Опричник I I (дубль)

Первая группа пришла буквально в конце второй недели ноября. Недостаток опыта и знаний мои ученики компенсировали усердием и собрали столько образцов, что мне с ними ещё долго разбираться придётся. Но, даже навскидку посмотрев первые образцы минералов полученных, из Карелы и Колы, я убедился насколько богат северный край. Мои ребята нашли там много чего интересного. Одних только месторождений графита по берегам Ладоги оказалось несколько штук.

При этом одно из них, расположенное на левом берегу, представляло собой рудную залежь биотитовых сланцев с прожилками графита. По предварительной разведке длина залежи по простиранию составляла не менее семи сотен саженей, при этом её ширина достигала двухсот. К сожалению, из-за несовершенства ручной буровой техники удалось проследить глубину только на дюжину саженей, но и это впечатляло. Судя по моим прикидкам суммарные запасы этого месторождения не менее пятидесяти миллионов пудов[35]. Чуть севернее было найдено ещё одно месторождение графита, которое, впрочем, особого интереса не представляло из-за трудностей с обогащением, в отличие от оловянных и цинковых рудных тел найденных в том же районе.

Медь в Карелии так же нашлась, и тоже в нескольких местах, однако, на мой взгляд, наиболее перспективно то, что на северо-восточном берегу Онеги, а так же интересно и месторождение на Каличьих островах Сегозера[36]. ещё несколько интересных образцов мне доставили с севера Карелии из окрестностей реки Елеть. Судя по чрезвычайно насыщенному спектру, в их составе как минимум полдюжины различных металлов, не считая преобладающих в руде железа и титана, и соответственно имеющих наиболее яркие спектральные линий[37].

На мой взгляд, самой важной находкой являлись три сфалерит-магнетитовых рудных тела, найденные всего в десяти верстах от будущих Котласельгских штолен. Они варьировались по простиранию от двадцати пяти до ста саженей, при мощности от локтя до трёх с половиной саженей. Причем на всех было выявлено гнездообразное распределение рудных минералов. Даже первичный анализ образцов порадовал: содержание цинка в них колебалось от трёх до двадцати пяти процентов, средне расчетное получалось около девяти. Так что через год-два будет у нас и цинк и много что ещё!

На Заонежском полуострове, врезающемся в северный берег Онежского озера, мои ребята обнаружили несколько месторождений комплексных уран-ванадиевых руд, со средним содержанием пентаокиси ванадия от полутора до трёх процентов. Изучив образцы, я установил, что в руде в качестве попутных компонентов присутствуют так же золото, платина, палладий, серебро и медь, а так же молибден. Было много чего ещё, но в очень небольших количествах, и потому мне не удалось опознать остальные металлы[38].

С учётом этого, важность находки месторождения цинковой руды будет трудно переоценить. Только с помощью металлического цинка относительно просто можно будет разделить эти металлы, высаживая их из раствора в соответствии с их положением в электрохимическом ряду. Само собой, мизерные количества золота и серебра меня интересует мало, а вот платина, палладий и молибден, и само собой висмут с рением лишними не будут. Пусть даже придётся их копить годами, но рано или поздно они могут потребоваться.

Еще одна находка меня откровенно порадовала. Хром у нас в наличии был, но не сказать, чтобы слишком много. Так что находка рудопроявления в районе Шалозера, со средним содержанием окиси хрома восемнадцать процентов, оказалась очень кстати, особенно если учесть то, что в качестве приятной добавки в руде содержалось золото и металлы платиновой группы. Пока не ясно, каковы суммарные запасы хрома, но это мы можем выяснить и позже[39]. Желательно за зиму усовершенствовать буровое оборудование, в первую очередь облегчить буровые трубы и саму установку, после чего можно будет продолжить разведку в тех местах.

В немалой степени меня заинтересовали и образцы гранатов, найденные в версте от карельской деревеньки Китиля[40]. В основном мелочь, но дюжина размером с добрую горошину, а пара штук и вовсе с вишню. На мою беду несколько камней оказались изрядной чистоты: придётся докладывать Ивану Васильевичу! Хорошо ещё Висковатый в свое время развязал язык под бочонок сладкого итальянского вина и поведал, насколько трепетно наш государь относится к самоцветам. Ничего рационального, просто верит в магию камней, но от этого не легче, попробуй не доложить, прилетит — не унесешь! Желающие довести до государя, что "алчный немец" утаил то, что "по праву принадлежит лишь самодержцу", мигом найдутся! Даже не по злобе донесут, просто из желания быть обласканными и приближенными к трону.

Впрочем, и кроме гранатов у меня есть ещё, чем порадовать государя. Помня о том, что во времена финской золотой лихорадки конца XIX столетия реку Ивалойоки называли "рекой золота", я поручил тем группам, что шли в Финскую Лапландию осуществить пробную разведку на реках этого региона, показав им простейший способ промывки золота с помощью лотка. Намыли не сказать, чтобы много, в сумме вышло чуть меньше гривенки, да с полдюжины самородков. Почти все с золотник или менее, но один потянул на две дюжины. Всего золота намыли в сумме от шестидесяти до восьмидесяти пяти рублей, в зависимости от пробы. Не велика прибыль: мои затраты только на лапландские геологические партии раза в три больше.

