Джедаи в Хогвартсе

— Невиллю переходящий меч Гриффиндора за чистоту фехтования, — продолжал Оби-Ван, — и старушечий чепчик на башку за скромность ударов. До меня, правда, с Диагон-аллеи доходили слухи, что Пожиратели Смерти скупили все ластики и отчаянно стирают свои Смертные Знаки, потому что, говорят, их-то Невилль будет мочить по-настоящему. Остается только надеяться, что перед этим ты поделишься искусством с товарищами, а, Невилль?

Кеноби сменил пары в группе Поттера и так же спокойно прошел между заклятиями обратно, подняв одного студента, сбитого заклятием спарринг-партнера с ног.

— У меня есть вопросы относительно вашего курса, — прошипела Амбрегалло, когда Оби-Ван уселся обратно на стол. — Очень много вопросов.

Оби-Ван наклоном головы попросил инспектора продолжать.

— Ваши студенты слабо знают теорию, а вы подвергаете их жизни опасности своим, простите, безответственным подходом, — начала Амбрегалло. — Министерство считает правильным...

— ...выставлять четырнадцатилетнего пацана против оравы чудовищ, а теперь бросать его один на один с убийцей-рецидивистом, — неожиданно закончил за нее Кеноби.

Пока инспектор Амбрегалло приходила в себя, из лаборантской вышел всклоченный и немного заспанный Энакин.

— Инспектор, — спросил он буднично, — сколько вы тогда на Гарри выиграли на тотализаторе, а?

— Если вы считаете, что некий Темный волшебник восстал из мертвых... — попробовала вставить слово инспектор Амбрегалло.

— Значит, смелости ставить на аутсайдера не хватило, — заключил Кеноби. — Бегаем теперь от кредиторов, инспектор?

— Я сообщу министру магии! — завизжала Амбрегалло, струсив под взглядами джедаев.

— Давай, звякни министру, — предложил Энакин у нее в голове, откуда его было не выгнать никакой окклуменцией. — Я тебе звякну сейбером по башке — ты ноги протянешь.

— Действительно, инспектор, как бы не вышло чего, — согласился в голове у инспектора Кеноби. — Несчастный случай или авария какая... Не говори никому, не надо.

Альбус Кристобаль Дамблдор был очень незаурядным человеком. Полностью светлым магом его можно было назвать, только когда он спал зубами к стенке или пил чай с лимонными дольками. В остальное время он занимался неудобопонятными вещами, например, смыслом жизни и составлением и расшифровкой различных головоломок. Свои эксперименты Дамблдор ставил в основном над самим собой и своими учениками, и недавно прославился смелым опытом, в результате которого надежда магического мира Гарри Поттер чуть не склеил ласты, а Дамблдор получил уникальный экспериментальный материал по волшебным палочкам.

— Вы мне это прекратите! — крикнул тогда министр магии, наставив на Дамблдора вместо палочки всемогущий Административный Карандаш. — Поттер нам нужен!

— А нужны ли мы нам? — философски заметил Дамблдор, на которого не действовала Административная магия, и покинул кабинет министра, оставив того в недоумении.

Альбус Кристобаль Дамблдор был не только великим магом, но и великолепным таксидермистом. По Хогвартсу ходили слухи, что в его личной гостиной стоит превосходное чучело одного его старинного знакомого. На Хэллоуин Дамблдор любил рассказывать, что Гриндельвальд тоже был прекрасным таксидермистом, но он успел раньше. Дамблдор вообще любил успевать раньше — всегда и во всем. Лорд Вольдеморт недаром боялся своего бывшего профессора.

Но на этот раз Министерство нашло у неуязвимого Дамблдора слабину: он мог справиться с Административной магией любого уровня и укротить любого инспектора своими застарелыми инквизиторскими замашками, но Амбрегалло была женщиной. Любимый вариант "отряхнуть пыль с ушей и проткнуть насквозь" исключался правилами этикета. Запасной вариант с угрозой пожертвовать инспектором во славу таксидермистской науки опять же по причине пола отдавал извращением.

Поэтому с самого утра, когда к нему в истерике начала ломиться Амбрегалло, Дамблдор был в отвратительном настроении. Развеять мрачные мысли директора не могли ни превосходное чучело головы василиска, которое он любовно снял со стены, ни мысль о том, что в следующие выходные он обязательно поймает в Запретном Лесу мечту приземленную бескрылую, которую недавно выследил для него Хагрид, и сделает отличнейшее чучело из нее.

— Займитесь домашними эльфами, коллега, — предложил Пиний Нигеллий с портрета, — в школе их пропасть, а у вас в коллекции ни одного чучела нет.

— Мне бы заняться министром магии, — процедил Дамблдор сквозь зубы.

— Коллега, у вас есть стиль! — с уважением сказал Пиний Нигеллий.

Прочие директора Хогвартса на портретах почувствовали себя неуютно в ожидании очередной беседы двух заядлых таксидермистов, которая наверняка будет украшена натуралистическими подробностями, излагаемыми с профессиональным цинизмом. Таксидермические беседы начались еще при жизни Пиния Нигеллия, когда Дамблдор был студентом. Пиний Нигеллий высоко ценил своего ученика и на свои похороны его приглашать запретил, с понятными и обоснованными опасениями. Но спустя сорок лет после своей кончины он очень радушно приветствовал директора Дамблдора с портрета, несмотря на все их мировоззренческие разногласия.

От увлеченной беседы таксидермистов бывших директоров Хогвартса спасло неожиданное появление двух джедаев, которые в очередной раз обвели простодушную горгулью вокруг сейбера.

— А, грязнокровки! — неприятно улыбнулся им Пиний Нигеллий. — Кристо, вот кого нам с тобой не достает в коллекции!

Энакин вырос в татуинских трущобах, а потому в таких ситуациях за словом в карман никогда не лез.

— Замолкни, стереоскопический, — убедительно предложил он. — А то в карбонит закатаю.

— Амбрегалло забегалло? — спросил Дамблдора Кеноби, самым обидным образом игнорируя Пиния Нигеллия.

— Забегалло, — недовольно сказал Дамблдор. — Все уши прокричалло.

— Она вас больше не побеспокоит, — пообещал Кеноби. — Мы сделали ей предложение, от которого она не смогла отказаться.

Лень считалась в джедайском Ордене пороком, а Орден все-таки накладывал отпечаток и на своих анфан терриблей. Джедаи не поленились поставить Амбрегалло на слежение в Силе, и теперь при каждой ее попытке вырваться из замка напоминали ей о разговоре на уроке. Попытки Амбрегалло ввести свои порядки и вручить хулиганам Уизлям по пишушему кровью перу тоже натолкнулись на внушительный шепот Энакина: "Круццциатуссс, моя прелесссть! Дальнобойности у меня хватит." Правда, Энакин по разгильдяйству серьезно превосходил учителя — через десять дней он прорвался вместе с Гермионой в запрещенную секцию библиотеки за "чем-нибудь темненьким и долгоиграющим", но ничего не нашел. Оби-Ван подозревал, что охота за запретными знаниями была только внешней частью его плана, а основной причиной было то, что в запретке темно и безлюдно. Ну и запретно, к тому же.

— Энька, — сказал Оби-Ван спустя три недели, присматривая в Силе за Амбрегалло, — вот что ты делаешь, когда она получает почту и хочет ответить?

— Конфундус, — посоветовал Энакин.

— А если не помогает и она все равно пишет министру, что нас и Дамблдора надо в Азкабан, Гермионку и десятерых по списку отчислить, а школу закрыть?

— Тогда Империо, — рыкнул Энакин, заглянув в Силу. — Старая кляча.

— Тебя посодют, Энакин, — сказал Кеноби, беря Амбрегалло под Империо, пока от Энакина ей не прилетело что покруче.

— Не посодют, — довольно сказал Энакин, — договоримся. Аврорам тоже будет интересно, как это делать без палочки и на расстоянии. И вообще ты ж знаешь, дядь Обик, мне все это Сила шепчет, а родителям отказывать нельзя.

— Ну да, — согласился Кеноби, чуть не выпустив Амбрегалло, потому что ему вспомнились годы Эничкиного падаванства. — "Меня родил Великий Сил, а Йода в Орден пригласил." Первый новогодний утренник с участием малыша Энакина.

— "Еще я в гонках победил, и пол-Совета забесил", — подхватил Энакин. — Мне кажется, Йода просто всегда завидовал моему поэтическому таланту. У него-то только белый стих получается, и то не всегда.

— А масочку помнишь, в которой ты к Палпатину однажды зашел? — спросил Оби-Ван, которого по вечерам порой пробивало на ностальгию. — Черненькую такую, с сопелкой?

— Погоди, как это, — Энакин пытался припомнить давно забытый сценарий подросткового пранка. — "Я Темный Лорд Дарт Вейдер, я пришел отомстить тебе за смерть моего наставника Дарта Плэгиуса!" Я тебе говорил, дядь Обик — он ситх. Я же чувствовал его страх. А ты мне тогда сказал, что это я ситхов сын, и что тебе звонки из аппарата канцлера уже коммлинк в клочья порвали.

— Энька, пора что-то решать, — сказал Кеноби, когда на Амбрегалло навалилась внезапная сонливость. — Действуем без шума и пыли по давно утвержденному плану.

— Гермионка говорит, Оборотное зелье месяц готовить, — сообщил Энакин. — Потом еще надо сунуть в него волосы этой кошелки...

— Прекрати, — Оби-Ван даже поморщился. — Только что же поужинали. И вообще обойдемся заклинаниями.

— Такого заклинания нет, — уверенно сказал Энакин.

— А ты чужим умом не живи, — язвительно посоветовал Кеноби. — И в запретке книжки читай, а не ерундой занимайся.

Инспектор Амбрегалло не могла поверить своему счастью: ей удалось выйти за ворота Хогвартса и не услышать в голове угроз проклятых джедаев. Оскальзываясь на мокрой глине и порвав чулки, она выбралась, едва дыша, за пределы Хогвартса, и аппарировала к Министерству. У Министерства ее тут же задержали авроры.

Глава аврората Скримджер грубо втолкнул ее в кабинет министра Фаджа. В кресле рядом со столом министра сидел Кеноби в обличьи Амбрегалло.

— Кто ты такая? — рявкнул на нее Скримджер.

— Я зам его, Долорес Амбрегалло, — пролепетала Амбрегалло, чувствуя спиной палочку Скримджера.

— Это я зам его, Долорес Амбрегалло, — сказал Кеноби и метнул на министра обворожительный взгляд.

— Извращенец, — тут же заметил в Силе Энакин, который смотрел кино "Оби-Ван в тылу врага" по большому экрану вместе со всей Армией Дамблдора, самим Дамблдором, сдержанно усмехающимся в бороду, и Минервой МакГонагалл, все еще отчаянно боровшейся со смехом.

— Ничего, тебя вылечат, — ласково сказал Оби-Ван ошарашенной Амбрегалло.

— Корнелиус, это Оборотное зелье! — вскрикнула Амбрегалло.

— Мы с Корнелиусом уже больше часа беседуем, правда? — Кеноби был настолько обворожителен, что МакГонагалл пришлось сделать вид, что она чихает. — Он сам чай заваривал. Или у тебя есть мои локоны, шалунишка?

Корнелиус Фадж покраснел. Дамблдор очень надеялся, что Энакин сделает копию фильма — одна угроза заслать такое Рите Скиттер вполне могла обеспечить Дамблдору спокойную старость в директорском кресле.

— Это один из них, сан-дут! — Амбрегалло начинала терять самообладание. — Проклятые грязнокровки, чернокнижники! Дамблдор взял их на защиту от сил зла вместо меня-ааа!

— Какие грязные интриги, как это я называю! — Оби-Ван был явно в ударе. — Разве я могла бы не проинформировать Министерство о чернокнижниках в этом проклятом Хогвартсе! Но слава Мерлину, теперь защиту от сил зла там ведут чистокровные маги, верные линии Министерства. Например, один из них принадлежит к старинному норвежскому роду и зовется Эйнальгин Кристенсен-Юхвельссон, уменьшительное имя — Эни.

— Тоже мне, японский чародей Оби-Ван Кеноби-сан, — громко сказал Энакин, перекрывая смех студентов.

Армия Дамблдора пикировку оценила.

— Один-один, — признал в Силе Кеноби, продолжая пудрить мозги министру магии. — Они прекрасно отзывались о министерском учебнике...

— "Теория защитной магии" Уилберта Уиляйла, — подсказала Энакину Гермиона, и Энакин тут же передал это учителю.

— А мудростью твоего предисловия, Корнелиус, они просто очарованы, — Кеноби шел ва-банк, но угадал.

— Ложь! Ложь! — крикнула Амбрегалло, срываясь на визг. — Это один из них! Они колдуют без палочек! Отбивают заклятия полосами света!

— Я никогда не буду лгать! — с достоинством произнесла фальшивая Амбрегалло, приводя Армию Дамблдора в восторг.

— Это сумасшедшая, — прервал агонию настоящей Амбрегалло министр Фадж. — К святому Мунго ее.

— А может, в Азкабан? — предложил Скримджер, который так ненавидел склочную дуру Амбрегалло, что рад был упрятать в тюрьму даже ее двойника.

— Зачем, она и так сумасшедшая, — пожал плечами Фадж.

— Великодушный мой, — промурлыкал Кеноби и добавил вместо французского словечка матерное выражение на общегалактическом, потому что Фадж иностранных языков все равно не знал.

Энакин тут же обеспечил зрителям смягченный перевод. Дамблдор и МакГонагалл уже смеялись в голос. Армия Дамблдора собиралась качать Энакина, словно он в одиночку выиграл чемпионат мира по квиддичу.

— Это все Оби-Ван придумал, — скромно отбивался Энакин. — Смотрите, он Амбрегаллу провожать пошел.

Две Амбрегаллы удалялись по коридору, пропустив вперед Скримджера. Настоящая Амбрегалло уже была в смирительной рубашке. Фальшивая чеканила строевой шаг и показывала настоящей Амбрегалло и благодарным зрителям в Хогвартсе рукоять светового меча, заткнутую за розовую юбку.

Глава 5. Оби-Ван Кеноби и Вещие Сны

Оби-Ван Кеноби иногда думал, что может в любой момент наладить хороший бизнес под вывеской "Пифия Оби-Ван Кеноби. Толкую сны Избранных, кормлю печеньем."

— И все-таки, Гарри, — ласково спросил Оби-Ван, творя теплую печенку, — что конкретно тебе снится, кроме кладбища?

Печенки у Оби-Вана получались подозрительно лучше, чем груши у Энакина. Правда, Энакин на это всегда замечал, что Сила повелевает ему груши околачивать, а не творить, а против Силы не попрешь.

— Не знаю, — ответил Гарри, жуя печенку.

С Энакином явно было проще: его сны были просты и понятны. Убийство Джаббы и Уотто с расчлененкой, победа в гонках на платформах по залу Сената, симпатичная падаванка со вчерашней тренировки с продолжением из фильмов, тайком прикупленных на нижнем уровне Корусканта. С рекомендациями тоже было все ясно: борись с темными эмоциями и не смотри ужастики; не болтай с канцлером о разном, ему еще Галактикой управлять; что с тобой поделаешь... и с ней тоже... но если засеку — убью обоих... да-да, утоплю в лаве, раз тебе холодный душ не помогает.

Только один неразгаданный сон Энакина вызывал у Кеноби чувство вины. Энакин не рассказал, Оби-Ван не расспросил... конечно, Оби-Ван полетел тогда на Камино один, а Энакин рванул на Татуин, но было уже поздно. Оби-Ван помнил, что во время следующего разговора он в первый раз соврал ученику, ответив на его сбивчивый рассказ о тускенах "Правильно". Хотя правда сильно зависела от нашей точки зрения, как однажды сообщил Кеноби Совету, чуть не вылетев за это из Ордена. А в тех ситуациях, когда ученик оставался совсем один, Оби-Ван всегда принимал сторону ученика.

— Я вижу во сне Вольдеморта, — отвлек Гарри Оби-Вана от воспоминаний, — но иногда... мне кажется...

"Нашел чего видеть, — подумал Оби-Ван, ныряя в сознание Гарри. — Вот то ли дело Энька — Падмочку в свое время во сне видел. Спать с ним рядом было невозможно, но сны были просто класса "эпидемия инфаркта в Совете Ордена""