Авантюристы и Аферисты..

-А-а-а-а-р-р-р-сэн...

Хозяин имени, чуть нагнув голову и подавшись всем телом вперед, словно голодный хищник, мягко и медленно шагнул в коридор, просверливая его свирепым взглядом из-под сдвинутых бровей. Дико икающий Отец Иван, бледный с выпученными от страха глазами, продолжал пятиться назад и терся при этом правым плечом о деревянную стену. Таким крестным ходом, все трое зашли в комнату, которая была личными апартаментами 'колобка в рясе'.

-Ты?!.. Падлюка!!!.. Где каменная собака? Урод! — Процедила, сквозь зубы, 'судьба'.

Отец Иван, совсем обалдевший и потерявшийся во времени, хотел было что-то сказать, и даже открыл было для этого рот, но все напряжение, создавшиеся в этой обители жира, вдруг ударило в кишечник. Нижняя часть святого отца громко присвистнула, причем так, что ряса сзади поднялась, как платье у Мирлин Монро в американском фильме. Последовавший за этим сигналом, вырвавшийся на волю, дух священника, мгновенно забил запах ладана во всем здании и потушил пять свечей у иконы Девы Марии. Причем, последняя, заплакала, умываясь горькими слезами, чем впоследствии привлекала многие толпы паломников, как 'чудотворная'.

Упав на лавку, как здувшийся шарик, Отец Иван застыл. На звук, который вместе с запахом, продолжал все еще витать по закоулкам храма, из открывшейся боковой двери, показалась маленькая голова служки, с торчащими жёлтыми волосами на голове, и елейный голос почти пропел:

-Не свыстить отче в хати, бо грошей не будэм маты. — Но, увидев эту мизансцену с посетителями, особенно Арсэна, он просиял сложив ладони перед грудью, и возведя глаза к небу, проворковал. — Что у нас хорошо организовано, так это — 'организованная преступность'. Дай вам бог здоровья Арсэнычь!

Не сводя глаз с Отца Ивана, который был похож уже не на здувшийся шарик, а на использованный презерватив, Арсэн махнул рукой в знак приветствия.

-Так я так и не услышал ответ на заданный вопрос!.. Где каменная собака?! — спросил он.

-Месяц назад, я продал ее прапорщику из соседней части, которая в нашем лесу... Он охотник... Ему очень понравилось изваяние. — Лишь и смог выговорить священник. — Арсэныч нэ вбывай!!! — Прохрипел поп, и снова под ним что-то пискнуло, но как-то тихо и неприятно зло.

-Клапан старый — пропускает. — Снисходительно сказал служка с пшеничными волосами, пробуя вступиться за своего шефа.

-Ладно. Будем делать антракт! — саркастически изрек Арсэн.

-Шо?! Кого вы будете делать 'антрахт'? — уходя в коматозное состояние, вопросительно пролепетал Отец Иван.

-Дурак! Расслабься. Золст бэсэр лэбм — ун мучен зих! Лучше уж живи — и мучайся!

— Вмешался в разговор Яков Леонидович. — Пока шо, мы будем знакомиться, ужинать и слушать тебя.

Наконец сообразив, что пока его не будут поддавать суду инквизиции, толстый 'вонючка' пришел в себя, и с интересом переведя глаза на Якова Леонидовича, вымолвил, вернее сказать у него сорвалось:

-О!.. Тех, кто кушает мацу, узнаю я по лицу.

-Мы же с тобой интеллигентные люди, говнюк! — Укоризненно сказал Леонидович.

-Мыкола, ну теперь рассказывай, как у вас дела. — Повернувшись к служке, проговорил тот, которого уважительно, в этой 'деревянной колыбели духовного обогащения', называли почему-то, Арсэнычь.

Мыкола, двадцати худощавый пятилетний парень, состоял при Отце Иване уже лет пять. Его церковная должность имела много обязанностей, поэтому он сам себя называл на современный лад — 'заместитель его святости по общественным делам'. Красиво и солидно, и главное, что это отвечало действительности. С Арсэном и с Отцом Иваном, бывшему в миру тогда еще Василием Федюньчиком, Мыкола познакомился в одном из городских кафе, подсев как-то к ним за столик. Он был тогда слушателем местной духовной семинарией. А Вася, он же впоследствии Отец Иван, под руководством Арсэна, занимался всякого рода аферами, и получал с этого довольно щедрую долю.

