Сделав ещё шаг вперёд, он опустился перед Мартином на правое колено. Никакого подчёркнутого изящества, никакой присущей альтмерам манерности, только скупые чёткие движения бойца, которых не скрывала просторная мантия мага. И то, что канцлер, по словам Джоффри, уже давно занимался только политикой, беря в руки меч и посох исключительно ради тренировок, ничего не меняло. До меня стало доходить, что, дразня его в прошлую нашу встречу, я рисковал гораздо сильнее, чем думал раньше. Впрочем, это не означает, что я побегу к нему просить прощения.
— Мартин Септим! — тихий твёрдый голос канцлера отразился от высоких сводов Зала Старейшин, создавая иллюзию множества голосов, повторяющих за ним текст присяги. — Я, Окато Фестхолдский(3), глава Совета Старейшин и его полномочный представитель, от имени Совета признаю твоё право на императорский трон...
Слушая слова присяги, я ощутил, как уходит чувство беспокойства, преследовавшее меня с самого момента пробуждения, сменяясь облегчением. Совет Старейшин признал Мартина полноправным наследником. Осталось только зажечь Драконьи Огни и...
Массивные двери в Зал Старейшин с грохотом распахнулись, впуская легионера без шлема, в помятой и залитой кровью броне, и приближающиеся звуки боя откуда-то из коридоров дворца. Стоявшие по обе стороны от входа стражи переглянулись и выскочили вон, на ходу доставая мечи.
— Канцлер Окато! Канцлер Окато!
— В чем дело, легионер? — вскочивший альтмер вышел из-за спин Клинков, мгновенно развернувшихся в сторону возможной угрозы, чтобы прикрыть его и Мартина.
— Нападение, господин канцлер... — задыхаясь, проговорил тот, — дэйдра... врата Обливиона открылись в черте города! Стража не справляется...
Во все ещё распахнутые двери с глухим лязгом ввалилось тело в залитых кровью парадных доспехах дворцовой стражи. Перешагнувший через него дремора огляделся и оскалился, поудобнее перехватывая рукоять двуручного меча. Двое Клинков тут же двинулись ему навстречу. А следом за ними ещё двое — дремора оказался не один.
Я передвинулся ближе к Мартину и отошедшему назад Окато. В открытой схватке против двоих дремора мне, конечно, не выстоять... впрочем, моя помощь вновь оказалась не нужна.
— Ваше Величество, — тихо проговорил канцлер у меня за спиной, — какие будут приказы? Страже отойти к дворцу?
— Нет, — услышал я твёрдый голос Мартина, — если мы позволим дэйдра запереть нас во дворце — нам конец. Мы должны пробиваться к Храму Единого. Там наш шанс на спасение.
— Но... — начал было Окато.
— Мартин прав, — вмешался в разговор Джоффри, — вторжение из Обливиона будет продолжаться, пока мы... пока не загорятся Драконьи Огни. Учитывая ситуацию, медлить нельзя ни минуты.
— Как скажете... — вздохнул канцлер.
И уже совсем другим тоном обратился к ожидающему распоряжений легионеру:
— Страже построиться и приготовиться к защите Императора...
— Императора? Так это правда?! — стражник почти с благоговением уставился на скрывающего смущение Мартина.
— Правда, солдат, — кивнул альтмер, — У нас снова есть Император.
— Мы не подведём, Ваше Величество! — бухнув кулаком в помятый стальной нагрудник, стражник выбежал из Зала Старейшин.
Снаружи нас ожидали два десятка легионеров городской стражи, яростно отбивающиеся от примерно такого же количества дремора и хорошо знакомый мне низкий гул открытых где-то неподалеку врат Обливиона.
— Вы позволите, юноша? — раздался у меня над ухом голос... канцлера Окато. — Всё же мои умения сейчас полезнее ваших.
Альтмер протиснулся мимо меня, не дожидаясь, пока я отодвинусь, и на ходу подобрал чей-то оброненный меч(4). Над левой его ладонью уже плясали искры подготовленного атакующего заклинания. Я только вздохнул, признавая его правоту — в битве боевой маг намного уместнее ассасина, привычного действовать исподтишка.
