Небо и земля

Говорят, время — лучший лекарь. Но оно же — и лучший советчик. И неожиданно подкидывает здравую мысль, когда из ночи в ночь ворочаешься в постели без сна, и разные глупости лезут в голову.

Всего лишь следует относиться к плотским желаниям господина подполковника как к работе. Или как к необременительным обязанностям. И не принимать близко к сердцу ранее подмеченные унизительные мелочи.

А'Веч — человек военной выправки и не привык разлеживаться в обнимку с женщиной, тем более, с амидарейкой. Что до поцелуев... Айями привыкнет к их отсутствию. Почти привыкла. Притворяться же научилась. И впредь она не наденет на лицо маску обиженности, а будет приветлива и улыбчива с покровителем.

Что еще нужно мужчине, вернувшемуся из долгой поездки? Внимание и участие. Айями сможет, это нетрудно. В конце концов, это мизер по сравнению с масштабами заботы, коей окружил господин подполковник. Он — покровитель, она — содержанка, и у каждого из них свои обязанности, которые следует выполнять. Веч справляется на ура, а вот Айями проявила неуместную избалованность.

— Вы... ты надолго вернулся? — спросила она неловко, когда пришла очередь традиционного обеда, сервированного на двоих.

— Спешишь избавиться? — хмыкнул Веч. Отломил от лепешки знатный кусок и, свернув трубочкой, отправил в рот.

На этот раз господин подполковник не церемонился и поглощал варево с завидным аппетитом. Правда, зачерпывал ложкой из отдельной кастрюльки. И надо сказать, Айями понравилось, как он ел. Кто-то вкушает пищу неряшливо, усеивая крошками стол, у кого-то дырявый рот, кто-то чавкает и с шумом втягивает суп, кто-то дует на горячую кашу так, что брызги разлетаются в разные стороны. А вот Веч ел... вкусно. Заразительно.

— Я беспокоилась. Вы... ты снова уедешь?

Он отставил ложку. Наверное, озадачился несвойственной разговорчивостью мехрем*.

— Ты... вы не подумайте, что я вынюхиваю. Просто никто не говорит толком, а вдруг что-нибудь случилось? То есть, мне неинтересно знать, случилось или нет, потому что это военная тайна... — запуталась в объяснениях Айями.

— Теперь уж нескоро уеду, — ответил Веч, забавляясь её бессвязным меканьем. — Ты ходила в больницу, — то ли спросил, то ли утвердил.

И тем самым, признал: даже отсутствуя, он не упускал Айями из виду. Дежурный указал в рапорте, а прослушка подтвердила.

— Да, — ответила Айями настороженно. К чему господин подполковник сменил тему?

— Я договорюсь с Оттином... нашим врачом. Он осмотрит тебя.

— Зачем? — испугалась Айями. — Я простывала недавно, но уже долечилась.

— Женщины не сильны в медицине. Я не доверяю вашей... докторице, — исковеркал господин подполковник профессию Зоимэль, видно, не смог подобрать правильное окончание.

— Почему это? Просто вы не знаете Зоимэль. У нее характер будь здоров. Несгибаемый. Быть врачом — её призвание, — сказала Айями убежденно. — Вы не доверяете женщинам, а я не доверяю мужчинам! И ходила в больницу не по нужде, а в гости.

Сказала — и прикусила язык. Догадался ли Веч, что часть его подарков "ушла" в другие руки? Наверняка В'Аррас докладывает начальнику по телефону о каждом шаге и слове Айями.

Судя по лицу, Веч не догадался. Но ждал разъяснений: с какой стати ей приспичило отправиться после работы в больницу? Визиты-то нечасты.

— Я многим обязана Зоимэль. Она спасла мою дочку. Люнечка родилась синюшной, не дышала уже.

— У нас твою дочь звали бы Луной, — сказал Веч ни с того, ни с сего.

— Звучит необычно. И непривычно, — ответила Айями с улыбкой, чем вновь обескуражила собеседника. Определенно, Веч не ожидал большой общительности от своей мехрем.

