— Я взял тебя с собой с условием полного и беспрекословного подчинения, — не поворачивая головы, произнес Влад, едва я остановилась в шаге у него за спиной.
— Я не помню, чтобы я соглашалась с ним, — огрызнулась я и, посмотрев на Алека, добавила, — Ты что-нибудь узнал?
Тот в ответ устало помотал головой. Мне было странно и дико видеть это подчинение судьбе, отпечатком стотонного веса легшего ему на плечи. Он сам вблизи выглядел как те, за кем они гонялись на пару с братом — бледный, с темными тенями под внезапно погасшими глазами. Не хватало еще только ярко алых губ и клыков повыразительнее.
— Естественно, администратор слыхом не слыхивала ни о каком фотографе. Думаю, мастера можно не тревожить. Память прополоскана на славу, еле докопался. Но теперь известно хотя бы одно, но наиболее важное — это действительно он, — даже голос у Алека стал бесцветным и шелестящим, как ветер в осиновых листьях. Мне отчего-то захотелось дать ему оплеуху и как следует встряхнуть за грудки. Как он смеет отчаиваться, пока еще не все определено?! Да даже будь оно все очевидно и осязаемо, даже тогда мне казалось, всегда есть выход, пусть неприятный, но выход.
Только я собиралась сказать что-нибудь ободряюще-вызывающее, способное, как мне казалось, прогнать с его лица хоть капельку этой бледности, как вдруг он сам яростно блеснул взглядом и горячо произнес, глядя в упор на брата:
— Я ведь с самого начала знал, что игры с судьбой бесполезны. Я пытался изменить все это или хотя бы отложить. Это все наше вмешательство и твое упрямство! Все равно случилось то, что должно было. А теперь... теперь...
Влад протянул руку и попытался коснуться ею его предплечья.
— Алек, послушай, еще не все определено и, тем более, потеряно. Мы найдем ее. Все еще можно изменить.
— Изменить? Судьбу? — блондин рассмеялся зло и неестественно, отдергивая руку. — Ты знаешь, что бывает за это, на собственной шкуре и, тем не менее, пытаешься убедить меня в том, что все хорошо. Пошел ты..., — и он зло выругался так, что я невольно заинтересовалась источником знаний подобных слов, у, как мне казалось, интеллигента до мозга костей. Про меня эти двое, кажется, позабыли вовсе. — Ты виноват во всем этом! Ты вечно гоняешь за призрачной целью, ставя под удар всех, кто тебя окружает и любит, но ты даже не видишь этого. А когда поймешь, что ошибался — будет поздно.
— Алек, остынь. Ты путаешь причину и следствия, — холодно отозвался Влад.
— Мне плевать, как это все называется сейчас, но ты знал, что все будет так. Ты знал, но не остановился. И не дал остановить все это мне! Так наслаждайся, а я ухожу, пока в моих собственных часах не упали последние песчинки и еще есть хотя бы надежда найти ее живой! Но без тебя!
Алек развернулся и попытался уйти, но был остановлен вцепившейся в его запястье рукой брата. Последовавший вслед за этим глухой удар заставил меня лишь невольно вскрикнув, закрыть рот ладонями.
— Черт, — выругался Влад и осторожно потрогал челюсть, едва черный внедорожник скрылся из виду, полоснув по нам напоследок фарами. — Вот интересно, у меня там мишень нарисована, что ли?! Почему меня всегда бьют именно по лицу?
— Видимо заслужил, — слегка улыбнулась я и кончиками пальцев прикоснулась к его щеке. — Покажи.
— Все в порядке, — увернулся он от моей руки, и в траву полетел темно-красный сгусток слюны. — Побегает, вернется, — его взгляд мне за спину предназначался уже пропавшему из виду брату.
— И все? — невольно опешила я, чувствуя, что все меньше и меньше узнаю человека, стоящего рядом со мной.
— Алек упрямый, но не глупый, — обронил Влад, распахивая дверцу машины. — Садись, время по-прежнему не на нашей стороне. Главное мы здесь выяснили, дальше, надеюсь, будет делом техники.
— Главное? — переспросила я.
— Я знаю, что он в городе, и раз уж он вышел на прямой контакт с вами, прекрасно осознавая, что рано или поздно я об этом узнаю, значит ему что-то нужно. А раз так. Маша ему нужна живой и невредимой.
— Это хорошо, да? — на всякий случай уточнила я, чувствуя себя отчего-то глупо.
— Смотря, с какой стороны смотреть, но на этот момент это должно вселять надежду, — слегка нахмурился он и завел мотор.
— Владь, — тихо начала я, — скажи, ведь тогда, зимой, ты уже знал, что с Машкой что-то случится? Это, — на миг я замолчала, обдумывая про себя, действительно ли хочу я знать ответ на этот вопрос, — то самое или просто так совпало?
— Зимой, — медленно, как будто подбирая слова начал Влад, — я толком не знал, что именно должно произойти. Было просто предчувствие. Порой бывает, что оно так и остается им. И Анюта у нас больший специалист по связям грядущего.
— Но ведь ты говорил, что именно из-за этого Алек и не хотел встречаться с Машей, — не отступала я.
Его губы легли в тонкую, напряженную линию, и я почувствовала, что избранный мною путь столь же болезнен для него, как и тема смерти родителей.
— Алек считал и считает, — он поморщился и непроизвольно повел головой в сторону ушиба, — что невмешательство способно повлиять на Изнанку.
— Невмешательство?
— Прямой контакт отменяет это понятие, — произнес он, окончательно внося сумятицу в мой мозг.
— Ты хочешь сказать, что не встреть Алек Машу, не начни он с ней встречаться, ничего бы этого не было?!
— Вот и я говорю — он не прав, — отрезал Влад.
Тишина, повисшая в салоне после этих слов своей холодностью и ощутимой отстраненностью напомнила мне начало наших отношений, потому, по прошествии некоторого времени, я снова подала голос:
— Куда мы едем сейчас?
— В Орден, — последовал короткий ответ, и я вздрогнула. Впечатлений от моего первого и последнего знакомства с их (или все же нашей?!) святая святых мне хватило за глаза и за уши, потому воскрешать былое повторным визитом туда мне не хотелось совершенно. — Может домой? — В его голосе промелькнула надежда. Ну, уж нет, теперь, тем более, не отлеплюсь, пока не сожму в объятиях подругу. Сам же сказал — надежда есть, и я в ответ отчаянно замотала головой.
— Упрямица, — едва слышно пробормотал он, и вновь нашим третьим спутником, с изяществом нимфы усевшейся между нами, стала тишина.
Машина остановилась под оглушительный визг тормозов в паре сантиметров от ограды газона, и Влад тут же выскочил из салона. Я едва поспевала за ним. Где-то за спиной пискнула сигнализация, а он уже, распахнув дверь, ждал, когда я поднимусь по ступеням к нему. Пролетев в том же темпе всю анфиладу, он, даже не постучав, распахнул знакомую мне зеленую дверь и с порога начал:
— Радомир, у меня мало времени и мне очень нужна твоя помощь,— я встала рядом с ним и коротко кивнула сидящему в кресле за своим столом Гершону. — Мне необходим один, а лучше двое охотников в полное мое подчинение и еще...
Внезапно он замолк, обхватил меня одной рукой, завел за спину и так тихо, что мне показалось, как будто это был лишь порыв ветра, шепнул:
— Щит. Немедленно.
Не вдаваясь в подробности, я сделала то, что он сказал, и чуть не вскрикнула от неожиданности. Прямо напротив меня в креслах, приставленных к столу Радомира, как мираж в пустыне, появились два человека. Я со всей силы вцепилась в рукав Влада и проверила свой щит.
— Распустил ты своих сотрудников, Радомир, — почти пожурил того мужчина с копной черных с проседью волос. Скользнув по мне взглядом, как будто ножом полоснул, он в упор посмотрел на Влада. — Где соблюдение субординации, да что там субординации, простое приветствие видимо теперь тоже доживает свой век.
— Приветствую вас, Светлейший, — склонил голову в знак приветствия Влад, но я чувствовала, как внутри у него все рокотало от гнева. — Миледи и вам светлой судьбы.
