Джедаи в Хогвартсе

— Не филонь, учитель, — сердито сказал Гарри, опираясь на лопату.

На лице у Гарри было новое выражение "цветники этим летом будет окапывать Дадли". Оби-Ван подналег, ориентируясь по Силе. Сначала кольцо семьи Гонт пыталось взять его на понт, демонстрируя ужасные видения со змеями, но потом сдрейфило и ушло в радиомолчание. Гарри выдохся и начал конструировать волшебный двигатель для своей лопаты. Правда, до технического гения Энакина новому ученику Оби-Вана было еще далековато.

— Где ты видел лопату с моторчиком? — спросил Оби-Ван, втыкаясь своей лопатой в обломки фундамента и разнося их Силой к ситховой матери.

— А где ты видел аврора с лопатой? — резонно возразил Гарри.

Под обломками фундамента была коробка с кольцом. Гарри немного поморщился от боли в шраме, а потом вспомнил туманный рассказ Дамблдора о Дарах Смерти.

— "Второй брат вызвал с помощью камня свою умершую невесту, но она была бесстрастна и холодна," — прочитала Гермиона в подаренных Дамблдором сказках в последний вечер перед отправкой за хоркруксами.

— А ты говоришь, у меня фантазии извращенные, — тут же ввернул Энакин, заглядывая в книжку через ее плечо. — Это точно не для взрослых сказки?

После этого Гермиона и Энакин пару минут смеялись и пихались Силой.

— Отдай его мне, Оби-Ван, — потребовал Гарри, которого дух Тома Риддла коварно подводил под проклятие, наложенное на кольцо. — Оно может возвращать мертвых.

— Ерунда, — отрезал Оби-Ван, который, кроме колбасных обрезков, разбирался и в загробной жизни, но не делился секретами Квай-Гона с учениками, пока они не дорастут душой и разумом. Хотя Энакину, после диалога в театре, можно было уже и рассказать.

— Доверяй мне, пока не поймешь, — приказал Оби-Ван, Силой перенося кольцо к ногам Гарри. — Доставай меч. Сейчас попробуем, сработает ли.

Меч сработал, и Кеноби хотел сообщить в Силе Энакину, что они ведут в счете по уничтоженным хоркруксам, но Энакин и Гермиона куда-то пропали.

— Безобразники! — рявкнул Кеноби на всю Силу так, что половина волшебного мира, хоть и была необучена переговариваться через Силу, выпрыгнула из постелей.

— Дядь Обик, не кричи, — ответил Энакин непонятно откуда, не желая прерывать свое непристойное поведение с фальшивой Беллой, за которое Гермионка вроде не сильно на него сердилась, даже наоборот. — Раскокали мы уже чашечку, так что один-один. Что значит Сириус тебе с третьего курса нравился?! Дядь Обик, это я не тебе. Бывай.

Заслуженный аврор Хмурый вновь взял в руки шашку с двумя целями. Во-первых, он давно грозился поймать зайца за ноги, а Вольдеморта за то, что вслух не называется, и уж в последнем случае махнуть таки шашечкой. Во-вторых, Дамблдор просил его присмотреть за новым подразделением аврората своего имени.

В первую неделю от Армии Дамблдора Хмурый только закатывал глаза, включая волшебный, чтобы никто не подкрался сзади и не разыграл. Орава пятнадцатилетних ребят галдела в мрачных помещениях аврората и в мгновение ока превратила их в первое помещение хохмазина Уизлей. С соседних этажей начали захаживать заинтересованные сотрудники министерства, и к концу первой недели у мрачных помещений аврората почти постоянно была очередь.

В конце первой недели Хмурый понял, что беда не приходит одна: в аврорате появилась бабушка Невилля Лонгботтома. Аврор Хмурый был одним из участников задержания Лестранжей и примкнувшего к ним Барти Крауча, и хранил тайну о том, что двух лучших авроров Министерства смогли в свое время победить не четверо Пожирателей Смерти, а семеро. С тремя бабушка Августа разобралась сама до прибытия Хмурого сотоварищи, развеяв их в пыль. Выглядела она тогда пострашнее Вольдеморта, которому Люциус Абраксасович батарею на ногу сбросил, падла. Сейчас у бабушки Августы на голове все-таки была обычная шляпка, но торчащая из хозяйственной сумки палочка искрилась сама по себе и недвусмысленно намекала, что Том Томычу и Люциусу Абраксасовичу, а также прочим нехорошим людям можно скупать сухари. Бабушка Августа в первые минуты после прибытия построила внука в колонну по четыре, а братанов Уизлей в колонну по семь и уселась за стол у окна руководить молодежью.