— Не страннее, чем ваши амидарейские имена, — ответил ворчливо.

— Спасибо вам... то есть, тебе, — поправилась Айями. — И особая благодарность от Люнечки. За морковь и яблоки. За мед и за леденцы. За всё.

Время, как лучший советчик, успело нашептать: ради неё, Айями, господин подполковник выдал военный секрет. Потому как, не узнай она о "жучке", этот вывод напросился бы сам собой, пусть и не сразу. Закономерное умозаключение, когда даганский солдат приносит посылку домой вскоре после разговора в больнице. И, похоже, Веч не исключал, что его мехрем догадается, но всё же отдал приказ, и помощник организовал доставку вкусностей.

— На здоровье, — ответил Веч, помрачнев. Свел брови, задумавшись о чем-то своём.

Айями закусила губу. Зря она открыла рот, чтобы выразить свою признательность. Высказала и, тем самым, напомнила господину подполковнику о должностном нарушении. Следует срочно исправлять оплошность.

— У яблок чудесный аромат. И морковка сочная и сладкая. Я тоже попробовала и до сих пор в восхищении. Вы... Для тебя нет ничего невозможного, — сказала Айями смущенно.

Любому мужчине приятна похвала, и нужно чаще говорить, что он особенный и неповторимый. И исподволь напоминать, что её, слабую и глупую женщину, пленила настойчивость и необыкновенная забота Веча.

— Ну да, — согласился он, нисколечко не оттаяв.

Но Айями не испугалась отчужденности, просквозившей в его голосе, и решила не отступать. В конце концов, амидарейка она или нет? И способность к дипломатии у нее в крови.

— У меня фасолевый суп. А у вас... у тебя другой? — потянулась, чтобы заглянуть в кастрюльку Веча. — Пахнет аппетитно.

— Не с фасолью, а с чечевицей, — поправил он. — А у меня со спаржей.

— Спаржа... знакомое слово. Это растение такое, да? В наших краях не выращивают. Можно попробовать?

Веч зафыркал через нос. Вроде как рассмеялся.

— Растение, да. У спаржи съедобные ростки. Но пробовать суп не советую.

— Ну хотя бы половину ложки, — не унималась Айями.

Неожиданно ей пришло в голову, что брезгливость Веча распространяется и на еду из общей посуды.

— Треть. А лучше три капли, — согласился он.

Налил шипучего напитка в кружку доверху и придвинул к Айями.

— Это ойрен.

А затем просветил, что необычная ложка с тонкой ручкой называется чумиш, а глиняный кувшинчик с остатками газированного питья — хумбар. И, не побрезговал зачерпнуть спаржевого супа своей ложкой, поднеся на пробу ко рту Айями.

Как и обещал, три капли. Но и того хватило, чтобы у неё выступили слезы, а дыхание перехватило. Спасительная кружка оказалась рядом, Веч вовремя её сунул в руки задыхающейся Айями. Освежающий напиток пролился в горло, охваченное огнем.

— Все святые, где тут спаржа? — просипела Айями. — Жидкое пламя, не иначе.

— Вызову врача, пусть осмотрит, — сказал обеспокоенно Веч, поднимаясь с тахты. — Этак и связки сжечь недолго.

— Нет! Не нужно, — ухватилась Айями за его рукав. — Скоро пройдет.

Господин подполковник уселся с недовольным видом и, хмурясь, ждал, когда она прокхыкается и осушит между делом вторую кружку ойрена.

— Это суп из перца, а не из спаржи. Из-за острых специй я не поняла её вкуса, — посетовала Айями шутливо, мол, не случилось ничего страшного, просто дегустация оказалась неудачной. Чем не повод для анекдота?

"— Девочка, а почему пятый день у тебя большие глазки?"

"— Это я, даганского супа поела, дяденька".

— Возможно, так и есть, — признал Веч. — У каждого блюда неповторимый вкус, и следует добавлять специи с умом, иначе получится бурда. А может, суп хорош, но все дело в том, что кое у кого нет закалки.

Айями поняла, что он поддержал шутку, ответив тем же, и рассмеялась. Получилось хрипло.

— У молодой спаржи сочные и сладковатые побеги. А выращивают её в темноте, — сказал Веч.

— Да, я знаю. Из школы, — кивнула Айями. — Считается, что это деликатес.

— Кому как. Обещаю, когда распробуешь, тебе понравится.

Он сдержал слово, и на следующий день Айями насладилась обедом, приготовленным из экзотического растения. И супом, и запеканкой и даже пирогом. Блюда оказались вполне съедобными, и присутствие приправ почти не ощущалось.

— Замечательно, — похвалила искренне Айями, отведав с аппетитом. Разумеется, после того, как Веч утолил свои мужские потребности. — Ваш повар — знаток кулинарии. Наверное, его удивляет, что приходится готовить без специй.

— Он плачет, — ответил Веч.

— Почему? — изумилась Айями.

— От расстройства. Разве можно не любить перец и хрен? И побольше, чтобы плавился язык, — пояснил господин подполковник. — Поэтому наш повар считает, что блюдо без специй — это деньги на ветер.

И опять Айями поняла: он шутит. И рассмеялась вместо того, чтобы обидеться и отгородиться молчанием.

Да и Веч посмеивался. Со вчерашнего дня его настроение улучшилось, и Айями признала, что выбрала правильную тактику: быть веселой, разговорчивой и почаще восторгаться умом и талантами покровителя. И тогда господин подполковник начнет посматривать на Айями не то чтобы завороженно, но по-особому. Безотрывно. Любуясь. И взяв положенное, не вскинется с тахты, а задержится. Проведет ладонью по ноге Айями — от лодыжки до бедра. И, развлекаясь, оттянет резинку чулок, чтобы та легонько хлястнула по коже.

А вечером домой доставят посылку с разными мелочами, среди которых найдется и мыло, и зубной порошок, и нитки в мотках, и растительное масло, и коробочка с приправами. А в отдельном пакете отыщутся странные беловатые стебли с ростками на конце и записка с размашистым почерком. А в ней — простой и доступный рецепт приготовления вкусного ужина из спаржи.

Господин подполковник, как и пообещал, о дальних поездках не помышлял. И встречи в кабинете перешли в категорию регулярных, с той лишь разницей, что случались днем или после работы. И с обязательной трапезой в довершение.

Айями не раз поблагодарила провидение за отличную идею, пришедшую однажды в голову. И старалась быть безупречной мехрем, чтобы угодить Вечу.

Мужскую физиологию не переделать, проще под неё подстроиться. Притерпеться. А в разговорах избегать скользких тем: о причинах долгих отлучек господина подполковника, о невнятном будущем, о судьбе населения Амидареи.

О чем же говорить? Например, о загадочном животном яке или о причине сладковатого запаха сигаретного дыма. Или о том, что даганских мальчишек сызмальства закаляют в ледяной воде горных озер, куряя с головой. Или о том, что любимое развлечение даганских мужчин — драка на ножах, похожих на когти хищника. Или о том, что от человека, нарушившего закон, отказываются сородичи. Клановый знак срезают, и преступник становится изгоем.

А еще, как ни странно, Веч рассказывал о даганской армии.

Например, о том, что зеленый ромбик из перекрещивающихся полосок на нашивке означает "военно-инженерная служба". Собственно, этот значок красуется на рукаве Имара и у других инженеров.

А еще в чужеземной армии есть медицинская служба и служба связи. Есть танковые войска, есть воздушные, а есть пехота. Только морских войск нету. Даганния расположена в центре континента и не имеет выхода к воде. К югу от этой страны растянулась бескрайняя пустыня, занимающая треть материка. Местные дали название океану песка — Гуалок ( Прим. — численное значение в даганском, не имеющее предела. Бесконечность). Днем пустыня испепеляет, а ночами замораживает. Полиамские горы задерживают холодные массы воздуха, приходящие с севера, благодаря чему в Даганнии мягкие и короткие зимы, лишь в горах снег лежит до середины лета. А господин подполковник воевал в артиллерийских войсках, об этом говорит значок на нашивке, отдаленно напоминающий пушку.