Присутствие Императора оказало удивительный эффект на сражающихся. По крайней мере, на стражников точно. Услышав вопль "Император с нами!", люди, еще мгновение назад собиравшиеся просто подороже продать свои жизни в казавшейся им безнадежной битве, воспряли духом.
Дремора перебили довольно быстро, хотя это и стоило нам двоих убитыми и еще несколько ранеными. Последних мы едва успели отправить внутрь, когда показался еще один отряд дэйдра, гораздо больший, чем тот, что встретил нас на пороге императорского дворца.
— К храму Единого! — скомандовал Окато. — Приготовьтесь защищать Императора!
— Но канцлер! — попытался возразить кто-то из стражников, перестраивавшихся вокруг Мартина и Клинков. — Вторжение началось именно оттуда...
И действительно, самые густые клубы дыма поднимались в багровые небеса именно над Храмовым районом, к которому мы сейчас направлялись.
— Другого пути нет, — канцлер обернулся назад, благо рост позволял ему смотреть поверх голов нашего маленького отряда. — Дворец уже отрезан дэйдра, так что вернуться мы не сможем. Нас слишком мало, чтобы пробиться. Вперед!
— Я так и думал, — тихо, словно для себя, произнес Мартин. — Кажется, ты был прав, друг мой, — уже обращаясь ко мне, добавил он, — у Принца Разрушения есть некий способ отслеживать местонахождение носителей крови королей.
— Дагон знает, что мы здесь, и что он проиграет, если будут зажжены Драконьи Огни. Именно поэтому он начал атаку именно оттуда — чтобы сразу отрезать нас от храма Единого, в котором должен проводиться ритуал, — тяжело дыша, проговорил Джоффри.
Шли мы быстрым шагом, лишь иногда переходя на бег, чтобы не тратить силы, но для грандмастера, пусть и не обремененного доспехами — ехали мы все же не сражаться — это было слишком. Стоило оставить его во дворце с ранеными, но старик наверняка начал бы возражать, а у нас не было времени на препирательства. А вот Окато, вопреки моим ожиданиям, не выказывал никаких признаков усталости. Наоборот, сейчас он казался намного более живым, чем в первую нашу встречу или совсем недавно, принося присягу в Зале Старейшин.
— Следует поторопиться, — выдохнул Мартин, прислушавшись к гортанным крикам дремора и грохоту взламываемых дверей со стороны башни Белого Золота. — Я понимаю, что оставлять противника за спиной — не самое... умное решение, но для нас сейчас гораздо важнее добраться до храма. Без этого у нас нет никаких шансов.
— Ваши слова противоречат всему, чему меня учили, Ваше Величество, — покачал головой капитан стражи, — но... если это поможет остановить дэйдра, мы будем следовать вашим распоряжениям.
— Поможет, — жестко кивнул Мартин. — Это единственное средство.
— В Бруме было нечто подобное, — подал голос Баурус. — Только тогда, пока все остальные под руководством Его Величества отражали натиск вышедших из Обливиона дэйдра, вот этот малый, — редгард кивнул на меня, — закрыл Великие Врата и сломал их осадную машину. Этого хватило, чтобы они тогда убрались обратно.
Капитан покосился на меня и приветственно кивнул.
— Спаситель Брумы, да? Кажется, так тебя называют? — криво усмехнулся он.
— Ни разу не слышал, — буркнул я, исподтишка показав кулак Баурусу.
Болтун дэйдров... кто его за язык тянул?
Бегущий рядом Мартин остановился. Я огляделся и увидел, что мы стоим на широких ступенях в нескольких шагах от ворот, отделяющих Зеленую Тропу Императоров от Храмового района. Дэйдра, отрезавшие наш маленький отряд от башни Белого Золота, не показывались, но ни у кого не было сомнений в том, что передышка будет недолгой.
— Итак, — проговорил Окато, — запомните: ваша основная задача — охранять Императора от дэйдра. Мы должны провести его к храму Единого во что бы то ни стало.
