — тридцать четыре... это даже для людей никак не старость.
— Да-да, — хмыкнул Мартин, — сейчас я, безусловно, старше и, смею надеяться... если не умнее, то чуть-чуть мудрее...
Он надолго замолчал, но всё же продолжил:
— А тогда мы — нас было несколько — были совсем молоды... и невообразимо глупы. Боги, какими идиотами мы были!.. — выдохнул он. — Мы считали, что установленные запреты на постижение дэйдрической магии — это ошибка, перестраховка замшелых стариков, погрязших в теории и закулисных играх, и боящихся конкуренции со стороны более молодых и энергичных... мысль о том, что эти запреты имеют под собой куда более серьёзные основания, даже не приходила нам в головы. Всеми правдами и неправдами мы разыскивали, копировали и изучали запрещённые, но не уничтоженные трактаты и труды. В Университете были даже несколько доалессианских работ, чудом не уничтоженных последователями Марука... неполных, конечно, время способно источить даже камень... хотя, скорее, часть табличек разбили религиозные фанатики... Мы поглощали знания так же, как песок поглощает воду. И в какой-то момент нам стало мало теории. Решив, что постигли достаточно, мы возжаждали практики...
Мартин снова надолго замолчал.
— Чем это закончилось, догадаться нетрудно. Погибли люди, — тихо, с горечью произнёс он.
И ещё тише добавил:
— Погибли мои друзья...
— Роза? — осторожно спросил я.
— Что? — непонимающе переспросил Мартин. — А... Да, Роза. Вручённая одному из моих друзей лично Сангвином за какую-то пустяковую услугу. Не твои салочки голышом, конечно...
Я тихо фыркнул. Да уж, меня в Лейавине надолго запомнят. Хорошо хоть, когда я с Ролиандом и Белизариусом оказался там во второй раз, меня никто не узнал. В том числе и графиня, чего я, признаться, опасался более прочего.
— Ты, наверное, сейчас думаешь, что мы поклонялись Сангвину, как последователи "Мифического Рассвета" — Мехруну Дагону... но это не так. Дэйдрические принцы не одаривают тех, кто им поклоняется. Их артефакты, как правило, достаются совершенно посторонним людям. Например, тебе. Почему так, я не знаю. И несмотря ни на что, я рад, что ты в своих странствиях не наткнулся на святилище, скажем, Молага Бала. Страшно представить, какой службы мог потребовать Господин Рабов...