Мыкола был сельским парнем с живым и пытливым умом, но физически хлипким, и он пытался хоть как-то быть полезным сильному и волевому Арсэнычу, как уважительно его тогда называли окружающие. Он видел в нем не только защиту, но и кладезь совершенно других жизненных знаний и опыта. И Арсэн, чем мог, помогал семинаристу, но всячески ограждал его от своих дел.

Потом грянула беда. Вася Федюньчик 'подставил' своего босса, правильнее сказать 'сдал' его 'Внутренним Органам' в одной из афер, и хапнул все деньги себе, а Арсэну пришлось уйти в 'бега'. Это совпало и с исключением Мыколы с семинарии, уж слишком вольнодумным был, да и на язык несдержан. И тогда вот, Вася Федюньчик, купивший сан священника и приход в далеком карпатском селе, предложил парню 'шустрить' около себя служкой или дьяконом. Мыкола согласился, а что было делать. Так, уйдя в подполье вместе с Отцом Иваном, который схоронился в горах от заслуженной мести своего подельника, Мыкола знал, что рано или поздно их встреча состоится. Но он не думал, что именно так. Для Федюньчика это было очень плохо — надвигалась 'тихая Варфоломеевская ночь'.

Арсэн сидя за столом и хрустя костяшками пальцев, с интересом рассматривал мерзость сидящую напротив.

-Ну, что скажешь подельнику? — С ехидцей, поинтересовался он.

'Подельник' — это тот же компаньон, но с более серьезной ответственностью, как личной, так и с уголовной, и Отец Иван хорошо это знал. А еще, он хорошо знал Арсэна, слишком хорошо. Понимая, что дальше будет хуже и, стараясь спасти хотя бы свою паршивую жизнь, черт уже с ним со здоровьем, Вася, опустив глаза, не от стыда, а просто потому, что нельзя обезьяне смотреть в глаза удава, быстро проговорил:

-Деньги в тайнике за иконостасом. — И махнув рукой, куда-то вглубь церковного строения, сказал: — Мыкола знает где.

-Все?

-Даже больше... Приход хороший.

Кивнув головой Мыколе, чтобы тот принес сбережения 'церковной крысы', Арсэн задумчиво изрек:

-Хороших людей много! Полезных мало... — И высыпав на стол содержимое спортивной сумки, принесенной из тайника, провел рукой по тугим пачкам американских долларов, схваченных резинками. Там было восемнадцать тысяч. Отсчитав пять тысяч, он их положил перед удивленным Мыколой. — Это тебе на учебу. Завтра утром покажешь нам дорогу в воинскую часть с этим 'прапорщиком-кинологом', а сам свалишь в город от этого упыря. — Потом, Арсэн отсчитал еще три тысячи долларов и положил перед Яковом Леонидовичем. — Твоя доля. — Сказано было коротко и ясно.

Не спеша, складывая оставшуюся суму обратно в сумку, и глядя на Федюньчика, Арсэн подвел итог:

-Твоя жизнь, Вася, похожа на лестницу в курятнике — короткая и вся в гамне!

Мыкола, пришедший в себя, от радости засуетился:

-Сейчас я на стол накрою, поужинаем все вместе... — и, чувствуя себя неловко, добавил — ... дружно.

-Леонидович, будь добр, помоги пацаненку. — Попросил Арсэн.

Пока накрывался стол, который начинал все больше и больше походить на званый ужин в 'Метрополе', Отец Иван, не поднимая глаз, продолжал сжимать свой серебряный крест обеими руками, словно защищаясь от нечистой силы. Наверное, только сейчас, он по-настоящему неистово молился Богу, а до этого, все его молитвы были похожи лишь на заклинания шамана к обильному денежному дождю.

Ужинали при свечах. На, довольно объемном дубовом столе, были выставлены все съестные и алкогольные припасы, причем не только домашнего производства, но и импортного, из дорогих супермаркетов. Простой верующий прихожанин, глядя на это изобилие искушений, сразу понимал, как тяжело бедному Отцу Ивану устоять от соблазнов мирской жизни, и как трудно, ему несчастному, не испытывать на себе всю духовную и очищающую красоту постов.

