Войдя в помещение, зельевар убедился, что народу там немного. Это более чем устраивало Северуса, который никогда не любил большие скопления людей и шум. Кстати, спокойную атмосферу можно было отнести к ещё одному несомненному плюсу данного ресторана. Сейчас было занято лишь два столика с самого края у окна, а посередине прохода спиной к нему стоял молодой человек среднего роста и маленькая прыгавшая девочка лет пяти. Юноша определённо относился к высшей аристократии магического общества. Об этом буквально кричал весь его внешний вид.
Зельевар, мельком оглядев аристократа, на секунду вскинул брови. Новенькая чёрная мантия, сделанная из кожи дракона, стоила очень дорого. А лёгкая броня ультрамаринового цвета, которая проглядывала из-под мантии, обычно использовалась как отличное средство защиты от холодного оружия и имела стоимость наверняка равную всему его годовому доходу. На левой руке у юноши (зельевар инстинктивно понял, что перед ним подросток) было два кольца, украшенных большими драгоценными камнями. В общем, ясно — чей-то богатый сыночек. Хотя вся эта ситуация выглядела слишком абсурдно.
Приняв обычное невозмутимое выражение лица, зельевар направился было к своему любимому месту в углу. Но в этот момент девочка, одетая в симпатичное светлое платье из шелка, взвизгнула и бросилась нему.
— Дядя Сев!
И пока Северус пытался что-либо сообразить, нечто тёплое и маленькое уже повисло у него на шее.
— Анна-Мария, — зельевар сдавленно прохрипел, по-прежнему не веря своим глазам, да и ушам в придачу. — Как ты здесь оказалась?
Его племянница, одетая в красивое шёлковое платьишко и в восемь вечера радостная прыгающая в ресторане около молодого титулованного аристократа, одетого в дорогую одежду — это было что-то из ряда вон выходящее. Зельевар наконец опомнился и удобнее перехватил племянницу, всё ещё болтавшуюся у него на шее, взяв её на руки.
— Мари, — Северус в крайнем изумлении посмотрел на девочку, — что ты здесь делаешь? И с кем ты?
В следующее мгновение профессор приблизительно смог понять, что чувствует и ощущает человек, когда у него случается сердечный приступ.
— А я здесь с папой, — девочка скромно потупила взгляд и вытянула руку в направлении юноши в чёрной мантии.
Молодой человек, до этого стоявший к нему спиной и, видимо, услышавший радостные возгласы его племянницы, повернулся. После чего он и зельевар молча взирали друг на друга в течение долгих десяти секунд. Северус сразу отметил необыкновенно яркие сияющие глаза цвета золота, чёрные коротко стриженые волосы, знакомое лицо и шрам в виде молнии точно посередине лба.
ПОТТЕР!!!
Глава 11. Лямур и все дела.
День у Гарри Поттера, как и всегда, начался за здравие, а кончился... вернее, он ещё не кончился и как раз собирался с силами, чтобы блеснуть перед парнем всей красой непредсказуемой судьбы нашей жизни. На этом моменте нам придётся сделать небольшой скачок назад в прошлое и уточнить некоторые детали того, чем занимался молодой герцог со своей дочерью днём шестого июля.
Итак, свалившись на шею собственной дочери, вернув фокус глаз в надлежащее состояние и что-то буркнув Мари, Гарри поднялся в свой кабинет на третий этаж особняка и заперся там. Немного посидев в своём любимом кресле, стремительно разваливающийся на куски герцог наконец смог собраться в единое целое и устроил самому себе тотальную промывку мозгов. Определив свои ближайшие жизненные приоритеты, юноша приступил к достижению оных. То есть для начала он нагрузил себя дополнительным чтением, благо небольшая библиотека в доме была и, надо сказать, неплохая библиотека. Листая параллельно две книги и ежесекундно зевая и вращая головой, он неожиданно наткнулся взглядом на толстый фолиант под названием «Классическая теория магии», стоявший на книжной полке в шкафу.
Спустя два часа значительно поумневший молодой герцог, узнавший всё об октанах, обращениях по титулам, а также освоивший небольшую часть положенного светского этикета, спустился вниз. Тут ему в голову пришла замечательная идея. Гарри решил немного поиграть со своей дочерью, которая радостно запрыгала, увидев его. Полчаса спустя, разбив три дорогих вазы и уронив дубовый шкаф, Гарри, дышавший так, словно лично привёз телегу угля, и абсолютно неуставшая Анна-Мария по-быстрому привели себя в порядок и отправились на прогулку.
Косой Переулок жил своей неспешной, хотя и шумной жизнью. Поход по двум книжным, хозяйственному и одному магазину игрушек прошёл вполне спокойно. На удивлённые взгляды людей, которые смотрели на странную пару, состоявшую из маленькой девочки и молодого юноши, одетого в кожаный костюм аквамаринового цвета, Гарри просто не обращал внимания. На безумные глаза тех, кто узнавал в этом парне мальчика-который-выжил, юноша предпочитал не смотреть вообще и, взяв свою дочь за руку, старался поскорее ретироваться.
