Джедаи в Хогвартсе

— Ты не должна мне больше доверять, — сказал Энакин, смотря Гермионе в глаза. — Я не справился с собой еще до отъезда и полностью потерял контроль сейчас. То, чему я могу научить тебя, даже хуже, чем опасно или смертельно. Тебе следует учиться у Оби-Вана.

Кеноби почувствовал себя так, как много лет назад в Храме, когда заметил, что его долговязый ученик уже его перерос. Когда-то, очень давно, Квай-Гон, потерявший жену, говорил ему то же самое.

— Энакин, — ответила Гермиона, приобнимая Энакина за затылок, — я не могу довериться тебе больше, чем доверилась, когда мы начали Непростительные Проклятия. Но если бы могла, я сделала бы это сейчас. Тебе совсем не обязательно пытаться справиться с собой, чтобы стать тем, кого я люблю.

Оби-Ван смутился и постарался исчезнуть как можно бесшумнее.

Оби-Ван Кеноби знал толк в колбасных обрезках и хороших пранках, но очень не любил, когда ему портят аппетит. Поэтому к спекуляции братанов Уизлей рядом со столовой он всегда относился неодобрительно, а когда сидящий недалеко от учительского стола студент пошел пятнами и сблевал на стол, Оби-Ван пресек безобразие универсальным движением брови, а вторым движением брови передал эффект братанам Уизлям.

Братаны Уизли в момент позеленели и рванули к ближайшему туалету, даром что он оказался женским. Плакса Миртл, услышав братанов Уизлей, забилась в ужасе в самый дальний уголок канализации, подумав, что вместо василиска из Тайной Комнаты вырвался по меньшей мере дракон.

Оби-Ван с достоинством закончил обед, а потом немного брезгливо заглянул в Силу. Братаны Уизли раскаивались в содеянном и клятвенно обещали себе, что больше не будут портить джедаям аппетит. Оби-Ван смилостивился и прошел в туалет на втором этаже.

На выходе из женского туалета Оби-Вана поймал Дамблдор, который выразил свое удивление не менее универсальным движением бровей, на что Кеноби тут же ответил: "А вы что здесь делаете?" Дамблдор слегка смутился и предложил Кеноби продолжить беседу в своем кабинете.

— Предлагаю замять туалетный скандал, — предложил Дамблдор и поделился с Кеноби лимонными дольками. — С Фредом и Джорджем вы поступили жестко, но справедливо.

Оби-Ван слегка поклонился и закинул ногу на ногу.

— Однако ходят слухи, — сказал Дамблдор строго, глядя на Кеноби своим коронным проницательным взглядом поверх очков, — что на ваших факультативных занятиях применяются Непростительные Проклятия.

Непроницаемый Кеноби пожал плечами, выражая своим честным лицом недоверие к слухам и презрение к анонимкам.

— Послушайте, Оби-Ван, — продолжал Дамблдор, — то, что вы и особенно Энакин сыпете непрощенкой направо и налево — давно уже секрет Полишинеля. Хотя, разумеется, никто этого не может доказать, а кто может — никогда вас не выдаст. Но когда дело доходит до некоторых небезразличных мне людей...

И в этот момент Оби-Ван Кеноби взорвался.

— "Небезразличных вам людей"? — переспросил он с холодной яростью. — А где вы были, например, когда Гермионке в Лондоне чуть не снесли башку? Эньку я там видел, фрагменты Пожирателей по всему переулку тоже, а вас, простите, не приметил. Равно как и вы, похоже, не приметили, что у вас под носом собирается армия подростков вашего имени. Детвора рвется в бой, гробовщики пьют шампанское. Ваше счастье, что я не Локхарт. Или вы думали, что Армия Дамблдора — это клуб рыболовов? У "небезраличного вам" Гарри, которому еще убивать Вольдеморта в семи экземплярах, до этой осени из боевых навыков была только врожденная смелость. Не хотите мараться, профессор? Тогда не лезьте! Непрощенка, вашу мать...

Дамблдор одним взмахом палочки завесил покрывалами своих предшественников на портретах, словно попугаев в клетках. Красный попугай на жердочке ернически выкрикнул "Дрррыхнуть поррра!", но сам от положенного ему покрывала увернулся. Из-за покрывал тут же донесся храп.

— Непрощенка — слишком простое решение, Оби-Ван, — задумчиво сказал Дамблдор. — И неподходящее для всех. Намного интереснее решить задачу, решения которой нет. Это глубоко принципиальный вопрос, который вам, как прикладнику, увы, недоступен.

— "Молодой человек, таки не надо учить меня, с какого края кушать мацу!" — ответил Оби-Ван любимой фразой Олливандера и как всегда почувствовал, что удачная шутка снимает нервное напряжение намного лучше дыхания по-джедайски. — Непрощенка — удел смертников. Например, Гарьки, который теперь отбивает Авады рукой, а не башкой.

Дамблдор удивленно вскинул брови. Кеноби хотел сказать еще что-то, но передумал.

— Значит, их все-таки только двое? — спросил Дамблдор, быстро записывая что-то о нерешаемой задаче Гарри и Вольдеморта. — Передайте Энакину мои соболезнования, если он захочет их принять. Вам, вероятно, будет приятно узнать, что позавчера Энакин и Гермиона запихали кошку Филча в доспехи на третьем этаже, а полтергейста Пивза приклеили к потолку за язык. Мне они сказали, что это чтобы не мешали личной жизни.

Кеноби улыбнулся. Бывший падаван не особо баловал его откровенностью, даже когда не был бывшим, но если он снова начинал хулиганить, это всегда означало, что очередной темный период в его жизни кончился. А если теперь он и Гермиона стали хулиганить вдвоем, значит, было у них что-то посильнее Темной Стороны и Непростительных Проклятий. Хотя Кеноби об этом знал еще до Лондона.

Глава 7. Оби-Ван Кеноби и Культура Магглов

Оби-Ван Кеноби сидел на учительском столе в плащ-джедайке с надвинутым на голову капюшоном и вместо поедания поп-корна смиренно читал маленькую черненькую книжечку. По агентурным данным, приближался Валентинов день, и хотя Энакин клятвенно божился, что омела — это только рождественская фенечка, Оби-Ван решил не искушать судьбу, учеников и директора и временно стать почти образцовым джедаем.

При виде читающего Оби-Вана пришедшие на первый урок чистокровные волшебники удивились, а глазастые магглорожденные, заметившие на книжечке крест, начали хохотать самым богохульным образом.

— Что, Оби-Ван, замаливаем грехи? — спросила Гермиона с улыбкой.

— Житие мое, — вздохнул Оби-Ван. — Дин, я не знаю, что такое четки, но я тебя слышал. Блаженны тренирующиеся, ибо сачкующие получат выволочку. Ко всем относится.

Черненькую книжечку Оби-Ван получил в подарок от случайного знакомого в Лондоне, который был одет почти так же, как и он. Человек в черном балахоне назвал Оби-Вана братом и поинтересовался, из какого он ордена. Когда брат Оби-Ван честно ответил, что ему все ордена надоели хуже горькой редьки, незнакомец утвердительно кивнул, представился как брат Тук и пригласил брата Оби-Вана в маггловский кабак.

В кабаке брат Тук предложил выпить холодного эля, который он считал самым бесспорным свидетельством любви Божией. За элем брат Оби-Ван узнал, что он удивительно похож на родственника брата Тука, который служит, вернее, служил деревенским священником, пока молодые прихожанки не привели его к конфликту со священноначалием. Затем, когда брат Тук почувствовал себя способным бороться с любым искушением и мужественно перешел на виски, брат Оби-Ван узнал много новых слов и существенно расширил свои познания в области духовной жизни неволшебного населения. Спустя несколько часов брат Тук дошел до состояния просветления, в котором он был способен поверить даже в биографию брата Оби-Вана. Брат Оби-Ван делиться своей биографией не стал, но в ходе сопровождения брата Тука до места спасения его души продемонстрировал великие чудеса, которые брат Тук воспринял с умилением и подарил брату Оби-Вану книжечку, которую тот сейчас читал.

Энакина история про брата Оби-Вана и брата Тука порадовала столь же сильно, сколь сильно его удивило серьезное отношение Кеноби к подарку веселого монаха.

— Че пишут, дядь Обик? — спросил Энакин, усаживаясь перед недавно купленным телевизором и запуская на игровой приставке любимые гонки.

Телевизор Энакин позавчера усовершенствовал, и картинка стала трехмерной. Оби-Ван сначала удивлялся, где Энакин нашел нужные детали, но потом бывший ученик открыл ему секрет, простой, как три нута: "трансфигурация — великая вещь". Оби-Вану представилась как в страшном сне галопирующая техническая революция в масштабе отдельно взятой планеты, возглавляемая всемогущим технологическим магнатом Скайуокером. Но Энакин, к счастью, был разгильдяем и ограничился их с Оби-Ваном комнатой и трехмерными гонками на игровой приставке.

— Это старая история про одного форс-юзера, — отозвался Оби-Ван, который дочитал уже до двенадцатой главы у Матфея, — чую, кончится она трагически. Зато половину точно можно в цитатник. Кстати, тебе бы тоже не мешало почитать — много поймешь в маггловской жизни.

— Ай, — отмахнулся Энакин, проходя извилистое ущелье, без которого гран-при Австралии ему был не мил, — разберусь опытным путем.

— И действительно, — легко согласился Оби-Ван, — тебе, пожалуй, эту книгу читать рано. Тут про бессмертие и воскрешение мертвых, опять ведь превратно поймешь.

Если бы Оби-Ван по определению не нарушал добрую половину произвольно составленного непротиворечивого устава, его можно было бы хоть сейчас записывать в орден иезуитов и даже выдавать значок почетного католического миссионера. Уже через минуту Оби-Ван спокойно читал другую книгу, избавившись от ревения болида над ухом, а Энакин вовсю знакомился с культурой магглов. От такого прилежания Скайуокера любой джедай, преподававший в джедайской школе, просто бы расплакался.

— Эх, дать бы тебе сейбером по голове! — в сердцах сказал Энакин через два часа, за которые его богословская подкованность серьезно превысила подкованность волшебных недорослей, неспособных опознать на могильном камне классическую цитату из апостола, и даже некоторых писателей, неспособных вспомнить или хотя бы подсмотреть, про что она. — Там какое-то кидалово: у Марка написано то же самое, что и у Матфея! И хоть бы у кого конкретные указания, как это воскресение делается.

— А ты как думал, — хитро ответил Оби-Ван. — Сколько раз тебе говорить, что бессмертию нельзя научить. Дай теперь я почитаю.

Магистр Оби-Ван Кеноби был честным и порядочным человеком, но порой его совесть просыпалась уже когда было поздно пить боржоми. Так, через три с лишним месяца после появления у него нового ученика Кеноби наконец пришло в голову, что неплохо было бы поговорить с родственниками Гарри и рассказать им про обучение Гарри боевым искусствам, непрощенку, неизбежную войну и вообще что "не жди меня, мама, хорошего сына", как любил петь татуинский сирота Энакин Скайуокер.

Сначала Оби-Ван почему-то решил заглянуть к Дурслям. Дурслевский прием ему не понравился: Вернон Дурсли даже не пригласил его в дом, а при имени Гарри чуть не накинулся на Оби-Вана с кулаками.

— Я не иерей и не диакон, сын мой, — смиренно сказал Оби-Ван, откидывая капюшон, — я джедай, могу и вломить.

В следующую минуту Оби-Ван опять узнал много новых слов, известных только продавцам пневматических отбойных молотков и тем, кто эти молотки использует. Цензурная версия сводилась к тому, что магию, Гарри и его друзей Вернон Дурсли представлял себе связанными с ним и между собой запутанными и предосудительными отношениями. Терпение Оби-Вана лопнуло.

— Мне не нравится ваш цинизм, — сообщил Кеноби, шумно вздохнув и подняв руку в любимом жесте Энакина.

Вернон Дурсли схватился за горло. Через тридцать секунд у него потемнело в глазах. Через минуту он стал мысленно прощаться со всеми родными и довольно искренне просить прощения у всех, кого обидел. Нетрадиционные методы брата Оби-Вана пробудили в нем страх Божий намного эффективнее, чем все проповеди местного священника, вместе взятые.

— Извинения приняты, — глухо сказал Оби-Ван и отпустил Вернона.

Как заметил в свое время по другому поводу покойный остряк граф Дуку, ученичок от учителя недалеко падает. Некоторым экстремальным способам общаться с невежами и дураками Энакин от кого-то все-таки научился.

Со следующим визитом Оби-Вану повезло больше. Сириус Блэк, скучавший в доме на площади Гриммо, был очень удивлен нежданному гостю.

— Я Оби-Ван, — представился Кеноби, отбивая рукой летящие в него боевые заклятия, — учитель Гарри.

— Невероятно! — Сириус потрясенно переводил глаза со своей палочки на руку Оби-Вана. — Как вы нашли этот дом?

— Глаза могут обмануть, — повторил Кеноби в тысячный раз за свое короткое пребывание в этом странном мире. — Доверять можно только Силе. Мне надо поговорить с вами, Сириус.

Сириус Блэк был отщепенцем в своем консервативном и серьезном семействе. Он всем назло слушал маггловскую музыку и не мог говорить на серьезные темы больше десяти минут кряду. Оби-Ван тоже не любил болтать попусту, предпочитая сначала упереться, а потом разобраться. Уже через час Оби-Ван и Сириус вместо задушевных разговоров о Темной Стороне, непрощенке и пророчествах пили пиво и подпевали ансамблю Дип Перпл про дым на воде и огонь в небесах.

Оби-Ван за тринадцать лет общения с Энакином перенял некоторые его убеждения, включая ненависть к рабовладению.

— Отпустил бы ты Кричера, — посоветовал он Сириусу. — И нервам лучше, и душе легче.

— Не могу, — ответил Сириус, — обстоятельства.

Таких отговорок Оби-Ван не принимал. В свое время Йода, а потом Винду битый час втолковывали ему, почему он не должен вмешиваться в судьбу Шми Скайуокер. Оби-Ван терпеливо считал в уме падающих в шахту забраков, разрисованных во все цвета радуги, а потом вышел из Храма, нарушил несколько статей джедайского и уголовного Кодекса и через день отправил Клиггу Ларсу недостающую сумму на выкуп Шми. Подумав, Оби-Ван тогда послал еще и письмо Уотто, в котором указал, что данная сумма — его, Оби-Вана, заднее слово, и отсоветовал болтать и спорить, если нет желания случайно подавиться насмерть собственным хоботом.

— Либероэльфус! — провогласил Оби-Ван, когда Кричер появился снова.

Кричера срубило с копыт, но через полминуты он все-таки встал и растерянно направился к выходу.

— А ну стоять! — неуверенно приказал Сириус.

Кричер не прореагировал.

— Этот нехороший эльф предаст нас при первой опасности, — предостерег Оби-Вана Сириус. — И даже при первой возможности.

— Посмотрим, — сказал Оби-Ван, подстраиваясь к странному следу Кричера в Силе, — Кричер, вернись сюда!

Оби-Вана, как известно, слушались все, кому не улыбалась инвалидность.

— Так-так, — протянул Оби-Ван, в очередной раз замечая, что самые важные и самые сильные воспоминания большинство держит на поверхности. — Ты можешь помочь Нарциссе и Беллатрикс, Кричер. Но, сделав это, ты уничтожишь все, за что страдал и умер Регулус Блэк.

Кричер на секунду задумался, а потом грянулся башкой об стену. Сириус даже протрезвел от такой осведомленности Оби-Вана о семейных делах Блэков — сам Сириус ничего не знал об обстоятельствах гибели своего брата. Оби-Ван со своим обычным юмором начал отсчитывать над нокаутированным Кричером секунды. На семнадцатой секунде Кричер открыл глаза.

— Не вели казнить, магистр Оби-Ван, вели слово молвить! — завопил Кричер, кидаясь Оби-Вану в ноги.