Джедаи в Хогвартсе

— Энакин! — воскликнула Гермиона, кидаясь ему на шею.

"Если засекут, выгонят из школы обоих," — подумал Энакин через минуту.

Целую неделю после освобождения эльфов Хогвартс питался макаронами по-джедайски.

— ЫЫЫЫАА! — зевнул Энакин, который после очередных факультативных занятий на Астрономической башне вставал с утра в наряд по кухне на одной армейской выучке. — Банту среднего размера порубить сейбером в однородную массу...

— Шутки у тебя, — недовольно отозвался Кеноби, который как раз размешивал в горячих макаронах тушенку.

— Я вчера творил груши, — поделился Энакин своими успехами в трансфигурации, — а Дамблдор требовал, чтобы я их ел. Я отказывался есть, и он заставлял меня творить снова. Пока получается как сливочное масло.

— Тоже ничего, — похвалил Кеноби. — Когда тушенка кончится, будем намазывать твои груши на хлеб. Хотя скорее бы уж Гермионка договорилась с профсоюзом эльфов. А то ведь придется начать агрессивные переговоры.

— Я предлагал ей уже, — отозвался Энакин, расставляя тарелки и разваливая по ним макароны по-джедайски. — Отказывается.

— Энакин, — сказал Кеноби с веселой строгостью, которая напомнила Энакину падаванские годы и магистра Квай-Гона, Сила ему пухом, — сейчас мы возьмем в руки палочки и без всяких происшествий отправим тарелки в Большой Зал. Ты должен представлять себе пустой гриффиндорский стол и пустой стол Равенкло. Потому что когда пара тарелок падают на голову Снейпу после того, как вы с ним поругались, это подозрительно. Между прочим, отправлять меня потом объяснять, что ты еще не совсем освоил телепортацию предметов, — это мальчишество.

— Я понял, учитель, — смиренно ответил Энакин, представляя себе кроме двух столов еще и голову Малфоя, которого Гермиона запретила вчера душить.

Договор с профсоюзом свободных эльфов стоил Дамблдору солидного куска эндаумента. Гермиона, взявшаяся посредничать, защищала их права так яростно и успешно, что если бы Дамблдор не знал ее уже пятый год, он бы подумал, что она у них на откате. На самом деле у эльфов, проявивших неожиданные политические таланты, на откате был Энакин, но об этом никто не догадался.

Дамблдор в первый раз за последние десять лет закурил трубку и задумался. Три недели назад в школе появились два лучших учителя защиты от сил зла за всю историю. Они не умели простейших вещей, и умели многое, чего не умел никто. Энакин на уроках шутил с девчонками и швырялся Авадой по мухам. О том, кто его после уроков за это ругал, Дамблдор старался не думать, потому что Кеноби ему рассказал, что могло быть только хуже. Сам Кеноби хрустел на уроках поп-корном и советовал, иногда язвительно, всем имярекам использовать Силу. Через две недели пятый курс освоил невербальные заклятия, а Невилль набил морды Краббе и Гойлу. Проклятие над должностью теперь Дамблдора почти не волновало, потому что автору проклятия давно пора было сушить сухари. Дамблдор даже подумывал передать ему на Рождество через Снейпа арестантский сидор, но пока ему было жаль терять полезного агента.

С другой стороны, в школе стараниями Энакина появился профсоюз свободных эльфов и дисциплина была на историческом минимуме. Лучше двенадцати применений крови дракона и семи признаков оборотня ученики теперь знали три коронных отмазы Энакина: "Поразвели тут привидений!", "Ну колданул, ну не получилось..." и "А что, кто-нибудь заметил?"

Единственным, кого не касалось падение нравов, был Кеноби: его слушались все, включая Энакина и привидение Кровавого Барона, хотя Оби-Ван как-то особо этого и не требовал. Он был скромен, всегда приветлив и держался со всеми ровно. Когда кончался поп-корн, для каждого ученика у него находилось нужное слово. Дамблдор завидовал его таланту, потому что нужные слова Оби-Вана были немного грубоватыми, шутливыми и не оставляли после себя налета неуместной интимности или ощущения заумной мудрости. Правда, Кровавого Барона Оби-Ван размазал тонким слоем по целому этажу, Снейпу сломал нос в трех местах, а слизеринцы даже сказать не решались, почему его боятся, но свидетелей при всем этом не было. На людях Оби-Ван был спокоен, весел и совсем не похож на своего бывшего ученика.

— Дядь Обик, ну какого ситха рогатого, — сказал за два дня до этого в Силе его бывший ученик и выматерился, листая окровавленными пальцами старый исписанный учебник. — Сектумсемпра, язвена ее мать... С каких пор ты обижаешься на "грязнокровку", да еще в чужой адрес? И вообще, боевой идиотизм — это по моей части. Хреново контр-заклятие...

— Начинаю стареть, — признал Кеноби, приходя в себя и садясь на полу. — Снова надеюсь изменить мир. Молниями ты зря. Это же все-таки мальчишки.

На день рожденья Гермионе снились прекрасные сны о водопадах в иных мирах, где у радуг девять цветов, и о городе в облаках, залитых закатным светом. "Гермиона!" — позвал кто-то в облаках, и она улыбнулась во сне.

— Гермиона! — повторил Энакин с подоконника. — Доброе утро!

— С днем рожденья! — добавил Энакин, когда полог в изголовьи кровати Гермионы отодвинулся, и он увидел знакомую каштановую гриву.

— Энакин! — произнесла Гермиона возмущенно-зловещим шепотом, когда поняла, что Энакин на подоконнике ее комнаты ей не снится. — Как ты вообще... здесь же сигнализация!

— Мой учитель всегда говорил: "Используй Силу, Энакин!" — поделился Энакин секретами джедайского воспитания. — Сколько я машин со всякими сигнализациями угнал — страшно подумать.

— Энакин! — воскликнула Гермиона еще раз, за возмущением от его криминальных воспоминаний даже забывая о том, что он сидит на окне в женском общежитии и что она перебудит соседок. Она хотела даже встать и подробнее объяснить Энакину глубину его морального падения, но вовремя вспомнила, что на ней только ночная рубашка, и смущенно задернула откинутый было полог.

— Ничего-ничего, — подбодрил коварный Энакин, — помимо угона машин, по долгу службы иногда и в спальни к сенаторшам врываться приходилось, а у них ночнушки покороче. Джедай должен быть стойким.

Энакин увернулся от подушки и поймал ее Силой уже за окном. Канцлер Палпатин был бы в шоке, узнав, для чего Энакин обычно применяет его уроки дипломатии. А уж ситхское наследие насчет манипуляции эмоциями Энакин переосмыслил так, что все коррибанские ситхи в своих саркофагах ходуном ходили. Незаконное проникновение в женское общежитие было уже забыто, задача свелась к обычной и легко решаемой.

— Гермионка, с днем рожденья! — весело сказал Энакин, опускаясь перед задернутым пологом на одно колено, раз уж ситхи все равно на ум пришли, и просовывая Гермионе ее подушку и еще что-то.

Гермиона за пологом фыркнула, но через несколько секунд из-за полога донеслось сдавленное "Энька!"

В первый год в Хогвартсе Гермиону никто не поздравил, потому что никто и не знал, а открытка от родителей, которую они отправили обычной почтой, пришла только весной. Во второй год ее тоже никто не поздравил, потому что никто так и не спросил. В третий год Гарри подарил ей огромную книгу про квиддич, которую нельзя было поставить ни на одну полку. В четвертый год к догадливому Гарри присоединился Рон, который всегда отличался сообразительностью и быстротой ума. Рон подарил Гермионе книжку по арифмантике, которая у нее уже была. В пятый год возмутительный Энакин, с которым она была знакома всего три недели, забрался к ней в окно и подарил ей кольцо, вполне тянувшее на национальное достояние.

— Энька, я не возьму, — почему-то обиженно сказала Гермиона, высовываясь из-за полога и чуть не стукаясь с Энакином лбом.

— А оно зачарованное, — тут же сказал Энакин. — Наденешь и станешь невидимой.

Гермиона немного поколебалась и снова спряталась за полог. Ее моральные борения, надевать кольцо или не надевать, напоминали культовую гриффиндорскую сказку в трех томах, зачитанную у Дамблдора еще Сириусом.

— Ну вот, — сказал Энакин, подглядывая в щелочку, — тебе идет.

— Ты же говорил...! — воскликнула Гермиона, не зная даже, за что сначала его двинуть подушкой.

Энакин мысленно поблагодарил профессора Снейпа за сонное зелье для соседок Гермионы и хлипкий замок на шкафу в кабинете зельеделия.

— Так ведь надела же, — заметил он, просовывая голову за полог с истинно джедайской смелостью.

Коварный Дарт Сидиус годами мечтал увидеть коленопреклоненного Избранного, вряд ли подозревая, что в реальности это зрелище довело бы его минимум до маразматического хихиканья. Например, сейчас Избранный правильно вспомнил, какое колено преклонять, и даже склонил голову, но только для того, чтобы удобнее было целоваться со своей ученицей.

Глава 4. Оби-Ван Кеноби и Главный Инспектор

Энакин был любимым профессором хулиганов Уизлей. Он дважды спасал их от праведного гнева Гермионы за их опыты на первогодках. Он трижды объяснил Филчу, что ему не нужны их документы. Он пять раз прекращал их неудачные опыты универсальным движением брови, сопровождаемым ехидным комментарием "Используйте Силу, рыжие!" Иметь консультантом мага такой величины было просто мечтой, и наконец Фред и Джордж решились на подкуп.

Энакин денег не взял, но выдал несколько захватывающе смелых идей по постановке опытов, которые спустя несколько дней сполна оценили несколько записных гаденышей среди студентов Хогвартса. Энакин со своим универсальным движением брови остался весь в белом, братаны Уизли — в живых и непобитых. Энакина было за что обожать.

Братаны Уизли и представить не могли, что Оби-Ван тоже понимает в колбасных обрезках, а также пранках, хулиганстве и маркетинге. По меньшей мере треть идей Энакина, приводивших братанов Уизлей в экстаз, принадлежали ему. Вот и теперь Энакин немного запутался со связью Силы и органической химии и пошел к учителю.

Кеноби встретил его с улыбочкой, с которой он обычно подкалывал Энакина насчет его любовных приключений.

— Ты доигрался на Астрономической башне, — сказал Кеноби. — К нам едет ревизор.

Остроумный и не грубый ответ Энакину в голову не пришел, и он засчитал учителю попадание. Кеноби заметил, что Энакин не отпустил гусарскую шуточку, и мысленно засчитал себе второе попадание и вынес себе предупреждение.

— На самом деле, ревизор едет с очень интересными полномочиями и даже с партзаданием, — уже серьезно сообщил Кеноби.

— Министерство против Дамблдора? — хитро спросил Энакин. — Директор немного зажат, потому что его Избранный так и не занял у меня цинизма и им теперь нельзя откупиться?

— Палпатинова школа, — уважительно признал Кеноби. — Слушай, давай испортим им всю обедню? У меня даже план есть.

— Доверься Силе, дядь Обик, — предложил Энакин, видя, что учитель тоже настроен пошалить. — Они пролетят как фанера над Азкабаном.

Магистр Кеноби для предсказания будущего никогда не смотрел в волшебный шар и не пялился бесполезно в Силу, шевеля ушами и сетуя, что что-то там не видно взгляду. Зато он умел предсказывать очевидное, например, головомойку Энакину за появление перед Советом со следами помады на воротнике и содержание выступления инспектора Амбрегалло на первом же ужине.

— Здравствуйте, детки, — пропела инспектор Амбрегалло, — я уверена, что мы с вами станем хорошими друзьями, шер ами, можно сказать. Я буду вашим инспектором, и если кель ситуасьён, я рассчитываю, что вы мне вполне доверитесь, сан-пёр и сан-репрош, говоря по-простому. Министерство очень рассчитывает на нашу молодежь, хотя по долгу службы, так сказать, динст ист динст, должно соблюдать следование нашим традициям. Он ди кё Министерство против прогресса, но это неправильная установка. Пора уже прекратить использовать такие ярлыки в научной дискуссии!