Однако, не золотом единым богаты недра финские, мои люди там нашли много что интересного. Ту же медь или олово, а так же хром, ванадий и никель. Причём медные руды нашли аж в трёх местах, если считать, только крупные месторождения, а мелких проявлений так и вовсе более трёх дюжин. А ведь пока ещё не все группы вернулись, да и те образцы, что уже прибыли в Выксу, я разобрал едва на четверть! Само собой разработка некоторых месторождений не будет иметь смысла из-за мизерности запасов или сложной логистики. Что же касается ванадия, хрома или никеля, тут интерес представляют и небольшие проявления, имеющие высокий процент содержания этих металлов.

С ванадием нам особо повезло именно в Карелии: содержание пентаокиси в образцах, найденных на одном из небольших рудопроявлений, расположенном северо-западнее Онежского озера, оказалось вплоть до тринадцати процентов! То, что запасы металла в тех местах не велики, не беда. В ближайшие годы нам их хватит. Пока и десяток пудов в год достаточно: время крупнотоннажных месторождений придет позже.

Но интереснее всего находка месторождения никелевого месторождения обнаруженного на юго-восточном берегу Выгозера. Обычно содержание никеля в руде невелико, но тут в пределах основной рудной залежи его количество по результатам первых проб составило от одной двухсотой до почти одной двенадцатой. Не представляю себе, какие там запасы руды, но смысл в разработке однозначно есть. Весной нужно будет обязательно отправить туда новую группу, удвоенного состава, чтобы как можно точнее оконтурить рудное тело и выявить реальные запасы руды. Если подумать какие возможности появляются при обладании этим металлом: дух захватывает!

В свое время в СССР разработали очень интересный пластик, по составу довольно близкий к карболиту, однако имеющий совсем другие свойства. Назывался он неолейкоритом, в отличие от карболита он отверждался не нефтяными сульфокислотами, а молочной кислотой и потому имел цвет слоновой кости. Впрочем, при желании его можно и окрашивать любыми светостойкими красителями, которые не разрушаются формалином, кислотами и повышенной температурой. Практически все компоненты для получения неолейкорита у меня есть. Не хватает одного — оборудования! Вот для него то и пригодится никель. Именно из него мы и сделаем со временем вакуум-аппарат для поликонденсации этого резита. В небольших количествах можно обойтись и лабораторными методами, но суть-то именно в массовости производства.

Само собой добыть нужное количество никеля мы сможем не скоро, особенно если замахиваться на большие объемы производства. А замахиваться есть смысл! Массовый и дешевый пластик, способный, даже визуально, заменить слоновую кость в различных изделиях, это не дешевый металл или стекло. Это настоящая дойная корова! Перед изделиями из него открыт весь рынок Европы, и уж тем более Англии. Просто потому, что аналогов никто предложить не сможет!

...

После разбора первых партий минералов я несколько дней помогал Кожемякину с конструкцией печатной машинки, а как освободился, смог заняться спектроскопом для Андрея Везалия, не забывая впрочем, про другие дела. Большая часть времени у меня оставалась свободной: шлифовкой линз и призм мне теперь не было нужды заниматься самому. Ученики неплохо набили руку на этом деле, брака почти не было, так что основную часть времени я тратил на паровую машину, как наиболее приоритетное направление, однако приходилось постоянно прерывать работу и ждать, когда будут готовы очередные детали, поэтому удавалось выкроить время на другие дела. Примерно с неделю ушло на сборку куба для перегонки нефти, после чего, ближе к концу ноября, я начал разработку гладкоствольных ружей.

Впрочем, на неделе пришлось отвлечься: с двадцатого числа начали плановый забой скота и производство тушенки. Часть мяса замораживали, благо морозец стоял знатный — по ночам порой температура опускалась ниже двадцати. Снега практически не было, так что как только лед станет покрепче, можно начинать лов рыбы на Велетьме, а затем и Оке. Одним мясом народ не прокормить, постных дней в году тоже не мало, так что рыба нужна. Конечно, таких запасов как на Волге здесь не сделать, но в Ахтубинском остроге ледники тоже построены, а по весне будут готовы автоклавы и иное оборудование для консервирования.

...

Пятого декабря я с утра зашел в карантин, узнать как дела у моего толмача. Он сидел не веселый. Сыпь прошедшая буквально через пару дней нахождения взаперти буквально на днях появилась вновь. Характерная такая сыпь: розовые пятна, расположенные симметрично, не затрагивающие лица, ладоней, подошв. Да вдобавок к этому ещё плотные синюшно-красные узелки в паховой области и очаговое поредение волос. Мне эти симптомы частенько приходилось видеть в первой четверти двадцатого века: вторичный люэс, классическая картина.

Повезло ловеласу, что в свое время мне как-то довелось проводить синтез арсфенамина, а то бы и лечить было нечем. Лучше бы конечно я знал методы синтеза других препаратов подобного ряда, а то у оного разница между терапевтической и летальной дозой всего раз в тридцать отличается. Хорошо хоть не в три, как у атоксила. Но тут уж ничего не поделать, я фармакологией никогда не особо не увлекался, и мало что знаю в этой области. Синтезировать же непосредственно арсфенамин, мне довелось совершенно случайно.

Произошло это через пару лет после Великой Отечественной войны, когда я, по линии НКВД, был временно направлен на Ярославский паровозоремонтный завод. Именно в химической лаборатории ярославского Дворца пионеров, руководимой в то время Виктором Михайловичем Власовым, я и провел этот химический опыт. Меня туда буквально за руку притащил мой сынишка, которого в свою очередь, сагитировал сын соседки, Прасковьи Георгиевны[41]. Парень увлекся химией, когда ему, случайно забежавшему в открытую дверь, находившийся там Виктор Михайлович продемонстрировал взрыв водорода в банке. Причем влекся так, что прочитал учебник химии за восьмой класс. Так что на пару они меня убедили сходить туда солнечным воскресным днем.

Когда я поздоровался с присутствующими и представился, Власов спросил меня: "Вы ведь тоже химик?"

— Вы ведь тоже химик? Или эти сорванцы прихвастнули для красного словца?

— Да химик, но довольно узкой и исключительно военной специализации, — ответил я, — Взрывчатки, пороха, топливно-окислительные смеси... Собственно все остальное не моя стезя.

— Что ж взрывчатка нам не к чему, — сказал Виктор Михайлович, вызвав заметное разочарование у пацанов, наверняка для того и подговоривших меня прийти, — А вот, к примеру, хлоргидрат диаминодиоксиарсенобензола сможете получить? Легендарное вещёство, если вы понимаете, о чем я?

— В теории знаю, всё-таки это препарат легендарный, — сказал я, — А на практике не доводилось...

— Вот и попрактикуйтесь, — улыбнулся Власов, — Если что я подскажу. А потом расскажу ребятам, как его получил Пауль Эрлих и почему это химическое соединение называться "препарат шестьсот шесть". Будет весьма поучительно!

Надо сказать тогда я провозился прилично, хотя оборудована лаборатория была отлично, не чета моей нынешней. И подсказок потребовалось немало. Но результат Виктора Михайловича вполне удовлетворил. Сейчас у меня далеко не полный комплект химической посуды и приборов, так что дело затянется, и возможно придётся делать что-то недостающее из оборудования или химпосуды. Впрочем, Сенька подождет, теперь ему торопиться не куда, с люэсом я его из карантина не выпущу! А само лекарство думаю, спрос найдет, насколько помню сейчас в Европе эта болячка основная по части смертности. Одно но: придётся обучать синтезу оного снадобья кого-нибудь из ребят, у меня самого со свободным временем просто беда, а с учётом спроса на сие лекарство, его потребуется ой как много.

...

С синтезом сальварсана поначалу не заладилось: сказывалось недостаточная оснащенность химической лаборатории и отсутствие реактивов нужного качества. Буквально на каждом шагу меня ждала очередная заминка, так что в перерывах, которые следовали один за другим, я продолжал разработку гладкоствольных ружей.

За основу я использовал уже хорошо отлаженные узлы револьверных винтовок, оставив ту же форму цевья и приклада, а так же ударно-спусковой механизм. Рамку барабана с механизмом поворота заменил стальным откидывающимся вниз блоком, запорный механизм которого скопировал с ИЖ-18, с которым сам частенько на охоту хаживал. Прицельные приспособления упростил до минимума, заменив их простой планкой расположенной вдоль ствола. В сумме на все работы у меня ушло почти два месяца, так что первый рабочий прототип я закончил лишь к началу января.

Калибров пока будем производить немного — всего три. Стандартный в две седьмых вершка, только гладкий, который довольно близок к существующему в моем времени тридцать второму: на него пойдут винтовочные стволы, забракованные ещё до нарезки, а их у нас хватает. Три восьмых вершка, аналогичный шестнадцатому и пять двенадцатых буквально один в один повторяющий двенадцатый калибр. Впрочем, будет и четвертый: в одну третью вершка, на который пойдут рассверленные стволы старых винтовок. Выйдет что-то среднее между двадцатым и двадцать восьмым. Его будем делать исключительно под местный порох, стенки стволов и камор тонкие и полную навеску нашего пороха он не выдержит.

Масса круглой пули у данных калибров будет от двух целых и четырёх пятых золотника до восьми с половиной. Отделка самая простая: воронение стволов и прочих металлических деталей, цевье и приклад из березы. В комплекте дюжина сменных зарядных камор, пара берестяных коробочек, каждая с дюжиной готовых зарядов упакованных в вощеную бумагу, коробка капсюлей, стальной шомпол и банник для чистки. Ну и само собой кожаный ремень. Цены пока сделаю сравнимыми со стоимостью пищалей: двенадцатый калибр по полтиннику, шестнадцатый по пятнадцать алтын, а тридцать второй по двенадцать. Конверсионный же вариант, с пересверленными стволами, и вовсе за девять алтын и четыре денги.