— Мы не подведем, — ответил за всех капитан стражи, одновременно жестами командуя подчиненным перестраиваться.
Теперь Клинки оказались впереди и по бокам, а сзади нас прикрывали легионеры, включая двоих из дворцовой стражи, неизвестно когда успевших примкнуть к нашему отряду. Мартин, Джоффри и я — по совету канцлера, кстати, — оказались в середине.
Сам Окато решил идти впереди, пояснив, что так от него будет больше пользы, а на слова капитана, что, мол, у почтенного канцлера нет доспехов, только небрежным жестом наложил щитовое заклятие. Позёр.
Левый бок горел огнем, а рука онемела и напрочь потеряла всякую чувствительность — боевой молот ксивилаи настиг меня как раз на пороге храма, смяв доспех, как лист пергамента. Прислонившись здоровой стороной к стене и закрыв глаза, я отчетливо ощущал, как при каждом вдохе шевелятся ребра, острыми иглами сколов вонзаясь в легкое. На этом фоне резаная рана на лице казалась сущей мелочью. Впрочем, если не шевелиться и — особенно — не кашлять, боль была вполне терпима. Последнее было сложнее всего. Главное, что свою задачу я все-таки выполнил — провел Мартина в храм Единого.
Поначалу все шло очень даже неплохо. Если это слово вообще применимо к тем обстоятельствам, в которых мы оказались. Дэйдра оказалось гораздо меньше, чем я предполагал. Но, с другой стороны, из нынешних врат вышла не та неорганизованная толпа, которую я помню по сражению под Брумой, а отборные войска Мехруна Дагона — большая часть нападавших были валкиназами, хотя тут и там мелькали широкие синие спины ксивилаи.
Нам везло — на наш маленький отряд почти никто не обращал внимания. А ретивые одиночки почти не замедляли продвижения.
Все изменилось, когда мы достигли храмовой площади. Сначала, одновременно с нами, находившиеся неподалеку врата выплюнули новый отряд дремора, не ставший ввязываться в общее сражение, а сразу направившийся к нам. К счастью, их было немного, и нам с Мартином и Джоффри снова не пришлось участвовать в схватке. Хуже было другое: отвлекшись на дремора, мы не сразу заметили опасность несравнимо большую — появление самого Мехруна Дагона. Во плоти.
О, да плоти было много — воплощение Принца Разрушения возвышалось над храмовым куполом и, казалось, могло без особых усилий дотянуться до верхней площадки Башни Белого Золота. Хотя, может, и не могло. Для меня тогда весь мир сузился до двух слов, тихо произнесенных Мартином:
"Все пропало", — и огромной двупалой стопы, стремительно опускающейся на какого-то легионера, тщетно пытающегося отползти в сторону.
Понятное дело, это ему не удалось... а Принц Разрушения дернул ногой, стряхивая лепешку из раздавленной стали и плоти, и вытер стопу о мостовую, вмазывая останки человека в брусчатку. Как плевок... или кусок дерьма, приставший к подошве...
В следующий момент меня приподняли за шкирку и встряхнули, приводя в чувство. Я едва успел перехватить руку Мартина, уже собиравшегося влепить мне затрещину. Оказалось, что у него возникла какая-то идея, как справиться с Дагоном и отправить его обратно в Обливион. Какая — он объяснять отказался, сказав лишь, что ему по-прежнему нужно попасть в храм Единого.
На канцлера Окато напялили парадное императорское облачение — альтмер, по замыслу Мартина, должен был вместе с Клинками отвлечь внимание Дагона, пока сам он — с моей помощью — пробирается к храму. Канцлер попытался, было, возразить, но после того как это же предложили вымотанному Джоффри, почти сразу сдался. Не знаю, о чем он думал, разглядывая висящее на нем, как на вешалке, и откровенно короткое одеяние, но комментариев с его стороны не последовало. Хотя я ожидал чего-то в этом духе. Но нет, канцлер даже не поморщился.