— Ну-ну, Влад, к чему такой официоз, — послышался мелодичный голос, и я перевела взгляд на миловидную блондинку с золотистыми волосами, уложенными в сложную прическу. Оба этих, как я все еще надеялась, человека, совершенно не поддавались диагностике относительно их возрастного диапазона. Я в равной степени могла дать им как 35, так и 60 лет. Сероглазый промолчал, он стоял, по-прежнему склонив голову, и, как мне показалось, чего-то ждал. Радомир хранил молчание и так же, как и все, смотрел на своего ученика.
— Ты ничуть не изменился, — заметил мужчина. — Те же вызывающие манеры и непокорность.
— Ты женился? — неожиданно поинтересовалась женщина. На ее лице явственно читалось удивление. — Давно? Я знаю ее родителей?
— Не думаю, что вам доводилось встречаться с ее родителями, миледи, — ответил Влад. Мне совершенно не понравилось, как прозвучал его голос — холодно и язвительно.
— Обращенная! — произнес мужчина. В его голосе прозвучало презрение. — Впрочем, чего еще можно было ожидать от сына простолюдинки. Дурная кровь дает о себе знать даже в этом вопросе.
Мне явственно послышалось, как Влад хрустнул зубами, но к моему вящему удивлению вновь промолчал. Я знала, насколько он боготворил свою мать, и видеть, как топчут его семью, смешивая с грязью, я не могла.
— Не смейте, — воскликнула я, выходя из-за спины Влада.
— Том, молчи, — предупредил меня он.
— А это у нас кто тут? — женщина пробежалась взглядом по мне от макушки до самых пят и в конечном итоге впилась глазами в лицо. — Еще одна простолюдинка? Радомир, что у тебя здесь происходит? — повернулась она к Гершону. — Орден превращается в проходной двор.
— Миледи, это не..., — начал тот, но Влад прервал его.
— Миледи, позвольте представить вам мою жену, Тамару Хомину, ныне Гардинер, согласно записи книги связи Ордена Хранителей от 30 января сего года.
От меня не укрылось то, как он буквально выплюнув свою фамилию, презрительно скривил губы и яростно сверкнул взглядом в сторону визитеров Радомира.
— Ты пренебрег предложением рода Килар, чтобы взять в жены... ее?! — воскликнул мужчина и, сжав губы в тонкую линию, прикрыл глаза.
— Влад, скажи, что это шутка, — произнесла женщина и еще раз холодно глянула на меня. — Она не может быть твоей женой, она ведь даже не хранитель. Хотя и не простой человек. По чести, я не могу сказать, кто она.
И она бросила в мою сторону уже более заинтересованный взгляд.
— Дора, тебе интересно, кто это? Он в очередной раз показал, как виртуозно можно сровнять фамилию Гардинер с грязью, а ты пытаешься узнать, насколько низко он пал в этот раз?!
Во мне все буквально бурлило от сдерживаемого гнева и обиды. Вырвав свою руку из захвата мужа, в последний момент попытавшегося удержать меня, я в сердцах произнесла:
— Кто дал вам право говорить о нас в таком уничижительном тоне? Вы совершенно не знаете меня и, тем не менее, позволяете говорить в мой адрес так, как будто меня здесь нет. Да еще и умудряетесь попрекать Влада его происхождением, то есть тем, что от него никоим образом не зависит. Для интеллигентных людей, коими вы, безусловно, себя считаете, это недопустимо и недостойно.
— Тома, — мягко произнес Влад.
— Оу, у мышки есть зубки?! — заметил мужчина, на что его собеседница только хмыкнула.
— Что? — сердито отозвалась я. — И почему ТЫ все это терпишь?
— Том, позволь представить тебе Артура и Дору Гардинер, — от улыбки, играющей на его лице, мне на мгновение стало жутко. — Твоих нынешних родственников. Кажется, несколько месяцев назад ты жаждала познакомиться с моими..., — он перевел взгляд на седовласого, — дедом и бабкой. И вот твое желание осуществилось.
Я заметила, как недовольно повела плечами женщина, стоило Владу произнести эти слова, но что именно вызвало в ней такое противление, я не поняла: то ли это было фамильярное "бабка", то ли сам факт родства с моим демоном, но одно я знала точно — эти двое мне очень и очень не нравились.
— Так это вы убили моего деда? — неожиданно для всех, включая меня саму, ляпнула я.
Радомир закашлялся и, прикрыв глаза, потер пальцами переносицу. Взгляды пары, сидящей напротив, сменились с пренебрежительно-брезгливого на любопытствующие, но, миг спустя, вновь были поглощены дымкой высокомерия. Мне же тогда показалось, что пол под их ногами должен раскалиться до состояния озера кипящей в кратере лавы. Я сумела выдержать прямой взгляд, все еще чуть прищуренных от интереса глаз блондинки, когда вокруг моей талии сомкнулось стальное кольцо рук.
— Достойный выбор, Влад, — язвительное замечание успело просочиться мне в уши, прежде, чем мои легкие вновь вдохнули еще более посвежевший майский воздух.
Пелена бушующего перед глазами огня начала спадать, и я, наконец, осознала, что вновь нахожусь в машине, а рядом со мной с еще более каменным лицом сидит мой демон.
— Ну, и какая муха тебя укусила? — ровно поинтересовался он, едва мы отъехали на более менее приличное расстояние.
— А как ты вообще это все терпишь? Да еще и от родни! — кровь все еще бурлила от сдерживаемой обиды.
— Ты не знаешь, насколько они опасны и кровная связь скорее помеха, чем повод что-то изменить, — таким же спокойным голосом произнес он.
Я только несогласно фыркнула в ответ. Моя бабка тоже, как оказалось, далеко не божий одуванчик, ну так и что же, мне и ее теперь бояться?!
— Не опаснее тебя, — вместо этого проворчала я в ответ и только в это момент заметила легкую полуулыбку, блуждающую на губах моего демона. — Ты улыбаешься?! — у меня в голосе прозвучала нотка обвинения.
— Ты знаешь, — улыбка стала еще немного шире, — я едва не поддался искушению увидеть их лица в момент, когда они бы поняли, что ты Эрго, да еще и Дворжецкая. Они так кичатся своей чистой кровью и недолюбливают обращенных, что думаю, там было бы на что посмотреть. Но это было бы слишком рискованно в отношении твоей семьи, потому я сейчас лишь рад тому, что ты смогла сделать то, на что у меня никогда не хватало смелости.
— И что же это? — глядя на его лицо, у меня самой невольно поползли вверх кончики губ. Вроде и правда не сердится.
— Сказать им в лицо, что они снобы.
В ответ лишь фыркнула.
— И все равно, я не понимаю.
— Чего?
— Они же твои родственники!
— Ну и что?!
— Ну, почти единственные, кровные родственники. Неужели им все равно? Неужели дела Ордена для них важнее счастья близкого им человека?!
— Для тебя это странно, но да, — слегка нахмурился Влад. — Орден для них дороже семьи. А иначе для Великих Магистров этого самого Ордена и быть не может. Их мир там, на Изнанке, а здесь лишь недоразумения вроде меня и еще, пожалуй, Алека. Впрочем, у них здесь тоже есть свой интерес — Анюта. Только в ней они сейчас видят достойное, по их мнению, продолжение рода. Один сын предал, другой оказался слабаком, не желающим делать карьеру в ущерб семье. Оба внука вышли с дефектом, слишком человеколюбивые. А вот у внучки есть все задатки, чтобы сберечь те жалкие остатки истинно-чистой крови хранителей, которыми они так дорожат. Главное, чтобы и она не стала путаться с этим грязными обращенными. Поиграться можно, но главное помнить, что это всего-навсего игра.
— Владь, хватит. Не надо, — не выдержала я его тона. Желчь и обида, сквозившие в его последних словах, отравляли меня. Мне хотелось утешить и помочь ему справиться с ними, но вся беда заключалась в том, что я сама чувствовала то же самое по отношению к его родственникам. А значит, толку от меня было чуть. Помолчав какое-то время, взвешивая тяжесть каждой падающей между нами секунды тишины и недопонимания, я все же спросила. — Ты поэтому не хочешь давать ей свободу выбора?