— Теперь, Энакин, я понимаю, почему мы целых три года с сепаратистами возились, — сказал Оби-Ван в Силе после дежурного визита в аврорат, пряча под плащ подаренные ему шерстяные носки и кусок пирога для "храброго Гарри, он у тебя такой худенький". — Это потому что у нас с тобой бабушки не было.

В начале второй недели все четверо Уизлей куда-то пропали. Хмурый проявил неусыпную бдительность и запросил Дамблдора. Дамблдор запросил Оби-Вана. Оби-Ван сначала ответил, что скрипач не нужен, но потом все-таки дал координаты места, куда отправились Уизли.

Аппарировав на место, аврор Хмурый попал под шквальный огонь заклятий. Превосходящие силы противника наступали на Уизлей, защищавших стратегический объект маггловского оборонного ведомства. Уизли тянули спички на то, кто наконец пойдет и вмажет как следует этим бездарным хулиганам. Джинни вытянула длинную. Ей посоветовали не бормотать Энгоржио себе под нос. Настоящую длинную вытянул Рон. Нападавшим не повезло.

В конце второй недели в Министерстве поднялся кипиш: Невилль пригнал двух гигантов, задержанных им за нарушение паспортного режима. Гиганты послушно шли за Невиллем, который движением руки расширял перед собой коридоры, и робко канючили, чтобы их отпустили подобру-поздорову.

— Какой Валдэморт, слуший? — бормотал первый гигант. — Пэрсик таргавал, апэлсын таргавал, Валдэморт — не таргавал. Савсэм нэ знаю, что за Валдэморт.

Невилль обернулся и посмотрел на гигантов как василиск на грязнокровку.

— Нэ убывай, брат, — тут же запричитал второй. — Дэнги вазьмы, все вазмы, слышиш? Не убывай, брат.

— Не брат он тебе, верста коломенская, — резко сказала бабушка Августа, появляясь рядом с внуком и нехорошо искря палочкой. — У меня теперь с вашей риддловой братвой разговор короткий. Не поотшибала ему рога в школьные годы чудесные, до сих пор простить себе не могу. А я думала, Невилль, ты у меня храбрец, а ты все балуешься.

Этим же вечером Невилль собрался с духом и пригласил Джинни в кино. Гигантов бабушка Августа взяла на себя и так решительно поставила их на истинный путь, что громилам было уж ни заблудиться, ни свернуть обратно.

Третья неделя аврора Хмурого в качестве смотрящего за Армией Дамблдора началась с визита гоблинов из Гринготтса. Из сбивчивого рассказа напуганных до нервного тика банкиров Хмурый узнал невероятное. Со слов гоблинов, утром вся магическая защита вместе с вестибюлем банка были прорваны огромной маггловской машиной. Из машины выпрыгнули Сириус Блэк и Белла Лестранж, прошли через все ловушки как нож сквозь масло и взломали сокровищницу Лестранжей полосами голубого и золотого света. В сокровищнице Сириус и Белла нашли старинную чашу, стали пить из нее вино и переругиваться с ней. Подвыпившая чаша быстро перешла рамки приличия, и Сириус раскатал ее в лист бумаги, после чего из подземелья донесся жуткий крик, а Сириус и Белла стали вести себя так, словно приличий на свете вообще нет.

— Закусывать надо, — посоветовал Хмурый.

— Я непьющий, — оскорбленно ответил первый гоблин.

— Даю честное благородное слово! — добавил второй.

— Все же, все, что нажито непосильным трудом, все же погибло! — воскликнул первый.

Хмурый наскоро выставил гостей, пока они не начали причитать про три портсигара отечественных и куртку замшевую, то есть три куртки. Аврорское чутье подсказывало ему, что про первое в истории ограбление Гринготтса знает Армия Дамблдора.

— Это военная тайна, — ответили ему хором Фред и Джордж, а однополчане подтвердили их слова понимающими улыбками.

Командарму Кеноби, как его ласково называли в Армии Дамблдора, серьезно затрудняли командование две вещи. Во-первых, со средствами связи в волшебном мире был просто швах. Совы и Патронусы Кеноби не устраивали, а Патронус Оби-Вана вдобавок не устраивал и Министерство — широкая джедайская душа произвела настоящего мнимого дракона, длиной в несколько метров и огнедышащего. Уменьшить дракона не удалось, а при умножении на мнимую единицу он и вовсе материализовался в полный рост.

Правда, будущий технологический магнат Скайуокер освоил маггловские средства связи, заткнув за пояс Нокию и Мотороллу. Усовершенствованные Энакином мобильники уже передавали изображение, а над голограммой он еще бился, но был довольно близок к решению. Когда Оби-Ван за несколько часов до вылета на боевые в очередной раз увидел его и Гермиону над книгами и микросхемами, он дал себе слово, что в этот раз ученик свадьбу не зажмет. Но основной проблемой Энакина была не передача голограммы по мобильникам, а техническая неподкованность Армии Дамблдора — во время первого же инструктажа Энакин два раза перешел на Темную Сторону и обратно.

Во-вторых, Кеноби казалось крайне неудобным воевать с Вольдемортом, которого нет. Министерство упорствовало в своем нежелании признавать уже второе по счету возрождение Темного лорда, и хотя взятая к ногтю "Прорицательская" обеспечивала правильное общественное мнение, отдавать приказы в такой обстановке было затруднительно, не говоря уже о писании рапортов.

Оби-Ван Кеноби понимал разведку как диверсионную операцию на пару с Энакином или Квай-Гоном, а к шпионажу относился с пренебрежением, но бюрократию он не любил еще больше. После очередной операции Армии Дамблдора в комнате Северуса Снейпа появился магистр Кеноби с Кричером на левом плече. Кричер бросал на Снейпа нехорошие взгляды и нашептывал Оби-Вану фамильные рецепты Блэков по принуждению к сотрудничеству.

— Слезь с плеча, — велел благородный Оби-Ван. — А то перекрещусь.

Кричер спрыгнул на пол и пошел обходить комнату, высматривая, нет ли тут имущества Блэков или чего-нибудь плохо лежащего, что можно было бы втихую скоммуниздить. В специально сотворенной для него расшалившимся Энакином плащ-джедайке с поддевкой он был удивительно похож на магистра Йоду, соблазненного Странной Стороной Силы.

— У меня к вам дело, Северус, — сказал Оби-Ван, без разрешения садясь в кресло и закидывая ногу за ногу. — Предлагаю забыть старые разногласия. Вы шпион, я солдат — нам все равно не понять друг друга.

— Интересно, почему это я должен всех прощать? — недовольно проворчал Снейп, думая о том, как бы выгнать Оби-Вана из своего любимого кресла.

— Можете меня не прощать, — разрешил Кеноби. — Но это не отменяет того, что у меня в Кривом переулке стоит замечательная партия редчайших зельедельческих ингридиентов. Вот думаю, куда бы ее пристроить, пока ее урки не скурили. Обидно же, если такое имущество пропадет безвозмездно.

Оби-Ван протянул Снейпу накладную, от первых же строк которой у Снейпа округлились глаза, а на второй странице и вообще отвисла челюсть.

— Это же все запрещено, — пробормотал Снейп. — Здесь на тысячу лет Азкабана, по меньшей мере.

— Люблю грешным делом контрабандистов, — спокойно признал Кеноби.

— Что вы за это хотите? — резко спросил Снейп.

— Во-первых, колдографию Вольдеморта, — Кеноби сотворил себе из воздуха чашечку эспрессо и уже набившую ему оскомину печенку — бискотти у него никак не получались. — Во-вторых, вы теперь сначала докладываете мне, а потом Дамблдору.

