Много раз Светлое воинство пыталось сокрушить этот оплот Тьмы и Хаоса в царстве Добра. Стены замка были крепки, защищающие их адепты — отважны, поход обходился в несчитанные тонны золота и крови... А когда разбитое войско возвращалось обратно, совет Лордов Света раз за разом подтверждал экстерриториальность Замка, и свои обязательства не препятствовать проходу к нему любого желающего. Правда, желающих находилось немного. В том числе и потому, что мало кто из них возвращался назад... И еще меньшее число потом "жили долго и счастливо".
— Давненько здесь не было посетителей. Что тебе надо, ...? — Имя расслышать не удается даже в воспоминаниях. Когда-то я раз за разом бился головой в стену, пытаясь услышать его... А потом — бросил. Морион так Морион. Не все ли равно?
— Я думаю, что Всевластный повелитель Всего уже знает, что привело меня к его порогу.
— Повелитель Всего-и-Ничего. Так что, может — знаю, а может и нет. Говори!
— Мою невесту похитили слуги Повелителя Обреченных. Я хочу ее вернуть.
— Я не оказываю бесплатных услуг. Моя цена — высока.
— Я знаю. Назови свою цену.
— Ты будешь служить Архитектору Судеб. От тебя отвернутся все, кроме той, что истинно тебя любит. Люди пойдут за тобой, но никто не разделит твой путь, пока долг не будет выплачен.
— Хорошо. Уж моя-то невеста точно меня любит. И когда я ее спасу — останется со мной. — Могучий Владыка на троне загадочно улыбается...
— Отныне — вот твой путь. — Слева от трона открывается дотоле совершенно незаметная дверь. — И не забудь прочитать книгу.
— Благодарю, Повелитель.
— Зови меня сюзереном.
— Хорошо.
Воспоминание мигает. Некоторое время мы созерцаем кровавую муть, из которой время от времени всплывают залитые кровью каменные плиты, искаженные страшной мукой лица, мертвые и еще живые... А когда все успокаивается...
— ... И вот так я тебя вытащил.
— Ты сам стал таким же чудовищем, как они. Отойди от меня. Я больше не хочу тебя видеть.
И мир снова гаснет.
Глава 81. Истина в звездном свете.
Профессор Снейп медленно поднимает голову.
— Вот так, значит... Неудивительно, что ты до сих пор пытаешься запить такое предательство.
— Нет, профессор. Если бы этим все ограничилось... Наверное, я смог бы забыть и простить. Но... Повелитель Всего-и-Ничего не лжет никогда. И память об этом до сих пор горит негасимым пламенем.
— И что было дальше?
— Смотрите.
— Легилеменс. — Бросаю навстречу заклятью свои, и не только свои воспоминания.
...
Обрыв. Медленно несет свои смоляные воды река. На той стороне — только пыльные равнины. Одинокий челн болтается посреди фарватера. Возможно, стоит подозвать лодочника, и перебраться-таки на ту сторону? Ведь сюзерен солгал: у меня не осталось никого. А ведь было же ограничение: что так, кто меня любит, останется рядом. Но никого нет. Хотя...
— Привет, братец.
— И тебе — доброго дня. Зачем пришел?
— Оракул объявила, что ты станешь угрозой для Дома. И меня попросили помочь тебе перебраться на ту сторону.
— Бывает. И как ты хочешь этого добиться?
— А вот так!
Чужой клинок с легким шелестом проходит над моей головой. Ну уж нет! Если я решу перебраться на ту сторону — это будет мое решение, и навязать его мне никто не сможет. Я выхватываю свой меч. Брат всегда был сильнее меня. В фехтовании, в магии, в риторике... во всем. Но это было до того, как я прочитал Книгу и принял ее запретную, отравленную Силу. Пространство кипит от ужасных боевых проклятий и пляшет джигу. Клинки сшибаются и плачут искрами от разочарования, не в силах добраться до такой слабой и уязвимой плоти, не имея возможности напиться горячей крови.
Кажется, что схватка зашла в тупик: я немного сильнее и быстрее, но при этом не хочу убивать. Возможно — пока не хочу. А это вполне может открыть для меня дорогу на тот берег. Значит, надо что-то придумать и быстро. Отвлекаюсь от схватки, положившись на рефлексы тела, и начинаю сплетать заклятье. Когда же я возвращаюсь к реальности — положение мое уже плоховато: без присутствия разума, на одних рефлексах сражаться можно... но — против такого же "рефлекторного" бойца, или же против откровенного быдла. Брата же учили как бы не лучше, чем меня. И теперь, когда я отдал рисунок боя ему на откуп, он уже сумел запутать меня в эту сеть, и я не вижу другого пути, кроме как подставиться под удар. Впрочем, чего-то подобного я и ожидал. Клинок брата удовлетворенно урчит, облизнув мою кровь. На лице моего врага появляется удовлетворенное выражение: он уверен, что уже победил. Вот только пролитая кровь активирует уже сплетенное заклятье, завершая ритуал.
Изолирующие чары рушатся на нас как скала. Это и есть главная слабость бойцов моего рода: собственных сил всегда не хватает, даже на обычное фехтование. Страшна привычка полагаться на Источник Дома. Однако, удовлетворение не исчезает с лица брата: похоже, что он не разочарован даже и перспективой отправится на тот берег вдвоем. Вот только он ошибается. Я поднимаю клинок и спокойным, уверенным шагом подхожу к упавшему.
— ... но как ты можешь?
— Молча.
— Что тебе нужно от меня? — Умный у меня братец. Понял, что убить его я мог и раньше.
— Я хочу узнать подробности. Почему это сестренка посчитала меня угрозой семье.
— Ты никогда этого не узнаешь. И даже если ты убьешь меня — за мной придут другие...
— Может, и придут, но ты этого никогда не увидишь. А насчет "не узнаешь"... То, что мне нужно — знаешь ты, и этого достаточно.
Конечно, телепат я очень и очень слабый, но против врага, лишенного даже элементарной защиты, которая погасла вместе с Источником — хватит и этого. Вглядываюсь в когда-то родные, а теперь — ненавидящие глаза.
...
Главный заклинательный покой Дома сегодня убран в траурные тона. Торжествующе-алая обивка заменена переливающейся серебряной тканью. Вместо золотых лент — повязаны белые. Но все равно, зал производит впечатление торжественности. Давно уже не собиралось в нем столько людей. Главная и побочные ветви, родичи по замужеству и принятию, представители младших Домов и кровные вассалы: все здесь. Значит, событие, которое я вижу чужими глазами — более чем важное.
— Сегодня мы очистим Имя и Честь Дома...
— Остановись, отец! — Из толпы выскальзывает девочка.
— Скайли? Что ты здесь делаешь? Я же просил тебя поиграть наверху.
— Отец, то, что ты делаешь — неправильно. Сегодня мне было видение...
— Молчи, дочь! — Но девочка уже в трансе.
— Не отсекайте ветвей, ибо ветвь отсеченная станет проклятием древа, и стены Дома падут, не выдержав шторма.
— Девочка моя, зачем тебе это?
— Потому что ... — имя снова гаснет — мой брат. И я не хочу, чтобы он не смог снова увидеть меня. Он — мой брат, и я люблю его, как брата.
— Хорошо, девочка, успокойся...
Глава Дома обходит Оракула, обнимает ее. Девочка успокаивается... И в этот момент ей в грудь входит клинок Хранителя Чести Дома — кинжал Главы.
— Сегодня мы очистим Имя дома от склонившихся перед Хаосом!
В этот момент глаза девочки, лежащей на полу, открываются. Этого не может быть в принципе: удар был точен и должен был оборвать жизнь сразу... Но это — есть. И тихий голос громовым ударом сотрясает весь зал.
— Кровью моей вы превратили ложное пророчество в истинное. Теперь — бегите, если можете, но Дому ... — название опять гаснет в памяти — не быть больше.
Глаза снова закрываются. Моя сестренка, та, что любила меня, и готова была остаться со мной — мертва.
...
Выныриваю из чужой памяти.
— Вот, значит как... — И я поднимаю клинок. Мой враг беспомощен. Он никак не может защищать свою жизнь. Но я привел его к этому в честном бою. А у Скайли не было даже такого шанса.
— Брат, ты не можешь... Ведь мы же родичи... — А вот теперь страх сотрясает моего врага. Да, я знаю, что боится он не смерти, а того, что умрет, не выполнив приказ Главы. Мне это безразлично. Чужой страх становится моей Силой.
— А вы помнили об этом, когда Глава Дома убивал Оракула? Нет уж. Вы отреклись от меня. И я принимаю Отречение, и Отрекаюсь сам. Не может быть мира между нами.
Серебряный клинок в моих руках гаснет. Теперь он непригоден для боя — серебро слишком мягкий металл. Но на один удар его хватит. Глаза моего врага застывают в смерти.
...
Над замком Хогвартс снова мерцают звезды. Чтобы хоть как-то успокоить кровавую ярость, я залпом выпиваю бокал кровавого вина... И замечаю как бы зеркальное отражение своих действий: профессор Снейп делает то же самое.
— Ну что же, Поттер. Принимать какие-либо меры — бессмысленно. Но я требую, чтобы Вы не спускались в обитаемую часть Хогвартса, пока полностью не успокоитесь. Если не сможете справится сами — выпейте это.
Профессор протягивает мне пузырек с Успокаивающим зельем.
— Спасибо, профессор.
— Не за что.
Снейп уходит, а я снова смотрю на звезды.
— Прости, сестренка, что я использовал эти воспоминания таким образом... Но мне очень нужен союзник. Чтобы защитить...
— Я не в обиде.
— Кай?
— Ну надо же... За шесть веков ты так и не заметил, что имена Скайла и Кайгерн сокращаются одинаково.
Глава 82. Брат и сестра.
— Кай? — Рукоять меча как будто сама собой возникает в моей руке
— Ну да. Я это. Я.
— Так что же ты молчала все это время?
— "Все это время" — это что-то около минуты.
— Как это?
— Ты с такой силой швырнул в профессора последнее воспоминание, что оно досталось и мне. И оказалось ключом к моей памяти.
— Странно, а ехидничала так, как будто знала об этом все шестьсот лет.
— Прости, братик, но вспомнить собственную смерть — событие неординарное. Вот и заносит меня.
— Это ты прости, сестренка...
— Да, кстати, объясни мне, чего ты так злишься каждый год? Вроде все, виновные в моей гибели уже встретились с Лодочником?
— Не все. — Клинок лежит у меня на коленях, и я ласкающим движением провожу рукой по лезвию.
— И кто это сподобился пережить Ночь Черного Пламени?
— Я.
— Не понимаю.
— Это защищая меня ты пошла против Главы Дома. Это я должен был разобраться в том, что сказал Меняющий пути устами своего аватара. Это я должен был вытащить тебя... Сестра, я предал тебя. И не могу даже просить прощения. Потому, что такое — не прощают...
— Дурачок. Такое — действительно не прощают. Потому что тут нечего прощать. Архитектор судеб развешивал куда худшую правду на ушах демонов, древних, как сама грязь. И ничего — кушали, не давились, еще и добавки просили. По сравнению с ними ты и сейчас — в лучшем случае — подросток, чуть старше Миа. А уж тогда — и вовсе был младенец. И требовать от себя способности с ходу разобраться в извивах мысли того, кого не зря зовут Интриганом... Ты хочешь слишком много.
— Скайли...
— Зови уж меня Кай. В конце концов, Скайлой я была всего четырнадцать лет, а Кайгерн Скрытной — ... немного больше. — Последняя фраза сопровождается ощущением необидной насмешки.
— Кай...
— В конце концов, это было мое решение. Я же Оракул. Я знала, что мне грозит, и, как видишь — даже подготовила себе путь отступления.
— Так значит ты...
— Я напророчила себе, что обязательно окажусь рядом с тобой. Как видишь, пророчество исполнилось.
— Хм... до этого мне казалось, что Боги Хаоса неодобрительно относятся к пророчествам... кроме тех, которые изрекают сами.
— Во-первых, мое пророчество удачно наложилось на обещание Познающего. А во-вторых, я сформулировала его в виде проклятья. А уж проследить за исполнением проклятья для любого из Темной четверки...
— Кай, ты — гений!
— Вот так уже лучше. А теперь расскажи-ка ты мне: как пал наш Дом?
— Что там рассказывать... Как ты напророчила, так и пал.
— Подробнее. А то с мечом ты на эти темы почему-то не откровенничал.
— Когда я прикончил братца Мэтью, то понял, что исполнять Проклятье Отсеченной ветви придется мне: больше просто некому.
— И ты кинулся в лоб, крушить все вдребезги и пополам?
— Если бы я сделал такую глупость — мы с тобой могли и не встретиться.
— Не могли. Два моих проклятья должны были надежно защитить тебя. Тем более, что последнее было предсмертным.
— ... Спасибо, Кай!
— Не за что. Ты продолжай, продолжай.
— Хорошо, продолжаю. Я не стал торопиться. Какое-то время я работал, изображая из себя скорее Руку злой судьбы, чем Карающий меч: собирал и сливал информацию, перехватывал гонцов, устраивал рукотворные случайности, копил силы и деньги. В конце концов — стал известным кондотьером. Своего рода Семнадцатилетний капитан. Сейчас-то я понимаю, что сработал я тогда грубо и прямо. Что получилось у меня все скорее благодаря помощи Господина перемен, чем благодаря моим собственным скромным талантам.
— Скромным талантам. Ну-ну. Скромность паче гордыни. Но ты продолжай.
— В общем, дела Дома шли все хуже и хуже.
— Это понятно. С таким-то "благожелательным вниманием".
— Младшие Дома потихоньку отпадали, пытаясь найти защиту и покровительство у других Домов.
— И как, получалось?
— А то! Они же уже не принадлежали к нашему Дому, и у меня не было повода их преследовать. Более того — я им иногда помогал, и вести об их благополучии только подстегивали процесс.
— Хм... Неплохо.
— А когда Дому стало уже совсем плохо, отряд Мантикоры предложил свои услуги Фиолетовой хризантеме.
— Странно. Я не могу вспомнить, как назывался наш Дом...
— Видимо, над твоим телом все-таки провели малый обряд Отречения. И хорошо еще, что не полный ритуал — а то и имя твое не смогли вспомнить.
— Так вот... я не могу вспомнить название нашего Дома... Но помню, что Дом Фиолетовой хризантемы — наши враги.
— Были.
— Что?
— Они были нашими врагами.
— А что же с ними стало?
— Слушай дальше. Отряды Фиолетовой хризантемы осадили главную, а к тому времени — и единственную резиденцию нашего Дома. У Главы Дома еще оставалось кое-какое влияние, поэтому они не слишком боялись: стены дома были крепки, а оставшиеся союзники — спешили на помощь. Но первыми до резиденции добрались Мантикоры. В ту ночь я в первый раз принял демоническую форму, и выбил ворота Пламенем Хаоса. Я до сих пор удивляюсь, но мои люди последовали даже за демоном. Когда же я вновь показался в проломе — в замке оставались в живых только женщины и дети младше четырнадцати лет. Хризантемы требовали прикончить и их, но я выторговал их жизни себе. А после Ночи Черного пламени никто не решился оспорить договор. Кажется, они решили, что я собираюсь зверски замучить всех пленных... или принесу их в жертву своему покровителю.
