Джедаи в Хогвартсе

— Фред, Джордж, — сказал Дамблдор, отсмеявшись, — снимайте этот маскарад и кыш в общежитие. Гриффиндору пять баллов, только чур никому!

— Опа, — удивился Энакин. — Дядь Обик, мы не одиноки во Вселенной.

— Профессор Дамблдор, — обратился Оби-Ван уже серьезно. — Мы безо всяких шуток предлагаем вам свои услуги. Меня зовут Оби-Ван, это мой названный брат Энакин. Я могу даже рассказать вам, откуда мы здесь взялись. Если у вас вдруг возникнут по ходу моего рассказа какие-то сомнения, вспомните: у сумасшедших не бывает чувства юмора.

Поверить в рассказ Оби-Вана Дамблдору было не легче, чем простому английскому магглу поверить в существование Дамблдора. Но факт был налицо — вновь прибывшие светлые маги без всяких палочек кидались предметами, демонстрировали чудеса акробатики и отбивали большую часть заклятий световыми мечами. Правда, единственной доступной им трансфигурацией было завязывание и развязывание узла на кочерге, а из зелий они знали только неизвестные колдовскому миру, но явно предосудительные смеси с психотропным эффектом. Зато в чтении мыслей и чем-то, похожем на Империо, но производившемся с честными голубыми глазами, они достигли небывалых высот. Напоследок Оби-Ван и Энакин продемонстрировали Дамблдору образцово-показательную дуэль, которая стоила директору нескольких ценных предметов обстановки. Дамблдор обратил внимание на еле заметную ласковую плавность ударов, указывающую на то, что, несмотря на юный по его меркам возраст, бойцы достаточно хорошо знали смертоносность своего оружия, чтобы пускать его в ход против друг друга только вполсилы.

— Впечатляет, — признал Дамблдор. — Я даже готов сразу записать вас в Орден Феникса.

— Вот только никаких Орденов нам больше не надо, — резко ответил Энакин, и Кеноби с ним согласился.

У мистера Олливандера был самый странный день на его памяти, а память у него была длинная. В десять утра на него обрушилось настоящее нашествие магических урок из Кривого переулка. Уркам срочно были нужны новые палочки — их палочки странным образом испарились после встречи с молодым и очень наглым магом, которому палочка, похоже, была не нужна. Некоторых уркаганов молодой нахал одарил и фингалами, видимо, взамен испепеленных палочек. Олливандер сначала отказывался давать палочки, думая, что в Кривом переулке начнется настоящее побоище, но очередь все прибывала, и по разговорам в ней мистер Олливандер понял, что сегодня все магические бандюганы скорее пойдут в Азкабан, чем сунутся в Кривой переулок.

В одиннадцать очередь разбежалась, словно в нее плеснули кипятком, и в лавку Олливандера вошли два явно нездешних парня в коричневых плащах. Парня помоложе кто-то одарил свиным пятачком и павлиньим хвостом, его более солидный спутник мог гордиться отличными бараньими рогами.

— Энакин, забодай тебя забрак, — недовольно сказал Кеноби, задев рогами за притолку и поморщившись, — сколько раз тебе говорить, что нельзя вступать в бой, не имея представления о том, на что способен противник. Выглядим теперь как клоуны.

— Ага, они явно не представляли, как ты способен пробить с ноги, дядь Обик, — весело ответил Энакин, почесывая пятачок. — А уж как ты рогами в конце вмазал этому слащавому блондину...

Кеноби улыбнулся, но потом опять посуровел.

— Энька, все началось с твоей идиотской идеи приставить меч к горлу этому... Борджину?.. и потребовать у него термальные заряды, — напомнил Кеноби. — Знаешь, что простота хуже воровства? Здесь нет термальных зарядов, олух ты галактический.

— Теперь согласен, — признал Энакин. — Хотя кой-чем мы же все равно разжились. Кстати, я не просил за мной ходить.

— Дурак ты, Энька, — ласково сказал Кеноби и взъерошил бывшему ученику волосы на затылке.

