Авантюристы и Аферисты..

-На кота я похож, на черного кота — 'ежик ты мой в пальто'! — И сказав это, Арсэн шагнул в сторону тускло освещенной витрины на противоположной стороне улицы. — Все пришли.

-Точно — на кота! — Поддакнул Леонидович, и тут же вынырнув из поднятого воротника пальто, как танкист-механик из люка танка, зашипел. — Я не понял, это кто 'ежик в пальто'? И что значит пришли?

-Да так — шли, шли и пришли.... И не шипи, как 'паровая машина Ползунова'. Ну-ка, быстренько надень на свое лицо благопристойность, интеллигентность и 'пофигизм'. Нас ждет, хотя он и не догадывается пока об этом, очень серьезный человек. Я бы сказал, 'монолит контрабандной и антикварной культуры' — Зихертухис Эзра Лейбович.... И что я тебе скажу, Леонидович,... Эзра Лейбович — полностью соответствует своей фамилии. Так что, у нас сегодня с ним аудиенция.

-А зачем?

-Ну что значит 'зачем'? А как, по-твоему, ты думаешь, мы сможем оценить и продать наш камешек? А? — И остановившись у витрины, он стал всматриваться сквозь нее в середину магазина.

Антикварный магазин размещался на первом этаже старого четырехэтажного здания, а его витрина была большой и имела вид полукруга. Надписей никаких не было и только за стеклом витрины, стояло множество старинных предметов, от граммофона и самовара, до бюста Ленина и статуэток херувимов. Всматриваясь в середину магазина, можно было увидеть достаточно большую комнату, которая была в определенном порядке заставлена антикварными столами, стульями, диванами и шкафами. На стенах висело множество больших и маленьких картин всевозможных эпох и всевозможных художников. И все это освещалось шикарной старинной люстрой, свет которой придавал всем этим предметам еще большую значимость и ценность. А в самой глубине магазина находился прилавок, за которым стоял продавец и он же хозяин — Зихертухис Эзра Лейбович.

Эзра Лейбович выглядел лет на шестьдесят, шестьдесят пять. Он был невысокого роста, широкоплеч и с большими и крепкими руками. Короткая борцовская шея, удерживала большую, и уже достаточно полысевшую, но с жестким седым ежиком волос, голову. Его лицо, которое постоянно выражало невозмутимость и глубину житейского опыта, ни когда не выдавало окружающим ни мысли, ни эмоции хозяина. На его носу, восседало пенсне. Да, да, именно пенсне, и, причем в золотой, и очень старой оправе. Губы у него были пухлыми, и складывалось такое впечатление, что они постоянно улыбаются саркастической улыбкой. А одет, Эзра Лейбович, был как всегда, в белую рубашку, поверх которой была одета черная атласная жилетка, которая очень гармонично сочеталась с такой же черной, аккуратной бабочкой.

В тот самый момент, когда медные колокольчики, которые крепились над входной дверью, звякнули малиновым перезвоном и Арсэн с Леонидовичем зашли в магазин, Эзра Лейбович, стоя за прилавком, увлеченно что-то рассматривал в своих ладонях. Посмотрев на вошедших поверх пенсне, он медленно опустил ладошки на прилавок. Ни один мускул на его лице не дрогнул.

Друзья успели сделать только два шага, а Эзра Лейбович уже был посреди магазина, и не обращая на Арсэна ни какого внимания, заговорил к Леонидовичу так, словно он его знал кучу лет и они только вчера расстались:

-Вот, ви, и только ви, должны это видеть!.. Идемте, и чьто я вам сейчас покажу! Ах, это же — цимес! Цимес мит компот! — Проговорил Эзра Лейбович на диалекте, на котором еще и сейчас говорят одесские евреи и который еще пока слава Богу является одной из визитных карточек этого великого города.

И непринуждённо поздоровавшись за руку с последним, и даже сейчас не взглянув на Арсэна, он увлек за руку ошеломленного и нервно озирающего Леонидовича, к стойке.

Арсэн же, улыбаясь и с интересом поглядывая в их сторону краем глаза, стал прохаживаться между антикварной мебелью разглядывая ее.