— Феерический бред! — подтвердил свое успешное предсказание Кеноби, который перед Советом всегда отмалчивался, но на вольных колдовских хлебах стал куда откровеннее.

Дамблдор даже поморщился, представив протуберанцы чувств Амбрегаллы, если она услышит Оби-Вана, но она разливалась как тетерев на току.

— Прогресс есть необходимая, даже эссеншиальная часть магической жизни. — продолжала инспектор Амбрегалло. — Но не надо смотреть на прогресс узколобо. Всячески замазывать, так сказать. Мы, конечно, тоже стираем — противоречия между городом и деревней, цум байшпиль, но замазывать пропасть мы никому не позволим!

Энакин тем временем встал со своего места и спокойно пошел вдоль гриффиндорского стола, перемигиваясь с сидящими. Инспектор Амбрегалло временно замолчала, не зная, как реагировать на его наглость во время ее эпохальной речи.

— Гермионка, переведи, — попросил он громко, останавливаясь около Гермионы и кладя ей руки на плечи, — эта пацачка постоянно думает на языках, продолжения которых не знает.

Большой Зал грохнул как один человек. Дамблдор поморщился еще раз. Амбрегалло взвизгнула и перешла на ультразвук.

— Силенсио, — спокойно произнес Энакин, даже не коснувшись палочки. — До утра. Бис морген, значить.

Амбрегалло замолчалло, продолжая беззвучно раскрывать рот. Большой Зал зааплодировал.

Следующим утром весь Хогвартс проснулся одновременно, потому что заклятие Энакина перестало действовать.

— Уже до Дамблдора добежала, — сказал Энакин, умывшись. — Прыткая тетя.

— Что-то не совсем то вчера тебе Сила подсказала, — Кеноби мотал головой, пытаясь избавиться от звона в ушах. — Надо бы сегодня все пустить по плану.

Инспектор Амбрегалло не собиралась отказываться от своих наполеоновских замашек, и с самого утра начала инспектировать уроки. К радости студентов, она довольно смачно уткнула Трелони, но потом все-таки перегнула палку.

— Так вы можете мне что-нибудь предсказать, ма шери? — наседала она на растерянную и чуть не плачущую Трелони, которую студентам становилось немного жаль. — Вам позолотить ручку? Или вытурить с работы сан-баллот?

— Могу предсказать, — ответил камин голосом Энакина. — На защиту от сил зла пойдешь — башку потеряешь.

Предсказание было убедительное и вполне достоверное, но инспектор Амбрегалло все равно пришла на защиту от сил зла. Кеноби сидел четверкой на учительском столе и хрустел поп-корном, ловко прижимаемым согнутой ногой. В лаборантской кто-то храпел. Парты были составлены в углу пирамидой. Пары учащихся вполне прилично рубились заклятиями, некоторые без палочек. Группа Поттера фехтовала и использовала Силу и аврорские заклинания, от которых с потолка порой падала каменная крошка.

— Паркинсон, я вам сейчас дам лампу дневного света и зеркальце впридачу, — пообещал Кеноби. — Не рисуйтесь. Проявите змеиную мудрость. Ну вот типа того.

Кеноби слез со стола и пошел вдоль пар дуэлянтов, приобнимая поп-корн и блокируя Силой отскакивающие в него заклятия.

— Гвардия, это несерьезно, — сказал Кеноби с теплой улыбкой, подойдя к группе Поттера. — У Гарри опять скользит запястье. Гарри, я могу поспорить на остаток попкорна против жеваной жвачки, что выбью у тебя меч с трех Экспеллиармусов, если ты будешь им так крутить. А это означает, что Авады гражданина Вольдеморта тебе снова придется отбивать башкой.

Инспектор Амбрегалло вздрогнула при звуке страшного имени. Студенты, наоборот, улыбнулись — шуточка Кеноби на эту тему была явно не первой.