— Но у тебя же всё получилось! Ты ведь была лучшей ученицей, и лучшей дуэлянткой тоже. Дамблдор сказал, что в Зале Славы висит памятная табличка с твоим именем. И Сириус тебя очень даже любит!
— Это просто чувство долга. Наверняка, он давал Руди слово позаботиться обо мне, если что-нибудь случится...
— Нет! Я точно знаю, что ты не права! Ты ведь не видела его, каким он был после тюрьмы. На него смотреть было страшно, он и на человека-то не был похож. Постепенно он пришёл в норму, но глаза у него оставались какие-то мёртвые — тусклые, безжизненные, взгляд как из небытия. А потом с ним как будто чудо произошло. Он оживился, глаза заблестели, словно он оттаял изнутри, ожил, проснулся, у него смысл жизни появился. Это произошло, когда ты с ним гулять стала, и играть, он ещё собакой был. Я помню, как он волновался, когда ты впервые не пришла, потому что у Розиты были роды. А когда с тобой случился этот нервный срыв из-за кольца... Он же чуть с ума не сошёл. Как он под стенами замка выл!.. Полшколы не спало! Его Дамблдор тайком в твою палату запускал, помнишь, под видом врачевателя душ из клиники! А как он Снегга всё время доводил? Это же он из ревности!
Маргарет сидела совершенно растерянная.
— Ты думаешь, он это из ревности делал? Ладно, Гарри, умеешь ты убеждать, в меня, видно, пошёл. Теперь нам осталась сущая мелочь — убедить самого Сириуса, что он без меня жить не может!
— Это будет не трудно!.. — Гарри немного помолчал, собираясь с мыслями. — Тётя Мэг, а не могла бы ты рассказать мне о моих родителях, а? — несмело попросил он, ведь для Маргарет, проспавшей пятнадцать лет, боль утраты близких была ещё слишком сильна, для неё это всё случилось всего год назад.
— ...Забавные они были, Джеймс и Лилли. Она его в школе терпеть не могла, его необузданность, несдержанность, самоуверенность... считала выскочкой и задавакой. Лишь на седьмом курсе они сошлись на почве безумной любви к рунам. Они стали вместе ходить в клуб любителей древних рун, вот так всё и закрутилось. Лилли Джеймсу давно нравилась, он готов был жениться в любой день и час, который она назовёт, а она всё молчала... Они очень долго не женились. Сначала Лилли приспичило проверить его серьёзность, потом — готовность к семейной жизни, потом ещё что-то... Обычные женские штучки. Бедный Руди уже просто зверел. Они всё время куда-то ездили за этими своими рунами, и вместе, и отдельно, просто свихнулись на них. Чуть что новое услышат — о новых открытых памятниках или алтарях с выбитыми на них руническими значками — так туда и несутся, на край света... Они день и ночь читали какие-то справочники, словари, расшифровки, тексты, изучали свитки... Мы с Сириусом всё смеялись над ними, недоумевая, как ты умудрился появиться на свет — они же кроме своих рун вообще ничего не видели. На свадьбу я им подарила огромный старинный внушительный том в кожаной обложке — какие-то малоизученные рунические тексты. Так они под конец праздника не могли дождаться, когда гости разойдутся, чтобы кинуться в библиотеку и начать изучать хрупкие пожелтевшие странички с лупой наперевес!
Под влиянием Лилли Джим стал гораздо спокойнее и серьёзнее, его неуёмная страсть к приключениям поутихла. Он даже стал немного рассеянным. Мелкие рунические значки испортили ему зрение, и он надел очки. Он и Лилли были какие-то неприспособленные к жизни. Они могли забыть пообедать, могли забыть, в какой комнате тебя оставили... За ними нужен был присмотр, как за малыми детьми. Вот я за ними и присматривала.
...А ещё твой отец был прирождённым ловцом. Он творил в воздухе чудеса. Он ни разу не проиграл ни одного матча, представляешь?! Его брали в Гримпинских Гончих — тогда это была лучшая и самая перспективная команда, а он отказался, предпочтя спортивной карьере тихую семейную жизнь и свои руны.