Сам Мартин остался в одних штанах. Амулет Королей он тоже снял, намотав цепочку на левое запястье и зажав подвеску в кулаке. Мне хватило одного взгляда на него, чтобы, не раздумывая, отдать ему свое кольцо с маскирующими чарами — без доспеха и полуголый, чем меньше он привлечет к себе внимание дэйдра, тем выше его шансы выжить. И наши шансы на успех.
Добраться до храма оказалось не слишком сложно: нас, прикрытых чарами маскировки, просто не замечали — дэйдра вполне хватало видимых врагов. Я, все еще под впечатлением от увиденного, волновался за тех, кому предстояло отвлекать Дагона. Даже за канцлера. Возможно, это и послужило причиной случившегося — до дверей храма оставались считанные шаги, когда скрывающее заклинание рассеялось, а я не заметил, что стоит его обновить. За что и поплатился.
Да уж, второй раз дэйдра использует меня для открывания дверей в храм. Сначала собор Акатоша в Кватче, теперь вот столичный храм Единого. То есть того же Акатоша, как я понял. И оба раза при этом присутствовал Мартин. Я бы рассмеялся, если бы мог. Вот только сил не хватало даже на улыбку.
Каждый новый вдох давался мне все труднее — пробитое легкое постепенно заполнялось кровью. И если я ничего не предприму, то захлебнусь. Удивительно, но эта мысль меня почему-то совсем не пугала. Я лениво подумал, что теперь знаю, какие ощущения испытывал Манкар Каморан в последние минуты жизни...
Теплая волна прокатилась по телу, даря облегчение. Приоткрыв глаза, я увидел размытый силуэт Мартина и тут же зажмурился снова — кольцо он не снял, так что маскировочные чары все еще действовали, вызывая головную боль. Как будто мне мало того, что уже болит... особенно сейчас, когда сломанные ребра под действием целительного заклятия ходят ходуном, занимая положенное место...
Мартин вздохнул, убирая руки:
— Шрам на лице, наверное, так и останется. Да и в остальном тебе нужно нормальное лечение — до выздоровления тебе еще очень далеко. Будем надеяться, что тебе это обеспечат.
— Надеяться? — губы, склеенные уже подсохшей кровью, разлепились с трудом. — Неужто ты не проконтролируешь этот процесс?
— Боюсь, друг мой, я буду не в состоянии проконтролировать хоть что-нибудь, — тихо проговорил он, вкладывая мне в ладонь одолженное ему кольцо. — Справляться с последствиями Кризиса Обливиона вам придется без меня.
— Ты о чем?
— Амулет Королей, — заметно осунувшийся Мартин поднял кулон на уровень глаз, отчего лицо его оказалось залито алым светом, сразу сделавшись еще более мрачным и угрюмым, а немногие морщины стали казаться заметно глубже. — Он был задуман не как оружие. Поддерживать барьер между мирами — вот его основная задача. Но барьер рухнул... И все же есть способ восстановить его. Теперь-то я точно знаю, для чего я был рожден, — чуть слышно добавил он. — Прощай, Ксарес. Ты был хорошим другом. Жаль, что наша дружба продлилась так недолго. И прости.
— За что? — удивился я, пытаясь понять, что он задумал.
Слова Мартина звучали так, словно он был уверен, что не выживет.
— За это, — в меня полетело мощное парализующее заклятие. — Это, чтобы ты не пытался меня остановить. Я не знаю, что будет дальше, но здесь, — он осмотрелся и после короткого раздумья оттащил меня в неглубокую нишу, прислонив там к стене, — должно быть безопасно.
Примерился, сжал зубы... и полоснул лезвием меча по раскрытой ладони. А потом, шипя от боли, сжал раненой рукой Амулет, пятная рубин кровью, и встал. Вышел в центральную часть храма и с размаха швырнул реликвию на каменный пол.
Вопреки ожиданиям, Амулет не разбился на сотни осколков. Вместо этого с пола поднялось алое, как кровь светящееся облако, обволокло Мартина... и рассеялось. Вместе с ним. Только пустая оправа осталась лежать на каменных плитах.
