Мир, где нас не ждали

— Вонючки, — прокомментировал Пьер, наморщив нос, — а про нас говорят, что это мы воняем, когда потеем. Как их орчихи не брезгуют своих мужчин?

Тем не менее, как выяснилось, орки с людьми поддерживают нормальные отношения, несмотря на противоречащие запахи. Даже часто воюют, плечом к плечу, против общих врагов. Когда-то давно (он так и не смог добиться от Пьера — как именно давно) с армией Генриха Великого прибыло почти пятьдесят тысяч орков. Им, по словам рассказчика, были обещаны земли и помощь в перевозке и обустройстве их жён и детей, в случае успеха Завоевания. Он это знает очень хорошо, так как был лучником в армии славного Генриха. Поэтому воевали орки не на шутку, хотя в мирное время их основными бытовыми ремёслами являются, как ни странно, фармацевтика и парфюмерия. Пока, правда, обещание не выполнено в связи с временными трудностями и орки подрабатывают в поднайме, как воины. В основном, очищая леса от нечисти.

При воспоминании о нечисти самого Пьера откровенно передёрнуло. Из его рассказа следовало, что это просто активная протоплазма животного происхождения. Была когда-то создана в качестве зоологического оружия массового применения, но, как положено в военно-научных разработках, отбилась от рук и разбежалась повсюду. Пожирает в ночное время неосторожных людей и животных. Слава богу, что хорошо горит в огне, а под влиянием прямого солнечного света разлагается.

Поэтому в дневное время прячется, так как теряет силу даже в пасмурный день. Глаз, ушей и носов не имеет, даже внутренних органов нет. В общем, бегающая и прыгающая мышечная масса со вспомогательными костяными отростками, от удара которых не всякий доспех убережёт. Разума ни капли, быстро регенерирует, отрубленные части начинают самостоятельную жизнь, потихоньку отращивая себе персональные конечности для передвижения, хватания и пожирания, причём любой формы и размеров. Себя саму и себе подобных нечисть не ест, в органах зрения и слуха не нуждается, чует живой организм издалека, неизвестно каким образом. Такой её запрограммировали, созидая новое оружие — козе понятно, что чисто в благих целях. Как всегда, ради патриотизма, гуманизма, либерализма и торжества высоких идей.

Да, получается, что Чугуну повезло, останься он на ночь в лесу — даже костей бы не нашли. Потом, сам себе всё что угодно отращивал бы в целях превалирования!

Они проехали ещё одну деревню, затем переехали очередной мост. Тянувшийся по обе стороны дороги однообразный и унылый пейзаж, сменился рощицами и засеянными полями. Вокруг тут и там стали попадаться более приличные деревеньки с крепкими и ухоженными домами. Видимо, сказывалась близость города.

— Это баронство Хорн, — пояснил бортник, — здесь переночуем у моих родственников, а утром в город. Сейчас не успеть.

— Опасно из-за нечисти?

— Нет, — махнул рукой Пьер, — нечисть боится дорог, их же строили Древние. Что уж там за секрет, не знаю, но вся эта мразь на дорогу ступить не может, сразу в труху превращается. Просто не успеваем в город, ворота закроют, на земле ночевать придётся.

Только тут Фёдор почувствовал, что смертельно устал, прямо-таки с ног валится. Веки налились свинцом, как у Вия, голос Пьера звучал откуда-то далеко, сливаясь в "белый шум". Навстречу им из дома вышел мужчина в добротных штанах и домотканой рубахе и женщина, в рубашке тонкого полотна и широкой длинной юбке. Они о чём-то говорили, громко смеясь, а Федя, стоя рядом, кивал, как болванчик, не в силах даже вникнуть в смысл обращённых к нему слов. Пьер взял его под локоть и повёл куда-то. Едва прозвучало "Ложись здесь!", как из парня словно выдернули какой-то стержень, удерживавший его в вертикальном положении. Чугунов рухнул на что-то мягкое и последнее, что он почувствовал, проваливаясь в бездну сна, был одуряющий запах сена. Настоящего, а не в пакетах от ИКЕА, ежели таковые продаются для единения с природой.

