— Когда они об этом не знают, это ещё хуже... Кто ещё знал, что я — полувейла?
— Мне рассказали об этом ребята где-то с полгода назад. Они раскопали старые больничные бумаги на твою маму, Миранду Флауэр. Как я упирался, как я не хотел в это верить! — ответил Сириус. — Во-первых ты вовсе не похожа на вейлу. Во-вторых, у меня в твоём присутствии подозрительно не сносило башню, что должно являться закономерностью...
— Во-первых, черты вейл проявляются через поколение, поэтому я на вейлу и не похожа. Во-вторых, когда ты тесно со мной общался, я была совсем маленькая, а магнетическая привлекательность у вейл проявляется годам к четырнадцати-пятнадцати. Когда же я подросла, ты со мной почти не виделся. В-третьих, в который раз говорю, что у всех разная сопротивляемость чарам вейл. У тебя, Сириус, она очень высокая, так что тебе повезло, радуйся. Малфой вон на стенку лезет... — прервала его Маргарет недовольно.
— Я тоже знал, что вы — полувейла, — уверенно сказал Снегг. — Знал почти с самого начала. Когда профессор Дамблдор подписывал поручительство за вас, чтобы вас допустили к учёбе и выдали палочку, нужны были подписи ещё двух свидетелей. Директор выбрал меня и Мадам Помфри. Поэтому я ещё до вашего появления в школе знал, что вы — полувейла. Правда как-то так получалось, что я всё время об этом забывал. У меня постоянно выпадало из головы, что с вами надо держаться настороже, и вот, что из этого получилось...
— Не стоит о грустном. Забыли про вейл, полувейл и всё такое прочее. Лично меня в данный момент интересует одно: как я вернулся обратно из арки безвременья? Почему я не умер? Или я всё же умер, а потом ожил? — Сириус немного запутался. — Во всяком случае, я себя ощущаю абсолютно живым и даже помолодевшим.
— Интересный вопрос, Сириус, — нахмурился Дамблдор. — Даже я считал тебя мёртвым, но всё оказалось гораздо сложнее. Я не знал всех обстоятельств... Дело в том, что ты не умер благодаря самому себе же, благодаря одному опрометчивому обещанию, клятве, данной чуть ли не в шутку. Ну-ка, вспомни, кому и что ты обещал когда-то, очень давно.
Сириус наморщил лоб.
— Разрази меня гром, я ничего такого не припоминаю. Я в жизни никому ничего не обещал... Если мог, то я просто делал, а давать обещания, да ещё и клятвы...
— И, тем не менее, ты поклялся самым дорогим, что у тебя было, ты поклялся дружбой с Джеймсом Поттером. Ты поклялся Маргарет. Ночью. На озере Лох-Несс, — спокойно говорил Дамблдор, давая Сириусу возможность сообразить.
Сириус аж рот приоткрыл, сообразив наконец, к чему клонит Дамблдор.
— Но это же была... шутка, я так сказал не всерьёз, и не собирался я её никогда целовать, честное слово, я просто так сказал, чтобы отвязаться... И... из-за этой ерунды я не... не умер?
— Это не ерунда, и клялся ты серьёзно, клялся действительно самым дорогим, что у тебя тогда было. Если бы ты поклялся чем-нибудь другим, что не было бы достаточно серьёзным и важным, или ты сделал бы это неискренне, ты не выбрался бы из арки безвременья обратно. Разве ты не собирался выполнять клятву?
— Я так далеко не заглядывал... Да ей всего пятнадцать то и было... Я... Я даже не подумал, что мне придётся когда-то выполнить это обещание... Такая глупость...
— Нет, не глупость. Ты вернулся в мир живых, чтобы выполнить обещание.
— И что, разве он его выполнил? — Это спросил уже Снегг, подозрительно глядя на Сириуса.
Тот вдруг начал хохотать как безумный.
— Гарри, Гарри, ты помнишь, что я вам рассказал, когда только что вернулся? Помнишь?
— Про странное видение? Про девушку, спящую в маленькой комнатке, которая тебе жутко кого-то напоминала, но ты так и не вспомнил, кого? Ты был что-то вроде тени, и ты её поцеловал, а потом сразу же очнулся на озере Лох-Несс?
— Да! Это было не видение! Это было на самом деле! Это же была она! Маргарет! Я понял! Это было седьмого июля, в день рождения Маргарет! В этот день ей исполнилось тридцать! Она стала в два раза старше, чем была тогда! Я выполнил своё обещание! Как всё просто... Ну, конечно же!!! А я очутился в том самом месте, где я пообещал её поцеловать, как раз там, где стояла наша палатка... Хорошо, что мы выбрались тогда на Лох-Несс, а не куда-нибудь в Мозамбик, изучать мохнатых шароёжиков в их естественной среде обитания!
— Так вот почему она проснулась... — пробормотал Снегг растерянно. — Мы пятнадцать лет пытались её разбудить, использовали все возможные способы, всё, что только могло прийти в голову, всё, о чём только было написано в книгах... Мы пичкали её разными настойками и микстурами, мы клали возле неё её любимые вещи, мы научили сорок произносить фразы, которые помогли бы ей прийти в себя... И вот, что было нужно на самом деле... Я бы в жизни не догадался...
— Хоть это радует, — прошипел Сириус сквозь зубы, но Гарри его услышал и чуть удержался, чтобы не рассмеяться.
— Сорок? Но у меня же всего одна сорока...
— Прости, Маргарет, но это уже третья Сорока-Мэгги... Птицы не живут так долго. Та сорока, которую подарил тебе брат, давно умерла. Вторую Сороку-Мэгги ты даже не застала, эта уже третья. Тебя не удивляло, что твоя сорока всё время выкрикивает какие-то малоприятные слова, неизвестно где их набираясь? Это из книг, что я читал тебе вслух. Я где-то прочитал, что с человеком, впавшем в кому, как это состояние называют магглы, надо как можно больше говорить. Попробуйте-ка ежедневно в течение пятнадцати лет искать новую тему для разговора со спящим человеком... И я решил читать книги вслух. Отсюда в лексиконе сороки и появились все эти Энхиридионы и Калипсо помимо традиционного Просыпайся, Мэгги, просыпайся!.
— Значит, это вовсе не та птица, которую подарил мне Руди? — расстроилась Маргарет. — Это, конечно, ничего страшного, но я думала, что мне осталось от брата хоть что-нибудь, а так ничего нет... — на её глаза навернулись слёзы.
— Ну что вы, Маргарет, вам осталось нечто гораздо более памятное и ценное, чем говорящая сорока, — успокоил её Дамблдор. — Вам остался Гарри.
— Да, тётя Мэг, я могу свидетельствовать, что я гораздо лучше любой сороки, хотя бы и говорящей! — попытался Гарри приободрить расстроенную тётку. Кажется, у него получилось — Маргарет улыбнулась и благодарно сжала его руку.
— Я тоже хотел спросить про Сириуса. Почему он выглядит моложе? — задал вопрос Дамблдору Гарри. — Ведь когда он упал в арку... Сколько тебе было, Сириус? Сорок два? Почему же сейчас он выглядит максимум на тридцать? Когда я увидел его в пещере, я не поверил, что это он.
— О! Вот это и правда интересно! — мудро улыбнулся Дамблдор. — Точно сказать не могу, законы того мира нам в точности не ведомы. Могу лишь предположить, что там мы выглядим и чувствуем себя на столько, сколько нам было, когда мы были наиболее счастливы, когда нам было хорошо. Если период тридцатилетия для Сириуса был самым счастливым и запоминающимся в его жизни, то в арке ему стало тридцать, смею предположить, что чуть меньше, потому что в тридцать лет он уже сидел в Азкабане. Поэтому и вернулся он словно помолодевшим. Но это лишь мои домыслы. Повторю, что живым ничего наверняка не известно о мире мёртвых. Так что, Сириус, радуйся, что ты скинул с плеч лет двенадцать-пятнадцать. Наслаждайся вновь обретённой молодостью.
— Вы так заманчиво говорите, профессор Дамблдор, что многие начнут мечтать о том, чтобы оказаться в арке безвременья, — сказал Люпин, так рано постаревший. — Только надо дать кому-нибудь клятвенное обещание.
Все сдержанно рассмеялись, но каждый про себя подумал, что не захотел бы попасть в арку ни за какие коврижки.
— У меня тоже есть вопрос, — отважился вдруг Рон. — Профессор Снегг, в самом начале го-да мы с Гарри видели, как вы вышли из комнаты Маргарет, тогда ещё Мисс Найтингейл. Она нам сказала, что вы, видимо, были там без её ведома. Что же вы там делали и как туда попали?
— Я, конечно, не обязан отчитываться в своих поступках перед вами, Уизли, но, так уж и быть, удовлетворю ваше любопытство, раз уж сегодня день-раскрытия-всех-секретов-и-тайн. Мне нужна была карта Мародёров, оставшаяся в кабинете со времён лже-Грюма. Следовало бы поискать её там гораздо раньше, но то мне что-нибудь мешало, то было не к спеху. Эта карта — исключительно удобная вещь. Для проведения запланированных сеансов стирания памяти мне нужно было быть абсолютно уверенным, что я смогу провести Мисс Найтингейл незамеченной по той части школы, где не проходит тайный коридор — в частности — по подземельям. Я же знаю, как вы любите ошиваться ночами там, где вам быть не следует.
По моим расчётам карта всё ещё оставалась в комнате, примыкающей к кабинету Защиты. Пришлось туда, пардон, вломиться. Но карты я не нашёл.
— Я носила её с собой. Это слишком ценная вещь, чтобы её оставлять где попало, — объяс-нила Маргарет. — Но как вы попали в запертую на маггловский ключ комнату? Через тайный коридор? Почему же тогда вы вышли через дверь?
— Не-е-ет, всё было гораздо проще. У меня есть ключ-к-любому-замку. Это не та жалкая универсальная отмычка, что была у Поттера в прошлом году — камень в огород Сириуса, подарившего её Гарри — это нечто гораздо более ценное и полезное. Ключ-к-любому-замку открывает действительно любые замки, запертые по-маггловски или по-волшебному. При этом если на дверь будут наложены какие-то заклинания против проникновения, которые сразу же дадут знать хозяину о визите непрошенного гостя, ключ-к-любому-замку будет предупреждающе светиться. Это знак, что в такую комнату лучше не соваться...
— Эх, нам бы такой ключ в своё время, — Сириус посмотрел на Люпина горящими глазами. Тот вернул ему точно такой же взгляд.
— А то мало вы кабинетов обчистили! Мародёры... — хмыкнул Дамблдор в бороду. — Ладно, если мы со всем наконец разобрались, я думаю, нам пора на праздничный ужин. Только нас там сейчас и не хватает. Всё равно сегодня слишком поздно для путешествий во времени, все устали и слишком для этого взволнованы. Нам всем необходимо отдохнуть. Прошлое всё равно изменить нельзя, его можно только увидеть. Сделаете это завтра, — сказал Дамблдор Гарри и Маргарет напоследок. — А сейчас давайте все в Большой зал. Извините, Блэк, но вам придётся посидеть у меня в кабинете, идти в толпу народа вам сейчас слишком рискованно, вас могут узнать.
Сириус обречённо кивнул.
— Да ладно тебе вздыхать! Представь, каково мне сейчас будет сидеть за слизеринским столом! За одним столом с Малфоем и Нарциссой! Это не для слабонервных! Такой хороший праздник для меня! — кисло улыбнулась Мелисса.
— Сядете с самого края, я вас прикрою, — успокоил её Снегг.
— И на том спасибо.
Сириус глянул на них искоса ревнивым глазом, обернулся Нюхалзом и потрусил прочь из подземелья.
По дороге Гарри с трудом сообразил, что сегодня ещё только первый из четырёх Вечеров Встречи Выпускников. Неужели праздничного ужина ещё не было? Ему показалось, что с тех пор, как они с Роном подшутили над Мундунгусом и поиздевались над Драко, прошла вечность. За это время он нашёл тётю, Мелисса Найтингейл стала Маргарет Поттер, а Сириус, кажется, обрёл взаимную любовь.
Столы в большом зале просто ломились от всяких вкусностей, но Гарри не замечал, что он ест.
— Эй! — толкнула его в бок локтем Гермиона. — Ты же намазываешь пирожное горчицей!
— Ой, и правда... — вслед за закусками давно уже подали десерт, и Гарри вместо бутерброда с колбасой собирался не глядя намазать горчицей плоское миндальное пирожное. Ел ли он горячее, в его памяти не сохранилось. Мысли блуждали далеко, где-то в безоблачных далях.
— Эй, а Драко-то за столом нет! — шепнул ему Рон. — Снегг даже не допустил его к праздничному столу! Бьюсь об заклад, он все четыре дня будет драить рукам туалеты! Вот умора...
— И поделом. Это ему за Чау-чау и грязнокровку.
Рядом раздался какой-то грохот. Это Тонкс уронила на Перси блюдо с медовыми пряниками. Сидящий по другую сторону от него Невилл стал помогать ему их собирать и в итоге опрокинул на него графин с вином, перепачкав его новую фиолетовую мантию. Перси взвыл.
— Тонкс, ты точно Долгопупсам не родственница? Потому что этот молодой человек просто твой конкурент по неловкости, — сказал ей с улыбкой Чарли Уизли, кивнув на Невилла.
Тонкс буркнула что-то нечленораздельное, а потом добавила, что если Чарли будет драз-ниться, она в следующий раз уронит что-нибудь на него, чтобы ему не было завидно.
Близнецы Уизли ещё до начала обеда припрятали на столах среди блюд с нормальной едой лакомства-приколы типа Канареечных помадок, Язычков и Жабьих лапок из своего магазинчика. Теперь то здесь, то там кто-нибудь из гостей под общий хохот превращался на несколько минут в канарейку, становился обладателем лягушачьих лапок или длиннющего языка размером с хорошего питона, который, естественно, не умещался во рту. Но Гарри не принимал участия в общем веселье. Он задумчиво ковырялся в черничном пудинге, делая на нём канавки ложкой, по которым стекал сироп.
— Эй, Гарри, ты не заболел? Ты что-то неважно выглядишь, — заботливо окликнула его Джинни, которая оказалась сидящей напротив него. Всем пришлось порядком потесниться, потому что выпускников прибыло и правда много.
— Всё в порядке, я просто задумался. Столько всего произошло...
— Что произошло? — не поняла Джинни.
— А-а-а... — поздно опомнился Гарри, — финал конкурса Мисс Хогвартс, Вечер Встречи Выпускников, финал по квиддичу...
— Волнуешься, что тебе предстоит играть против Чжоу?
— Д-да... — соврал он, не моргнув глазом. Если честно, то он просто напрочь забыл о матче. У него совершенно вылетело из головы, что играть надо будет против Чжоу. А забывать об этом не стоило. — Пойду-ка я спать... — Гарри не хотелось ни с кем сейчас разговаривать.
— Так рано? — разочарованно протянула Джинни. — Но сейчас же только девять!!! Будут ещё танцы! Приедет самая модная группа Ржавые котлы! Дамблдор разрешил не спать до двух ночи, когда это такое было?!
— Да не люблю я танцы... — отмахнулся Гарри от Джинни как от назойливой мухи и пошёл в башню Гриффиндора. Ему просто жизненно необходимо было побыть одному.
В гостиной Гриффиндора, естественно, никого не было.
Ещё бы! В такую ночь все найдут занятие получше, чем просто улечься спать! — с досадой подумал Гарри и накрылся одеялом с головой, чтобы заглушить звуки бурного веселья, раздающиеся со двора школы. Веселящийся народ подпевал дуэту солистов уже прибывших Ржавых Котлов Феофану Рваному и Илоне Куигли-Граббс:
Черепицею гремя
Уползает крыша,
Голову сломя...
Гарри хватило ровно на полчаса. Он немилосердно возился, скидывая одеяло, одевался им снова, совал голову под подушку и, наконец, оставил бесплодные попытки заснуть. Его как магнитом тянуло на улицу.
Луна на меня, что ли, так действует? — задался Гарри вопросом. — Гарри Поттер — лунатик! — чем не заголовок к очередной разоблачительной статье в Пророке? Что я буду один как дурак там делать? Бродить как неприкаянный? О! Я буду Одинокая Скорбящая Душа номер два! Как там душу номер один звали, про которую Феоктист-болтун рассказывал? Какая-нибудь Валианта Бяк-бяк...
