Вопрос риторический. Директориум, сиречь совет управляющих Южным заводом Компании, взял за правило любые сбои в поставке чугунного литья оправдывать истощением степных речек. Мол, с нашей стороны все возможное сделано, долины оных до самых верховий обращены в цепочки прудов, — но на полную продолжительность засушливого приазовского лета все равно этих запасов недостает.
А я, между прочим, ехал в Крым... Да только получил на пути одну из таких слезных жалоб, и счел, что двести верст — не крюк. Тем более, кой-какие соображения на сей предмет время от времени в голову мою забредали. Нет, право, отдаление от государственных дел имеет свои хорошие стороны! Кто бы знал, какую долю умственных и душевных сил мы тратим на междоусобную борьбу, попусту растрачивая и без того короткую жизнь в бесконечных интригах... Употребить бы эти силы на что доброе... Знаю, что разумы большинства вельмож абсолютно к сему не годны, но льщу себя надеждой, что все-таки сам не безнадежен.
Неторопливо разглядываю собравшихся. Никто более в контратаку на меня не выскакивает, хотя и внутреннего трепета, подобающего при внезапном появлении хозяина, тоже ни в ком не ощущается. Плохо сие, иль хорошо? Зависит от положения дел. Ежели коммерция процветает, а горизонты ее открыты и ясны — пускай служители благодушествуют, я не против. Ну, а если положение не столь блистательно... Да что говорить: распустились, конечно, пока у меня руки не доходили!
Редко случается, чтобы какой коммерческий прожект от начала до конца шел гладко, без сучка и задоринки. Все мои затеи при начале своего бытия болели, как младенцы, многоразличыми хворями. Иные и вовсе померли, по воле Божьей. Другие выжили, заматерели и ныне радуют отменными дивидендами, а паче того — пьянящим восторгом победы над косным миром, подобно мягкой глине обретающим форму в твоих руках. Сопричастность деянию Творца, будто служишь у Него подмастерьем, вот самое великолепное чувство из доступных смертному на сем свете.
Чугунолитейный завод в Бахмутской провинции доставлял особенно много хлопот. Никак не удавалось вывести оный на прямую и гладкую дорогу. Чудесные першпективы, вдохновлявшие меня при начатии сего дела, подтверждались несомненными успехами, зато и внезапных препятствий хватало с избытком. Новейший английский способ выплавки металла на каменноугольном коксе, придуманный железоделателями графства Шропшир, мои мастера переняли быстрее самих британцев. Посреди безлесной южнорусской степи сия метода оказалась в высшей степени уместна. Вслед за первой домной построили вторую, затем третью... В близлежащем Анненхафене, рядом с военною гаванью, я выкупил место для торговых причалов; многочисленные суда развозили товар по всей Медитеррании. И вот, здрасьте вам: в прошлый, весьма засушливый, год механической силы для приведения в действие воздуходувных машин хватило едва до середины лета! Пришлось печи гасить. Хуже того: поспрашивали старожилов и выяснили, что этакая сушь как раз и соответствует обыкновенному здешнему климату, а предшествующие многоводные сезоны были, скорее, отклонением от среднего. Все расчеты речного стока пошли черту под хвост... Что дальше делать?! Сократить продажи, отдавать товар дороже — даже и думать нельзя. Сей же час на мое место англичане влезут!
Тишина становилась тягостной: как штиль, предваряющий грозу. Начальство заводское смиренно понурило головы, отводя взоры и тайком переглядываясь меж собою: авось минует высокопревосходительный гнев. Главный управляющий Селифан Пыжов почувствовал, наконец, что далее молчать непристойно:
— Дозвольте, Ваше Сиятельство, сказать. Минувший год большой беды не случилось, потому как старые запасы литья, частию нераспроданные, позволили более чем наполовину покрыть возникшую по причине безводья нехватку. Еще и цены почти на треть подняли. Пошлет Господь дожди нынешним летом, так, может, и обойдемся.
— А коли не смилуется? Наличных водяных запасов в заводских прудах до какого времени хватит?
Пыжов повернулся всею массивною тушей (шея у него, что ли, болит?), нашел взглядом долговязого парня в кургузом, не по росту, камзоле:
— Антипка, доложи.
Тот нервно дернул кадыком, будто сглатывая ставший поперек горла кусок, и приготовился что-то сказать. Но я помешал. Не к нему вопрос — и не следовало Пыжову отбивать оный на другого, словно мячик при игре в лапту.
— Ты, детинушка, кто таков будешь?
Сбивающимся от волнения голосом юноша поведал, что исполняет должность начальника водяного хозяйства, после приключившейся три месяца назад нежданной кончины прежнего гидравлического мастера, при коем состоял учеником. Вот и причина неуместного спокойствия директоров: полагают, что можно бросить мне на съедение этого агнца, отнюдь не входящего в их тесный дружеский круг, и сия жертва умиротворит злого духа (ну, то есть, рассерженного графа). Шиш вам, братие! Орел не ловит мух.
— Ладно, докладывай.
— Если все запасные пруды до мертвого бруса слить, на две ныне действующих печи до конца июня примерно. Может, пару дней не дотянем.
— А на одну?
— Вдвое дольше, до середины августа. Не считая, сколько с поверхности усохнет. Однако ж, за эти месяцы обыкновенно случается несколько хороших ливней, с грозою...
— Значит, заводская работа целиком зависит от летних гроз, кои могут случиться, но могут и обмануть ожидания? Этак мы британцам вчистую проиграем, потому как у них дожди льют без отмены, зимой и летом. Реки круглый год полноводны, даже малые... Абрахаму Дарби, небось, нет нужды водяные колеса останавливать. А нынешние завышенные цены для него куда как приманчивы. Из Лондона пишут: Левантийская компания заказала в Колбрукдейле большущую партию чугунной посуды и печного литья. В Константинополь повезут, ежели кто еще не понял! Что делать станем?
Гидравлист открыл было рот, но сообразил, что смотрю-то я на Селифана — и ответ, стало быть, жду от него. Главноуправляющий вздохнул — тяжко, как паровой насос:
— Против натуры не попрешь, Ваше Сиятельство. Зимою при нехватке воды выручает воловий привод, потому как нанять скотину можно в любом количестве и почти даром; летом же... Никто не даст. Своих содержать? Кормить агромадное стадо целый год заради месяца работы, коий может еще и не случиться... Убытка больше выйдет, нежели при остановке печей.
— Другие мнения есть? Антип, ты чего кривишься — хочешь возразить?
— Не, я согласен с господином главным директором...
— А собственного суждения — вовсе не имеешь?
— Имею! Просто...
— Имеешь, так скажи. Или Селифана Панкратьича боишься? Так это зря. Бояться надо, что упустишь единственный в жизни случай показать высокому начальству свое разумение и схватить Фортуну за волосы!
Парень оглянулся затравленно — и будто в прорубь крещенскую сиганул:
— Я, Ваше Высокографское Сиятельство, еще в прошлом годе предлагал... Ну, когда сушь начиналась... Качать воду в верхний пруд ньюкоменской машиной, что у Ивана Фомича на шахте...
— А шахту, значит, подземные ручьи пускай топят?! — не стерпел главный угольщик, соединивший в себе унаследованную от батюшки-валлийца прижимистость с хозяйственными привычками матери-малороссиянки. — Хрен тебе, а не машина, выблядок полтиннишный!
— Ч-ш-ш-ш... Ну-ка, Ваня, не бранись! — Пришлось мне еще раз вмешаться. — Как тебе не совестно собрата по дирекции неподобными словами ругать?!
— Пес шелудивый ему собрат, Ваше Сиятельство! Слова мои суть не ругательство, а истинная правда, потому как подкидыш он, купленный за полтинник, и должен знать свое место в совете почтенных людей!
— Вы еще у меня местничаться начните, как бояре в старину... Аристократы, мать вашу, чумазые! Антип, что-то не пойму: в голодном семьсот двадцать втором году я и впрямь покупал младенцев, коих раздал в семьи мастеровых на воспитание; но ежели ты из них, так вроде молод...
— В тридцать четвертом снова недород приключился; генерал-поручик Геннин тем же образом велел поступать. Только мне, оставшемуся в сиротах по возрасту едва ли не школьническому, цена была уже вовсе не полтинник...
Прокопченный, как эфиоп, и донельзя разбалованный незаменимостью, доменный мастер Афоня Варнаков не сдержался, чтоб не пошутить:
— Штраф тебе, Иван, за бесчестие: выблядок-то рублевый оказался...
Директоры с трудом подавили ухмылки; гидравлист дернулся, как ужаленный плетью; я погрозил Афоньке кулаком:
— Кто еще встрянет не по делу, точно без штрафа не уйдет. Давай, Антип, дальше о воде.
— Так вот, понеже вырос я при заводе в Тайболе, где двигательной силы всегда избыток, по переводу сюда сразу стал задумываться, как здешнему безводью помочь. Мнится, кроме как оборачивать много раз одну и ту же воду, иных способов не найти. Или ветряной привод сделать для подъема оной, или от огненной машины. У англичан есть такое, слышал!
— Мало ли, что есть у этих свиней, — пробормотал вполголоса Гриффит, унаследовавший от папаши присущие валлийскому племени чувства к англичанам, — ты придумай, чего у них нет!
— Сам придумай, коли сие, по-твоему, так просто!
— Много вас таких, любителей свое бремя на других перекладывать. Я уголь даю, на кокс пережигаю — а твои колеса даже и знать не хочу! Кому что в должность вменено, то и делай!
— Так и меня только плотинному строению учили. Какою силой крутить приводы, коли пруды обсохли, это уж точно не моя забота! Если бы...
— Хватит. Помолчите оба. — Меня эта череда взаимных упреков начинала приводить в раздражение. — Ежели от непоправимой скудости натуры, да от английского соперничества промысел здешний зачахнет, и останетесь вы без денег, кого винить станете? Опять друг дружку? Селифана Кузьмича, что не взнуздал и не запряг вас, как следовало, дабы тянули все согласно в одну сторону? Графа Читтанова, который не предусмотрел все препятствия, могущие встретиться на пути сей коммерции в ближайшие сто лет?!
— Никто здесь, никоим образом, не смеет винить в чем-либо Ваше Сиятельство... — Забеспокоился главноуправляющий.
— Речь не о том. Мы живем в беспокойное время, и удастся ли ныне пробавиться безупречным исправлением одной только своей должности... Не знаю, право. У кого-то получится, других стремление оставить все неизменным приведет, напротив, к самым решительным переменам, причем дурного для них толка... Хотя бы изредка, надобно поднимать взор от повседневных дел, на которые у каждого из нас ум навострен, и глядеть выше.
— Для предметов духовных, церковь служит.
— Нет, я о земном. Материальном и денежном. Здесь тоже прицел может быть взят на разную высоту и дальность. Вот, завод в Тайболе все знают, и ни для кого не секрет, на чем он, собственно, процвел. Сейчас трудно представить, чтобы такой ресурс водяной силы, единственный в своем роде, пребывал невостребованным. Два больших озера, между ними песчано-галечная гряда шириною около версты; при этом уровень воды в Суванто на пять сажен выше, чем в Ладоге! Прокладывай водяные лари, ставь колеса, и круглый год снимай с них любую мощь, какая только может оказаться потребна. Такое место — все равно, что большущий золотой самородок, лежащий прямо посреди дороги! И что вы думаете? Апраксин, Меншиков, сам государь Петр Алексеевич — все прошли мимо! Дело явно не в недостатке ума, потому как оба вельможи были весьма и весьма неглупы, а Петру Великому справедливо дают место среди мудрейших и проницательнейших монархов нынешнего века. И вот, поди ж ты: устраивали заводы в Систербеке, в Ижорах... Сколько денег зря выкинули, только затем, чтоб сии бесплодные начинания умерли, не выдержав соперничества!
— Может, не знали о разнице уровней? — Задумчиво предположил Антип. — На перемычке был раньше лес густой...
— Как же о том возможно не знать, когда из Сувантского озера вытекает река, длиною семьдесят верст, и впадает в Ладожское у Кексгольма, причем речка сия довольно-таки бурная и порожистая от самого истока до устья! На всех картах она показана, да и лично в тех местах не раз проезжали перечисленные мною персоны... Загадка, верно? Имея очи, не видят... По мне, тут общее свойство человеческого взгляда: мы примечаем только те предметы и свойства оных, кои заранее почитаем важными и значительными для себя.
— Но Вы же разглядели?
— Занеже искал именно это: мощный, непрерывный источник двигательной силы. Сдается мне, что и здесь, на юге, у нас с вами многое ускользает из вида лишь потому, что мы смотрим в другую сторону. Или даем слишком много значения статусу персоны, высказывающей мнение, а не самому мнению, как таковому. Предлагаю хорошенько обдумать способы возместить нехватку гидравлической силы, после чего собраться для обсуждения еще раз. Скажем, через неделю. Недели хватит?
Получив единодушные уверения, что хватит, отпустил всех, за исключением главноуправляющего. С ним был разговор, не предназначенный для ушей нижестоящих.
— Скажу прямо, Селифан Панкратьич: я недоволен. Десять лет назад, только вступивши в начальствие над заводом, ты был неутомимо деятелен; теперь то ли устал, то ли обленился. Желаешь отдохнуть? Не стану препятствовать. Компании ты послужил немало, можешь рассчитывать на достойную гратификацию при выходе. Хочешь остаться? Хватит спать в оглоблях. Для начала: коммерческий расчет по предложению о закачке прудов паровым насосом делали?
— Не помню... Нет, вроде.
— Так распорядись, чтобы сделали. То же самое — по ветрякам. По наращиванию плотин, если такая возможность еще не исчерпана. По снижению потерь воды, ежели оные имеются. Способов много; одного лишь нельзя — сидеть на заднице, ничего не предпринимая.
Следующий совет прошел гораздо толковее и принес немалую пользу для дела. Возможно стало аргументированное сравнение различных источников силы, с оценкою, сколько лишних копеек они надбавят на каждый пуд чугуна. Поначалу, предпочтительной движущей стихией выглядел ветер, тем более что перекачка больших масс воды при помощи ветряных мельниц давно практикуется голландцами; все можно рассчитать заранее и применить готовые решения, испытанные веками. Но потом углубились в тонкости работы огненных машин — и ответ показался отнюдь не очевидным.
Во-первых, доменная печь являет собой почти неограниченный источник дармового тепла. С какой стороны и каким образом его забирать — тут есть о чем подумать; но, скажем, горячий воздух (с языками пламени), выходящий у колошников, использовать можно невозбранно.
Во-вторых, огневой двигатель можно присоединить к воздуходувным машинам напрямую. Сам характер движения приводящих и приводимых механизмов взаимоподобен: не нужно, как с ветром, преобразовывать вращение в поступательный ход или приводить в действие сложные водоподъемные устройства, чтобы затем пускать эту воду на колеса. Достаточно соединить шток поршня ньюкоменовой машины с рычагом больших мехов, при помощи неравноплечего коромысла, и все заработает! Очень просто, безо всяких замысловатых передач.
Сочли, во что станет по деньгам. Вышло все-таки малость дороже, нежели при эксплуатации ветряной силы. Однако, не потребовалось даже и вопросы задавать, в виде испытания на догадливость, чтобы открыть решающее преимущество этой системы. Антип, заметно осмелевший сравнительно с прошлою встречей, выскочил первым:
