Небо и земля

— Из небесных, что ли? — нахмурился даганн.

— Да. Из клана Черных орлов, — ответила Айями и замерла. Поверит или нет?

Сердце стучало сумасшедше, а ноги противно дрожали под испытующим взглядом. Зато голос остался тверд, хоть и тих. И секунды вдруг стали тягуче вязкими, а по спине потекла струйка пота. Ох, и жарко в госпитале. Видно, в котельной не жалеют угля.

— Уважаемый и сильный клан, — признал капитан через некоторое время. Наверное, выуживал из памяти скудные знания о представителях небесного круга. — Предлагаю забыть о недоразумении. Если потребуется, принесу твоему эчиру извинения. Я не претендую на то, что ему принадлежит, и не хочу раздора.

— До свидания. — Айями церемонно кивнула.

А теперь к выходу. С достоинством, не оглядываясь. И не сорваться на трусливый бег, выйдя на крыльцо. Проплыть с гордо поднятой головой мимо даганнов, отпускающих пошлые шуточки, и не осесть на снег от нервного перенапряжения.

Только что Айями выиграла свой маленький бой благодаря хитрости и изворотливости. И выдержке.

Имар говорил, переплетения родственных связей в чужих кругах похожи на запутанный клубок. И упомянул, что его коллеги принадлежат к штормовым и к земным кланам. А капитан — сородич одного из инженеров. Прикрыться бы именем Имара, но о нем опасно заикаться, можно попасть впросак с незнанием обычаев. Стало быть, покровитель Айями должен быть родом из небесного круга. Еще в ратуше она вспомнила: осенью солдаты ныряли в речку, и на плечах полуголого даганна раскинула крылья птица с крючковатым клювом. Возможно, ястреб или коршун. Или орел. Название клана пришло в голову спонтанно. Чистая импровизация. Издалека татуировка на мокрой спине мужчины казалась темной, почти черной.

Быть может, капитан не поверит и проверит. Спросит у товарищей по палате, и ему скажут, что Черных орлов не существует в даганской природе. И офицер рассвирепеет, узнав о наглом обмане. Или не станет расспрашивать въедливо о хитросплетениях небесных кланов. Таких, как Айями, пруд пруди. Коли не удалось затащить её в койку, уговорит другую женщину — по добру или по принуждению. Например, Риарили или Мариаль. Капитан Т'Осчен и на них смотрел с интересом.

Мерзко. По крайней мере, военные из местного гарнизона не угрожают амидарейкам, и те добровольно приходят в клуб. Но, как сказала Эммалиэ, рано или поздно даганны заинтересуются переводчицами и, проявляя настойчивость, задействуют грязные методы давления. Никакое удостоверение с печатями не спасет от офицера, наделенного полномочиями.

Не сегодня-завтра его выпишут из госпиталя. Поскорей бы. Уедет и не вспомнит об Айями.

Как уберечься слабой женщине от притязаний? Дотянуть до возвращения Имара. Он защитит.

Но Имар не вернулся, как обещал, через три-четыре дня. Его перенаправили под Алахэллу. Зато приехал второй заместитель. Господин А'Веч, здоровый и невредимый.

На следующий день капитан Т'Осчен снова появился в комнате переводчиц и сразу же прошел к столу Мариаль. Навис над девушкой как скала. Они разговаривали вполголоса, и Мариаль, побледнев, отрицательно качала головой. Даганн повысил голос и, дождавшись неуверенного кивка, с самодовольным видом вышел из комнаты. На Айями взглянул как на пустое место, и она порадовалась: значит, потерял интерес. До чего же неприятный тип, аж передернуло от отвращения.

Мариаль уставилась в одну точку и вдруг заплакала.

— Тише, всё хорошо, — утешала Айями девушку, чьи плечи вздрагивали от рыданий. — Что он сказал? Предложил прийти в госпиталь?

— Д-да, — швыркнула носом Мариаль. — Сегодня вечером... Иначе обвинит в шпионаже... И меня с мамой арестуют... А мама болеет... ей нельзя волноваться...