Мистер Олливандер выронил футляры с палочками. Приставлять меч к горлу Цезаря Борджина не осмеливался даже будущий Темный Лорд. Хотя этот Энька был похож на того, кто приставит меч к горлу и Темному Лорду. Например, по павлиньему хвосту это было особо заметно.

— Хозяин! — громко сказал Оби-Ван. — Мы от Дамблдора.

Олливандер возник из-за стеллажей и несколькими заклятиями избавил своих гостей от их украшений. Он даже пытался превратить железную руку Энакина в настоящую, пока Энакин не объяснил ему, что протезу уже три года.

— Вам придется колдовать левой, молодой человек, — сообщил Олливандер. — Или Скелерост. Но после трех лет... лично я бы скорее пошел под Пыточное Проклятие.

— Стоп, — тут же сказал Энакин. — Вы можете вернуть мне руку?

— Я нет, — признал Олливандер. — Но любой лекарь может. Хотя в вашем случае это будет такая боль... Вы сойдете с ума.

— Или не я, — хитро сказал Энакин, которого владение Силой защищало от физической боли, а врожденные актерские способности позволяли ее успешно имитировать.

Энакин тут же почувствовал на себе взгляд Оби-Вана и закрыл свои мысли.

— Мне и читать тебя не надо, — фыркнул Оби-Ван. — Бабник.

Оби-Вану подходила любая палочка. Он умел подстраиваться, умел сдерживать порыв и находить путь в Силе. Энакину не подходила ни одна. Олливандер задумался, опустив голову на грудь.

— Оби-Ван, вы не хотите поговорить наедине? — наконец спросил Олливандер.

— Это мой брат, — ответил Кеноби.

— Хорошо, — Олливандеру было непросто подобрать слова. — Понимаете, ваша гибкость, ваше терпение являются также и вашей слабостью. Чего хотите вы сами, Оби-Ван? Даже если вы хотите разнести к черту эту лавку — разнесите, задери вас дракон! Та палочка, которая это сделает, будет вашей палочкой. Вы понимаете меня?

Оби-Ван кивнул, взяв следующую палочку, и вместо изящного заклятия из палочки вырвался сноп черного пламени.

— Ага! — воскликнул Олливандер, призывая к себе новую коробку.

Следующая палочка в руках Оби-Вана неожиданно даже для него самого вызвала в лавке Олливандера настоящую бурю, в порывах которой была необычная первозданная музыка.

— Ваша палочка, Оби-Ван! — радостно сказал Олливандер, откапываясь из-под кургана из пустых футляров. — Я бы сказал, она ждала своего смельчака, которому не сможет оторвать голову. Теперь с вами, Энакин...

— А мне что-нибудь такое же попробовать, — решительно попросил Энакин, и следующая палочка вдруг ему подошла.

Олливандер понимающе улыбнулся, наконец увидев, почему эти непохожие юноши считают себя братьями.

Пятый курс был не на первом уроке, но Энакин, конечно, на их уроке появился. Кеноби в лаборантской хрустел поп-корном и суфлировал в Силе, помогая Энакину излагать их общее любимое фэнтези в стиле Йоды. Правда, когда уже накатанная колея урока неожиданно свернула на Непростительные Проклятия, Кеноби все-таки шумно отодвинул стул, но из лаборантской не вышел и поп-корн есть не перестал.

Наяву золотистые глаза были еще красивее, чем во сне, и было в глубине что-то такое, что заставило Энакина отнестись к нацеленной на него дрожащей палочке серьезно.

— Следующий! — Энакин тряхнул головой, подрезав Экспеллиармус в потолок. — Бейте уж чем умеете.

— Эээ, брат, да ты по уши, — отечески поприветствовал его Кеноби, когда Энакин после урока вернулся в лаборантскую. — Сильные эмоции ведут на Темную Сторону, а Темная Сторона ведет к сильным эмоциям. При замыкании на себя получается сферический ситх в вакууме. При открытом контуре — тоже ничего хорошего.

— Дядь Обик, ты откуда знаешь? — тут же подрезал нравоучение бывшего учителя Энакин.

— Меня ученицы Дуку соблазняли, но не поддался я, — в отпуске Кеноби был остроумнее. — Эх, дать бы тебе Кодексом по голове.

— Я ж извинюсь сейчас, дядь Обик, — пообещал Энакин и выбежал из лаборантской, поняв, что учитель не слишком шокирован его поведением.

— За это бы именно и дать, — сказал Оби-Ван ему вслед.

Энакин добежал до библиотеки за двадцать секунд, потому что ему было плевать, как это выглядит со стороны.

— Гермиона, вы на меня все еще сердитесь? — спросил Энакин, садясь рядом с Гермионой.

— Я просто не хочу с вами разговаривать, — отрезала Гермиона и отвернулась.

— О, да у вас характер! — улыбнулся Энакин. — Вы всем профессорам так дерзите?

— Только черным магам, — ответила Гермиона с вызовом. — Тем более что вы сами просили называть вас по имени, а не профессором.

— То есть я сам нарвался на откровенность? — уточнил Энакин. — Скажите, а на луч другого цвета я тоже нарывался? Вы меня даже встряхнули, в отличие от остальных.

— Гордитесь своим талантом к сомнительным комплиментам? — Гермиона была все еще сердита на Энакина, но уже не кусалась.

— Нет, — сказал Энакин доверительным шепотом, — просто не могу сразу признаться, что у меня не получается Экспеллиармус. Вы мне поможете?

Гермиона ошарашенно посмотрела на Энакина. Она, конечно, пока не знала, что Энакин нагло врет, и Экспеллиармус у него даже левой получился с первого раза, а с шестого и железной правой, потому что Живая Сила слишком уж баловала своего сыночка. Зато Энакин уже знал, что в Хогвартсе есть Выручай-комната, которая встретит их охапками белых и тигровых лилий.

Глава 3. Энакин Скайуокер и Благосостояние Эльфов

Оби-Ван и Энакин проснулись от негромкого хлопка и синхронно схватились за мечи. Посреди комнаты стоял магистр Йода и смотрел на них с укоризной, как бывало всякий раз, когда неразлучная парочка джедаев позволяла себе на задании немного лишнего. На Йоде была невообразимая грязная наволочка, а в руках он держал веник.

— Намусорят тут, накидают, — проворчал Йода, — а мне теперь убирать.

Оби-Ван первый заметил, что у здешнего Йоды пять пальцев, и некоторое время наслаждался лицом Энакина, наблюдающего за тем, как мнимый магистр и глава Совета метет пол и собирает раскиданные клочья пергамента.

— Убейся веником, — неосторожно сказал Энакин, когда до него наконец дошло, что это не Йода, и домашний эльф послушно врезал себе веником по голове.

Оби-Ван тем временем уже сканировал сознание эльфа, открывая для себя много нового о сословной структуре прогрессивного магического сообщества.

— Сволочи, — подытожил он, — они поработили Йоду!

Энакин тоже попытался разжиться в голове эльфа агентурными сведениями, но эльф внезапно оборвал контакт и исчез со хлопком.

— Он же форс-юзер! — сказал Энакин возмущенно, потому что рабовладельческий строй он ненавидел сильнее, чем коварство ситхов и святость джедаев вместе взятые. — Дядь Обик, это уже совсем ...!

Энакин употребил несколько предосудительных слов татуинского диалекта, которые его учитель никогда не одобрял, но неизменно использовал во время пилотирования. В этот раз Кеноби был в отпуске, а потому согласился на всеобщем и могучем.

— Как ты думаешь, тут это никого не возмущает? — спросил Энакин, когда первые эмоции прошли.

— Думаю, что принадлежащих к магам с рождения вряд ли, — рассудительно ответил Кеноби. — Вот пришлых может и возмущать. Все-таки обучать с одиннадцати лет — это готовить пятую колонну, говорю тебе как краевед.

— Дядь Обик, ты гений! — восхищенно сказал Энакин, которому пришла блестящая идея.

После бессовестного вранья про Экспеллиармус, тигровых лилий и ... ну, в общем, Энакина... Гермиона с ним не разговаривала уже почти неделю, и хотя пока все шло как по нотам, Энакину был срочно нужен оригинальный и сильный ход. Кеноби, который и сам был не святой, тут же понял, что он этот ход только что Энакину подарил и слегка на себя подосадовал.

Энакин сидел в библиотеке и разучивал трансфигурацию за четвертый курс. Результаты подчеркнуто вопияли о том, что хотя талант и не пропьешь, левая рука у Энакина все-таки не рабочая.

— Энакин! — возмущенно воскликнула Гермиона, когда к ней на стол прыгнуло очередное перо, наполовину превращенное в лягушку. — Вы же правша, перестаньте колдовать левой, наконец!

Энакин внутренне улыбнулся и снял с правой руки перчатку. Гермиона тихо вскрикнула, увидев вместо руки металлический протез, напомнивший ей блокбастер с будущим губернатором Калифорнии, который летом крутили в кинотеатрах.

— Последствия слишком категоричного неприятия черной магии, — заметил Энакин как будто невзначай.

— Ну-ка идемте, — решительно сказала Гермиона. — Мадам Помфри никогда не задает лишних вопросов.

Мадам Помфри действительно ничего не спросила, только ощупала место, где протез соединялся с рукой и озабоченно сообщила Энакину, что травма очень старая и восстанавливать руку будет невероятно больно. Энакин чуть было не ответил с обычной заносчивостью, что джедаи не чувствуют боли, но вовремя вспомнил об обеспокоенном лице Гермионы.

Через час оставленный на попечение Гермионы Энакин сидел в кресле, время от времени имитируя сдавленные стоны, и играл с Оби-Ваном в Силе в космический бой. За этот час Энакина уже много раз пожалели, погладили по голове и восхитились его мужеством. Энакин очень надеялся, что учитель не ведает, что сейчас творит его левая.

За атакой на флот Кеноби Энакин даже немного позабыл о своих страшных мученьях, но вовремя спохватился и выдал вздох, исполненный мировой скорби.

— Тебе очень больно, Энакин? — ласково спросила Гермиона.

— 3f5! — перешел в атаку Кеноби, который стараниями Энакина не мог оценить романтичность момента.

— Ранен! — ответил Энакин в Силе, а в реале прочувствованно сказал. — Отвратительней может быть разве что работорговля.

Дипломатии Энакин учился у самого канцлера Палпатина, а это что-нибудь да значило.

Одной из причин, по которой дипломатии Энакин так и не доучился, была его склонность к немедленным и решительным действиям. Едва рука Энакина восстановилась, он подбил Гермиону на вылазку на кухню с целью уничтожения рабовладения на корню.

Кавалерийская атака на рабовладение, разумеется, провалилась. Гермиона пыталась одарить эльфов шапочками. Вспыльчивый Энакин переловил всех неблагодарных и надел им шапочки силой. Результата не было никакого.

— Следствие зашло в тупик, — признал Энакин. — Сейчас запрошу командование.

— О-ёй! — отозвался в Силе Оби-Ван, который, судя по тону, предпринимал очередную этнографическую экспедицию в "Башку Борова".

— Дядь Обик, ты у нас самый начитанный, — с подначкой сказал Энакин. — Как эльфа освободить?

Оби-Ван задумался.

— Либероэльфус? — предположил он после минутного молчания.

— Откуда дровишки? — подозрительно спросил Энакин, припомнив, что последний раз, когда Оби-Ван применил заклятие собственного сочинения, ему пришлось ловить тросом профессора Флитвика, вылетевшего в окно.

— Да я тут учебничек старый в подземелье нашел, — скромно сказал Оби-Ван. — Че-т там было похожее.

— А Снейпа, злого, как ситх, ты там не встречал? — тут же спросил Энакин. — У него как раз на днях кто-то все его старые конспекты увел.

Оби-Ван ушел в радиомолчание. Энакин расценил это как одобрение любых своих действий, хотя Кеноби сто раз говорил ему, что такой вывод неправилен.

— Либероэльфус! — провозгласил Энакин, прицелившись в опасливо высунувшегося из-за шкафа эльфа. Эльф тут же рухнул на пол, потом поднял ушастую голову, выбросил свой черпак, сотворил себе из скатерти брючную пару и гордо удалился с кухни.