У стойки, Эзра Лейбович отпустил руку Леонидовича, и достав красную бархатную подушечку, положил на нее небольшую золотую пластину, которая напоминала человеческую ладонь.

-Вэй из мир! — Вырвалось у Леонидовича. — Это же — ХАМСА!!!

-Да! Таки — ХАМСА! — Гордо изрёк Эзра Лейбович, водрузив на свой нос дорогое золотое пенсне. — И чьто я хочу вам заметить, дорогой мой ... э...

-Яков Леонидович.— Представился завороженный слушатель.

-Ну, конечьно, Яков Леонидович! Именно — Яков Леонидович! Так вот, — эта хамса шестнадцатого века!!! — И при этих словах он, как учитель перед завороженными школьниками, поднял указательный палец правой руки вверх и потряс им в воздухе. — Ви меня конечьно понимание! Ведь мы же с вами ведем род от мамы, а не так как некоторые от папы. — И он покосился поверх своего пенсне в сторону Арсэна, который продолжал с усмешкой бродить среди 'мебельной древности' этого магазина. Продолжая смотреть на него поверх очков, Эзра Лейбович, выдержал длинную паузу, потом, как то с грустью, изрек, — Ну и чьто?.. И долго, ми там будем швендять между этими комодами? Я так понимаю, чьто встреча с другом — это не так интересно, как старый антикварный мотлох? Да?

-Нет. Таки нет. — Повернув голову в сторону Зихертухиса, и широко улыбаясь, передразнил его Арсэн. — Родители, семья и друг нам даются от Бога, а все остальное от случая. — И он шагнул в сторону хозяина магазина. Эзра Лейбович, широко раскинув руки, так же, двинулся на встречу к Арсэну. Они крепко обнялись и долго хлопали друг друга по плечам, при этом Зихертухис все время повторял: — Ой, амэхайя! Такие встречи делают меня живым! Арсэн — ты шейн ви голд — ты красив, як золото! Правда,... не все-то золото, чьто блестит... — И они оба смеялись и опять продолжали хлопать друг друга по плечам.

Надо сказать, что Эзра Лейбович Зихертухис, когда-то в той прошлой жизни и в той еще 'Богом забытой стране', был по паспорту Эдуардом Леонидовичем Зимбицким. И всю свою сознательную жизнь, он пытался делать деньги на сомнительных коммерческих операциях и аферах. И, как правило у него всегда и все получалось. Получалось потому, что он очень детально и скрупулезно все просчитывал, и умел отказываться от прибыли если чувствовал опасность. Но самое главное — это было его слово. Слово, данное Зихертухисом кому либо — можно было ложить в банк. Он любил повторять все время одну и туже фразу — 'Дал слово — умри, но сдержи!' И он ни разу, ни кого не подводил, хотя сам иногда попадал в обстоятельства, которые называл не 'форс-мажорные', а 'факт — а киббитцер'.

Вот как раз при стечении таких обстоятельств и произошло знакомство Эзра Лейбовича с Арсэном. Тогда Арсэн спас ему не только репутацию, но и жизнь. После этого случая Зихертухис и сказал фразу: 'Родители, семья и друг нам даются от Бога, а все остальное от случая'. Не смотря на то, что они очень редко виделись, их дружба была крепкой и настоящей. Бывало, правда, что они время от времени иногда проворачивали совместно некоторые операции, но заработок денег — это был второй вопрос. Как говаривал, теперь уже, Арсэн: 'Дорога к цели — все! Сама цель — ничего!' Их обоих всегда захватывала красивая и рискованная игра, игра спланированная до мельчайших деталей со всевозможными вариантами, игра в которой компаньон понимает тебя с полуслова и все происходит на уровне подсознания и интуиции. И поэтому, они всегда с трепетом ждали следующей встречи друг с другом. Ну, а когда они встречались, то людям со стороны, могло показаться, что эти двое, по меньшей мери, ненормальные. Вот так было и сейчас. Яков Леонидович, который уже привык к проделкам Арсэна, стоял и изображал на своем лице меланхолию. Но он все-таки не преминул, со свойственным ему сарказмом, ввинтить:

-А глик от им гетрофен! — Счастье ему привалило!