Выговорившись, она расплакалась еще пуще, и Риарили выбежала из комнаты за водой. Когда схлынул первый шквал слез, Мариаль высморкалась. Её глаза покраснели, нос опух, а слова Айями усвоились, хоть и с запозданием.

— Откуда вы знаете? Он и вам предлагал? — девушка схватила её руку, сжав до боли. — Что вы ответили? Значит, вы ходили в госпиталь?

— Ходила. Вчера. Капитан мне угрожал. Сказал, что отнимет дочку, а меня отправит в тюрьму.

Мариаль, было успокоившись, снова разрыдалась, спрятав лицо в ладонях.

— Я не смогу... Лучше хику, чем с ним... А как же я брошу маму? Она ж без меня не сможет... пропадет... — всхлипывала, проглатывая слова.

Риарили вернулась с кружкой воды.

— На, выпей.

— Я придумала, что встречаюсь с офицером. Наврала, а он не усомнился, — ответила Айями.

— И я скажу! — воскликнула Мариаль, хлюпая носом.

— Дважды не сработает. И тебе не поверит, и меня проверит. Поймет, что мы обманули, и исполнит угрозу.

— А я следующая, — сказала Риарили и покраснела. — Что нам делать?

Девушки посмотрели с надеждой на Айями, ожидая от неё, как от старшей по возрасту, умных идей.

— Может, пожаловаться полковнику или господину У'Краму? — предложила она.

— Нет-нет, ни в коем случае! — воскликнули в унисон переводчицы.

— Нам не поверят, да и слушать не станут, — сказала Риарили.

— Капитану ничего не будет, зато он отыграется на нас, — добавила Мариаль, шмыгнув носом.

— Скоро его выпишут из госпиталя, и он уедет. Вдруг завтра? — попыталась утешить Айями.

Мариаль залилась слезами:

— А требует прийти сегодня. Я приму хику... И мама примет...

— Он уедет, но появится другой. А за ним третий, четвертый... И в глазах у них черный огонь. Того и гляди, сорвутся с цепи. Я боюсь, — сказала Риарили.

Айями тоже заметила, что в последнее время даганны вели себя несдержанно и агрессивно. Общались на повышенных тонах и задирали сослуживцев. Однажды она увидела в окно, как солдаты схватили друг друга за грудки, и товарищи едва разняли спорщиков, оглядываясь: нет ли поблизости офицеров. Когда-нибудь и авторитет полковника О'Лигха не сможет обуздать подчиненных.

— Тогда... — задумалась Айями, — нужно просить о покровительстве какого-нибудь офицера из гарнизона. Капитан не решится на конфликт с другим даганном и уедет несолоно хлебавши.

— Да, наверное, — признала Риарили и воскликнула: — Какая жалость, что господина Л'Имара отправили в командировку!

Без сомнений, если бы Имар не уехал по делам, он вступился бы за амидареек. "И Риарили впечатлена его исключительной галантностью" — отметила Айями с ноткой ревности, забыв, что совсем недавно её тяготил поцелуй даганна.

Поначалу и Мариаль расстроилась из-за отъезда Имара, но потом задумалась.

— Можно обратиться к господину В'Аррасу, — сказала, терзая губу. — Он не грубиян и не пошляк.

Амидарейки согласились с предложенной кандидатурой. Почему бы и нет? Помощник господина подполковника не отличался многословностью, не хамил и держался с переводчицами исключительно в рамках возложенных обязанностей.

— Не стоит говорить ему напрямик об угрозах капитана, — посоветовала Айями. — Нужно намекнуть обтекаемо...

— Вы правы, — кивнула Мариаль с отстраненным видом. — И кажется, я знаю, как.

Остаток дня она морщила лоб, возводя глаза к потолку, писала на листочке, зачеркивала и бормотала под нос.

— Вы идите, а мне нужно закончить перевод, — сказала Мариаль по завершению работы. — Не волнуйтесь, я справлюсь.

Отрадная решимость. Отдать Хикаяси жизнь и душу — много чести для даганского ублюдка, как выражается Айрамир. Хорошо, что девушка, проревевшись, успокоилась и начала размышлять более или менее адекватно. Айями же отреагировала прямо противоположно: сначала обдумала стратегию и воплотила в жизнь, а дойдя до дома, сдулась. Но обошлось без плача. Вместо слезливого выплеска приключился приступ нервной трясучки. Айями бросало то в жар, то в холод. Зубы стучали, в глазах потемнело, и накатила слабость, благо, достало сил спрятаться в ванной. Зато близкие не заметили. Разве что Эммалиэ обратила внимание на усталый вид.

— Выглядишь измотанной, — сказала озабоченно. — Старайся высыпаться и не надсаживайся со сверхурочными.

Спеша утром в ратушу, Айями гадала, придет ли Мариаль на работу, и удалось ли уговорить В'Арраса, чтобы тот отмел домогательства капитана.

Мариаль пришла, внешне спокойная и приветливая как всегда. Ни синяков под глазами от тревожной бессонницы, ни страха во взгляде.

— Получилось? — спросила Айями.

Девушка сдержанно кивнула. Тут в комнату заглянул помощник господина подполковника, и Мариаль залилась краской, смешавшись. В'Аррас бесстрастно проверил, все ли переводчицы находятся на рабочих местах, и удалился.

— Ты говорила, что не грубиян, а он не соизволил поздороваться, — заметила Риарили.

— У него такой характер... неразговорчивый, — заступилась Мариаль и окончательно сконфузилась.

— Если он опять появится сегодня, я пойду в храм, — сказала Риарили, и Айями поняла: девушка приняла решение, от которого не откажется.

Полдня амидарейки вздрагивали от малейшего звука, ожидая, что в любой момент откроется дверь, и войдет капитан Т'Осчен. К обеду напряжение в комнате ощутимо возросло, а переводы забросили куда подальше. Айями постукивала карандашом, Мариаль грызла ноготь, а Риарили, опустив голову, беззвучно шевелила губами, наверное, молилась.

Офицер не пришёл. Риарили расплакалась от облегчения, а переводчицы её утешали.

________________________________________

Echir*, эчир (даг.) — покровитель.

29

Пальцы выстукивают по панели военный марш. Та-да-да-да, та-да, та-да... Водитель нет-нет, а посматривает искоса. Куда уж быстрее? — вопрошает его взгляд. Машина и так мчится на пределе, подскакивая на кочках. Колея, укатанная техникой, глубока, и бронеавтомобиль бороздит днищем снежный наст, ныряя в ямы. По обе стороны — частокол сосен. Солнце тоже спешит к горизонту, и от стволов тянутся длинные тени. А вокруг нетронутая белизна, припудренная блестками.

Приходится притормаживать на обочине. Навстречу ползет тяжеловоз, он доставляет лес на станцию. У железнодорожных путей поворачивается стрела крана. Цепляет груз за стропы и перекладывает с машины на порожнюю платформу.

Пожалуй, впервые он возвращается в гарнизон, не сдерживая нетерпения. И с долей сердитости. И с твердым намерением заполучить свой трофей. Потому как забодала неудовлетворенность, ощущавшаяся на расстоянии особенно остро.

Завернуть к гостинице и забросить вещмешок. А затем, не переодеваясь, к комендатуре. Краткий рапорт полковнику, подробный отчет будет позже. Просмотреть список срочных дел, наметить первоочередные — и вниз, на улицу, к сослуживцам. Затянуться, прикурив от сигареты приятеля.

Скупые приветствия, расспросы.

Да, почти без потерь. Трое легкораненых, что неплохо, учитывая упорство, с коим отбивались амодары. Партизан пощипали, но главаря так и не схватили. Генштаб принял решение по минированию подозрительных районов.

Да, ривалов практически взяли с поличным на поставке партии оружия, но они умудрились просочиться через кордоны. В генштабе полагают, что в ближайшем окружении завелся "жук", осведомленный о секретных операциях.

Да, на севере есть, на что посмотреть. Война мало затронула амодарские поселения. И тем больше забот по демонтажу и вывозу оборудования и стройматериалов.

Да, предлагали место в ставке генштаба, но он отказался. "Почему? Это же столица Амодара!" — удивлен Крам и для пущей выразительности крутит пальцем у виска. Что тут непонятного? Потому что он — не штабная крыса и не привык плющить задницу, сидя за столом. И это единственная причина, уверяет Веч.

Да, осточертела зима. На севере морознее и буранистее. Ветра так и норовят забраться под полушубок. А в Доугэнне зимы мягче и короче.

Да, гарнизонные мехрем* тоже вышколены и тем скучны. А тамошние амодарки похожи на мороженых креветок.

Оказывается, вот чего недоставало. Собраться небольшой компанией и выслушивать последние новости. Похохатывать над шутками и поглядывать на окна, дожидаясь, когда она появится на крыльце. В последнее время она не задерживается в комендатуре. Видно, не работается по вечерам без "родственничка".

Но дело не в ней и не в нем. Дело в принципе, ведь так? "Так", — отвечает неуверенно внутренний голос. Ведь принимала же и не оказывалась. По глазам видел, что тянет к нему. По смущению замечал, что согласна. Шестым чувством понял — поощряет к большему. А потом как отрезало. Почему?

Постояли, почесали языками, и достаточно. Сослуживцы расходятся, но не все.

— Вечером в клубе, — обозначает Крам место следующей встречи и уходит бодрым шагом.

Сигарета вот-вот кончится, а её нет. Может, часы спешат?

Стукнула дверь, притянутая назад пружиной.

Выйдя на крыльцо, она щурится сослепу и, приноровившись зрением, замечает неподалеку нескольких доугэнцев. Смотрит с легким испугом, а потом взгляд меняется. Сперва недоверчивый, затем изумленный, радостный и... тухнет. Темнеет, как снег на весеннем солнце, становясь ноздреватым и рыхлым.

Что за бабский закидон? Ведь вспыхнула, он видел. И погасла.

Рука машинально потянулась, чтобы взъерошить волосы, а вместо этого сдвинула шапку на затылок. Ну, удружил родственничек, бес рогатый. Но хоть и грязно сыграл, теперь не его ход. И дело даже не в трофее, дело в принципе. Игра обязана закончиться проигрышем, который достанется не Вечу.

Она проходит мимо, держась краем площади. Потому что побаивается. Запнувшись на ровном месте, краснеет и прибавляет шаг.

— Что? — Веч не сразу вникает в слова капитана. Тот тоже смотрит вслед удаляющейся женской фигуре.

— Говорю, недурственные у вас амодарочки. Отзывчивые. Думал, гордячки, а они нашего брата поддерживают... морально и физически.

Сослуживцы гогочут.

О ком это он?

— Переводчицы, что ли? — уточняет Веч, выпустив струйку дыма изо рта.

— Ага. Если б знал, давно завалился бы к вам в госпиталь. Тогда бы мне точно перепала какая-нибудь из трёх.

— Остроносая, например. Ходит в мужских ботинках, — говорит приятель, посмеиваясь.

— А что? Я бы оприходовал, — заверяет самодовольно капитан. — От моих предложений еще ни одна не отказалась. Да вот не успел с ней пообщаться. Выписали. Жду машину — и на станцию.

— А как тебе та, у которой коса до пояса? — спрашивает другой приятель. — Толстая, в канат толщиной. Так бы и намотал на руку, чтобы на колени её...

— Тоже неплоха, но не мне наматывать, — отвечает капитан, и они смеются.

— А та, у которой глаза серые с черной каемкой? — допытывается сослуживец.

Какие, к бесам, глаза? — вдруг разъяряется Веч. Выходит, весь гарнизон на неё заглядывается. Если бы только в глаза смотрели. А то и на ноги зырят, и на прочие части тела.

— И она бы дала, не сомневайся. Но её пялит пернатый.

— Какой пернатый? — опешил Веч.

— Из Черных орлов, — разъясняет капитан. — Не вру, Триединым клянусь.

— Едрит к бесам в зад, — ругнулся Веч, растерявшись. Не может быть. Аррас бы знал.

— Информация из надежных источников. И бабёнка подтвердила, — говорит капитан, закидывая вещмешок на плечо. — Вот и машина за мной. Ну, бывайте. У вас хорошо, а у нас дома лучше.