Сам же Вася, решил снять стресс водочкой. А стресс был велик, поэтому содержимое первых двух сто пятидесятиграммовых стаканчиков, булькнуло в его глотку практически без паузы. И пока приятное тепло разливалось по дрожащему телу, утихомиривая этот колебательный процесс, его мозг снова начал работать, и он стал прислушиваться к разговору на другом краю стола.

А незваные гости, которые хоть и не были похожи на татаро-монгольское иго, но преследовавшие те же цели, отсоединившись вместе с Мыколой на другой край стола, поглощали с аппетитом яства, и практически ничего не пили из спиртного.

Арсэн, по ходу дела, рассказывал старую историю:

-Дело было, Леонидович, когда этот парень, — кивнув в сторону улыбающегося 'замдиректора церкви', — был еще бурсаком. В канун Нового года, сидя в нашем кафе, практически за четыре часа до него, я вспомнил, что у меня дома нет елки. Базары, как вы понимаете, уже не работали, а купить её было негде. Беда.... И тут, я вспоминаю, что на городской объездной дороге, растет куча елок. А зима в тот год, скажу я вам, была очень снежная. Навалило за неделю столько снега, что в городе не успевали его убирать, а что уже говорить о дорогах за городом. Так вот, когда план созрел, и я уже готов был выходить из кафе, туда 'нарисовывается' этот вот слушатель духовной семинарии. Так мол и так, с Новым годом. А я ему и говорю, что за елкой в лес еду, и было бы не плохо, если бы он постоял на 'шухере', или 'на шарах', как ему лучше нравится. Ведь если словят, мне штраф придется платить. Он сразу согласился, потому что уже долгое время меня доставал, чтобы я взял его на дело. А тут такая удача для него! Настоящий серьезный криминал!.. — Съязвил рассказчик. — Садимся мы дружно в мой 'Гольфик-двойку' и рулим на объездную. А кучи снегу намело за городом... в рост человека. Машинам в некоторых местах не разъехаться. Мы едем потихоньку и глядим в разные стороны, выбираем. А, что тут выбирать, когда пяти метровые елки замело так, что только верхушки на метр или полтора торчат из снега. 'Тупикнулись' мы в небольшой карман из снега, видно 'КамАЗ' боком протаранил, а кучугура снега, в аккурат на одном уровне с крышей моего 'Фольксвагена'. Я Мыколе и говорю: 'Ты стой около машины и делай вид, что поломался в дороге, а я поползу к ближайшей елке с топориком. Увидишь машину на трассе — свисти. Понял?' А он мне говорит: 'Я свистеть не умею. Я лучше петь буду'. Говорю: 'Хорошо.... Только смотри не Гимн Украины. А то если я там встану на ноги, то утону в снегу с головой. Хрен меня потом найдешь и откопаешь'. Ну и пополз я от дороги к началу леса, что партизан к немцам. Ползти к краю леса надо было добрых метров пятнадцать. Пока догреб, весь вымок и выдохся. В висках кровь бухает, во рту пересохло. И только я, лежа, занес топор,... слышу,... Ангелы небесные! В тишине, которая как-то сразу наступила, звучит церковное пение! Да так празднично! Я аж в небо глянул. Может, в натуре, Санта Клаус или там Дед Мороз, на своей тачанке, по небу несется? Когда смотрю, из-за поворота 'ЗИЛок' выскакивает. А водитель, у которого с перепугу глаза на капот выскочили, кинул руль и двумя руками креститься. Перевожу медленно взгляд вправо, и что я вижу!.. Стоит мой Мыколка на коленях перед моей машиной, сложив ладошки у груди и закатив глазки в небо, весь притрушенный снегом, и так жалобно выводит какие-то псалмы, что от этой жути еще, градусов на двадцать, стало холоднее.... Это он гад, мне оказывается, сигнал подает... Грузовичок пронесся очень быстро. Видно таки, поломал водителю психику студент-богослов.... И тут, как назло зачастили машины на дороге... Я кричу ему, чтобы он не пел и встал с колен. А он, мерзавец, в транс вошел, видно хапнул благодати сверху.... Поет все себе и поет.... Ну, думаю, подожди 'церковный Поваротти', доберусь я до тебя из этой партизанки! Я тогда, тебя быстро 'раскумарю', споешь потом себе за упокой!.. Не буду говорить, что творилось с водителями проносившихся мимо машин, но ни одна не остановилась, а даже наоборот, уносились как тот фейерверк.... Плюнув на всю конспирацию, под звуки лесной новогодней церковной службы, я срубил верхушку елки и пополз с ней обратно к машине... Когда я стал на ноги рядом с Мыколой, то со стороны могло показаться, что мальчик на коленях таки выпросил у Деда Мороза елочку, и он сам пришел ему ее подарить... Причем, толстой частью елки, Дедушка Мороз огрел по плечам 'неистового попрошайку'. А тот, увидев меня, 'сказочного героя из лесу', вдруг испугано заорал и бросился на четвереньках вдоль дороги, чем заставил идущую на встречу машину, на полном ходу развернуться на сто восемьдесят градусов, и раствориться в клубах снега... Вид у меня действительно был, что у сводного брата Снежной Королевы... Когда я выловил со временем, мгновенно одичавшего Мыколку, мы вместе засунули елку в машину и я решил перекурить.... Но возникла проблема... Сигареты были, а чем прикурить не было. Прикуриватель в 'Гольфике' не работал, семинарист не курил, а зажигалку я потерял в снегах 'местного Заполярья'. Вдруг..., метрах в двадцати от нас, останавливается 'Жигуль'. Видно мужику приспичило по малой нужде.... А надо сказать, что за то время, что мы были в лесу, снег, который все сыпал и сыпал, замаскировал нас и нашу машину. И вот Мыкола, чтобы угодить мне, срывается и бежит к 'Жигулям'. Для того чтобы вы еще раз представили ситуацию, напоминаю — ночь, почти одиннадцать часов, медленно идет снег, на дороге мирно писает водитель и никого он не видит, и больше никого нет, как он себе думает. И в это время, вдруг, откуда не возьмись, около него возникает запыхавшийся снежный человек, в лице семинариста духовной семинарии Николая, и просит спичек. Причем, была еще одна немаловажная деталь... Мыкола, забыл поставить мой топорик в багажник автомобиля, и вот так вот с топором решил попросить прикурить... Мне трудно описать, что там было на самом деле... Но этот крик ужаса, послужил потом почвой для легенд в этих краях, о страшном лесном человеке, который под Новый год, просит с ним покурить, и если кто отказывается, то голова с плеч.... Вот такая вот грустная история. — Закончил свой рассказ Арсэн.