При этих словах, Арсэн и Эзра Лейбович перестали хлопать друг друга по плечам, и повернув головы, уставились на Якова Леонидовича. Потом, через секунду они дружно засмеялись.

-А ви ведь таки правы, Яков Леонидович... Таки привалило! — Сказал улыбаясь Эзра Лейбович. Вместе с Арсэном он подошел к стойке и повертев золотым раритетом перед носом у своего друга, улыбаясь, спрятал хамсу в бархатную коробку.

-Ну, дружище, познакомь меня со своим спутником. — И Зихертухис с интересом уставился на Якова Леонидовича, словно увидел его в первый раз.

-Знакомьтесь, — сказал Арсэн. — Яков Леонидович — мой товарищ и мой компаньон. Эзра Лейбович — мой друг.

-Добрый день. — Поздоровался Леонидович и протянул руку.

-День, добрый. — Весело проговорил Зихертухис, пожимая руку. Он пристально посмотрел на Леонидовича, словно сканируя его, и только сейчас, тот почувствовал всю силу этого человека. — Ну, братцы, я сейчас закрою свой магазинчик, и ми у спокойной обстановке посидим и поговорим. — И с этими словами, Эзра Лейбович пошел закрывать входные двери и опускать защитные жалюзи на витрине.

Проделав все эти манипуляции, Зихертухис увлек друзей за собой. Зайдя за стойку, он отодвинул в глубине тяжелую, малахитового цвета, плюшевую штору и открыл за ней дверь, ведущую в большую и комнату.

Зайдя в середину, Арсэн и Леонидович увидели комнату, в которой посредине стоял большой, круглый стол из корейской березы, с девятью стульями вокруг него. В углах и у стен комнаты находились прекрасной работы серванты, секретеры и диванчики, из той же корейской березы, от чего комната просто вся светилась и была похожа больше на янтарную палату. На стенах, висели картины, которые, по-видимому, составляли личную коллекцию Эзра Лейбовича. В противоположном конце комнаты, висели такие же, малахитового цвета, шторы. Одна закрывала еще один выход, а другая окно на улицу. Там же стоял огромный, разросшийся во все стороны, старый фикус, который скорее походил на небольшую рощу, чем на комнатное растение.

Сняв с друзей верхнюю одежду и повесив ее на вешалку, которая выглядела настоящим произведением искусства, Эзра пригласил их за стол.

-Зецт цех авек ин хот а мехайе! Присаживайтесь и получайте удовольствие!.. Я сейчас быстренько соображу чьто-то на стол. — И с этим словами, Эзра Лейбович пошел к одному из сервантов и стал, словно заправский официант, сервировать стол.

На столе появились коньячные бокалы, шоколадные конфеты, несколько блюдец с нарезанными дольками лимона, бастурмы и нераспечатанная бутылка старого французского коньяка. Последней на стол, была поставлена коробка с дорогими кубинскими сигарами и две старинные пепельницы.

-Ну, чьто пановэ? Випьем таки за встрэчу? — Сказал Эзра Лейбович, разливая коньяк по бокалам. — Ви слышите какой аромат? Этот божественный напиток я держал именно для вот такой вот встречи. — И подняв бокал, он провозгласил тост. — За нас, потому, чьто мы таки стоим этого!

Попробовав коньяк и закурив сигары, друзья сидели молча, и наслаждались тем теплом и уютом, которые обволакивали их словно паутина.

Первым заговорил Зихертухис.

-Я так понимаю, Арсэн, чьто у вас ко мне есть дело. Давай викладывай.

Арсэн, вынув из кармана несколько фотографий каменной собаки, и передал их Зихертухису.

-Да вот, брат ... имеем вот такое вот чудо.

-Очень интересно. Очень. — И напялив на нос пенсне, Эзра Лейбович с любопытством стал рассматривать изображение. — А, саму собачку имеете здесь или на Родине осталась?

-Собачка здесь, Эзра, здесь. — Подтвердил Арсэн, потягивая коньяк.