В общем, несмотря ни на что, безумное утро сменилось достаточно спокойным днём, который затем, по идее, должен был плавно перейти в тихий вечер и ужин в ресторане в кругу семьи. Ключевая фраза в последнем предложении — «по идее». Так как задумывалось одно, а вышло в итоге как всегда.
* * *
Герцог Певерелл-Поттер со своей дочерью вошёл в небольшой ресторанчик, расположенный в Косом переулке, под названием »На Углу». Уютная атмосфера, неяркий свет, минимум посетителей — всё что нужно для тихого домашнего ужина. Пока Гарри стоял в центре прохода и внимательно читал меню, Анна-Мария времени не теряла. До уха молодого герцога донеслось вначале пыхтение, потом радостный вскрик девочки и чей-то сдавленный голос. В этот момент шарики в голове у Гарри неожиданно встали на своё место, что-то щёлкнуло, и юноша обернулся назад, чтобы посмотреть на причину радости своей дочки. А обернувшись, он долго и упорно смотрел прямо в глаза »дяде Севу».
Профессор и ученик молчали и разглядывали друг друга долго. Секунд десять как минимум. Затем со стороны вышеупомянутого дяди Сева раздалось какое-то раскатистое, хотя и неуверенное, низкое рычание, сменившееся полным отчаяния воплем: »ПОТТЕР!».
Для полноты восприятия всей этой картины нам придётся попеременно обращаться к каждому участнику этой необычной и волнующей дружеской встречи.
[Со стороны Гарри Поттера]
Поттер мысленно чертыхался и клял про себя всё подряд, что приходило ему в голову. Ну это надо ТАК вляпаться! Встретиться — да ещё с кем! — в месте, которое по всем законам магии для этого было никак не предназначено. Профессор Зельеварения, и дядя Сев по совместительству, в девятом часу вечера ужинает в ресторане Косого Переулка? Такое кому сказать, ни за что не поверят. Тем более если уточнить детали его внешнего вида: чистые волосы, хорошая и качественная чёрная мантия, отсутствие выражения на лице, словно его сейчас вырвет. Молчаливый диалог явно заканчивался, а судя по какому-то непонятному рычанию со стороны профессора Снейпа, тот явно готовился к тому, чтобы прямо высказать всё, что он думает конкретно о Поттере, его поведении, внешнем виде и прочем-прочем-прочем...
План пришлось выстраивать срочно, оперативно, импровизируя на ходу. В обычное время Гарри, скорее всего, выслушал бы, как на него наорёт профессор, затем бы наорал в отместку сам, затем они уже оба наорали бы друг на друга, после чего остались бы каждый при своём мнении и разошлись с чувством полного внутреннего удовлетворения. Такой шаблон вот уже пятый год устраивал обоих, однако, как говорится, всё меняется со временем. Но данная ситуация, в которую угодили золотоглазый молодой герцог, его дочь, а заодно и знакомая зельевара, и собственно сам зельевар, который, судя по всему, уже стремительно доходил до последней стадии закипания, требовала очень нестандартного подхода. Гарри судорожно перебирал информацию, которую почерпнул из книги о светском этикете, и наконец решил воспользоваться самым эффективным приёмом, который в просторечии назывался «разрыв шаблона». Для этого требовалось действовать крайне нестандартно и сразу ошарашить своего оппонента, тем самым сбив его с предполагаемого настроя на ситуацию. Гарри, мысленно вдохнув, бросился буквально наперерез мыслям профессора.
[Со стороны Северуса Снейпа]
Сказать, что Северус был удивлен — это значит не сказать ничего. Даже если бы в своё время Джеймс Поттер вдруг бросился с рыданиями ему на шею и признался в вечной дружбе, это бы не так сильно выбило его из колеи. Постоянная привычка скрывать свои мысли и эмоции, помноженная на ситуацию, которая буквально выбила из-под профессора твёрдую почву, привела к тому, что у зельевара случился банальный ступор. Около десяти секунд он молча смотрел на Поттера, наотрез отказываясь принимать действительность. Тем временем, судя по виду мальчишки, тот что-то сосредоточенно просчитывал. И наконец, к тому моменту, когда зельевар уже открыл рот, чтобы сказать этому миру и лично Поттеру всё то, что он о них думает, Поттер очень лихо вклинился в самое начало его монолога. Как-то приосанившись, откинув голову немного назад и приняв бравый и несколько лихой вид, парень шагнул вперёд.
[Со стороны Гарри Поттера]
— Гарри Джеймс герцог Певерелл-Поттер и моя дочь, Анна-Мария герцогиня Певерелл-Принц, моё почтение, — Гарри засунул левую руку за спину, правую, согнув, вытянул вперёд и слегка склонил голову вперёд и вбок, делая приветственный знак.
Мгновение — и в ресторане наступила оглушительная тишина. Официанты, посетители и даже сам хозяин ресторанчика молча рассматривали странную группу людей, которые только в одной им понятной манере собрались выяснять между собой отношения. О том, что делать дальше, Гарри не имел ни малейшего понятия, поэтому сейчас он просто стоял, не меняя положения тела. Сама поза была крайне неудобная: у него мгновенно затекла шея, зачесалась нога и вспотела спина. Также предательски захотелось чихнуть. Однако на профессора Зельвеварения это, кажется, подействовало. На его лице, которое по своему эмоциональному диапазону вполне могло соперничать с кирпичом, по-прежнему ничего не отражалось, зато рот, чуть дёрнувшись, закрылся. Потом он опять открылся и закрылся снова. После чего профессор, видимо, всё-таки собрался с духом.
