Джедаи в Хогвартсе

— Энакин, мы не будем меняться учебниками, — строго сказал Кеноби, закрывая от Энакина интересовавшую его страницу. — Тебя погубят либо женщины, либо Темная Сторона — просто притягиваешь к себе и то, и другое.

Некоторое время Энакин и Оби-Ван продолжали сосредоточенно читать. Молчание снова прервал Кеноби, неожиданно расхохотавшись.

— Хорошо, что с нами нет магистра Йоды, — сказал Кеноби, — его бы здесь посадили, как только он дотронулся бы до своей "волшебной палочки". Смотри: "Авада Кедавра, убивающее проклятие, относится к Непростительным. Авада Кедавра производит вспышку зеленого пламени и приводит к немедленной смерти жертвы. Попытка применения Авада Кедавра к человеку карается пожизненным заключением в Азкабан." Включает магистр Йода на этой планете меч — и гарантированно огребает проблемы с правоохранительными органами.

— Зато Дуку бы просто высмеяли, — отметил Энакин, — этот Экспеллиармус дает красную вспышку и считается довольно простым разоружающим заклятием. Сомневаюсь, что включенный меч Дуку сразу бы всех разоружил.

— Кстати, Энакин, — строго сказал Кеноби, — заставлять школьниц совершать тяжкие преступления — не самый лучший способ познакомиться с ними поближе.

— А какой самый лучший, учитель? — тут же поддел учителя Энакин.

— Никакой, Энакин, — ответил Кеноби, улыбаясь краем рта, но голосом изображая умудренную усталость. — Мы просто должны починить гипердвигатель и улететь отсюда.

В этот момент в дверь класса постучали.

— Уже следующий урок? — встрепенулся Кеноби. — Вроде же должно было быть окно. Энакин, этот урок я проведу сам, понятно?

За дверью оказался всего один черноволосый и зеленоглазый парень из прошлого класса.

— Здравствуйте, профессор Кеноби, сэр, — сказал он, — здравствуйте, Энакин.

— Можно без "профессора" и "сэра", — улыбнулся Кеноби. — Это Энакин постоянно надо мной подшучивает. Я Оби-Ван.

— Гарри, — представился парень. — Скажите, вы авроры?

— Мы джедаи, — ответил Энакин.

Кеноби, который не одобрял попыток Энакина выражаться в терминах своей галактики и стараться всех к ним приучить, сделал ему страшные глаза.

— Мы светлые маги, — изложил Кеноби свое видение себя и Энакина, — и приехали сюда издалека.

— Вы верите в то, что Вольдеморт вернулся? — спросил Гарри.

Кеноби и Энакин еще не успели почитать газеты, а потому растерянно переглянулись.

— Я видел его! — крикнул Гарри, внезапно обидевшись. — Я сражался с ним!

— Ну раз видел, то в чем вопрос? — ответил Энакин, пока Кеноби юзал майнд-трик, чтобы выяснить хотя бы, о ком идет речь.

— Самый черный маг на этой планете, — сообщил Кеноби в Силе. — Вроде ситха. Оставил Гарри шрам на лбу, когда пытался его убить.

— Это не ситх, — отозвался в Силе Энакин, — это лох педальный. Вот Дуку мне полруки отрубил, носатая скотина, а тут какой-то шрам.

— Гарри, Вольдеморт это тот черный маг, который напал на тебя, когда тебе был всего год? — спросил Кеноби, которого в процессе прощупывания сознания Гарри немного тряхнуло, и он решил перейти на более традиционные способы общения.

— Вы произносите его имя? — удивился Гарри.

— Ну, я, наверно, его не очень хорошо выговариваю, — скромно сказал Кеноби. — Хочешь присесть?

Гарри с некоторым удивлением рассказал Оби-Вану и Энакину краткое содержание своей знаменитой биографии, которое Энакин подытожил просто:

— На твоем месте, Гарри, я бы его убил. Всю бы семью его перерезал, друзей бы его поубивал и дом бы его сжег к ситховой матери!

— Энакин! — осуждающе воскликнул Кеноби, невольно вспомнив, как несколько лет назад он искал к ученику подход, чтобы тот ему рассказал про происшествие с тускенами, а потом месяц пил успокоительное и снотворное.