Руди был очень способный, буквально ко всему. По Трансфигурации он был лучший — анимаг с шестнадцати лет. От Заклинаний профессор Флитвик мог его вообще освободить, он туда только за компанию с Сириусом и Римусом ходил. Зелья, он, правда, терпеть не мог, в отличие от меня, но хорошие оценки, тем не менее, имел. А уж сколько забавных вещичек они с друзьями изобрели... Где-то должен быть Дневник Проделок. Туда они заносили все свои изобретения. Руди был талантлив абсолютно во всём... И он погиб... Как же это несправедливо... У меня это просто в голове не укладывается. Я просто не представляла своей жизни без брата, и вот теперь надо привыкать... — вздохнула Маргарет и по её лицу опять потекли слёзы безутешного горя. Гарри обнял её, уткнувшись тётке в плечо. Ему было в какой-то мере даже легче, ведь он вовсе не знал своих родителей, он всегда плакал по родителям вообще, а не по конкретным людям. Маргарет было тяжелее. Она заново переживала смерть самых близких и любимых людей.
— Тётя Мэг, а почему ты такая злая на той детской фотографии, где вы с отцом? Когда я только нашёл её, я всю голову сломал, пытаясь угадать, почему ты такая недовольная. Мне этот снимок просто спать спокойно не давал.
— О, Гарри, это целая история! Однажды мы, это Руди, Сириус и я, решили пойти в зоопарк. Вернее, они решили отвести меня в зоопарк в Лондоне. Я всё время проводила в террариуме, наблюдая за змеями. Часами могла простоять. У меня есть одна... м-м-м... странность... Я люблю змей... Теперь-то я знаю, почему, кого же ещё любить наследнице Слизерина... А раньше это для всех было загадкой, и для меня тоже. Я даже хотела трёхголового руноследа завести вместо домашнего животного, но мне мама не дала. Помнится, она очень испугалась, когда я сказала, что мне очень нравятся змеи... В качестве отговорки она сказала, что с руноследом могут справиться только змееусты. Я ещё, помнится, в шутку заявила, что стану змееустом. Но как оказалось, змееустами могут быть только мужчины. Так вместо змеи я получила сороку. Ну так вот. Мы с Руди должны были зайти за Сириусом к нему домой, на Гриммуальд Плейс, 12. Жуткий такой домина, невидимый для магглов. Сколько мне тогда было-то? Года четыре. Ничего такого не подозревая, мы просто постучали и зашли. Сириус никогда ничего не рассказывал о своей невыносимой мамаше и о той обстановке, которая царила у них дома. А зря. Мог, хотя бы, предупредить. Он караулил нас всё утро, но стоило ему на минутку отлучиться, как тут мы и прибыли.
Сначала мы нарвались на Кричера, такого противного домового эльфа с хоботом вместо носа, а потом и на Миссис Блэк. Что тут началось!!! Она орала, обзывая нас полукровками и драконьим дерьмом, позором волшебного общества, ублюдками и уродами. Да как мы вообще посмели переступить порог её Благородного Дома Блэков?! Никогда ещё он не видел такого позора! Половину из её оскорблений я тогда просто не поняла по своему малолетству, запомнила только полукровка и нелюдь. Я не испугалась её криков, но очень обиделась. На её вопли прибежал Сириус. Я думала, он её убьёт, проклянёт или как-нибудь так заколдует, что в больнице Святого Мунго соберётся консилиум! Но он просто ушёл тогда из дома, хлопнув дверью, оставив свою кошмарную матушку без наследников. Ушёл насовсем, навсегда. Он сказал ей, что у неё больше нет сына. Миссис Блэк что-то кричала, что никогда его своим сыном и не считала, вроде как в семье не без урода, и она понятия не имеет, как умудрилась дать ему жизнь, и что его бедный отец умер бы вторично, увидев, с какой швалью якшается его сын. Сириус ответил что-то вроде того, что тот тип, от которого она его нагуляла, был бы безумно рад видеть, что его безродная кровь смешалась с голубой кровью великих Блэков. Дело в том, что все Блэки светловолосые, Сириус один тёмный, да ещё и слегка кудрявый, непонятно в кого. Мамаша дала ему пощёчину со всей силы за оскорбление, а Сириус даже не сопротивлялся...