Кое-что из услышанного Айями пересказывала домашним, например, о видах и родах войск. Айрамир заметил хмуро:

— Вот и представь, танки и самолеты — высокоточная боевая техника. Ими не только управляют, их нужно спроектировать и построить. На заводе. И для этого нужны специалисты. Спрашивается, когда дикошарые варвары успели освоить авиастроение и научились летать?

— Может, благодаря поддержке нашей страны? — предположила Айями. — Когда-то у нас были хорошие отношения с Даганнией.

— Если так, то получается, сволочи стали готовиться к войне задолго до её начала. Накапливали боеприпасы. Патроны, бомбы, гранаты...

— Любая страна хочет обезопаситься от недружелюбных соседей. И у нас была армия. Танки и самолеты, — парировала Айями, запнувшись на слове "была".

И ведь регулярно проводились военные учения, о которых писали с пафосом в газетах. Какая мощь! Какая сила! В хвалебных фоторепортажах амидарейская артиллерия поливала шквалистым огнем фальшивые мишени, танки ползли ровными рядами по полю... Куда что подевалось? Покореженные остовы ржавеют, врастают в землю, покрытую слоем пепла вперемежку с костями.

Кому возданы эти жертвы?

Между делом Веч объяснил, что капитан стоит ниже по званию, чем майор или подполковник. Птицы, изображенные на погонах у двух последних чинов, имеют соответственно по одному и по два золотых пера в каждом крыле.

Он позволил рассмотреть подробнее птичий профиль с распахнутыми крыльями и крючковатым клювом.

— Похоже на орла, — заключила Айями после изучения. — А сколько золотых перьев на генеральских погонах?

— У нас нет генералов. Есть командоры, — пояснил Веч. — У них на погонах золотые птицы.

— Должно быть, красиво, — протянула она восхищенно. — А почему орел? Ведь это символ небесного начала.

— Потому что небесные кланы отстояли за собой право. На съезде командоров.

— Надеюсь, не кулаками, — взглянула Айями с подозрением, и кивок господина подполковника подтвердил предположение.

Оказалось, претенденты устроили соревновательный бохор* и определили победителя, чей знак теперь красуется на погонах офицеров. Даганнов хлебом не корми, позволь намять кому-нибудь бока.

В общем, ничего трудного. Удивляйся, восторгайся. Улыбайся, хвали, расспрашивай. Разбавляй общением физическую составляющую отношений. Да и Вечу, похоже, доставляло удовольствие объяснять и рассказывать.

Проще простого.

Так почему же в сердце обосновалась тоска? Закрепилась прочно и день ото дня расползалась как опухоль, отравляя исподволь мысли и настроение.

Перед сном, лежа в постели, Айями смотрела на свадебную фотографию с комода и думала о муже. О его нежности и заботе.

Микас боготворил, восхищался, лелеял. По прошествию времени его чувства вспоминались как нечто воздушное, легкое, радостное. Окрыляющее. В противовес, деловитость господина подполковника опутывала и тянула к земле.

Что нужно женщине? Стабильность. Защита. Спокойствие за близких.

Все это худо-бедно имеется. Вроде бы и грех жаловаться, но душа мается. А может, Айями, пресытившись излишествами, надумала себе проблемы? Высосала из пальца. Другие женщины ведь не изобретают сложности.

Взять хотя бы Мариаль. Напарница вполне довольна жизнью.

Хотя нет-нет, да и замечала Айями задумчивый взгляд девушки, направленный в сторону Риарили. Та, отболев, вышла недавно на работу. "Острый бронхит" — такой диагноз поставил даганский врач. Он же и назначил лечение уколами и таблетками.

— Ей можно болеть. Господин Л'Имар обо всем позаботится, — сказала Мариаль, когда Айями однажды отметила, что коллега запропастилась, и надо бы её проведать.