— Что "Энакин"?! — тут же возмутился Энакин. — Если этот Вольдеморт то же творит, зачем связывать себе руки?

— Энакин, хотя ты больше и не мой падаван, — сказал Кеноби, свирипея и забывая о присутствии Гарри, — но я вынужден доложить о твоем поведении Совету.

— Передатчик сначала собери, — язвительно ответил Энакин.

Замечание про передатчик немного остудило Кеноби, который подумал и о том, что без Энакина он не сможет починить гиперускоритель и навсегда останется в этой школе учителем, что Энакин пока вовсе не прочь сделать.

— Хорошо, забудем про Совет, — сказал Кеноби мягче, — но постарайся понять, что использование Темной Стороны не может быть оправдано ничем. Даже необходимостью бороться за свою жизнь! Не думай, пожалуйста, что я хочу ограничить твое развитие и силу, я просто хочу предупредить тебя об опасностях, которые тебя ожидают.

— Странно, — вмешался в разговор Гарри, — я слышал, что во время первой войны с Вольдемортом аврорам разрешили применять против его сторонников Непростительные Проклятия.

— Вот видите, учитель, — тут же ввернул Энакин в Силе, — а вы говорили, примитивная цивилизация. Даже они уже до этого додумались.

— Гарри, посмотри внимательно на этого пацифиста, — добавил он вслух. — Ему выдали диплом за то, что он из одного ситха сделал два. Разрубил пополам и сбросил в шахту.

— Он убил моего учителя у меня на глазах! — возмущенно крикнул Кеноби.

— Вот, а я о чем говорю, — подтвердил Энакин. — Кровь за кровь. Не беспокойся, Гарри, ситхи — это по нашей части. У вас есть спидеры или что-нибудь летающее?

— Есть метлы, — ответил Гарри, пораженный тем, что два странных волшебника, которые даже не умеют договориться друг с другом, всерьез обсуждают, идти им убивать лорда Вольдеморта или нет, словно это поход к Хагриду на чай.

Злой ситх лорд Вольдеморт сидел в мрачном темном доме и лелеял свои нехорошие планы, когда ему на голову свалились два здоровенных мужика в коричневых плащах. Темный лорд едва успел аппарировать, а прибывшие таким хамским и неожиданным образом зажгли две синие лампы дневного света, напомнившие Вольдеморту трудное детство, детдом и новый русский блокбастер "Дневной дозор", и стали с интересом его рассматривать.

— Ужас какой, — сказал более впечатлительный Кеноби, смотря на лицо лорда Вольдеморта. — Энакин, я ж тебе говорил, что Темная Сторона не доводит до добра. Вот так побравируешь, а потом не то что школьницы, а банты тебя пугаться станут.

— При чем тут Темная Сторона, — отмахнулся Энакин, — у него ж глаза красные, а не желтые. И вообще в Силе он хлипковато смотрится. Хотя смотри, набирает потихоньку.

Лорд Вольдеморт действительно кипел от бешенства, которое вылилось в вопль "Круцио!", красную вспышку и прыжок Энакина на пять метров с места.

— Энакин, — попросил Кеноби со спортивным интересом, — постарайся отбить, а не гасить о меч. Винду говорит, у него с молниями Силы так получается.

— И кто у него спарринг-партнер? — тут же спросил остроумный Энакин, но Авада Кедавра обвилась у него вокруг меча и заземлилась ситх знает куда.

— Красноглазый, повтори! — попросил Энакин. — Можно какого-нибудь другого цвета.

Вольдеморт был довольно сообразительным магом, поэтому быстро перешел к заклятиям другого типа, заставив Энакина попрыгать от взрывов, летающих предметов, разверзающихся под ногами пропастей и прочих сюрпризов. Но Энакин не был сторонником оборонительного стиля, и Вольдеморт вскоре с удивлением увидел, что сотворенный им из люстры рояль медленно ползет к нему, а не к Энакину, какие заклятия ни произноси.

Аппарирование и вихревой полет тоже не дали особого эффекта. Энакин только закрыл глаза, а Кеноби принялся лениво комментировать, глядя в Силу: "Сзади... в углу... используй Силу, Энакин... теперь справа... он стоит выше тебя... полеты — это для дроидов..."