Мне стало его жалко. Я подошла и треснула эту гадкую бегемотиху со всего маха по ноге, куда дотянулась, Руди не успел меня поймать. Миссис Блэк как-то странно на меня посмотрела, и совершенно спокойно спросила: Ты разве совсем меня не боишься?. Я и правда совсем её не боялась. Я была в том возрасте, когда старший брат одним мановением руки мог избавить меня от всех моих несчастий и горестей. Я совсем не ведала страха, не знала, что это такое. Я так и сказала, чтобы она не трогала Сириуса, потому что он хороший. Миссис Блэк отшатнулась от меня, у неё лицо посерело. Она села на ступеньку, прямо в своей роскошной мантии, стала причитать что-то о Родовом Проклятье Блэков, о предзнаменовании падения Дома, о дерзком нечистом младенце, не побоявшемся поднять руку на главу благородного дома... Потом она стала раскачиваться из стороны в сторону как помешанная и бормотать что-то нечленораздельное про какой-то знак свыше и приход неродной сестры хозяина. Я тогда ничего не поняла. Единственное, чего я хотела, это поскорее уйти из того страшного негостеприимного дома. Сириус увёл нас, громко хлопнув дверью и поклявшись, что пока мать жива, туда он не вернётся. С собой он забрал всего один чемодан.
Настроение у нас всех было препоганое, да я ещё приставала к Руди с просьбой объяснить, что такое полукровка. Я понимала, что это что-то нехорошее, поэтому обиделась и разозлилась.
Как на зло на вечер мама пригласила фотографа. Это был один из наших последних дней в предместье Лондона, на днях мы переезжали, и мама хотела сохранить в памяти тот дом, в котором мы жили. По иронии судьбы из всех фотографий сохранилась только та, которая лежит в твоём альбоме. Фотограф сделал этот кадр просто так. Он сказал, что я такая злющая, как маленькая ведьма, и когда я вырасту и буду смотреть на этот снимок, мне будет смешно...
Он оказался не прав, мне совсем не смешно. Это единственное сохранившееся фото, где мы с Руди вместе, вдвоём... — Она сморгнула слезу. — Надо будет поблагодарить Миссис Фигг за то, что она так запустила свой чердак...
В дверь постучали, и вошёл Снегг.
— Я вижу, у вас всё в порядке, — с непривычной теплотой в голосе проговорил он. — Марга-рет, профессор Дамблдор хотел поговорить с вами о чём-то важном. И... — его взгляд упал на её руки, покрытые шрамами, когда она вытирала слёзы. — Думаю, это лучше убрать.
— Только оставьте один видимым. Я хочу всегда помнить, откуда он, — глухо проговорила Маргарет. Вид у неё был немного отсутствующий, она о чём-то всерьёз задумалась. Снегг аккуратно промокал её руки ваткой, смоченной в антишрамовой жидкости, а девушка этого даже и не замечала. Как и обещал, Снегг оставил ей один шрам на запястье.
Вдруг лицо Маргарет просветлело и оживилось, он торжествующе улыбнулась своим мыслям.
— Что-то случилось? Чему это вы так улыбнулись? — сразу же насторожился Снегг.
— Нет-нет, Северус, ничего...
— Не обманывайте меня. Вы что-то задумали. Так или нет?
— Ну, ладно. Я знаю, как выяснить, что произошло той ночью. Маховик времени. Я отправлюсь в прошлое и всё увижу собственными глазами.
— ТЫ С УМА СОШЛА! — аж подпрыгнул Снегг. — Это же очень опасно! Да кто вас отпустит! Одумайтесь! Поттер! Убедите свою полоумную тётку, что этого делать нельзя!
— Северус, не кричите, я уже всё решила. Я достаточно взрослая, чтобы принимать решения самостоятельно. Мне надоело, что меня все воспринимают как недееспособную пятнадцатилетнюю соплячку!
— В таком случае веди себя как взрослый ответственный человек, который осознаёт последствия своих поступков!
— Тётя Мэгги, — позвал её Гарри.
— Даже и не пытайся переубедить меня, Гарри!
— Я вовсе и не собирался тебя переубеждать. Я хотел сказать, что я отправлюсь с тобой, — сказал Гарри твёрдо.