— Фьедя! Фьедя!

"Фьедя" открыл глаза и зажмурился от ударивших в глаза солнечных лучей. Давно он так роскошно себя не чувствовал — по телу разливалась приятная истома. Он сильно, с хрустом и вывертом, потянулся и сел. После отдыха счастье и любовь к человечеству просто переполняли организм.

— Привет, Пьер! — никаких "ну и померещилось вчера" в голове не было.

Молодая, здоровая психика, да ещё и закалённая в армии, уже смирилась со сменой места обитания.

— Здравствуй, Фьедя! Пора уже ехать. Спускайся, позавтракаем и в дорогу. Это моя двоюродная сестра Жанна, — говорил Пьер, когда они спускались по крутой лестнице, — её супруг Жан местный староста. Садись, ешь.

Фёдор не заставил себя уговаривать — при виде, аппетитно шкворчащей на сковороде яичницы с мелко порубленной ветчиной и луком в нём проснулся волчий аппетит. Запив всё это большой кружкой молока он почувствовал себя совершенно комфортно и с благодарностью поглядел на хозяев.

— Спасибо, очень вкусно.

Те, улыбаясь, кивнули. Хотя, где-то внутри, удивились странной реакции на простую пищу и ночлег на сеновале.

— Наелся? Ну, пошли, — поторопил его Пьер.

На сей раз они ехали в обществе ещё нескольких подвод и повозок, тоже направлявшихся на запад. В полдень остановились в тени раскидистого дуба у дороги и, задав лошади корм, устроили себе сиесту. Примерно через час, выезжая из очередной рощи, Федя увидел башни и ворота, видневшиеся невдалеке.

— Вот и Аргент, — объявил Пьер.

В лучах заходящего солнца перед ними возвышались стены типичного средневекового города. Массивные ворота, окованные металлом, были открыты (и это при дефиците и дороговизне того же железа!?). Возле них стражники в доспехах и при оружии пропускали путников, не забывая взимать положенное за въезд. Пьер подогнал повозку поближе, благо народу с этой стороны было немного.

— За проход через ворота платить надо?

— Надо, конечно, — удивился тот, — а у тебя что, денег нет?

Фёдор полез в нагрудный карман куртки и достал несколько купюр — у бортника разочарованно вытянулось лицо.

— Этим ты только зад можешь вытереть. А монеты есть?

Когда Федя выгреб из кармана пригоршню никелевых рублей и пятёрок, взгляд спутника невольно метнулся по сторонам.

— Спрячь, быстрее. Я заплачу за обоих, потом рассчитаемся.

Он вытащил из кармана мешочек, развязал завязки и вытряхнул на ладонь пару мелких, не больше копейки, медных монеток.

— Им этого хватит, а про свои монеты не говори никому. Люди все разные, лучше я сам их куплю у тебя, когда товар продам.

Узкие, мощёные брусчаткой, улочки, каменные дома с глухими ставнями на окнах, через щели которых уже мелькал отсвет зажжённых светильников. Постоялый двор, на который они прибыли, ничем особым не поражал. Та же гостиница, разве что с пристроенной конюшней вместо парковки. Федя думал, что увидит что-нибудь более навороченное, впрочем экзотика присутствовала в лице хозяина, которым оказался самый настоящий гном. Хотя внешности вполне заурядной — крепкий такой мужичок с бородой, разве что ростом ниже среднего.

— Барамил, — поклонился он вошедшим, — грым-брым-дрым.

Чугунов растерялся, но бортник спас положение, попросив:

— Говорите на языке франков, пожалуйста.

— Добро пожаловать, господа. Чего изволите? — перестроился гном.

— Комнату на двоих, — поклонился Пьер, — и ужин на двоих.

— И чаю зелёного, — автоматически брякнул Фёдор.

Оба аборигена воззрились на него в совершенном изумлении.

— Это мой племянник, — быстро нашёлся селянин, — никогда в городе не был. Верит, чудак, что тут чаем на каждом углу поят, да ещё и за бесплатно.