Но гвардия лорда Вольдеморта уже спешила на выручку своему повелителю, и Энакин с Оби-Ваном почувствовали себя как на арене Геонозиса.

— Учитель, сматываемся! — крикнул Энакин, толкая нападающих Силой со всей дури, и вдруг услышал недовольное покашливание магистра Йоды.

Магистр Йода отлип от стенки, в которую его спросонок впечатал ласковый Энакин, и вынул у него из ушей наушники.

— Интересную книгу ты слушал, — признал Йода, посмотрев на плеер на поясе Энакина, — хотя думалось мне, заседанье Совета важней.

Глава 2. Энакин Скайуокер и Сбывшийся Сон

У Энакина было несколько самых дорогих воспоминаний, два из которых были связаны с учителем. В первом воспоминании четырнадцатилетний Скайуокер решил самостоятельно побороться с космическим пиратством, что вылилось в полномасштабное космическое сражение, взрыв очередной орбитальной станции и наземную операцию силами будущей неразлучной пары джедаев. Через неделю закопченный как вобла молодой Кеноби и его падаван с оторванным в бою ухом предстали перед Советом.

Энакин научился слушать ругань вполуха еще на Татуине, а в тот раз ему было еще проще, потому что одного уха у него временно не было. Кеноби унаследовал от своего покойного учителя странные приступы глухоты при разговорах с начальством. Но целых двенадцать ворчунов в Совете все-таки смогли Кеноби чем-то достать, и он отчеканил с каменным лицом:

— Падаван Скайуокер молод и невыдержан. Но у него есть мужество, и этого достаточно!

Когда Энакину пришили обратно ухо и собрали из мозаики четвертое ребро, учитель навестил его в госпитале. Оби-Ван употребил несколько оригинальных языковых конструкций, пообещал Энакину в следующий раз оторвать оба уха и высказал интересные соображения про наследство покойного учителя и влияние татуинских трущоб на шансы его, Оби-Вана, погибели. На все следующие боевые операции Энакин и Оби-Ван летали только вместе, хотя на Совете их все равно периодически песочили.

Во втором воспоминании семнадцатилетний Энакин случайно услышал разговор Винду и Кеноби о том, что падаван Скайуокер применяет порой Темную Сторону, слушает только учителя, и то лишь когда учителю почти приходят кранты, а на чужие приказы отвечает сдержанным хамством. Энакин знал, что Оби-Ван категорически против всего этого, но на этот раз услышал учителя в несвойственной ему роли защитника джедаев-нейтралов и сторонника полной автономии разведгруппы.

— Сколько вы можете его защищать, Кеноби? — вышел из себя Винду, чувствуя, что осточертевшего ему Энакина можно выгнать из Ордена только вместе с учителем. — Сколько вы еще будете из-за этого мальчишки подставляться под вражеский огонь и дисциплинарные взыскания?

— Он мой падаван, — лаконично ответил Кеноби.

С этого момента Энакин больше никогда не гордился тем, что спасал учителя чаще, чем учитель его. Темную Сторону он по-прежнему порой юзал, особенно когда его брали за жабры, но Светлую считал стороной учителя. Коварный Дарт Сидиус так никогда и не понял, почему главный неформал и анфан террибль Ордена в ответ на все соблазны Темной Стороны схватился за меч. Это было личное.

Месяц назад Энакин поссорился с Падме — в последнее время она была особенно невыносима. Энакин, конечно, списывал все на ее положение, и спустил бы ссору на тормозах и на этот раз, но в самый разгар семейной сцены из шкафа Падме вышел Оби-Ван. От тяжких телесных повреждений магистра Кеноби спасли только соломенная шляпка на голове и мышеловка на большом пальце — Энакин чуть не вцепился ему в глотку, но от хохота не смог дойти до шкафа. Речь Оби-Вана о том, что к нему не следует ревновать и вообще он только хотел поговорить о Сторонах Силы, оборвалась на середине, потому что он увидел свое отражение в буфете и тоже начал погорать. Падме обозвала их обоих идиотами и улетела на Набу.