Леонидович и Мыкола хохотали, и их тени прыгали на деревянных стенах, как индейцы в дикой пляске. Внимание всех привлек вдруг звук падения с другой стороны стола. Это Васяня, он же в служебном имени Иван, переборщив с употреблением 'реанимационного напитка' во время рассказа, свалился на пол.

-Водка 'Буратино'... Почувствуйте себя дровами! — засмеялся Яков Леонидович. — Коля, давайте его посадим на прежнее место.

Они подняли грузное тело и усадили его на лаве. Но поп продолжал качаться из стороны в сторону, как огонек свечи на сквозняке. Тогда благожелатели, предусмотрительно подперли ему голову его же рукой, зафиксировав ее на столе. Но не прошло и двух минут, как вдруг, 'голова на штативе' замычала, и медленно открылись пьянющие глаза. Что-то забулькало, и плохо слушавшийся язык служителя культа, изрек:

-Якщо людына нэ пье, вона або хвора, або падлюка...

После этого, как старый опытный водолаз, икнув и набрав самую малую долю воздуха, он глубоко нырнул в миску с остатками остывшей картошки пюре. И хрюкнув, оттуда, Вася мирно заснул. Наблюдавшие за погружением служителя культа, снова захохотали.

-Ну, прямо — 'Бидоносец в Потемках'. — Съязвил Арсэн. — Ладно, идем спать. Завтра в дорогу. Этот 'унитаз изобилия', не будить даже утром.