— Молодой человек, — с лёгким оттенком превосходства глянул на него Барамил, — чай у нас, конечно, есть, но это слишком дорогая роскошь. А зелёный чай вообще лишь в легендах бывает!

Ага, значит Изумрудный мир тоже чего-то стоит! Там чай из легенд в каждой дыре имеется в наличие.

— Покажите нам комнату, прошу вас, — отвлёк хозяина от скользкой темы Пьер.

— Следуйте за мной, господа, — величественно кивнул гном.

Комната оказалась вполне приличной — массивный деревянный стол, два тяжёлых стула, две деревянные кровати (правда, почему-то без спинок). Простая цветная занавеска на окне, на стенке картина с портретом какого-то величественного рыцаря.

— Это и есть Генрих Великий, — кивнув на рыцаря, пояснил бортник, — он действительно великий и это не пустые слова. Уж мне ты можешь поверить, я в его армии лучником служил.

— Да, я помню, — кивнул Чугунов, — а мы сегодня в город выйдем?

— Сейчас уже поздно. В этот раз я мёда привёз не слишком много. За день-два, думаю, распродам. Пока буду торговать, можешь погулять по рынку. Твои диковины я помогу продать, они хороших денег стоят. Десятая часть мне за помощь, идёт?

Федя кивнул, подумав мельком, что ему повезло. Другой бы на месте Пьера купил бы у него все его богатства за горсть медяков, пользуясь незнанием "изумрудника". По крайней мере, где-нибудь у трёх вокзалов в Москве так бы и сделали.

Утром их разбудил настойчивый стук кулаком в дверь и оба быстро оделись. Так здесь будили торговых постояльцев, чтобы не проспали к открытию торгов и успели разложить свой товар.

Дверь открылась и маленький человечек с большими висячими ушами, занёс в комнату поднос, на котором стояло несколько плошек и горкой лежал нарезанный хлеб. Пьер порылся в кармане и протянул человечку монетку "на чай". Ясен перец, что на настоящий чай её явно не хватило бы.

— Приятного аппетита, — слегка поклонился тот, с достоинством принял медяк и вышел.

— Это гоблин, да?

— Да, он самый, садись, попробуй местной кухни. Не королевская, конечно, но есть можно.

— Можно, — согласился Федя, попробовав гороховой похлёбки с кусочками копчёной свинины, — не хуже, чем у нас.

Поев, бортник блаженно откинулся на спинку стула и неожиданно рассмеялся.

— Ты чего? — удивился Чугунов и с подозрением оглядел себя, чем вызвал у Пьера новый приступ хохота.

— Я просто вспомнил, как у хозяина вчера морда вытянулась, когда ты чай заказал.

— Я ж не знал, что он тут редкость, — буркнул "Фьедя".

— Редкость, брат, не то слово, чашка чая стоит четыре серебряных империала.

— Опаньки, значит имеются и золотые империалы? — снова пробудился научный сотрудник.

— Конечно, — кивнул бортник, — один золотой империал равен двенадцати серебряным. Ну, всё, пошли на рынок?

Они проезжали по улочке мимо распахнутых ставен, где за занавесями шла своя жизнь — видимо, не всегда мирная. Если судить по цветочному горшку, вылетевшему из окна и разлетевшемуся вдребезги о мостовую! Вопли и грохот разбиваемой посуды сопровождали их почти до конца квартала. Федя крутил головой, как заведённый. Ну, когда ещё нормальному земному человеку придётся посмотреть на живых гоблинов, троллей и эльфов? Мимоходом проскользнула мысль, что, не дай Бог, придётся остаться в этом странном мире навсегда, но лучше сразу от неё отмахнуться. Если пришельцы из параллельных миров для местных жителей не редкость, а бытовуха — то уж он-то как-нибудь извернётся. Чай не ламер какой-нибудь, типа Пьера Ламера!

Эльфов, к сожалению, не попалось ни одного, зато у трактира что-то обсуждали между собой два гоблина. На рынке, правда, такой экзотики с лихвой хватало. Повозку остановили на том краю рынка, где активно шла разгрузка прибывшего товара. К ним сразу подошёл высоченный тролль в кожаном переднике и о чём-то заговорил с бортником. Судя по жестам, он предложил тому свои услуги, но не встретил понимания. Однако, сколько ни вслушивался Федя, смысла речи так и не уловил. Хотя, некоторые слова казались знакомыми.