Учителя Энакин, конечно, простил, после того как тот трижды поклялся обеими Сторонами Силы, своим мечом и ушами Йоды, что не было ничего, а главное, что ничего больше не будет. Энакин два дня скучал по жене и чудесил на нижних уровнях Корусканта, а потом вся его неуемная энергия, которая раньше уходила на семейные сцены и примирение после них, выплеснулась в политику. Магистр Винду просил его шпионить за Палпатином. Палпатин просил его шпионить за Винду и вообще всем Советом. Оба интригана Энакина раздражали, и через месяц он заморочил Винду мозги так, что тот арестовал сам себя. Канцлер Палпатин в это время был уже небоеспособен: он серьезно спал с лица, потому что каждую ночь ему снился синий меч перед его носом и строгий голос "Ты про воскрешение мертвых давай рассказывай, а не философией грузи!"

Зато Энакин спал спокойно, до того времени, пока с Набу не пришла телеграмма, что у него родилась двойня, но детей он увидит только в присутствии адвоката. Энакин набрал Варыкино, чтобы выяснить, какого черта, но в этот момент по второй линии прорвался севший на измену Винду и попросил арестовать магистра Винду, потому что он предатель. Сразу после Винду позвонил Палпатин и попросил слетать на Мустафар вместе с джедайским детским садом. Энакин почувствовал, что с него хватит.

— В деревню! К Уотто! В глушь! На гонки! — приговаривал Энакин, в сердцах ломая мебель, но вдруг вспомнил свой сон, зеленую траву, голубое небо и немного испуганные золотистые глаза.

В осуществимости всей затеи Энакина убеждали только его безрассудство и любимый астроном Оби-Вана из кабака напротив Храма. Правда, астроном из кабака во время разговора находился в состоянии готовальни, но рассуждал он при этом разумнее, чем, например, непьющий Совет, направивший вспыльчивого и невыдержанного Энакина в Штирлицы.

— Главное, — сказал астроном, принимая вертикальное положение при помощи Энакина и стойки, — видеть цель, верить в себя и не замечать препятствий.

Энакин кивнул и отправился модифицировать гиперускоритель.

— Либо убьется, либо покалечится, — изрек кабацкий астроном ему вслед, но Энакин этого уже не слышал.

Спустя неделю Энакин стоял на зеленой траве под мягким желтоватым солнцем и чувствовал себя Эйнштейном. Впереди был знакомый замок и блестящее озеро, а сзади вкрадчиво шуршали знакомые сапоги. Энакин опробовал на бывшем учителе новую подсечку, но Оби-Ван успел подпрыгнуть.

— Мышеловку с сапога сними, — посоветовал Энакин с улыбкой. — А за безбилетный проезд — штраф.

— А ты все остришь, — сказал Оби-Ван, инстинктивно глянув на сапог, — скучать не даешь. Между прочим, Йода вывел Винду из штопора, и они вдвоем арестовали Палпатина. А меня вот послали сказать тебе, чтобы ты возвращался. Врут, что ничего тебе не будет, но чтобы один я и показываться обратно не смел.

— И че теперь, командир? — спросил Энакин, кладя руку на меч.

— Тебя что, на гиперухабе тряхнуло? — возмутился Кеноби. — Ты же брат мой. Будем отсиживаться где подальше, не впервой. Сила с нами и хрен с ними. Что это за местность?

— Дядь Обик, ну не будь ты таким серьезным, — попросил Энакин, закидывая трос на стену Хогвартса. — Кодекс в далекой-далекой галактике остался. Давай пошалим.

— Думаешь? — спросил Кеноби, проверяя трос. — Ладно, Энька, все, что случится, будет на твоей совести.

Профессор Дамблдор был очень удивлен, когда в его запароленном кабинете вдруг появились два добрых молодца гвардейского роста, с кудрями до плеч и хитрыми лицами.

— Здравствуйте, дедушка! — сказали хором добры молодцы. — Сами мы не местные. Светлые маги мы, ставим диагноз по переписке, гадаем ложкой по щам погуще, к черной магии испытываем животную ненависть. Можем защиту от сил зла преподавать, потому что какие мы ни есть, а все получше, чем кошелка министерская.