-Да. И на первый взгляд могу вам сказать, чьто вещь серьезная.... Сейчас глянем у каталог и проясним все более детально.... Одну минуточку. — И с этими словами Эзра Лейбович вышел из комнаты, но уже через минуту он вернулся с несколькими увесистыми каталогами. — Тааак... — Листая каталоги, приговаривал Зихертухис. — Ага. Ну вот, это как раз то, чьто ми и искали. — Остановился он на одной из страниц. Прочитав ее несколько раз, он с восхищением поднял глаза. — Вэй из мир! Я вас могу-таки поздравить, друзья мои! Это очень хорошая собачка и дорогих кровей, доложу я вам. — И развернув каталог, он протянул его Арсэну. Арсэн лишь на секунду взглянув в этот 'кладезь барыжных антикварных знаний', тут же отдал его Леонидовичу.

-И сколько, Эзра?

-Ну, чьто значит — сколько? Любое произведение искусства — не имеет цены. Ведь ты пойми, автор вкладывал душу, недосыпал ночами, мучался ...

-Слушай, Эзра, ты что тот компостер. Давай, эстетические и моральные аспекты, пока отложим.... Меня интересует сейчас, только рыночная цена и в валюте.

-Эх, хэ, хэ... Каким ты стал меркантильным, друг мой. — С напускным сожалением, проговорил Зихертухис. — Ну, а если оценивать, как ты говоришь, ее рыночную стоимость, то она составляет, около, восьмидесяти тысяч евро, мой прагматичны друг.

-Та вы шо!!! — Вырвалось у Леонидовича.

-Та таки да. — Подтвердил Зихертухис. — И это только стартовая стоимость... Если выставить её на аукцион, то цена может быть на порядок больше. Вот так вот.... И ми тогда можем с вами...— И вдруг пристально посмотрев на Арсэна и откинувшись на спинку стула, он как-то с грустью сказал. — Старею. Даа!.. Аф мир гезукт! Про меня будь сказано!.. Старею.... И он меня таки развел.... Какая собачка?! Я вас умоляю! Чьто же такого у него имеется, хочу я вас спросить, шо при слове в восьмидесяти тысяч евро, вин лишь слегка улыбнулся!!! Сидит вот тут вот, как 'прынц' и меня еще называет компостером!.. Это кто еще кому голову морочит!.. А ви кстати Яков, тоже хороши!.. А идише коп! — Обратился он уже к Леонидовичу. — С виду порядочный человек, а туда же...

-А шо я? Я сижу себе и смотрю на вас двоих артистов.... И хочу вам сказать, шо вы таки друг друга стоите. — И все дружно расхохотались.

-Ну, добрэ... Я все понял.... С собачкой, нам уже всем все стало ясно. — Подняв брови и добродушно улыбнувшись, сказал Эзра Лейбович. — А теперь давай показывайте, шо это за вещь такая, шо ви мне тут через неё, устроили весь этот 'хаха'.

Молча, Арсэн встал и подойдя к Зихертухису, положил перед ним черную бархатную материю, а сверху бриллиант. Наступила гробовая тишина.

-Мамэ!!! Вэй из мир! — Прохрипел Эзра Лейбович, его глаза практически полностью вылезли из орбит, и он стал похож на мадагаскарского лемура.

В следующую секунду, не говоря больше ни слова, Зихертухис сорвался со своего места и выскочил из комнаты. Арсэн и Леонидович успели только переглянуться, как Эзра Лейбович уже вновь появился в комнате. На голове у него был надет дивный прибор, который был похож скорее на маску аквалангиста с фонариками. Кроме того, в руках, которые теперь уже были одеты в белые перчатки, он нес еще несколько странных электронных приборов. Молча, ни на кого не смотря и ни с кем не разговаривая, Зихертухис сел на свое место и быстро разложил вокруг себя на столе свою технику. Потом напялил на глаза маску, которая как оказалось, была специальными увеличительными очками, и подняв руки в белых перчатках вверх словно хирург, сказал:

-Ну-с, приступим.

Аккуратно, даже с каким-то благоговением, он взял бриллиант большим и указательным пальцами левой и правой руки и медленно поднес его к глазам. Друзья, как завороженные, смотрели на все эти манипуляции. Чувствовалось, что через руки Эзра Лейбовича прошли не только тысячи старых комодов, шкафов и картин, а также множество благородных камней. И скорее всего, именно драгоценные камни, составляли ту теневую сторону его заработка, о которой он никогда и никому не рассказывал.