— Это что, язык троллей?

— Что ты? — удивился Пьер, — это "готик", здесь все на нём говорят. Просто старший грузчик предлагал разгрузить нашу повозку, а за работу просил три серебряных империала. Я ему сказал, что мы сами справимся. Поможешь, ведь?

— Конечно, — пожал плечами Федя.

Минут за пятнадцать они перетаскали к одному из прилавков три дюжины глиняных, оплетённых лозой, горшков с мёдом.

— Со мной постоишь или по рынку походишь?

— Похожу, пожалуй. Тут для меня много интересного.

— Только не продавай ничего, ты же цен не знаешь. Или, погоди-ка...

К прилавку подошла дородная матрона с кошёлкой, которую наполняли закупленные свежие овощи. Рядом торчал дюжий слуга с зажатым подмышкой живым гусем. Пьер вступил с ней в переговоры на том же "готике". Когда она, купив целый горшок и, передав его слуге, отошла, бортник снова повернулся к нему.

— Это экономка нашего графа. Он тут гыр-гыр.

— Что он тут? — не понял Федя последнее слово.

— Ну, как бы сказать, — пощёлкал пальцами Пьер, — знаешь, что такое сюзерен?

— По крайней мере, понимаю.

— Так вот, он здешний сюзерен, город охраняет отряд его латников. Даже три филиала банков платят ему проценты с прибылей: Первый Горный, Лесной Эльфийский и Объединённый. Очень, — бортник воздел указательный палец, — солидные банки. Не каждый желающий может в них счёт открыть, только по рекомендации двух надёжных клиентов. Да и владение счётом стоит недёшево: тридцать пять золотых империалов в год.

— А бумажных денег у вас тут совсем нет? — не удержался Фёдор, вспомнив, как пренебрежительно отреагировал Пьер на банкноты.

— Есть банковские билеты, векселя, расписки. Ну, ваши-то, изумрудные, здесь, понятное дело, ничего не стоят. Их ни один наш банк не примет. У нас бумажные деньги другие. Их даже подделать нельзя, потому что на них магические знаки проставлены. Сейчас, подожди...

Глава вторая. Лови удачу за хвост — из бомжей в "почти архимаги"

Пьер повернулся к продавцу за соседним прилавком, очередному гному, и о чём-то заговорил. Тот согласно кивнул и бортник хлопнул Фёдора по плечу.

— Порядок, сторговались. Он за твои часы даёт семьдесят пять золотых. Их, конечно, у антиквара можно и за сотню толкнуть, но хлопот больше: возьмут лишь на коносайн. Пока-то торгаш их продаст, а здесь чистоганом и сразу.

Федя, не говоря ни слова, снял с руки свой "Omax" и протянул Пьеру, а тот, получив от гнома мешок с империалами, отсчитал себе законные восемь жёлтых кругляшей, выдал Федору шесть серебряных империалов сдачи, и протянул ему мошну.

— Я уже на тебе заработал так, что можно несколько месяцев сюда не ездить, — хитро усмехнулся бортник, — а теперь пошли тебя переоденем. А то пялят глаза все, кто ни попадя. Заодно ещё и купим кое-что по мелочи. Нож у тебя есть?

— Есть, — м.н.с. с понтом выщелкнул клинок "выкидушки".

— Ого! Спрячь и не показывай, такой клинок не меньше десятка золотых стоит.

Фёдор послушно убрал нож в карман. Гном, который купил часы, что-то крикнул, жестом показывая, что хочет посмотреть. Пьер отрицательно помотал головой. Услышав новый вопрос, повернулся к Феде.

— Сельф спрашивает: ещё какие-нибудь диковины есть?

— Только мобильник, — парень достал из кармана сотовый телефон в металлическом корпусе.

Это, конечно, подарок ко дню рождения, но в такой ситуации выбирать не приходилось. Бортник взвесил его на руке, покачал головой и передал гному, тихо сказав Феде: