— Эм..., — неуверенно напомнила я о своем существовании. — Ты что-то ... знаешь?
— Я кого-то знаю и этого вполне достаточно! — раздосадовано произнесла она, опускаясь у моих ног. — Том, я чувствую тебя, а значит, знак он снял. Я не очень хорошо умею копаться в чужих головах, пока, — мстительно произнесла девушка, — и, боюсь, снять эту печать может только тот, кто ее поставил. И тут уже только два пути развития событий.
Глядя на нее сверху вниз, я почему-то подумала, что ни тот ни другой вариант не будет устлан розами.
— Какие? — подала я голос, все еще борясь с волнами нет-нет, да накатывающей боли. Слова девушки лишь вызвали очередной ее приступ, потому половину я банально пропустила мимо ушей.
— Первое, я пробую снять блок с твоей памяти. Сразу оговорюсь, мне до мастерства того, кто его поставил, еще очень далеко, потому за последствия не ручаюсь.
— А второй? — слегка поморщилась я. Выяснение личности этого загадочного "он" и почему, собственно, я вообще оказалась в этой ситуации, я решила отложить на более поздний срок. С каждой минутой во мне все громче и отчетливее орало чувство паники и беспокойства, объективную причину которых я понять не могла. Хотелось куда-то бежать и что-то делать. Только прямо сейчас, без промедления. Добавить к этому еще свинцовый болт в затылке и "картина маслом" будет довершена.
— Найти того, кто тебе его поставил, — пожала плечами блондинка.
— Хорошо, — тут же кивнула я. Ой, зря! В тот же миг голова отозвалась церковным набатом. — Только найди что-нибудь от головной боли. А то мысль о гильотине с каждой минутой кажется мне все более привлекательной.
— Голова болит? Давно? — Голубые глаза девушки немедленно оказались на одном уровне с моими.
— Как очнулась, — выдавила я, потерев виски пальцами.
— А так? — моя голова немедленно оказалась зажатой в ее теплых ладошках.
— Так немного лучше, — согласилась я, почувствовав, как боль подобно дикому зверю неохотно отползла в дальний угол сознания и приглушенно ощерилась уже из его темноты. Уйти совсем она и не подумала, но хоть позволила более-менее трезво взглянуть на окружающий меня мир.
— Немного? — уточнила девушка.
Я лишь кивнула в ответ.
— Ладно, потом разберемся, — задумчиво прикусив губу, отозвалась блондинка. — Пойдем все же перекусим и по ходу решим, что делать дальше.
Не знаю почему, но даже исходя из того, что я не понимала и половины, что говорила Аня (она все же представилась, снова выругавшись в адрес собственного брата, судя по ее словам занимавшего не последнее место в моей жизни — ну-ну...) я подсознательно верила каждому ее слову. Ее "План" отдавал, мягко говоря, недосказанностью и, если уж начистоту, кретинизмом. Но крючок, вгрызшийся в мое солнечное сплетение и тянувший меня в неизведанном направлении, не давал времени на поиск его разумного аналога, а потому я мысленно махнула на все рукой и положилась на волю провидения. Все же до сего дня судьба худо-бедно оберегала меня и верить в то, что она дописывает последнюю главу в моей книге жизни, мне не хотелось категорически. Кроме того, больше смерти я боялась только неизвестности, поглотившей меня сейчас так внезапно и безжалостно.
— Так, Рад говорит, что видел его вчера с тобой, кстати, — усмехнулась Анюта, задумчиво раскачивая в руке мобильный телефон на манер метронома, — но куда он направился в последствии, выяснить он не успел. Родственнички, чтоб им, пожаловали, — губы сжались в узкую полоску, и телефон, наконец, вернулся в сумочку, избавив меня от необходимости и дальше следить за его мерным покачиванием, настойчиво зовущим меня в страну Морфея. — Может к Раду съездим, — тут же без перехода выдала она, прожигая меня взглядом. — Он попробует снять блок, и ты вспомнишь, что вчера было. И куда он делся. Да и Гошка. И Алек. Черт, вот чую, прям чую одним местом, что-то стряслось. Все же с его стороны было очень не гуманно бросать меня с тобой... такой..., — извиняющийся взгляд в обмен на мою красноречиво приподнятую бровь, — без единой зацепки.
Лаконичное сообщение от ее брата "Стереги Томку. Она дома и раньше утра не проснется. За мной не ходить!!!" с телефона раздосадованной блондинки, полученное ею уже на въезде в город, не давало ни единой возможности понять, в каком направлении двигаться дальше. Предостережение мы дружно, не сговариваясь, решили "не заметить".
— А этот Рад может это сделать? — все же уточнила я.
— Ну..., — протянула девушка, и я жестом показала, что решила не вдаваться в подробности этого самого "ну". Чуть ранее в ответ на мой, как мне показалось, простой вопрос: что она имеет в виду под словосочетанием "иллюзия второго порядка", меня накрыла волна еще более запутанных формулировок и сказочных картин окружающего мира, что я и этот "пробел" в своем сознании решила оставить на откуп времени.
— Тогда не будем терять время. Итак, что у нас остается... — подвела я итог, и в этот миг мою голову насквозь, как спица клубок ниток, пронзила новая вспышка боли. Миг спустя мне показалось, что мозг благополучно ретировался, покинув костяные объятия черепа через уши. На этот раз пальцы Ани не спешили покидать мои виски, а взгляд, устремленный на меня, стал еще более глубоким и тревожным.
— Том, скажи, у тебя раньше когда-нибудь так болела голова?
— В каком смысле? Думаю, у каждого человека хотя бы раз в жизни болела голова, — потерла я виски пальцами.
— Боль приходит и уходит?
— Нет, она усиливается и ослабевает, — поправила я.
— Она приходит извне, так, как будто ты приемник, а боль — лишь сигнал из другого передатчика?
— Что?
— Хорошо, спрошу иначе, — Аня протягивает в моем направлении раскрытую ладонь с растопыренными пальцами. — Дотронься. — Я неуверенно подчиняюсь, в точности повторяя ее жест. — Так, а теперь представь, что между нами тонкая-тонкая прозрачная пленка. Прочная пленка, порвать которую не может ничто в мире. Нет, не отнимай руку. Ты должна чувствовать наш контакт, но не давать мне вторгнуться в твое пространство. Никому не дать вторгнуться. Даже пушинке. Внутри только ты. Никто не войдет, а вот выйти запросто. Чувствуй ладонь и то, что за ней, но не давай проникнуть ничему внутрь. Ничему! Только ты внутри!
Ей бы гипнотизером работать, честное слово. У меня снова стали закрываться глаза, а в мышцах поселилась былая слабость. Хорошо еще, что я сидела.
— Я не понимаю...
— Понимаешь, — усмехнулась Аня, — просто не осознаешь. Голова прошла? — внезапно отняла она свою руку от моей ладони.
— Да, — протянула я, прислушиваясь к своему нутру. — Спасибо, так намного лучше. — Я покрутила головой, разминая шею. Сначала осторожно, но, не заметив явных признаков возврата боли, уже более уверенно.
— Плохо, — обронила она, вставая. — Собирайся.
— И куда мы едем в конечном итоге? — уточнила я, с интересом разглядывая внутренности шкафа, в который ввела меня Аня. Первый же свитер, попавшийся мне под руку, сел как влитой. Да и фасон явно был в моем вкусе, вот только все, что меня окружало, было по-прежнему мне незнакомо, а потому немного нервировало. — И хозяйка не рассердится, что мы роемся у нее в шкафу?
Аня захихикала.
— Вот вернемся, у нее и спросишь, — подмигнула она мне, вставая на маленькую стремянку и с интересом роясь на верхней полке огромного шкафа. — Нет, ну горбатого точно только могила исправит. Но Алек... Ну, где же ты когда ты так нужен?! Убью обоих... если успею.
Блондинка мягко по-кошачьи соскочила на пол и, игнорируя мой вопросительный взгляд, потащила меня в коридор. Видимо она устала отвечать на мои вопросы не меньше, чем я их задавать, потому я лишь вновь поинтересовалась:
— Так куда же мы едем?
