Опричник I I (дубль)

Фронтальный огонь привел бы к куда как меньшим потерям, а тут картечные пули били по боковой поверхности доспеха, который в этом месте традиционно тоньше. Причем все перелеты доставались следующим рядам. И все же датчане не прекратили атаки. Однако и норвежцы не побежали, а дружно дали залп из мушкетов практически в упор и бросились добивать и грабить раненых. С большим трудом Кристиану II удалось остановить истребление остатков света датской аристократии, взывая не столько к дисциплине, сколько к алчности норвежцев. Напоминание о том, что каждый знатный пленник может принести немалую сумму в виде выкупа, Кристиан подкрепил обещанием немедленно выплатить часть этих денег, остановив, таким образом, бойню. Впрочем, Фредерику это помогло мало, до утра он все равно не дожил: полученные ранения оказались смертельными.

Семнадцатилетнему Магнусу повезло больше. Судьба уберегла его от пули, а крепкие доспехи от ножей норвежцев, но не от плена. Судя по всему, он должен был обойти норвежцев и отрезать пути отступления для Кристиана II, который с небольшим отрядом норвежских дворян находился позади пехоты. Однако, когда артиллерия начала бить по основному отряду он изменил свои планы, и попытался уничтожить обнаруженного противника. Но тут ему не повезло, оказалось, что артиллеристов прикрывал отряд немецких ландскнехтов, которые будучи пешими, в полной мере использовали свое преимущество в чаще леса.

Тем не менее, удержать Магнуса немцам не удалось, и им пришлось отступать, пока на пути конницы не оказался заблаговременно подготовленный искусственный завал из бурелома. Датчане спешились, чтобы добить противника, но преодолев препятствие, обнаружили развернувшиеся в их сторону жерла орудий...

Если в датской столице и ждали нападения Кристиана II, то совершенно напрасно. Послав с парламентером тело королевского наследника и письмо с предложением мира, в обмен на признание его прав на норвежскую корону, он ещё раз перешел по льду пролив и взял Мальме, решив, таким образом, назревавшую было проблему со снабжением войска. Попытки датских войск расквартированных в провинции Сконе освободить город успехами не увенчались. Понеся существенные потери, они отступили. Чем закончились переговоры, Висковатый не сообщал, известно только что в итоге норвежцы покинув разграбленный и горящий город ушли в направлении Викии.

Но на этом новости не закончились. Густав Ваза, то ли самостоятельно, то ли по примеру Кристиана решился на куда более безрассудную авантюру. Большой отряд шведской пехоты, с легкими орудиями на санном ходу, миновал замерзший Ботнический залив, после чего прошел вдоль побережья до Гангута, пересек Финский залив и пройдя вдоль берега, достиг Рижского рейда, где сжег стоявший там флот. Думаю, в будущем шведские историки будут воспевать данную операцию, как образец неслыханного мужества и отваги. По мне так это образец запредельной жадности: шведы в пути грабили всех подряд, делая исключение лишь для замков в которых сидели дрожавшие от страха "псы-рыцари".

Надо отдать им должное, на нашей стороне они даже отдельные финские хутора обошли стороной, предпочитая не рисковать. Оно и понятно, стоит вызвать неудовольствие русского государя и про поставки картечи можно забыть. Само собой её можно делать и самим. Только обойдется она дороже и будет её много меньше, одно дело чуть ли не поштучная отливка чугунных шариков и совсем другое массовый прокат. А ведь кроме картечи Иван Васильевич может ещё запретить продавать им и стальной прокат. Понятно, что от этого пострадаю и я, и казна, но шведы куда как более: по сути, перепродажа его в страны Европы одна из серьезных статей дохода шведской казны.

Напоследок Висковатый ещё одну новость, причем довольно неприятную: идея с выкупом у Норвегии провинций Финмарк и Тромс, ранее взятых мной у Кристиана II в аренду на пятьдесят лет, в Боярской Думе поддержки не нашла и денег на сие "сомнительное приобретение" решили не тратить. Иван Васильевич таким небрежением бояр к его древним правам на исконные отчины и дедины был немало возмущен, но преломить мнения своей аристократии не смог. Не фатально, конечно: в моей истории калуннборгский затворник умер в 1559 году, хотя то, что он пережил короля Дании и по совместительству своего двоюродного брата Кристиана III только на две дюжины дней, вызывает подозрение, что его вполне могли и отравить. Впрочем, особо долго он всё одно вряд ли проживет, так что вопрос нужно решать.

В свое время, я договорился с новоиспеченным королем Норвегии о продаже Ивану Васильевичу упомянутых провинций за сумму эквивалентную доходу с них за триста лет. Самое сложное было определить его размер. В итоге мы решили не ломать себе голову и посчитать его пропорционально населению. Насколько помнил Кристиан II, в означенных провинциях проживало менее одной пятидесятой части всего населения страны, а суммарный доход норвежской короны, по словам сведущих в этом деле дворян, не превышал пятидесяти тысяч талеров в год. Таким образом, мы определили сумму их выкупа в триста тысяч талеров или сто двадцать тысяч рублей. С учётом тех двадцати, что уже были уплачены, осталось уплатить всего сто тысяч, которые у меня есть.

Вот только запрет на вывоз серебряных денег из страны пока действует, а медной монеты столько не найти, её пока начеканить успели вдвое меньше чем мне нужно, да и не даст мне таможня двадцать пять тысяч пудов меди вывести. Само собой это препятствие можно и обойти, причем разными способами, но риск велик и вряд ли оправдан. Но дело в ином: утечка самого факта обладания подобной суммой может весьма многих натолкнуть на весьма вредные для меня мысли...

Дальнейшая часть корреспонденции была чисто хозяйственной. В частности отписался Кристофер Хадсон, сообщивший, что благодаря удачно замёрзшей Балтике смог добраться в Англию так рано, как и не рассчитывал. Все восемь моих торговых агентов, которых он забрал в Москве, добрались благополучно и теперь разъехались по Англии в поисках товаров по добрым ценам. На деле только пятеро из них были посланы с коммерческими задачами, троих же я отправил в графство Камберленд[46], искать пока ещё не открытые месторождения графита. Сенька по сей части, доложился более чем подробно: нет у англичан никаких карандашей с графитом, даже в виде отдельных стержней обмотанных бумагой, так что их живописцы пользуются либо благородным серебряным, либо свинцовым.

Крупнокусковой графит это и графитовые электроды для печей и дуговых прожектеров, и щетки, а так же пластины для изготовления клише книжный страниц с рисунками. Да, во всех этих случаях можно и без него обойтись, но усилия придётся приложить несоизмеримые. Так что затраты на данную экспедицию вполне окупятся. В реальной истории его и так должны вскоре открыть[47], вот только первооткрыватель может претендовать на привилегии по добыче, особенно если не поскупиться на подарки нужным людям в Английском парламенте. Само собой выступать в этой роли лучше Кристоферу, я в подобных делах известности не ищу, мне сам графит интереснее.

Впрочем, он и Ивану Кожемякину по душе придётся. Резать рельеф на пластинках графита куда как проще чем на металле. А получить потом матрицу можно и гальванопластикой. Причем не только для монет, обычных и наградных, но и для различных ювелирных изделий: разборную форму из графитовых блоков сделать проще простого, а потом можно делать десятки копий изделий самой тончайшей работы. И тут даже не в самих доходах от продажи этих изделий дело, сами мастера, владеющие филигранной техникой — вот что бесценно! Лет через десять-двенадцать они нам ой как понадобятся...

Кроме графита велел примечать и иные поземные богатства и особенно уделить внимание железной руде и каменному углю. Возить в Англию да и вообще в Европу имеет смысл только дорогой прокат, однако если удастся через Хадсона выкупить в том же Камберленде земли, где будет обнаружены уголь и железная руда, можно будет занять неплохую нишу и в торговле чугуном, а в большей степени изделиями из него. Те же ядра, при наличии графитовых форм, да договоренности о поставках по сходной цене в королевский арсенал, принесут весьма неплохой доход.

...

Испытание расшивы с паровой машиной состоялось, как и было намечено, в первый день мая, в четверг. По большому счету к сроку успели чудом: последнюю неделю апреля я спал буквально урывками. Тумай с учениками, конечно, старались, как могли, но недостаток опыта сказывался, и многое пришлось переделывать в самый последний момент. Не особо спасло и то, что я изначально выбрал самый простой вариант. Хотя ради справедливости стоит сказать, что котло-машинная установка худо-бедно работала уже в начале апреля, а вот расход топлива был такой, что впору было хвататься за голову. Вместо планируемого расхода в пять гривенок угля в час на лошадиную силу требовалось более пятнадцати, то есть КПД составлял не четыре с половиной процента, а менее полутора.

Так что после подобного аврала у меня было лишь одно желание: отоспаться. Однако нельзя, народ не поймет. И не только народ: из Мурома, по моему приглашению прибыл игумен Благовещёнского монастыря, а из Москвы — Георгий Агрикола, Джон Ди и Иван Васильевич Шереметев Большой. Причем герой Судбищ решил посетить Выксу в большей степени, не ради того чтобы лицезреть уникальное историческое событие, а чтобы забрать свои дивиденды за прошлый год. За вычетом дополнительных затрат на увеличение уровня плотины Гусевского железоделательного завода получалось чуть менее двенадцати тысяч рублей или почти пятьдесят пудов серебра. Само собой такую сумму он доверить никому не решился, потому и прибыл за ней сам с отрядом боевых холопов. Так что хочешь, не хочешь, а придётся изображать хлебосольного хозяина, тем более что угощения начали готовить ещё спозаранку.

...

Весь следующий день я потратил на обстоятельный разговор с моим бывшим пленником. По основным вопросам мы договорились в прошлый раз, теперь пришел черед деталей.

— Надеюсь вы оценили те возможности, что может предоставить мои машины флоту Республики Святого Марка?

— В полной мере, — ответил Марино Гримани, — Скорость, которую позволяет развить ваш огненный механизм несколько меньше чем способны обеспечить гребцы, но при этом люди быстро устают, а ваша машина может поддерживать такую скорость часами.

— Именно так.

— Из ваших прошлых пояснений я понял, что в какой-то мере можно увеличить скорость на время...

— Да. нужен котел увеличенного размера, способный производить больше пара. При этом его возможности большую часть времени будут использоваться лишь частично. Он будет немного тяжелее и обойдется несколько дороже.

— На сколько дороже? — спросил венецианец.

— Вдвое или даже втрое, так что итоговая цена за всю машину вырастет примерно на четверть. Однако важнее другое: чем тяжелее станет паровая машина, тем меньше запас под топливо, пушки, ядра, картечь и порох. Либо придется уменьшить численность команды корабля и абордажной группы.

— Последнее совершенно неприемлемо, — сказал Гримани, — Шансы выбить большую часть османов с одного залпа даже из вашей пушки не особо велики. Разве что при удачном стечении обстоятельств и опытных канонирах.

— Вы правы: в горячке сражения может произойти что угодно. Но не стоит забывать что при абордаже важна не только численность, но и вооружение команды.

— Вы говорите о тех скорострельных аркебузах, что так напугали рыцарей Ливонского Ордена?

— Да, вы весьма догадливы, но стоит учитывать что Государь не даст разрешения на их вывоз из страны, если не будет в этом заинтересован.

— Чем же его можно заинтересовать? — спросил венецианец.

— Персидский шах получил возможность закупать оружие лишь вступив с Москвой в союз, направленный против Османской Империи. Кстати, у меня для вас подарок, — сказал я, и жестом казал на стоявший рядом со столом сундук, — Надеюсь он вам пригодиться не только чтобы показать Большому Совету товар лицом!

Марино открыл сундук и вынул лежавшую там стальную кирасу. Под ней лежал продолговатый деревянный ларец из мореного дуба с парой длинноствольных револьверов.

...

В субботу, третьего мая, прибыл сотоварищи казацкий атаман Михаил Ескович, посланный князем Дмитрием Ивановичем Вишневецким на Выксу за пушками. Само собой с государевой грамотой, коя разрешала купить ему "с дюжину пушек легких, кои ему любы будут". Я решил показать все имеющиеся модели, от пятигривенковой персидской пушки, до десантного двенадцатигривенкового единорога, а пока на карантинный двор не доставили образцы, предложил гостю перекусить. Казаков уговаривать не пришлось, сели не чинясь, сами налил, да прихватили с блюд кто кусок баранины на кости, кто осетровый балык, кто расстегай, а иные и пиццей не побрезговали, польстившись на заманчивый запах.

Когда я занял место в главе стола, атаман пожелал мне здравия и выпил залпом! Предупредить о крепости налитого я не успел...

— Ох крепка! — прохрипел он и впился зубами в мясо.

Остальные казаки не преминули последовать его примеру. О деле я предпочел не говорить, больше расспрашивал гостей о житье их на южной границе, о крымцах и османах. Под старку и перцовку, да под обильную закуску порассказали мне они немало интересного. закончилось же наше застолье только после первых петухов, когда едва держащийся за столом Ескович наконец вырубился и уснул. Остальные пали в битве с Ивашкой Хмельницким намного раньше.

...

На следующий день похмелив казаков холодным рассолом и горячим рассольником, я приступил к показу артиллерии установленной прошлым вечером на карантинном дворе. Начали мы с самого малого калибра.

— Сие пушка, что для персов государь лить повелел, — сказал я, — Ствол весит тринадцать пудов, лафет деревянный, двенадцать пудов, вместе с передком на три десятка зарядов выходит сорок два пуда. Чтобы за конницей поспевала тройку добрых лошадей впрягать нужно. Ядро же у сей пушки в пять гривенок, а заряд в три. Стоит она, вместе с лафетом и передком, шестьдесят рублей. Зарядные ящики отдельно, сколько надобно бери, по два рубля каждый, о пять дюжин зарядов. Впрочем, любой плотник на пару с кузнецом по образцу сладит сколько надобно за время малое.

— А сие что? — поинтересовался атаман, — Жерло вроде чуть более, а ствол дюже короток...

— Единорог легкий, — ответил я, — Ствол весит четыре пуда, лафет железный в шесть пудов весом, передок оглобельный: упряжка в пару добрых лошадей может рысью везти, а так и одной достаточно. Ядро шесть гривенок, а заряд в три четверти, однако порох тут особый, окромя как на Выксе нигде более не найдешь. И запал не от пальника, а особливой огневой трубкой, коя ещё бранд-трубкой именуется. Обычным заряжать можно, но его втрое больше нужно и все одно хуже выйдет и дольше.

— Сколько? — спросил Ескович.

— Ствол двадцать семь рублей, лафет шесть, передок рубль, зарядные ящики по два рубля. Однако зарядов в них меньше, всего по четыре дюжины, но зато двух лошадей на упряжку будет достаточно, чтоб от конных не отстать. И ещё одно отличие: на лафете ящики под четыре заряда, чтобы случись, что сходу огонь открыть.