[Со стороны Северуса Снейпа]
Услышав герцогский титул и обращение по всем правилам со стороны несносного и высокомерного мальчишки, Северус удивился так, что впервые в жизни не смог сказать ничего достойного и язвительного. Вместо этого, раза два непроизвольно открыв и закрыв рот, он вполне мирно ответил:
— Сэр Северус Тобиас Принц-Снейп, моё почтение герцогу.
Сказал... и рассердился сам на себя. Он только что выразил своё почтение! И при этом кому?! Самому сыну Джеймса Поттера в лицо! Нужно было срочно восстанавливать собственную репутацию. Хотя в глубине души зельевар был даже немного доволен такой ситуацией — впервые за много времени представился случай назваться полным именем и титулом по всем правилам этикета.
[Со стороны Гарри Поттера]
Услышав вежливый ответ со стороны ненавистного преподавателя Зельеварения, молодой герцог на секунду растерялся. Однако, собравшись с мыслями, он слегка улыбнулся и, смело глядя прямо в чёрные глаза профессора, жестом предложил пройти немного и сесть за свободный столик. Спорить никто не стал, и все трое — Гарри Поттер и зельевар с Анной-Марией, по-прежнему сидевшей у него на руках, — вскоре заняли столик в углу ресторана. Уже расположившись на стуле, зельевар, коротко оглядевшись по сторонам, нагнулся к юноше и тихо прошипел, глядя на него: »Рассказывайте, Поттер, во что вы опять вляпались?»
[Конец повествования со стороны участников словесной дуэли]
* * *
Диалог начался вполне мирно. Обменявшись приветственными репликами, два аристократа и одна маленькая аристократка заняли свободный столик. Девочке мужчины сразу же заказали пирожных, а сами начали дружескую задушевную беседу, периодически шипя что-то друг другу в лицо. Однако в какой-то момент установившаяся нить взаимопонимания начала рваться. Фразы стали произноситься всё громче и громче, тон становился всё резче и язвительнее, а лицо девочки постепенно меняло своё выражение с радостного на испуганное. Наконец настал момент, когда беседа, доносившаяся от столика в углу, тихо-мирно превратилась в разговор, состоявший из тех фраз, которые обычно говорятся лишь на повышенных тонах. Попытаемся примерно воспроизвести их смысл.
Из всего разговора можно было разобрать, что Гарри Поттер настоятельно советовал профессору Зельеварения не лезть не в свои дела, а если последнему больше нечем заняться, то он вполне может пойти по своим делам куда подальше, за что лично он, герцог Певерелл, был бы на него совсем не в обиде. На это сэр Снейп очень пылко возражал, говоря, что не может бросить герцога в столь ответственный момент, и хотя сам он лично не сомневается в умственных способностях Поттера, но по его, сэра Снейпа, мнению, пора бы уже герцогу включить голову и начать думать о последствиях своих действий. Молодой герцог с таким суждением категорически не соглашался, и диалог, совершив своеобразный круг, опять возвращался к своему началу.
Вот таким вот образом, переругиваясь, перебрасываясь язвительными замечаниями и с каждой секундой повышая тон разговора, профессор и ученик продолжали выяснять, кто кому и что именно должен. При этом вся ситуация как-то незаметно скатилась к тому, что Гарри Поттер весьма точно назвал »старым шаблоном».
— Поттер! — ревел профессор Зельеварения.
— Барон! — возмущённо кричал Гарри.
— Поттер! — возмущённо ревел зельевар от такого обращения.
— Барон! — ещё более возмущённо кричал Гарри от такого обращения уже к себе.
— Поттер! — Снейп опасно побелел.
— Барон! — Гарри, напротив, покраснел.
— Анна-Мария! — вклинилась белокурая девочка.
Все переглянулись. Нахмурились. И начали всё заново. Конец у этого всего был вполне предсказуемый и чисто прозаический. Анна-Мария, вот уже пять минут переводившая взгляд со своего папы на своего дядю и обратно, громко и в полный голос разревелась.
* * *
[Повествование со стороны Ремуса Люпина]
Утро и день у оборотня выдались достаточно муторные и скучные. Проснувшись около семи утра, Ремус провёл необходимые водные процедуры, выпил чашку кофе, надел свою старую потёртую мантию и вышел из дома. Жил он в небольшой квартирке в Тупичке — так назывался район на окраине Лондона, где можно было недорого купить или снять жилплощадь. Район этот был очень бедным и крайне непрезентабельным на вид — серые и низкие, покосившиеся дома, повсюду грязные лужи, мусор, крысы и шныряющие личности странного вида. Даже небо в этой части города всегда было серым и мёртвым, иногда даже возникало ощущение, что это не небо, а огромный стальной утюг, зависший в воздухе.