— Вот ты мне это сейчас и скажешь.
— Я? — мой искренний порыв полный недоумения был приглушен брошенной в меня курткой.
— От меня проку сейчас, как от слепо-глухо-немого в кинотеатре. Если уж ты не задашь нам направление, то этого не сделает уже никто. Идем, — повторила она и настойчиво потянула меня к выходу из квартиры.
Выскочив на улицу под хмурое, едва-едва не плачущее небо, блондинка вдруг резко затормозила, и до меня донеслось отчетливое шипение, едва не перешедшее в звериный рык. Еще одно невидимое для меня движение и я оказываюсь у нее за спиной, а в ее правой руке к моему вящему удивлению уже блестит холодным жалом замысловатый кинжал. Интересно, где она его прятала?
— Аня, я хочу поговорить. И не заставляй меня сожалеть о том, что я делать совершенно не хочу.
Мужчина средних лет, почти лениво опирающийся о водительскую дверь красной спортивной иномарки, даже не подумал сменить позу, видя далеко не дружелюбную стойку моей спутницы.
— Где мой брат? — голосом, едва не сорвавшимся на крик, спросила она.
— Этот вопрос меня как раз сейчас волнует больше всего, — тембр незнакомца не выдал в нем даже доли волнения. Впрочем, темные глаза были сосредоточены и направлены на... меня?
— Ты лжешь, — мгновенно преодолев разделявшее их расстояние, блондинка приставила свое оружие к шее незнакомца. Тот и бровью не повел, лишь голова вздернулась чуть выше. — Что ты с ним сделал? Говори!
— Аня, предлагаю сначала, — акцент на этом слове не услышать было невозможно, — поговорить, а потом уже пускать в ход Шрей.
— Тома, — блондинка бросила на меня короткий взгляд, вслед за которым в меня полетели уже ключи, которые я естественно успела проводить лишь глазами, прежде чем они упали у моих ног. — В багажнике, в сумке...
Что именно от меня хотела девушка, я так и не узнала, потому как в момент, когда я выпрямилась с поднятой связкой, мужчина уже подхватил мою спутницу на руки. Признаков присутствия в ее теле сознания я с первого взгляда не обнаружила.
— Открой дверь, — коротко указал он на машину. Я предпочла подчиниться. Пока.
В то время как очередной персонаж из моего сюрреалистического сна устраивал тело Ани на заднем сидении автомобиля, я подняла с земли оброненный девушкой кинжал. Красивый, я бы даже сказала по-женски изящный, он приятно оттянул кисть руки, и прежде чем я осознала разумность своих действий, приблизила его к лицу и слизала капельку крови с кромки его лезвия. Взгляд же поверх него заставил растянуться мои губы в усмешке. Мужчина вздрогнул и повернулся ко мне лицом.
— Тома, — протянул он руку раскрытой ладонью ко мне, — отдай мне, пожалуйста, Шрей.
Я усмехнулась еще шире и продолжила безотрывно следить за его приближением ко мне. Внезапно мир посерел, стал размытым, нечетким, как бы ушел на второй план. Все что я видела перед собой — это голубовато-желтый силуэт, на котором в районе шеи, будто бы проведенный алым маркером, светился косой росчерк, под которым струилась теплая, манящая к себе кровь.
— Тома! Посмотри на меня.
Тишину разорвал неясный звук, похожий на звериный рокот, рождающийся в горле большого дикого кота при виде своей жертвы.
— Тома, позволь мне помочь тебе. В одиночку найти Влада тебе будет сложнее. Пожалуйста.
Имя резануло слух, и я отвлеклась на миг от созерцания так привлекающего меня необычного образа. И тут же вернулась боль. Дикая, не контролируемая, застилающая глаза. Я уже чисто автоматически закрыла уши ладонями и зажмурила глаза. Боль не поддалась на эту обманку, но это же позволило выбить незнакомцу кинжал из моей ладони и завести руки за спину, так что теперь я и дышала-то с трудом. А еще миг спустя я почувствовала, как к коже моего запястья прижалось холодное как лед лезвие.
— Так, начнем сначала, — судя по голосу, удержание меня в позе жгута давалось моему новому знакомцу без особого труда. — Я не причиню тебе вреда, и хочу помочь. Влад в опасности, я чувствую это, но где он - определить не могу. Но это можешь сделать ты. И ты мне поможешь найти его.
— Кто... вы? — прохрипела я.
— Меня зовут Томас. Я его крестный. Ну, так каков будет твой положительный ответ?!
— Отпусти, — выдохнула я.
— Больше шалить не будешь?
Я слабо помотала головой в знак согласия. Последние силы ушли на борьбу с болью, потому стоило ему немного ослабить хватку, как я тут же начала оседать на землю. Следующие несколько минут привычно выпали из моего собственного летоисчисления — очнулась я уже в машине.
— Куда мы едем? — выпрямилась я на сидении и начала крутить головой по сторонам.
— Голова болит? — не отрывая взгляда от дороги, поинтересовался мой новый спутник.
— Нет... пока.
— Хорошо, — кивнул тот в ответ.
— А теперь еще раз: куда мы едем?
— А ты упрямая, — заметил он, слегка улыбаясь. — Ты слишком слаба сейчас, чтобы двигаться дальше, а времени у нас немного. Нужно найти донора.
— Кого?
— Донора, — спокойно "уточнил" Томас.
— Это чья-то кличка? Или пока я была в отключке, успела потерять пару литров крови?!
— Второе, — вновь "доходчиво" пояснил он мне, и я лишь закатила глаза в ответ, но на всякий случай ощупала запястья и сгибы локтей.
— Хорошо, видимо ответ на "зачем" можно принять засчитанным. Может ответите на вопрос "куда"?!
— В одно проверенное место.
— Еще один потрясающий по информативности ответ, — проворчала я и, завозившись, решила оглядеться. На заднем сидении обнаружилась как будто спокойно спящая Аня. По меньшей мере, она дышала. — Что вы с ней сделали?
— Она просто крепко спит. Не волнуйся.
— А я могу получить хоть один полный ответ на заданный вопрос?! — вспылила я.
— Спрашивай! — легко кивнул тот. Судя по всему, сложившаяся ситуация моего спутника откровенно забавляла.
— Что вы с ней сделали?
Мужчина криво усмехнулся и вокруг глаз лучиками легли морщинки.
— Усыпил. Этот ответ устроит тебя больше предыдущего?
— Нет, но я пока не буду уточнять, как вы это сделали, — в его коротком взгляде на меня плескалось уже ничем не скрываемое веселье. — Откуда вы меня знаете? — еще больше нахмурилась я.
— Ты, наверное, хочешь узнать, что я знаю о тебе.
— Если это включает в себя мой уже озвученный вопрос, — не удержалась я от колкости.
— Держу пари, что перед твоим упорством добиваться своего спасовал даже мой крестник. Интересно, как долго он держался.
Мне ужасно захотелось рассердиться, глядя в сияющие от смеха глаза Томаса, но у меня этого не получилось. Что-то было в его взгляде. Нечто располагающее, теплое и дарующее надежду.
— Не помню, — хмуро отозвалась я. — А то непременно бы просветила.
В глазах отчего-то защипало и сердце, вторя этой неясно откуда пришедшей волне жалости к самой себе, сжалось маленьким зверьком в комочек боли и страха.
— Не плачь, — прикоснулся он ладонью к моему лицу, когда машина замерла у красного сигнала светофора. — Мы его найдем. Обязательно. А уж после этого ты сама решишь, сколько именно конечностей ему пригодится для дальнейшей жизни в этом мире.
И меня прорвало. Это был просто неконтролируемый соленый поток памяти тела. Оно помнило нечто скрытое от меня за завесой воспоминаний, не принадлежащих мне сейчас. Помнило и рвало сердце на части от невозможности сказать во всеуслышание о своем горе.