Снейп некоторое время боролся с собой, перечитывая накладную, а потом молча кивнул.

— Вот видите, как я вас перевербовал, — довольно сказал Кеноби, подзывая Кричера, который уже спер из буфета Снейпа серебряные ложечки. — За пять минут и без всяких фокусов. Кричер, верни ложки.

Кричер с недовольным ворчанием вынул серебряные ложечки из-под джедайского плаща и левитировал их в буфет.

Когда Оби-Ван появился в кабинете Фаджа, министр магии испугался, что его сейчас будут бить, возможно, даже ногами. Но Оби-Ван был настроен дружелюбно и проявил большое знание кабинета министра, собирая потрясенному хозяину чай взмахами рук. "Be our guest, be our guest..." — легкомысленно напевал Оби-Ван, дирижируя чашечками и ложечками и вспоминая мультфильм, который он при содействии Гермионы вчера показывал первоклашкам, чтобы отвлечь их от мыслей о том, что за стенами Хогвартса идет война.

Когда выделывающая забавные антраша посуда собралась на стол, Оби-Ван с ухмылкой передал министру колдографию. Фадж подавился чаем: с колдографии на него смотрел Вольдеморт, цинично опираясь на новый календарь с изображением министра Фаджа. Фадж на календаре дрожал мелкой дрожью.

— Он же умер... — потрясенно пробормотал настоящий Фадж, глядя на кровожадную усмешку Вольдеморта.

— Кто — умер? — грозно спросил Вольдеморт с колдографии.

— Это я не про вас, — Фадж подобострастно улыбнулся Темному Лорду. — Это другой, который умер.

— Ну как? — спросил Кеноби. — Теперь верите? Или вам привести оригинал?

Министр магии испуганно замахал руками.

Глава 10. Энакин Скайуокер и Кранты Хоркруксам

Долорес Амбрегалло все-таки выпустили из сумасшедшего дома и даже снова сделали заместителем министра магии, чему циничный Энакин совсем не удивился. После знакомства с джедаями и медикаментозного лечения у Амбрегалло развилась мания преследования, и она перестала появляться на улице. Впрочем, паранойя не значит, что за вами не следят — на шее у Амбрегалло висел медальон, за которым охотилась хогвартсовская четверка.

— Гоп-стоп, — сказал Энакин, вырастая перед Амбрегалло в коридоре Министерства магии, — мы подошли из-за угла...

Гермиона приобняла Амбрегалло сзади и приставила ей палочку к горлу.

— Обычная семейная сцена, — сообщил Энакин сотрудникам министерства, жавшимся к стенкам. — Мы ее племянники. Внучатые.

Спустя час Энакин сидел в лесу, держа на колене медальон, допивал кофе и бормотал ахинею.

— Че творишь, Энька? — спросила Гермиона, обнимая его сзади за шею и кладя локти ему на плечи.

— Практикум по терверу, — сообщил Энакин. — Говорю что знаю на разных языках, авось, сработает. Языков я знаю много, но на всех одни ругательства.

— Нужно что-то шипящее, — подсказала Гермиона. — На змееязе это должно означать "Откройся!".

Энакин подумал и выдал несколько шипящих фраз. Медальон открылся.

— Оппо Ранцисис говорил, они совсем не то означают, — сказал Энакин, смеясь.

Из медальона на него смотрели глаза Тома Риддла. Энакин включил меч и сбросил медальон на землю.

— Энакин! — сказал медальон зловещим шепотом, совсем как кольцо в культовой гриффиндорской сказке. — Зачем это тебе? Разве ты не чувствуешь себя в этом мире чужаком?

— Неа, — ответил Энакин, у которого с самооценкой всегда было более чем нормально.

— Странный учитель, влюбленный в свою ученицу, — продолжал медальон. — Ты словно сбежал из замшелой пьесы. В жизни ученицы всегда выбирают чужих учеников. Тех, кто подходит им по возрасту. У кого нет за плечами десятилетия войны, тьмы и крови. Кого боготворит этот мир, а не твой. Кого они знают много лет. Зачем ты сражаешься за него, Энакин? Чтобы послать обломки этого медальона им на свадьбу?