— Ещё чего! Я не могу рисковать ещё и твоей жизнью, я просто не имею права!..
— А вдруг тебе понадобится помощь? Что тогда? А если ты вовремя не вернёшься? Я не могу снова потерять тебя! Я... Я просто умру, и моя преждевременная смерть будет на твоей совести.
Маргарет глубоко и обречённо вздохнула:
— Будь по-твоему. В конце концов ты тоже имеешь право знать, как погибли твои родители и из-за чего. Никого другого я взять в любом случае не смогу — ведь маховик отправляет человека лишь в его собственное прошлое. Значит, попасть туда сможем только ты и я.
— О, нет! Никуда вы не отправитесь! Ни в какое прошлое! Вы словно в игрушки играете! Это слишком опасно!!! Вдруг с вами что-нибудь случится? Вы нужны нам здесь! Даже вы, Поттер!
— Будем надеяться на лучшее, — философски заметила Маргарет совершенно спокойно. — Двум смертям не бывать, а одной не миновать.
— Разбирайтесь с Дамблдором сами! Посмотрим, что он на это скажет.
— Что я должен сказать, Северус? Не дать этим двоим разрешение на пользование маховиком времени? — раздался голос Дамблдора у двери.
— Как вы догадались? — растерялся Гарри. — Вы прочитали наши мысли?
— Вовсе нет, мой мальчик. Я стар и опытен. Я знаю жизнь и знаю вас двоих. Я и сам посту-пил бы так же.
— Так вы разрешите нам воспользоваться маховиком? — нетерпеливо воскликнула Маргарет, аж притопывая ногой.
— А разве вы нуждаетесь в моём разрешении? Вы уже всё для себя решили. Я лишь надеюсь на ваше благоразумие. А сейчас я снова приглашу всех в этот кабинет, и все смогут задать любые интересующие их вопросы, чтобы расставить все точки над i.
Все снова вошли в кабинет и чинно расселись по местам.
— Мели... Маргарет, как получилось, что ты оказалась полувейлой? Почему никто из нас об этом не знал? — Спросил Билл.
— Я сама не знала. Мама сказала мне об этом, когда мне исполнилось пятнадцать. Я тоже хотела спросить, знал ли кто-нибудь из вас, что я полувейла?
— Да. Я всегда знал, что ты наполовину вейла, — усмехнулся Люпин.
— Откуда? Даже Руди сначала не знал! Я подозреваю, что мама ему об этом рассказала только тогда, когда возникла угроза войны, и они с Лилли начали работать над расшифровкой Великого Пророчества.
— А, это целая история. Помнишь, как ты училась плавать? Сколько тебе было тогда? Шесть, вроде бы. Помнишь, кто тебя научил?
— Ну да, Руди и Сириус и...
— Я имею в виду, кто тебя учил, а не обещал научить.
— А-а-а! В таком случае это был ты!
— Ну вот, разобрались. Ха! Никогда не забуду, как ты напялила какую-то взглядонепроницаемую хламиду, жутко стесняясь раздеваться. И это в шесть-то лет! Я от хохота чуть не умер, помнишь? А как твоя мама пыталась с тебя её снять? Вот умора была... Пока ты барахталась у берега, я заметил у тебя на спине следы, ровные такие, как шрамы от надрезов. На лопатках. Я всё не мог понять, как у такой крохи могут быть такие странно ровные шрамы. Я же совершенно точно знал, что никаких шрамов на тебе быть не должно. Это мне прямо в душу запало. Я такую кучу литературы перелопатил, по оперированию в магической медицине, по шрамам от проклятий, по родимым пятнам, но там ничего не было. И вот совершенно случайно в какой-то крошечной книге по не-совсем-людям я наткнулся на заметку и прочитал, что эти следы — неразвившиеся крылья, которые остаются в виде шрамов у полувейл. Вот так я и понял, кто ты на самом деле.
— Ясно... А почему ты мне об этом не сказал?
— Откуда же я мог знать, что ты не в курсе? Я просто думал, что ты это благоразумно скрываешь. Я же не кричу на всех углах, что я — оборотень. Быть вейлой не так-то просто, когда окружающие об этом знают.
